Три русских волка и японская крольчиха

      Юри было крайне неловко весь оставшийся вечер и следующий день. Виктор тоже какое-то время был хмур, и Кацуки чувствовала, что сейчас он как никогда нуждается в её поддержке. Девушка обнимала возлюбленного, гладила его по голове и просто тихо сидела рядом. Виктор был благодарен ей за это, мягко улыбаясь и сжимая в своих объятиях в ответ.       — Мы никогда с ней не ладили, — внезапно сказал он, и Юри вспомнила, что Виктор рассказывал ей о своей матери.       Их отношения были сложными. Светлана Владиславовна — давно укоренившийся в своих взглядах человек, рождённый и выросший в Советском Союзе, что оставило на её личности неизгладимый след — настолько глубокий, что после распада Союза её психологическое состояние так ухудшилось, что Виктор был вынужден хотя бы раз в год отправлять её в санаторий на лечение. Сам же Виктор — своевольный и упрямый человек, не привыкший прогибаться под чужую волю. Он всегда делал то, что хотел, и его мало интересовало мнение окружающих на этот счёт.       Естественно, что с такими характерами никто из Никифоровых не хотел идти на уступки. И так же естественно, что итогом стали их плохие отношения и способность разругаться по любой мелочи.       Однако сама Юри не желала лезть в чужие разборки. Девушка понимала, что в произошедшем в больнице виновата она, что мать и сын поссорились именно из-за неё. Кацуки чувствовала свою долю вины: скорее всего, она оказалась просто не такой, какой хотела её видеть Светлана Владиславовна. Однако вставать грудью на стороны Виктора или его матери она не собиралась. Виктор сделал свой выбор, решив связать свою жизнь с жизнью Юри. Сама Юри не собиралась бросать возлюбленного только потому, что она не понравилась его матери.       Да, будучи воспитанной в японской семье и вынужденной с детства выслушивать наставления о том, что она просто обязана угодить и понравиться родителям её будущего мужа, Кацуки не могла так просто плюнуть на сложившуюся ситуацию. Однако в силу профессии она часто разъезжала по разным странам, много лет обучалась за границей и общалась с иностранцами, что привело к тому, что западный менталитет оставил в девушке свой оттиск, и теперь она не так бурно реагировала на нелюбовь будущей свекрови.       Юри решила, что раз всё так сложилось, то пусть будет. В конце концов, это явно не их последняя встреча. Кто знает, может, в будущем Светлана Владиславовна взглянет на неё иначе, примет тот факт, что Юри — хорошая партия для её сына. Ну, а до тех пор…       — Не забивай себе голову, это было ожидаемо, — вздохнул Виктор, а затем широко улыбнулся. — И вообще, завтра Новый год! Позовём Якова — он мне как отец — и Лилию. А заодно и Юру. Может, даже Милу, если она не уедет в Екатеринбург к родителям. И отпразднуем все вместе!       Кацуки улыбнулась и кивнула. Неприятные мысли отошли на второй план, заменяясь суматохой в канун праздника.       Юри ещё никогда не праздновала Новый год с таким размахом, как русские. В Японии, да и в большей части мира, Новый год был не особо значимым праздником. Его и по функции, и по правилам празднования заменяло католическое Рождество. Поэтому сейчас, пытаясь нарезать салат оливье, опираясь на инструкцию из интернета, Кацуки чувствовала лёгкий мандраж.       На следующий день мандраж усилился, прибавляя нервозность. Но это была не та нервозность, при которой хочется рвать волосы на голове в ужасе и непонимании, что же делать дальше, а приятная, связанная с такими бытовыми мелочами, как мысли о том, чтобы успеть всё приготовить до Нового года, красиво украсить ёлку, которую Виктор достал с балкона, и расставить тарелки на стол.       Ближе к трём часам пришёл Юрий с переноской в одной руке и большим пакетом в другой. В пакете оказались продукты, которые Плисецкий купил по дороге сюда, а также немного мишуры, которую Виктор тут же повесил на ёлку.       Недовольная Госпожа, которую выпустили из переноски в первые же минуты, принялась обходить квартиру Никифорова, чувствуя себя как дома и презрительно фырча на следующего за ней по пятам Маккачина.       — Кошатинка-то вся в тебя, — рассмеялся Виктор.       — Она хотя бы умнее тебя, — фыркнул в ответ Юрий и, заметив подошедшую Юри, поспешил её крепко обнять. — И как только ты терпишь этого придурка…       — Виктор очень хороший, — нежно погладила подростка по голове Кацуки, с улыбкой смотря на Виктора.       — Тебе кажется, — заверил её парень. И тут же перевёл тему на более насущную: — Так, ладно, еда есть?       — Всё только на Новый год, — ответил ему Виктор. — И не смей хватать колбасу с тарелки, все кусочки подсчитаны!       Плисецкий на это лишь закатил глаза и ушёл в гостиную, разваливаясь на диване подобно своей кошке, которая точно так же разлеглась на подстилке Маккачина, будто та была её собственной. Юри посмеялась.       Через какое-то время пришло сообщение от Фельцмана, который писал, что на праздник сегодня не явится, но обязательно встретится с Виктором второго или третьего числа. Причина была довольно просто: Яков и Лилия решили вновь попробовать сойтись, а потому захотели провести Новый год вместе. Виктор пожелал им удачи и отправил фотографию Юрия, который всё же добрался до колбасы (как он думал, незаметно) и исподтишка уплетал её.       Мила всё же решила отправиться в Екатеринбург к родственникам, заявив, что не видела родителей уже полгода и ужасно по ним соскучилась. Георгий тоже отказался приходить, и Юри всё ещё чувствовала в этом долю своей вины, но искренние поздравления, которые она получила в смске от Поповича, заставили её поверить в то, что постепенно их отношения стали налаживаться, вновь становясь дружескими. Неловкость потихоньку сходила на «нет».       Так что в конечном итоге праздновать Новый год они будут втроём — впятером, если считать Госпожу и Маккачина.       — Кстати, Юрио-кун, почему ты не поехал к дедушке? — внезапно спросила Юри.       — Не успел билет купить вовремя. А сейчас цены на них просто космические, — отмахнулся парень. — Ничего, я позвоню ему после боя курантов. А потом приеду на остаток зимних каникул. Он понимает.       — Куранты? — переспросила Кацуки.       — Большие часы на одной из башен Кремля, — пояснил Виктор. — Помнишь, мы ходили на них смотреть?       Юри медленно кивнула, припоминая что-то такое. Тогда она не обратила на часы должного внимания, больше удивляясь наличию мавзолея на главной площади России. А ещё тому, что туда есть экскурсии.       Юрий, как самый настоящий подросток двадцать первого века, запостил несколько историй в инстаграм, показывая всем подписчикам, где и с кем он сейчас находится. Юри на это покачала головой, а Виктор пробормотал, что лучше бы Плисейцкий помог курицу в духовке запечь, чем тратил время на социальные сети.       Эта фраза из уст Виктора звучала так странно и непривычно, что Юрий и Юри сперва показалось, что они ослышались. Чтобы Виктор — тот самый Виктор, который буквально живёт социальными сетями, — ругал за это кого-то?       — Знаешь, если в поисковой строке гугла вбить «двойные стандарты», «лицемерие» и «в чужом глазу соломинку замечаешь, в своём — бревна не видишь», а потом перейти в «картинки», то во всех трёх случаях твоя фотография будет первой, — заявил Юрий.       — Как ты мог вырасти таким жестоким? Мы тебя так не воспитывали! — театрально взмахнул руками Виктор, совершенно не обижаясь.       — Вы меня и не воспитывали! — тут же разозлился Плисецкий. — И вообще, какого чёрта вы из раза в раз ведёте себя как мои родители?       Кацуки на это замечание лишь улыбнулась. Юрий был таким Юрием!       Но с другой стороны, а разве они могли вести себя хоть немного иначе? Юрий был не просто их дорогим другом, а самым настоящим членом семьи. Юри всегда воспринимала его как младшего брата. Она старалась взять на себя роль наставника для Юрия, некоего ментора. Подросток, конечно, делал вид, что ему это не нужно. Но Кацуки-то видела, как радостно его глаза зажигались каждый раз, когда она проявляла свою заботу о нём.       Юри хранила глубоко в сердце все те разы, когда Юрий был в шаге от того, чтобы назвать её мамой. Такое происходило всего пару раз, но Кацуки слышала это оборванное «ма» и видела, как Юрий после него покрывался смущённым румянцем и старался делать вид, что ничего не произошло. Юри ему это позволяла.       Вот только если девушка молчала, дожидаясь, когда Юрий сам дойдёт до того, чтобы перестать стесняться своих чувств и бояться их, то Виктор не переставал улыбаться и изредка поддразнивал подростка, сравнивая себя с его отцом. Чем, естественно, ещё больше злил Юрия.       — Почему это мы тебе не родители? Вон, мы скоро поженимся. Сразу после этого можем и опеку над тобой запросить!       Лицо Плисецкого вытянулось. Он сперва шокировано посмотрел на Виктора, затем на Юри, открыл и закрыл рот, как немая рыба, и выругался чистым русским матом. За что получил по шапке от Никифорова.       Юрию понадобилось некоторое время и несколько доказательств, чтобы поверить в грядущую свадьбу Юри и Виктора (в основном в то, что Юри в достаточно здравом уме, чтобы осознанно выходить замуж за Виктора). И когда подросток всё же воспринял эту информацию, наступило девять вечера. Вся троица принялась потихоньку накрывать на стол.       Виктор открыл старый сервант и достал оттуда бокалы, доставшиеся ему ещё от бабушки. Юри припомнила, что что-то похожее она наблюдала в доме деда Юрия, о чём и поспешила спросить.       — Считай это частью менталитета, — ответил ей Плисецкий, — как ковры на стенах и пакет в пакетах.       Кацуки понятливо кивнула.       Вскоре они принялись за поздний и очень плотный ужин, который должен был длиться минимум два часа. И все эти два часа пролетели незаметно. Пока на фоне разговаривал телевизор, где шло какое-то новогоднее шоу с песнями, Юри, Виктор и Юрий разговаривали, при этом последний периодически отвлекался на телефон, что-то в нём строча. Как сказал Виктор, то были поздравления.       Но внезапно картинка на телевизоре сменилась с шумного празднования на храм Василия Блаженного. Зазвучала торжественная музыка.       Юри обернулась к телевизору, как и Юрий с Виктором. Последний поспешил достать небольшие бумажки и простые карандаши, раздавая каждому.       — Пока он болтает, напишите на листочках желание, а под бой курантов мы их подожжём и бросим в шампанское, — произнёс он, улыбаясь.       Юри кивнула, понимая, что это была очередная традиция. Посмотрев на пустой листочек, она задумалась. Чего бы ей пожелать в новом году?       Этот, уже практически прошедший год, был для неё столь же радостным, сколь и тяжёлым. Вся её жизнь кардинально изменилась, она добилась того, чего хотела уже много лет — первого места в международном соревновании по фигурному катанию. Более того, она получила то, о чём даже мечтать не смела — любовь Виктора, который сделал ей предложение.       Переведя взгляд на возлюбленного, она увидела, что тот что-то строчит, забавно высунув язык. Юрий по другую руку от неё тоже что-то писал на бумажке.       Кацуки улыбнулась. Эти двое подарили ей новую жизнь, стали теми, кто оказал на неё наибольшее влияние, так о чём ещё она могла желать?       «Хочу, чтобы все мои друзья были счастливы в новом году, а их мечты сбылись».       Аккуратно сложив бумажку, Юри дождалась, когда раздастся бой курантов. Под громкие удары часов она, подобно Виктору и Юрию, подожгла бумажку в пламени стоящей на столе свечи, а потом, когда та практически сгорела, бросила её в шампанское.       Они чокнулись бокалами и под последние удары часов отпили из них. Зазвучал гимн России, снаружи раздались громоподобные фейерверки, а Виктор, поддаваясь игривому порыву, крепко поцеловал Юри.       С этой минуты начался новый год, который обещал быть лучше предыдущего, и Юри искренне верила в это. Она знала, что её ещё ждёт много проблем, Юрию предстоит тяжёлый путь новых соревнований, а им с Виктором придётся принимать не самые простые решения касательно их будущего, но девушка верила, что они со всем справятся. В конце концов, они теперь были друг у друга.