Manny, come home

Теперь здесь стало особенно грязно. Наверное, чистильщик, окажись он сейчас в этом месте, ужаснулся бы и схватился за голову ещё на пороге магазина. Какие-то чужие письма, открытки и множество газет, до которых здесь теперь тем более не было абсолютно никакого дела, образовали у входной двери порядочную кучку бумажного мусора, которая росла день ото дня. Бесполезная, никем не замечаемая макулатура покрывалась день за днём всё новыми слоями пыли… Пространство внутри магазина было опутано плотной сетью книг, так же пылящихся и разбросанных как попало. Впрочем, особенно большая куча прямо в центре помещения имела определённую форму, вот только поддерживала её каким-то чудом. Она почти что достигла самого потолка и угрожала развалиться на отдельные тома в любую минуту. Разумеется, магазин Блэка сроду не отличался порядком, но никогда ещё Фрэн не приходилось пробираться на кухню с таким трудом, следуя голосовым инструкциям Бернарда, поступающим издалека, откуда-то вне зоны видимости, решительно преодолевая жуткий развал чужих сочинений вперемежку с мусором. Наконец девушка с некоторым отвращением перешагнула через дохлого енота недалеко от кассы и оказалась-таки на кухне. Бернард сидел в кресле перед телевизором в одиночестве, выкуривая очередную сигарету. На небольшом столике напротив стояла полупустая бутылка красного вина. Разумеется, и тут был страшный беспорядок. – А где Мэнни? Ты уволил его?! – Предположим, имел место некий инцидент, в котором были задействованы столовый прибор и рука. Возможно, рука принадлежала Мэнни, а столовым прибором был тостер-сэндич и возможно, я познакомил их друг с другом, – спокойно ответил Бернард. – А, ладно… идём, кое-что покажу. Мужчина встал и потащил немного растерянную девушку в сторону книжных шкафов магазина. Сняв со стены безразличную ко всему на свете львиную морду и вытащив кроющийся за ней кирпич, книжный продавец открыл Фрэн горькую истину… А затем просто молча удалился обратно на свою безобразную кухню к болтающему всякую чушь телевизору, безразлично уставился в него пустым взглядом, стараясь просто выбросить из головы этого невозможного, надоедливого, приставучего Мэнни. Бывшего Мэнни. Но его Мэнни. Принадлежавшего только ему и никому больше. Взятого на работу, в сущности, по пьяной ошибке, да и не так уж и давно… Бернард растерянно размышлял над тем, когда только он успел привязаться к нему?.. «Стоп. Привязаться? Ха-ха. Ну уж нет, как бы не так. Привязанность – это удел других. Пускай этот случайно нанятый помощник теперь всего лишь ночует в моём книжном магазине, а каждое утро исчезает в мерзком, чужом, отвратительном, чистом, образцовом, таком правильном «Голиафе»… Пусть. Меня это не касается, – думал Бернард, вот уже который час почти неподвижно замерев в кресле перед старым телевизором на кухне, в одиночестве, время от времени делая небольшие глотки из своего бокала с вином и затягиваясь после этого очередной дозой никотина. – Мы ещё посмотрим, кто кого. Увидим, кто выиграет на этот раз. Ты всё равно вернёшься сюда, ко мне, Мэнни. Правда? Ну чего тебе стоит, в самом-то деле?» *** «Чистить зубы щёткой для одежды (или обуви?) – это… Хотя, какая разница-то», – подумал Бернард, окуная её в кувшин с водой, замечая там небольшого, но всё-таки… краба? – Так, ладно. Готово. А теперь… Что там положено утром после данной процедуры? Точно!» – Завтрак, завтрак! – громко потребовал Бернард на весь магазин. Это удивительно, но Мэнни принёс с кухни тарелку с настоящей (!), человеческой едой и поставил её перед мужчиной на стол. Это было немного странно и неожиданно, потому что Бернард-то считал, что еды у него дома уже почти не осталось. – Бобы под молоком, – провозгласил Мэнни. – Ну всё, ты выселен. Вот с этим вот я не смирюсь! – угрожающе произнёс Бернард в ответ, грозя Мэнни сосиской, взятой из тарелки. «Ну правда, сколько можно? Может, уже достаточно? Может, хватит? Пора возвращаться, Мэнни. Пора не уходить. Да?» – Бернард, нет, посмотри на себя. Кто будет о тебе заботиться? Ты не можешь питаться одними грибами с волос! «И правда… Но эти грибы, они… В принципе, не такие уж и ужасные, если подумать. Вот этот вполне ничего, есть можно», – пришёл к выводу Бернард, проглотив очередной несъедобный (?) гриб. – Да в порядке я, – уже вслух сказал он. – Давай, иди к этому своему… несравненному. Ты мне больше не нужен. – Послушай, Бернард, но ведь это всё неправильно. Если бы ты просто извинился… – То ты бы вернулся сюда? И всё было бы нормально? Всё, что от меня требуется – это извиниться? – Да. – Так и знал. Проваливай. В глазах Мэнни на миг отчётливо мелькнула неохота, но он ушёл. Ушёл, совершив очередное предательство в глазах продавца из книжного… Несчастного (?) продавца из книжного, который вскоре после ухода помощника снова оказался у стены магазина и, в очередной раз сняв каменную морду льва, а следом за ней ненавистный кирпич, принялся внимательно наблюдать за работой Мэнни в этом проклятом «Голиафе». «Разве там хорошо? Разве этот так называемый… магазин лучше «Black books»?! Чем? Всего лишь с виду доброжелательным отношением?» – недоумённо и гневно размышлял Бернард. – Тебе от этого правда легче, что ли? – прервала поток мысленных вопросов мужчины неизвестно откуда появившаяся Фрэн. Ей тоже не хватало Мэнни. Но она не знала, что делать. Новая попытка оторвать Бернарда от увлекательно-болезненного наблюдения и призвать к здравому смыслу опять закончилась провалом. – По-моему, вы оба чрезвычайно эгоистичны. Посмотри на себя, как ты можешь так жить? – пробормотала Фрэн, покидая Бернардовский пункт наблюдения, но обращаясь в большей степени к себе самой, нежели к книжному продавцу. В этот момент Фрэн и решила окончательно, что настала самая пора что-то сделать. Что-то сделать именно ей. Вот только очередная попытка девушки исправить сложившуюся неприятную для всех ситуацию закончилась вовсе не миром, а… кто бы мог подумать (!) … тем, что в итоге двое бывших друзей объявили эгоисткой её! Порекомендовав вдобавок покинуть магазин и отправиться раздражать других людей. Что Фрэн и сделала, правда, почему-то оставив «Black books» больше в растерянности, чем в ярости. – Ну, я пошёл, если между нами всё кончено. Я напишу, – заявил Мэнни, стоило девушке исчезнуть за дверью их магазина. – Я не прочту, – напустив на себя безразличный вид, произнёс в ответ Бернард. – Я позвоню. – Я брошу трубку. – Я приду. – Я буду уже мёртв! – в холодной ярости спокойно проговорил Бернард. – Послушай, но ведь так не должно быть, – терпеливо ответил Мэнни. – Если бы ты просто сказал эти два слова… «Извиниться? Что может быть логичнее и разумнее этого в данных обстоятельствах? Просто. Два. Слова», – попыталось сердце уговорить мозг мужчины. Бернард уже почти готов был прислушаться к его зову и на пару секунд отвёл в сторону обиженно-виноватый взгляд. «Как-как? Что может быть разумнее? Н-е-е-т, что может быть хуже этого?» – возмущённый голос внутри головы изо всех сил старался перекричать сердце. И Бернард решил, что произнести слова извинения он просто не в состоянии. Абсолютно, совершено никак. Мэнни был вынужден покинуть Бернарда снова. А тот… Тот вновь заткнув вечером дыру в стене кирпичом и покинув своё место наблюдения, отправился спать в мрачном расположении духа. Одеяло оказалось сырым и от этого Бернарду ещё больше захотелось проснуться завтра утром и обнаружить, что всё стало по-прежнему… само собой. Как по волшебству. Он представил, что Мэнни снова вернулся к нему на работу. Что Мэнни, без которого тут стало до невозможности пусто, одиноко и грустно, опять выполняет свои обязанности, пытаясь не разорваться между покупателями, книгами и… Бернардом. В этот момент, на грани столкновения действительности со сном, сидя за прилавком магазина перед неизменным бокалом красного вина и пепельницей, полной окурков, кутаясь в противное и мокрое жёлтое одеяло, Бернард практически спокоен и доволен, его сердце почти выбивает радостный, а не разрывающий ритм. Почти. – Мэнни, вернись домой, – неосознанно прошептали губы книжного продавца, а после растянулись в умоляюще-печальной полуулыбке. *** Мэнни, вынужденному покинуть магазин Блэка, пришлось этой ночью спать за прилавком «Голиафа», ведь иного жилья, помимо комнаты в «Black books», куда путь нынче был закрыт, у него просто не имелось в наличии. Но Мэнни казалось, что он в состоянии примириться с данным фактом. Так же, как и с унылой командой этого крутого магазина, с хозяином, в сто раз скучнее (?), грубее (?), обычнее (?) Бернарда. Но ровно до тех пор, пока однажды утром… – Бернард! Прости! Я сам виноват, что ты поджарил мою руку! Возьми меня обратно, прошу! – вбежав в «Black books», начал было просить Мэнни. Но за прилавком было пусто. На кухне тоже. В конечном итоге Бернард обнаружился среди книжных полок на столе, заваленном книгами. Мэнни почти помог Бернарду добраться до стула рядом с рабочим столом. Он хотел уже было начать приводить в порядок книжного продавца, который, как выяснилось, провёл всю ночь под мокрым одеялом, а на завтрак выпил… банку (!) кофе, но тут в магазин ворвался управляющий «Голиафа» с машинкой для стрижки волос. – Бернард, он хочет мои волосы! – пятясь к стене, в отчаянии пояснил Мэнни происходящее. – Как ты смеешь? Не тронь волосы на голове Мэнни! Неужели никакого уважения к людям?.. Он мой, – угрожающе прошипел Бернард, приближаясь к замеревшему в недоумении мужчине рядом с дверью. – Найди себе своего человека-игрушку! – выплюнул последнюю порцию яда Бернард и даже предпринял попытку ударить стоящего перед ним человека, но, не удержавшись на ногах, свалился на пол. – Что ж, я пытался! – в ярости выкрикнул управляющий «Голиафа». И, добавив ещё парочку оскорбительных предложений, до которых, впрочем, здесь уже всем было мало дела, удалился прочь из магазина конкурента. – Мэнни, мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все эти унижения, – произнёс Бернард, поднимаясь на ноги. – Не принесёшь чего-нибудь хорошенького? – спросил он, как ни в чём не бывало, почти вернувшись к своему прежнему состоянию и манере поведения. – Конечно, а… хорошенького принести? – поинтересовался Мэнни с неожиданно откуда появившимся энтузиазмом. – Не спрашивай, просто делай! – проорал в ответ Бернард, выталкивая Мэнни в кухню. – И почисти тут. Мэнни на какое-то время замер посреди грязной, вонючей кухни с глупой, но счастливой улыбкой на лице. А здесь ничего не изменилось. Но казалось, его это вполне устраивало. Так же, как и раньше. И Бернард, усевшийся тем временем за свой привычный рабочий стол, думал точно так же. Он даже почти был рад первым появившимся покупателям и размышлял о том, что, пожалуй, не стоит им сегодня слишком грубить... Потому что Мэнни вернулся домой.