Ты вошла сюда, помнишь, Анна?

Нежных пальчиков отпечатки кровью алой на стыках стен. Она капала сквозь перчатки, вытекая из рваных вен. Заточение среди камня, замок древний – обитель зла. Ты вошла сюда, помнишь, Анна? Только выйти вот не смогла. Два укуса на нежной шее, ленты белые, как бинты. Ветер крик твой в ночи развеял, разметал из венка цветы, лепестки опадали оземь – волки их утоптали в грязь. Надрывалась от плача осень. Ты входила, и, не боясь, на огонь шла свечи и голос, восхищенная, как во сне. Под ногами стелилась морось, и разводами на окне – тени призраков, век не сытых, лица белые, словно мел. Сколько тайн здесь во мраке скрыто и закопано юных тел? Полироль на перилах стерта, чуть скрипит под ногой доска. Здесь не сразу ты станешь мертвой. Анна, помнишь, тебя ласкал, подчиняясь любви и жажде, испивая тебя до дна? Этот замок родным стал каждой, не входи же в него одна. Витражи уведут с собою [тьма ждала тебя много лет], и ты сдашься, как все, без боя… Никогда не проникнет свет в эти залы, где бродят крысы, ратревожив хвостами пыль. Он с годами садится ниже, вспоминая безумный пыл тех, кто вспарывал жадно вены [вечный голод на грани сна]. Здесь «живой» означает «пленный». Анна, будет тебе тесна опаленная болью кожа, тихий звук – как колокола. Ты была так неосторожна, что искала, то и нашла: розы блеклые под ногами, запах слабый румынских вин, бархат в черно-багряной гамме, силуэты/остовы спин, плеч таинственных незнакомцев молчаливых [здесь каждый – мертв]. Ты ведь знаешь, что очень скоро… и сама превратишься в лёд.