1.
Меланхолия застревает в душе Луи, когда небо в пять утра остается все еще темным, а за окном резкие перепады температуры превращаются в настил тумана над землей. Он чувствует себя потерянным, когда просыпается из-за кошмара; его губы сухие, а глаза влажные. Луи переворачивается на бок и скомкивает руками одеяло, прижимая его к себе. Кошка, что спала у него в ногах, тут же оказывается под боком. Луи нежно проводит шершавой ладонью по серебристой шерсти, проглатывая горечь. Он старается не плакать, даже когда находится наедине с самим собой. В квартире, находящейся почти на окраине города, всегда холодно из-за высоких белых окон с серыми разводами на стеклах. Луи не любит шторы, потому что солнце вряд ли заглянет к нему с утренними поцелуями, так что он предпочитает облачаться в большие мягкие свитера, называя их своей броней. Он считает, что вероятность разбитого сердца в них равняется одному проценту. Касаясь пыльных кафельных полов голыми ступнями, Луи доходит до стула, что стоит в углу комнаты и находит последнюю вишневую сигарету в пачке. Он пытается бросить курить уже второй месяц, как раз после того, как начали сниться кошмары, но у него все никак не выходит. Луи думает, что кошмары возникают из-за сигарет, но так же, сигареты помогают успокоиться после этих кошмаров, так что это своего рода замкнутый круг, из которого Луи не хочет выбираться. Ему удобно среди шерстяных свитеров, вишневого дыма в волосах и грязных кружек в раковине, с въевшимся запахом крепкого черного чая. Пару месяцев назад, когда трава все еще была слишком зеленой и яркой для бледных глаз Луи, перед тем как вернуться домой, он купил в цветочном магазине три желтые розы, в знак памяти любви луны к солнцу; он заплатил чертовски мало, потому что розы были последними и ненужными в тот день. Как символично, — подумал Луи и, оказавшись дома, поставил их в хрустальную вазу, которая по сей день стоит на подоконнике его кухни. Розы завяли, перестали улыбаться тусклым лучам солнца, но лепестки все еще держатся и не опадают. Луи чувствует, что завял точно так же, как и эти розы. На кухне темно, все так же холодно, грязь липнет к его пяткам, а вода из крана бежит тонкой струей. Луи не привыкал к такой жизни, потому что привыкнуть к ней всегда будет сложно. Ему проще не обращать на все это внимания. Заварив крепкий чай и прикурив последнюю вишневую сигарету, Луи дожидается отражения солнца в окнах соседнего дома, чтобы поприветствовать звезду с улыбкой на лице. Кошка с серебристой шерстью засыпает у парня на ногах, пока воздух наполняется сладким сигаретным дымом, в то время как Луи пытается не задохнуться от собственных мыслей. Томлинсон играется с зажигалкой, когда на его телефон поступает звонок. Он спрыгивает с подоконника, возвращается в спальню. Прочитав имя на экране телефона, на его губах застывает грустная улыбка. — Привет, Лу. Ты не спишь? — парень приземляется на кровать, поджимая одну ногу под себя. Голос на другом конце провода звучит встревожено. — Черт, подожди секунду. Луи слышит в телефоне, как кто-то блюет. Его желудок непроизвольно скручивается в спазме. — Зи? — осторожно спрашивает Луи после минуты молчания, будто боясь потревожить человека, с которым был знаком больше трех лет. — Я тут, да. Я тебя не разбудил? — Нет, — кошка Луи возвращается с кухни к нему в спальню, и, не запрыгнув на кровать, рассматривает его плавные движения. — Что такое, Зи? — Мне срочно нужна твоя помощь, — Луи сглатывает ком в горле и ловит собственное сбившееся дыхание. — Отправляй адрес. Скоро буду. — Спасибо, Лу. Луи не успевает сказать «всегда, пожалуйста, Зи», потому что вызов уже сброшен. Он поднимается с кровати с тяжестью на своих плечах, меняет одну футболку на другую, пижамные штаны на потертые джинсы, а после засовывает руки на ходу в черную джинсовую куртку с белым подкладом. Луи не успевает выпить таблетки, которые иногда предотвращали его перепады в настроении, не успевает погладить кошку на прощание и допить свой остывший крепкий чай. Он не успевает забрать наушники, что лежали на полу рядом с его кроватью и лишние деньги на метро. Он успевает посчитать повороты ключа в замочной скважине и ступеньки на лестницах, пока быстро спускается по ним. Ему приходит сообщение с нужным адресом, в тот момент, когда из его рта вываливается клубок пара.2.
Ливерпуль в семь утра удивительно тихий. Нет шума машин и гудения голосов людей над ухом. Лишь оранжевое небо над головой и запах свежих булочек миссис Ковальски. В магазине за углом, Луи тратит последние деньги на вишневые сигареты, а после забирается на крышу соседнего дома по пожарной лестнице. Он бежит по крышам многоэтажек, стоящих рядом друг с другом, что позволяет ему перепрыгивать с одного здания на другое. Луи распугивает стаи голубей, ловит ртом леденящий легкие воздух и встречает восходящую звезду, свет от которой заполняет радужку Луи небесно-голубым. Когда он добегает до нужного дома, солнце уже полностью выглядывает из-под линии горизонта. Курение дает о себе знать, отдышка у парня настолько сильная, что дойдя до нужной двери с золотыми цифрами на ней, он не сразу стучится. Прислонив к двери раскрытую ладонь, Луи считает до двадцати, а после откидывает влажную челку с глаз. Зейн открывает дверь прежде, чем Томлинсон стучит. — Луи, — дыхание у обоих сбивается, потому что они не видели друг друга два месяца. Зейн значительно изменился с последней их встречи; на его плечах Луи замечает новые татуировки. — Спасибо, что пришел так быстро. — Всегда, пожалуйста, — парень натягивает улыбку и проходит внутрь слишком теплой квартиры. Здесь темный деревянный пол, на стенах обои с желтыми розами, а в воздухе смешался запах алкоголя, сигарет и чего-то еще. Зейн берет его за запястье, не давая рассмотреть квартиру получше, и ведет Луи до ванной комнаты. Белые кафельные стены и холодный свет больно бьет по глазам; Томлинсону даже приходится щуриться первое время. Рядом с унитазом сидит парень без футболки. — Кто это? — Луи тут же приземляется на колени рядом с парнем, глаза которого закрыты, а голова лежит на скрещенных руках. Его губы бордовые, ресницы влажные, а волосы, длиной до плеч, невозможно красивые. Луи не берет во внимание тот факт, что от него пахнет алкоголем сильней, чем от Зейна. — Я не знаю. — Ты не знаешь? — Луи осуждающе смотрит на Зейна. — Отлично. Хей, парень, — Томлинсон осторожно касается его оголенного плеча, чувствуя холодный пот на нем. — Как тебя зовут? В ответ кудрявый парень, на вид немного младше самого Луи, выблевывает желчь в унитаз. Томлинсон вовремя успевает поймать его волосы в ладонь. — Как много он выпил? — Луи обращается к Зейну, который уже успел сесть на пол и прижаться спиной к стене; накрыв рот руками, Малик смотрит в пустоту, не замечая вопроса Луи. — Зейн! — Что? — Как много он выпил? — Я не знаю. — Святое дерьмо, — Луи гладит блюющего парня по спине, ощущая невыносимую горечь у себя в легких. — Как ты вообще здесь оказался? — он снова обращается к Зейну, уже не в силах повернув голову. Голос Луи наполнен обидой и сожалением. — Я услышал в кампусе, что этой ночью будет какая-то вечеринка у парня, чья репутация слишком блестящая на фоне других моих однокурсников. Море алкоголя, молодые студенты и травка. Эти вещи никого не оставляют равнодушным, а тем более меня, — Зейн проводит пятерней по своим волосам, а после громко кашляет в кулак. — Я помню, — под нос говорит Луи, а после слышит тихое бормотание кудрявого парня. В следующую секунду он снова блюет. — Что было потом? — Потом я нажрался и отрубился на диване в его гостиной, — Зейн кивает головой в сторону парня. — Проснулся от того, что упал на пол. В этот момент, он уже был в ванной. — Почему ты не позвонил, не знаю, Мэтту? Почему ты позвонил мне? — стараясь игнорировать горечь во рту, Луи нажимает на кнопку смыва, придерживая другой рукой кудрявые волосы. — Вы больше меня разбираетесь в алкогольном отравлении. — Потому что нас в квартире было всего двое! Я понятие не имею, где у него лежат таблетки. Я даже имени его не знаю, — Зейн повышает голос, от чего кудрявый парень стонет и медленно мотает головой. — Не кричи, — подавленно просит он. Луи берет его бледное лицо в руки, обращая внимания на бледные родинки на его щеках и потрескавшиеся губы. Его глаза все еще закрыты, а синяки под ними напоминают предрассветное небо, так что Луи быстро смаргивает подступивший туман к глазам, сбивая мысль. — Как тебя зовут? — снова спрашивает Томлинсон, ведь Зейну нет никакого дела до всего этого. — Хей, как тебя зовут, парень? — Я-я, — он не успевает договорить из-за очередного спазма в желудке. Луи тяжело вздыхает, а после закрывает глаза. Ему одновременно хочется сбежать отсюда из-за Зейна, но в то же время он не может бросить парня, которому Малик вряд ли поможет. Луи пытается найти решение, из-за чего головная боль возвращается. — Зи, подойди сюда, — Луи подзывает парня рукой. — Подержи его волосы, пока я поищу ему чистую одежду. — Что? — Ему нужна чистая футболка. А лучше горячий душ. И такой же завтрак, — Луи поднимается с белого кафеля. — Давай, помоги мне. Я думаю, он больше не будет блевать. — Ладно, — они меняются местами, стараясь не соприкасаться даже ногами. Луи сверлит взглядом спину Зейна, в то время как сам Зейн пододвигается к кудрявому парню слишком близко и начинает перебирать его влажные волосы. Выходя из ванны, Луи чуть было не запинается об свои ноги.3.
Не то чтобы Луи чувствует себя одиноким. У него есть кошка, есть работа в книжном магазине, где коллеги иногда приносят ему кофе с карамельным сиропом. У Луи когда-то было целое сердце, но это сейчас его не волнует, потому что причина, по которой его сердце больше не целое, помогает кудрявому парню принять душ. Луи занес в ванную чистые вещи несколько минут назад, и зеленые глаза, прямо как трава в тот день, когда он купил розы, смотрели на него с усталостью. Луи собирает весь мусор с гладкого деревянного паркета; он так же снимает пыльные кеды, потому что оставлять на таком полу грязные следы для него было бы преступлением. Луи моет всю грязную посуду в чуть теплой воде, а после заваривает крепкий черный чай, как он любит. В момент, когда он делает первый глоток, вода в ванной наконец-то перестает шуметь. Приоткрыв окно, Луи поджигает вишневую сигарету. На его скулы приятно опускаются холодные лучи солнца, а волосы окутывает сладкий серый дым, и на какое-то мгновение он чувствует себя хорошо. Пока на кухне не появляется ее владелец. — Ты что делаешь? — Луи оборачивается в испуге и давится дымом. Нахмурившись, парень подходит к Луи, а после берет тлеющую сигарету из его рук. Их пальцы соприкасаются, и Луи чувствует, как его легкие вспыхивают огнем. — Курю. Парень делает затяжку и выпускает дым за спину Луи в открытое окно. — Нет, ты не понял. Что ты здесь делаешь? — У тебя в квартире? — Ага, — Луи возвращают сигарету; он тут же глубоко затягивается. — Тебя не было на вечеринке. — Мой эм, друг, позвонил мне и попросил помочь тебе. — Зачем? — Потому что один он бы не справился, — Луи стряхивает пепел на улицу, а после проводит ладонью по шее. — Прости, если что-то не так. — Как тебя зовут? — парень снова забирает сигарету. Легкие Луи начинают крошиться под натиском огня. Оба парня дергаются, а после поднимают взгляды друг на друга, считывая цвета радужек. — Луи. А тебя? — Гарри, — Гарри выдыхает сладкий дым прямо в лицо Луи, но его это совершенно не заботит. Они продолжают молча стоять в нескольких сантиметрах друг от друга, докуриваю одну сигарету на двоих, словно они давно так делают; словно они не познакомились минуту назад. Гарри несколько раз случайно касается запястья Томлинсона, и оно горит, словно на него выложили красные угольки, что осыпались с легких Луи. Томлинсон ловит себя на мысли, что хочет забрать сигарету из рук Гарри, чтобы прикоснуться к нему еще раз, потому что пепел, оседающий в его легких, не затрудняет дыхание, а наоборот – Луи дышит слишком легко. Гарри позволяет Луи курить со своих рук. Когда Зейн заходит на кухню, душа Луи проскальзывает в озеро меланхолии. — Гарри, у тебя есть кофе? — Гарри продолжает смотреть в глаза Луи. — Гарри? — В левом ящике на верхней полке. Молоко найдешь в холодильнике. Луи облизывает губы и отворачивается в сторону. Гарри все еще стоит рядом с ним, и когда он наклоняется, чтобы потушить сигарету, Луи слышит, как его сердце грохочет подобно снежной лавине в горах. — Я.. мне нужно идти. Пока, Гарри. Луи не слышит, что ему говорят вслед. Он буквально сбегает из квартиры, оставляя Гарри наедине с Зейном, потому что по какой-то нелепой случайности, теплота рук Гарри напомнила Луи о тех временах, когда он улыбался разноцветным фейерверкам, о тех временах, когда на его сердце, словно тысячи блесток сыпались звезды с неба, а чужие губы в унисон с его читали стихи неизвестных поэтов. Луи сбегает из дома Гарри, оставляя на его подоконнике свою зажигалку, остывший крепкий чай и возможно кусочек от разбитого сердца. Луи снова забирается на крышу дома и бежит до тех пор, пока его легкие не начинают гореть. Небо над его головой похоже на большой слиток розового золота, до которого тут же хочется достать рукой и оставить маленький кусочек в своем кармане. Но у Луи в кармане лишь сигареты и его печаль, смешавшаяся с запахом желтых роз. Он сидит на крыше чужого дома, его ноги скрещены, а сигарета так и не поджигается в его руках. Усталость накрывает плечи Луи, словно одеяло; так он и сидит, пока его нос не становится красным, а это происходит ровно через час. Луи приходит на работу ближе к обеду.4.
Как выясняется позже, Гарри и Зейн встречаются. Этот факт бьет пощечиной по сознанию Луи, когда Малик звонит ему глубокой ночью и начинает рассказывать, словно старому другу, как прошло их первое свидание. За последние две недели Луи узнал, как пахнет шея Гарри после душа, какие ароматические свечи он зажигает глубокой ночью, если не может уснуть, насколько часто он поправляет свои волосы и как много у него рубашек с пастельными цветами. Не то чтобы Луи ревнует или завидует. Просто ему хотелось бы воздержаться от такой информации на несколько месяцев, пока Зейн не бросит Гарри. Гарри в его глазах выглядит невинно и Луи знает, что сердце этого парня будет разбито, когда однажды Зейн заявится к нему пьяный и с улыбкой объявит, что им нужно расстаться. Луи сам через это проходил и по большому счету, проходит через это сейчас. Осколки его сердца все еще напоминают поломанный калейдоскоп. Однажды, у Зейна хватает наглости прийти в квартиру Луи вместе с Гарри. Томлинсону кажется, что в этот момент его сердце становится угольно-черным; в их глазах горят огоньки, а на губах нежные поцелуи, и Луи совершенно не хочет знать, что они делали несколько минут назад на его лестничной клетке. — Мы можем погреться у тебя немного? — спрашивает Гарри с детской улыбкой, когда Луи открывает дверь. Томлинсон в черном длинном джемпере и белоснежных носках, пятки которых уже стали серыми из-за грязи на полу. Он раскрывает рот в немом звуке, а после натягивает искусственную радость на лицо и пропускает парочку в квартиру. — Спасибо Лу, — бросает через плечо Зейн и уходит на кухню, притягивая за собой Гарри. Луи игнорирует злость и обиду, заваривая им не слишком крепкий чай. Он оставляет их на кухне, а сам пропадает в комнате с высокими окнами, потому что находиться в компании Зейна и Гарри Луи больше не может. Он прикуривает ментоловую сигарету — вишневые каким-то образом теперь напоминают ему только о Гарри — и опускает голову на скомканные подушки. Луи закрывает глаза, ведь так проще раствориться в своих пенных мыслях, купающих его грязные ноги в теплой воде. Ментоловый сигаретный дым заполняет комнату, растворяется в воздухе, смешивается с углем в сердце Луи и дарит ему приятную истому в мышцах, так что на какой-то момент в его жизни все снова обретает некую правильную форму, словно гипсовый слепок. Луи стряхивает пепел на кафель, его кошка с серебристой шерстью спит под боком, а Гарри старается издавать как можно меньше звуков, стоя на пороге комнаты. В сумеречном свете, кожа Луи похожа на поверхность луны; его движения плавные, и пыль, что летает вокруг него, напоминает Гарри звезды. Грустная улыбка накрывает его губы. — Луи? — М-м? Томлинсон открывает глаза и, повернув голову в сторону звука, встречается с взглядом Гарри. Стайлс сияет, словно летнее солнце на бирюзовом небе и от этого света начинают болеть глаза. Луи хочется отвести от него взгляд, спрятаться под одеяло и сгореть под лучами другой звезды, но проблема в том, что Гарри сияет ярче Солнца. Луи думает, что Гарри самая яркая звезда во Вселенной. — Ты забыл у меня зажигалку, — Луи коротко ухмыляется. — Я оставлю ее здесь, — Гарри кладет зажигалку на стул, не сходя со своего места. — Спасибо, — Луи поднимается с кровати, забирает зажигалку и поджигает очередную сигарету. — С тобой все хорошо, Луи? — Гарри тяжело вздыхает, когда Луи делает затяжку. — Да, — фальшивая улыбка заслоняет его лицо. — Почему ты спрашиваешь? — Ты ушел из кухни, и я подумал что.. что ты приболел, но ты здоров, как я вижу, эм, — Гарри поправляет волосы и поворачивает голову в поиске Зейна, который в это время разговаривал по телефону. Луи пожимает плечами в ответ, запускает дым глубоко в легкие, отпугивая при этом все ассоциации связанные с Гарри. — Я в порядке, Гарри. — Ладно, прости, если что-то не так. Теперь, Луи улыбается искренне, потому что это похоже на дежавю. Гарри вероятнее всего не ощущает то же самое, он лишь продолжает мяться на пороге и поджимать свои алые-алые губы. Его синий свитер с вышивкой тюльпанов на левой ключице выглядит мягким издалека; Луи хотелось бы примерить его, возможно, оставить у себя на вечность, но Гарри не его парень, и как ему кажется, никогда им не будет. Что за жалость. Когда Гарри собирается уходить из комнаты, Луи оставляет отпечаток на его жизни, говоря: — Будь осторожен, Гарри. Ты не в мире чудес. В глазах Гарри появляется что-то, что на мгновение освобождает спину Луи от тяжести. Он не может дать название этому чувству, но в глазах Гарри оно выглядит волшебно; словно пыльца феи рассыпалась в его радужке. Они улыбаются друг другу и не пересекаются еще два часа. На прощание, Луи обнимает и Зейна и Гарри, но вот только объятья Гарри согревают его быстрее крепкого чая.5.
Через две недели, Луи каким-то образом оказывается в компании, где четверо парней любят ходить в бары Ливерпуля по пятницам, петь песни в караоке и курить сигареты без ароматизаторов на холодном воздухе ноября. Они все живут в разных частях города, так что возможность встретиться всегда выпадает только на вечер пятницы. У Луи теперь на четверо друзей больше, если Зейна и Гарри вообще можно считать друзьями. Лиам милый. У него есть большая пиренейская собака, шерсть которой напоминает облако, коллекция книг зарубежной классики и маленькая звукозаписывающая студия на другом конце города. Он пишет тексты песен в стол, как и музыку к ним, потому что делает все это для своей души. Луи немного завидует ему, ведь он давно не ощущал настоящего счастья, доходящего вплоть до кончиков пальцев. В один вечер пятницы четверо парней спорят на пинту пива, сколько татуировок у Лиама и Луи почему-то выигрывает. Судьба в последнее время шутит с ним слишком часто. Еще есть Найл. У Найла нет татуировок, но зато у него есть радужная укулеле, множество фотографий ежей на телефоне и акварельные краски, которыми он время от времени пишет картины. Найл заразительно смеется, умеет говорить с ирландским акцентом и его объятья стоят на втором месте, после объятий Гарри. Пару раз ему приходилось ночевать у Луи из-за колючего снега за окном, потому что в те дни Найл был одет слишком легко. Луи не был против, потому что Найл действительно добрый парень. Зейна и Гарри Томлинсон все еще продолжает игнорировать. — Так парни, я отправляюсь разорвать эту публику своим голосом в караоке! — говорит Гарри в одну ночь субботы, когда людей в баре значительно больше чем в будние дни. Они начинают махать ему руками, свистеть и выкрикивать что-то пошлое, но Гарри лишь улыбается им в ответ. — Сделай их, малыш! — кричит Зейн, а после выпивает шот водки. Официант запускает машину, включает микрофон и шепчет Гарри что-то на ухо, из-за чего тот тихо хихикает прямо в микрофон; этот приятный звук раздается по всему бару. Луи инстинктивно улыбается, пряча улыбку от Зейна за опущенной вниз головой. Толпа хлопает в ладоши, когда первые ноты песни начинают звучать. Гарри впервые выбирает песню Битлз*. Его голос бархатный, немного пьяный, но он наполнен грустью, что, несомненно, вводит Зейна в заблуждение. Он заказывает еще шоты водки и выпивает их пока песня проходит мимо него. Вся компания тут же замечает смену настроения. Гарри поет о любви, конечно же, ведь он само ее воплощение. На протяжении всей песни, он смотрит только на Луи, уши которого хотели бы забыть, как звучит голос Гарри в тихом баре с теплым светом под потолком. Гарри поет Луи о том, чтобы тот забыл о боли и не пытался взвалить всю тяжесть мира лишь на свои плечи. Луи сквозь соленую пелену пытается рассмотреть лицо Гарри; он пропускает песню через сердце, прямо как Стайлс и попросил его. — Кроме тебя здесь никого нет. Эй, Джуд, у тебя всё получится. У тебя есть всё, что нужно. Когда песня заканчивается, Луи выбегает на улицу в одной футболке. Его трясет, он не может вдохнуть воздуха, не может достать сигарету из пачки, он не может сфокусировать взгляд на дороге, он не может, не_может. Ему хочется закричать во все горло или лучше вернутся в бар и накричать на Гарри слишком громко, потому что тот не имел права вести себя так, когда его парень сидит рядом с Луи. Все теперь звучит безобразно; все песни, что Томлинсон когда-либо слышал теперь звучат уныло, вся жизнь теперь похожа на серые разводы на его стеклах в комнате, после того как Гарри посвятил Луи песню, пускай и не собственного авторства. А если бы он сделал именно это, Луи сбежал бы в самом начале ее исполнения. Томлинсон садится на холодный асфальт, накрыв рот руками. Таким его и находит Найл, немного разрушенным, немного неряшливым, немного опустошенным до самых костей. Без слов, Хоран садится рядом с Луи и вовлекает его в теплые объятья. — Он такой мудак, Ни. Такой мудак, — бубнит Луи ему куда-то в шею. — Луи, пойдем домой, — Хоран отстраняется и накидывает куртку на плечи Луи. — Вот. Пойдем, Лу. — Мне.. мне нужно заплатить и- — Я уже заплатил, Луи. Пойдем. Тебе нужно домой. Добравшись до квартиры, Найл заваривает крепкий чай для Луи, пока сам Луи не снимая обуви, падает на кровать. Он не позволяет себе плакать, но его сердце все еще стучит рывками, а руки похожи на ледышки. Найл сидит на кровати рядом с Луи, читая что-то в интернете. Крепкий чай остается нетронутым. — Найл? — голос Луи тихий. — М? — Ты думаешь они влюблены друг в друга? Ну, Гарри и Зейн? — Найл ставит экран на блокировку, и откладывает телефон в сторону. Луи прикусывает щеку изнутри, когда Найл начинает говорить. — Я был влюблен в человека, давно правда, но был. Я видел, как человек был влюблен в меня, а я в него нет и... — Найл обращает своей взгляд на Луи, — я вижу, что Зейн не влюблен, но я вижу, что влюблен Гарри. Мне сложно понять, в кого именно он влюблен. Луи кивает в ответ и больше ничего не спрашивает. В эту ночь, Найл снова ночует у него, потому что теперь колючий снег падает не за окном, а в потрескавшейся душе Луи.6.
В один дождливый день ноября, Луи начинает думать, что его сердце похоже на погоду. Такое же непостоянное, такое же ветреное, холодное и никем не любимое. Сегодня у Томлинсона выходной, в его квартире со вчерашнего дня появились новые книги, которым не нашлось места, и они просто лежат на полу. Луи лежит на полу вместе с ними, потому что его ноги не могут согреться даже под одеялом, так что, какая разница? Под его ладонью лежит раскрытый сборник стихов и поэм Уолта Уитмена и Луи впервые хочется плакать, кричать и глотать всхлипы, но он не может. Найл сказал ему однажды, что плакать – это нормально, потому что в такие моменты депрессия выскальзывает из души и перестает на какое-то время сжимать руки на шее, но Луи лишь чувствует, как тяжесть давит ему на легкие, не давая нормально дышать.думал ли кто, что родиться на свет - это счастье? спешу сообщить ему или ей, что умереть - это такое же счастье, и я это знаю.
Луи никогда не хотел умереть, потому что в Донкастере живут его младшие сестры и брат, и мама, которые все еще любят его, не смотря на то, что они не общаются долгими месяцами. Луи никогда не хотел умереть, но он знает о перерождении, знает, что человек перерождается каждый день; его мировоззрение слишком изменчиво, гибкое. Луи пытается найти ту правильную жизнь, где он не будет чувствовать усталость, как только проснется; он ищет ее в трещинах зданий, отражении солнца в чужих глазах, в гудении слов над головой, когда луна и звезды пытаются помочь влюбленным обрести друг друга. Луи пытается ее найти, создавая себя путем собирания сломленного сердца и вишневых сигарет, напоминающие вкус детской жвачки. Он начал встречаться с Зейном, когда они едва вкусили вкус насыщенной жизни, где секс с незнакомцами, наркотики и алкоголь всегда стояли рядом. Луи было двадцать, и он был до ужаса глуп, наивен и полон огня, с которым он хотел поделиться. И этим кто-то стал Зейн. Зейн, который все еще не может бросить такой образ жизни. Зейн, который начал ломать Луи, когда тот перестраивался, тот Зейн, который оставлял на губах Луи влюбленные поцелуи, а поступками позволял слезам обжигать щеки. Луи знает Зейна от_и_до, в то время как Зейн не знает и половины о Луи. Возможно, в этом и заключалась вся их проблема. Зейн не хотел принимать Луи без понимания. Ему было достаточно того, что Луи есть рядом. Они медленно целовались в темных переулках, закрывались в комнате общежития и исследовали каждый участок мягкой кожи, Луи смотрел, как Зейну набивают первую татуировку, наслаждаясь его улыбкой; он запоминал его привычки, вкусы и адреналин, что бежал по его крови, не останавливаясь. Луи не знает точно, был ли Зейн влюбленностью или все же первой любовью; Луи знает, что любовь живет три года, но первая любовь живет вечность и он почему-то ненавидит это. Так что, он никогда не хотел умереть. Луи терпеливо ждет того момента, когда он сможет поделиться тем огнем, что все еще продолжает гореть глубоко в его костях. Мысли парня прерывает стук в дверь. Томлинсон поднимается с пола, оттряхивает зеленый джемпер от шерсти кошки и, не посмотрев в глазок, открывает дверь. На пороге стоит Гарри, чье лицо покрывают капли дождя, словно множество блесток, его пальто промокло, как и вся остальная одежда. Он немного трясется и пытается согреть ладони своим дыханием. — Ох, Боже, — Луи тянет Гарри на себя, запуская в квартиру. Он помогает снять со Стайлса мокрое пальто и свитер. Луи заталкивает его в свою кровать, где одеяло возможно согреет Гарри. Стайлс замечает множество книг на полу, но желание оставаться в кровати все же пересиливает его. К тому же, это кровать Луи и ему определенно точно не хочется выбираться из нее. — Я сделаю тебе чай, — перед тем как скрыться на кухне говорит Томлинсон. Гарри кивает и сильней укутывается в одеяло. Луи старается вернуться в комнату с кружкой как можно быстрей. — Вот. Я добавил туда имбирь. Ничего? — Гарри принимает горячую кружку в руки и тут же делает первый глоток. Луи ставит стул рядом с кроватью и садится на него. — Очень вкусно, — он облизывает губы. — Спасибо, Лу. — Пожалуйста, Гарри, — Луи дарит ему нежную улыбку. — Откуда у тебя столько книг? — Мне отдали.. парень с работы. Они ему больше не нужны. — Уже начал что-нибудь читать? — Луи усмехается. — Уитмена. Мне нравятся его стихи, у него хороший слог, — Гарри ставит кружку с чаем на пол, его промокшие волосы похожи на плавные волны. Луи следит за его движениями, забывает на мгновение как дышать, когда видит аккуратную татуировку розы на его предплечье. — Прочитай мне твой любимый, — Луи медленно выдыхает. — Ох.. Он опускает на пол, к той книжке, с трясущимися руками. Ее страницы цвета кофе с молоком, на полях нарисованы странные рисунки, но теперь это его книга. Луи кладет ее на скрещенные ноги и, прочищая горло, начинает читать. — Ребенок сказал: "Что такое трава?" – и принес мне полные горсти травы. Что мог я ответить ребенку? Я знаю не больше его, что такое трава. Может быть, это флаг моих чувств, сотканный из зеленой материи – цвета надежды. Его голос идет прямо из глубины души. Гарри слушает Луи внимательно, ему кажется, что Луи должен постоянно читать стихи вслух. В памяти возникает образ Томлинсона в баре, смешивается с происходящим и Гарри чувствует себя спокойно, легко. Стайлс думает, что Луи похож на Маленького Принца. Он вспоминает его засохшие розы, потерянный взгляд и невообразимо теплые объятья. Одеяло вмиг перестает согревать. — И малейший росток есть свидетельство, что смерти на деле нет, а если она и была, она вела за собою жизнь. Она не подстерегает жизнь, чтобы ее прекратить. Она гибнет сама, едва лишь появится жизнь. Неожиданно, рядом с Луи оказывает кошка. Она запрыгивает на книгу, сбивая его, и это кажется Луи знаком, что пора прекратить читать. — Милая, не могла бы ты... — кошка сворачивается клубочком, отчего Луи хихикает. — Черт. Гарри поднимается с кровати вместе с одеялом и садится к Луи на пыльный пол. Он накрывает их плечи, безмолвно касается серебристой шерсти кошки, чувствуя невыносимую грусть. Их пальцы соприкасаются, но ни один из парней не считает это ошибкой. Им уютно рядом друг с другом, сумерки плавно опускаются на город, а в комнате стоит атмосфера дома, так что Луи даже не хочется сбежать от Гарри в этот раз. — Ты очень красиво читаешь стихи, Луи, — шепотом говорит Стайлс, потому что кошка уже уснула. — А ты красиво поешь, — они поднимают взгляды друг на друга. — Прости, что тогда.. так невежливо ушел, просто та песня прошла сквозь меня, и я не хотел.. Прости, Гарри. Гарри кивает. В некоторой степени, он сам виноват в том, что Луи сбежал в ту ночь. — Все нормально. — Как зовут твою кошку? — Гарри чешет ей за ушком. — Ты никогда не называл ее имени. Даже Найл это заметил. — Герцогиня, — с улыбкой произносит Луи. — Есть такой мультик «Коты Аристократы». Я взял это имя оттуда, — Гарри молчит некоторое время, дожидаясь момента, когда Луи посмотрит на него. — Ух, ты. У тебя глаза и вправду, как сапфиры, — говорит Гарри, пожалуй, даже толком не обдумав это. Луи хмурится, потому что голос Гарри звучит влюблено, застилая при этом одурманивающей пеленой его сердце, и когда Луи вспоминает, то ему хочется провалиться под землю. Гарри ведь имел в виду совершенно не то, — проскальзывает в мыслях Томлинсона. — Ох, это же та фраза. Томас сказал ее Герцогине на крыше. Точно. Я уже подумал, что... — последнюю фразу Луи говорит предельно тихо, чтобы Гарри не удалось ее услышать. Но он все равно ее слышит. Стайлс мягко произносит Герцогиня, гладя кошку по животу. Она мурлычет под его прикосновениями, и Луи находит это в этом моменте столько тепла, что неосознанно тянется к пальцам Гарри. — Мы можем так просидеть до самого утра? — осторожно спрашивает Гарри, почти шепотом произнося эти слова. Луи едва сдерживается, чтобы не поцеловать Стайлса. Его губы уже искусаны до крови. — Конечно, Гарри. Так что, Луи действительно никогда не хотел умереть. Его огонь медленно разжигает кости другого. Когда дождь перестает стучать по грязным стеклам, Гарри уже спит на плече Луи. Он аккуратно будит его, они ложатся на кровать, вновь укрывают плечи одеялом и проваливаются в сон под мирное сопение друг друга.7.
После очередного тяжелого дня на работе, коллега Луи — Ник предлагает ему выкурить свеженький косяк прямо в подсобке. На лице Луи трехдневная щетина, его волосы пахнут ягодным дымом, а в желудке еда не появлялась уже сутки. «Спасибо за кофе, Эль», — заменило ему потребность в пище. Губы Луи карамельные на вкус, а голова забита сплошными цифрами, которые блокируют любые мысли о Гарри. Томлинсон вводит данные в таблицу на компьютере, когда Ник повторяет свой вопрос; подсознание Луи трепещет с нотками счастья. Ему срочно нужна передышка. — Оставь свою дурацкую таблицу. Завтра днем ее закончишь, — Ник тянет стул Луи к себе, что вызывает смех у второго парня. — Кретин. Они добираются до подсобки, обмениваясь банальными шутками о работе и их коллегах. Луи следит за движениями рук Ника, которые летают в воздухе, обогащая его речь красками. У Ника ногти накрашены черным лаком, а запах, что исходит от его одежды, напоминает Луи морской бриз, так что он ни разу не опускает взгляд в пол. В подсобке есть скрипучая раскладушка, недоеденная пицца и микроволновая печь, в которой ее можно разогреть. Луи садится на пол, потому что он привык сидеть на холодном и грязном кафеле, в то время как Ник опускается на матрац. Он хмурит брови. — Что? — Почему ты сел на пол? — Мне здесь удобно, — Луи пожимает плечами. — На полу холодно, дурак. Иди сюда. Луи облизывает губы, когда падает на скрипучую раскладушку. Ник хохочет, скручивает косяк и поджигая его произносит: — Расслабься и получай удовольствие. После первой затяжки сознание Томлинсона тут же медленно начинает плыть. Они передают косяк друг другу пару раз, но их голова уже становится тяжелой, изображение плывет, смешиваясь с яркими и тусклыми красками, а все звуки становятся до предела громкими; Луи чувствует себя хорошо. Он впервые забывает о своей недо-привязанности к Гарри. Ник включает инди-рок песни на телефоне и начинает танцевать напротив счастливого Луи. Его движения плавные, не слишком пошлые, но слишком притягательные, поэтому Томлинсон встает вслед за ним и начинает танцевать тоже.сегодня есть только ты и я. почему ты не можешь разгадать моё сердце?**
Эта песня кажется пустой для Луи, даже когда его мозг находится под кайфом. Руки Ника ловят его за талию, когда Томлинсон кружится вокруг себя, а после он тихо смеется над его ухом, предательски обжигая шею Луи. Они улыбаются друг другу, но Томлинсон делает это фальшиво. Его чувства притупляются, он не может понять, нравится ему это или нет. В какой-то момент, их губы смыкаются в поцелуе. Луи целует Ника, толкая его к бетонной стене, и это кажется ему относительно правильным. Он запускает руку под его рубашку, нащупывая острые лопатки, неосознанно оставляет багровый засос на шее Ника и ловит смазанный поцелуй, чувствуя, как ему расстегивают молнию на джинсах. Ник достает ладонью до выключателя, и теперь вся комната тонет в густой темноте. Они падают на скрипучую кровать, не размыкая губ; джинсы Луи уже на полу, как и футболка Ника, а волосы обоих спутаны. В подсобке жарко, из-за чего на их спинах уже проступают капельки пота. Когда Ник касается языком ключиц Луи, действие наркотиков резко притупляется. Луи начинает паниковать, тяжесть возвращается на его плечи со скоростью света; он пропускает поцелуи Ника на губах. — Луи? Все нормально? — голос Гримшоу растворяется в темноте, а голова Томлинсона снова начинает болеть. Если бы у него хватило сил заплакать, он бы обязательно это сделал. Ник отстраняется от Луи, ищет его джинсы на ощупь, которые после протягивает ему в руки. Гримшоу небрежно проводит по своим волосам пальцами, пытаясь уложить их. — Черт, прости меня, пожалуйста. Я-я, Луи.. мне, правда, жаль. Луи смотрит в болотно-коричневые глаза Ника и ему становится больно в районе сердца. Гримшоу похож на сбывшуюся мечту, уже потратившую все свои краски, на ту мечту, не способную воодушевить Луи хотя бы немного. Но осознание того, что Гарри все еще чья-то несбывшаяся мечта с фейерверками, звездами и заходом солнца на западе, окунает Луи в озеро меланхолии. Лучше бы его давным-давно утопили в нем. — Давай разогреем пиццу. Луи кивает и жмурит глаза, когда желтый свет лампочки ослепляет его. Они едят пиццу с острым соусом сидя на полу, волосы обоих растрепаны, губы все еще болят после неправильных поцелуев. Их плечи соприкасаются, пока Ник беззвучно подпевает солистам, а Луи все не может прогнать образ зеленых глаз из своей головы. Он медленно превращается в того влюбленного, которого топят в любви по уровень клише, в того влюбленного, который пишет сонеты своему воздыхателю, а после подбрасывает бумажки с ними в его карманы без указания автора; Луи превращается в тот тип влюбленного, которого можно назвать больным. — Ник, ты когда-нибудь любил? — спрашивает Луи, смотря в стену напротив себя. — По-настоящему? — Томлинсон кивает. — Никогда. А что? — Вот у тебя бывало такое чувство, что когда ты видишь того человека, тебе кажется, что нашел недостающую часть себя, ты чувствуешь себя восстановленным, а когда этот человек пропадает из твоего поля зрения, то ты сразу превращаешься в горку никому ненужного песка? — С каких это пор ты подался в писатели? У Луи сбивается дыхание. В его глазах плещется грусть, когда он смотрит на Ника. — С тех самых, когда увидел того человека.8.
После той ночи, Луи чаще ловит себя на мысли, что скучает по Гарри. Скучает по его жестам, мимике, смеху и голосу, наполненному блеском. Они не видели друг друга почти две недели, и с одной стороны это даже хорошо для Луи, но с другой – он начинает чувствовать не притупляемую потребность в этом парне. Вишневые сигареты перестали напоминать о Гарри. Зейн перестал звонить Луи поздно вечером, они перестали заходить к нему, чтобы выпить некрепкий чай. Их компания пропускает два вечера пятницы, но в ночь с 23 декабря на 24 декабря они собираются вновь в том самом баре, где Гарри пел для Луи. Они обнимаются крепко и долго, заказывают по пинте пива, смеются и рассказывают новости из своей жизни. Когда наступает день рождения Луи, они начинают дарить подарки, которых именинник на самом деле не ждал. — Парни, вы серьезно, — немного обреченно говорит Луи, принимая первый. Это подарок от Лиама и он обвернут в синюю упаковку с маленькими улыбочками на ней. В коробке, Луи ждал диск с подписью «ремикс от пейно для луи». С морщинками в уголках глаз, Томлинсон благодарит Лиама и стискивает его в объятьях, до боли в ребрах. Подарок от Найла немного больше и ничуть не скромнее. Это портрет кошки Луи, облаченной в смокинг с цилиндром на голове. Луи смеется, и прижимает Найла к себе в знак благодарности, смазано целуя его в макушку. В этот момент Гарри чувствует себя немного неуверенно, потому что его подарок не настолько оригинальный. Зейн дарит Луи скейт, который разрисовал краской из баллончиков сам. Луи не обделяет объятьями и его. Когда приходит очередь Гарри, он все еще волнуется. Стайлс дарит Луи книгу «маленький принц» со своими карандашными пометками на страницах и одну желтую розу. Томлинсон коротко смеется, потому что ему кажется, что это очередная шутка судьбы. Он медленно втягивает запах цветка и улыбается, чувствуя сладость. Луи обнимает Гарри дольше всех, зарываясь носом в его шею, пахнущую лавандой. — Спасибо большое, Гарри. Это очень хороший подарок. — С днем рождения, Луи, — Гарри говорит это со скромной улыбкой, надеясь, что Зейн ее не заметит. Они сидят в баре до глубокой ночи, рассказывают истории о своих удачных и неудачных днях рождения, смеются, играют в дартс, и чуть было не попадают под ветку омелы, когда заказывают выпивку. Луи впервые после расставания чувствует себя хорошо. Гарри видит его счастье, полыхающее подобно огню, когда Луи дает пять Зейну и Найлу, после выигранной партии в дартс и ему хочется хранить этот момент в памяти как можно дольше. Он чувствует себя намного счастливее, если Луи счастлив. Когда они выходят из бара, огромные хлопья снега плавно кружатся в воздухе. — Черт, надеюсь, я не подхвачу простуду, — бубнит Найл, кутаясь в свой красный шарф. — Ты бы лучше шапку носил, а не жаловался, — говорит Лиам, поправляя свои перчатки. — Эй! — Найл пихает Пейна кулаком в плечо, отчего тот скользит по льду, но не падает. Гарри и Луи одновременно хихикают. — Кстати, Гарри это касается тоже, — замечает Томлинсон, привлекая все внимание парней на кудрявые волосы, в которых уже запутались снежинки. Они идут вниз по улице, пиная пушистый снег; их руки соединены в локтях, и выходит так, что Луи идет под руку с Гарри. Как иронично. — Вы оба дебилы, — продолжает Лиам, — вам мало того, что я недавно переболел ангиной? — Боже, не начинай снова, — Найл закатывает глаза. — Мы все знаем, что нужно носить шапки и шарфы, и теплые свитера, вон как у Луи и.. что там еще? — И перчатки, — добавляет Гарри, улыбаясь. — И перчатки. Луи с трудом удерживает свои подарки в руках, пока они обходят участки дороги, покрытые корками льда. Парни провожают его до станции метро, продолжая придираться друг к другу из-за теплой одежды. Лиам говорит, что он не будет привозить им лекарства, а Найл, что его никто не любит и не согреет, если ему будет холодно. Зейн и Гарри переглядываются, а Луи почему-то чувствует укол в сердце. — Ты еще найдешь того, кто будет тебя согревать холодными ночами, Ни, — говорит Гарри, смотря при этом на Луи, и от теплоты его взгляда, сердце парня начинает таять, словно свечка.9.
Все разъезжаются к своим семьям на Рождество, кроме Луи. Он встречает праздник в окружении холодных полов, горячего какао с корицей и болью в голове, напоминающую мигрень. Луи чувствует себя до тошноты одиноко, когда включает гирлянду на окнах и песни Фрэнка Синатры; ему бы хотелось позвонить Гарри или Найлу, чтобы лишний раз поздравить их с праздником, но они сейчас рядом со своими семьями, так что им нет никакого дела до Луи. Поэтому, он выбирается на крышу своего дома по пожарной лестнице. В его руках стебель розы, а между губ зажата ментоловая сигарета. Здесь спокойно, слышится лишь вой ветра недалеко за спиной. Луи шепчет себе под нос стихи Уитмена, пытается понять, когда в его жизни Гарри стал заменять солнце и не замечает, как на город опускается густая темнота. Ему, конечно же, становится холодно, но Луи холодно всегда. Он ходит по кругу на крыше, потому что это лучше, чем отмораживать себе ноги; Луи давно убрал розу во внутренний карман куртки, выкурил сигарету и пересчитал все видящиеся звезды на небе, которые стали тусклее из-за множества огней на улицах. Возвращаясь домой, Луи готовит себе очередную порцию какао и, надев свитер с оленями, садится на подоконник. Он звонит своей маме по скайпу, когда часы на телефоне показывают чуть больше одиннадцати часов вечера. Луи знает, что его семья в такое время еще не спит, поэтому не волнуется; он лишь переживает из-за того, что увидев синяки под его глазами, волноваться начнет Джоанна. — Луи, — она отвечает почти сразу. На ее лице самая нежная улыбка, которая заставляет почувствовать Луи спокойствие, на заднем плане некоторые сестры распаковывают подарки, в то время как другие из-за чего-то спорят. Луи не может узнать комнату, в которой они все сидят; желтые огни гирлянд приятно освещают лицо его мамы. — С днем рождения, дорогой. — С Рождеством, мам, — Луи спрыгивает с подоконника и уходит в комнату. Он укутывается в одеяло на кровати, продолжая вести разговор. — Это что, Луи? — Там Луи? — Мама, нам позвонил Луи? Джоанна и Луи одновременно хихикают. Томлинсон проводит рукой по своим губам, пряча улыбку, ведь он скучал по этому. Все девочки перемещаются к маме, пытаясь занять самое лучшее место рядом с ней. Для Луи все это выглядит мило до боли в сердце, отчего он громко выдыхает, пытаясь не заплакать. — Луи, включи камеру! — требует Фиби. — Нам хочется на тебя взглянуть. Ты же стал старше! — Ну же, Луи! Не будь таким занудой! Мы все знаем, как ты выглядишь. — Да, Луи! И мы соскучились по тебе очень сильно! Они разговаривают час, а то и больше. Луи, конечно же, включает камеру; из-за плохого освещения, мама даже не замечает темных синяков, болезненного и влюбленного вида у своего сына. В некоторой степени, Томлинсон рад этому. Луи узнает, что его семья уехала в Нью-Йорк на рождественские каникулы и все сестры, перебивая друг друга, делятся с ним своими впечатлениями. «Нью-Йорк такой огромный, Луи! Я пару раз потерялась, стоя на одном месте!», «Ночной Манхэттен слишком волшебный, Луи. Он похож на сказку!», «Если бы не мама, я бы уже потратила все свои деньги на кофе, который тут варят недалеко от дома Дэна. Луи, тебе нужно его попробовать» и так далее. Луи рад за них. Беспредельно рад. Они пытаются обсудить все. Школу, друзей, работу, леденцы, фонарные столбы, бездомных ящериц и собак в шапках Санты. Луи рассказывает, что у него появилась кошка Герцогиня, и Лотти тут же закатывает глаза, называя его ребенком. «Сама ты ребенок! На тебе кофта Гриффиндора в Сочельник!». В голове Луи застывает смех сестер, их беззаботные улыбки и блеск в глазах, когда они показывают свои подарки. Они остановились в доме Дэна, который стал новым отчимом для всех детей Томлинсон. В какой-то момент, парень даже не замечает, как Джоанна оставляет девочек и уходит в другую комнату. Луи тут же начинает казаться, что сейчас будет взрослый разговор, но вместо этого, она показывает ему спящих близнецов. — Они такие.. счастливые, — Луи улыбается по-домашнему из-за чего возле его глаз появляются морщинки. — Дорис постоянно спрашивает меня, где ее старший брат, и Эрнест тут же прибегает к ней. Иногда, она совсем не рада его приходу. — Мам.. — Они скучают, Луи. Мы все скучаем. — Я знаю, мам, — Луи тяжело вздыхает. — Я скучаю тоже. Может совсем скоро, мне удастся приехать к вам на некоторое время. — Луи? — М-м? — Ты хорошо спишь? У тебя почти три утра, милый. — Не всегда получается заснуть в правильное время, мам. Но я стараюсь высыпаться, — Луи поправляет челку, укладывая ее набок. — Ты выглядишь немного уставшим. — Просто слишком много работаю мам. Ничего серьезного. — Как Зейн? Ты совсем ничего о нем не рассказывал, — голос его мамы мягкий, ей точно не хочется ранить Луи этим вопросом, и к удивлению для Луи, он совсем не чувствует, что ему больно. — Ох, мам, мы.. мы расстались почти год назад, — Джоанна в миг становится грустной. — Пожалуйста, не принимай это близко к сердцу. Я не хотел тебе говорить, потому что ты бы начала волноваться, а потом оставила бы девочек на Дэне и приехала ко мне. Со мной все хорошо. Я справляюсь. Луи старается улыбнуться, хотя на самом деле, он не верит даже самому себе. Ему не больно, но он все еще чувствует, как руки смыкаются на его шее. Он падает на подушки и продолжает разговаривать с мамой. Одеяло путается в его ногах. — Кто он? — Джоанна поправляет влажные ото сна волосы близнецов, а после садится на узкую кровать Дорис. — Ты про кого? — Про человека, из-за которого у тебя бессонница. — Ох, мам.. я же говорю тебе, что в этом не виноват кто-то. Я просто слишком много работаю. — Он знает о твоих чувствах? — Ради всего святого, мам! Я не влюблен! — Луи прикусывает нижнюю губу, останавливая слова, потому что видит, как близнецы начинают ворочаться. — Тебе не стоит вернуться к девочкам? Я, кажется, слышал шум. — Луи, я волнуюсь о тебе, ты же прекрасно это понимаешь, — Джоанна тяжело вздыхает. — Я не прошу тебя звонить нам чаще, или приезжать раз в месяц, потому что мы понимаем, что тебе нужно время. И мы не торопим тебя. Просто, если тебе нужен совет или какая-либо помощь, ты знаешь, кому можешь в любой момент позвонить, верно? — Мам.. — Мы любим тебя, Луи. Мы все тебя любим и хотим, чтобы ты был окружен правильными людьми. — Я знаю, мам, — голос Луи тихий, он почти сходит на шепот. — Я постараюсь приехать в январе, мне как раз положен отпуск. — Хорошо, милый, — Джоанна перемещает телефон в другую руку. Они молчат некоторое время, просто смотря на лица друг друга. — Я, пожалуй, пойду спать. — Спокойной ночи, Луи. — Спокойной ночи, мам, — парень встает с кровати на ватных ногах. — Обними всех за меня, — Джоанна кивает и дарит Луи еще одну теплую улыбку. По правде говоря, ему бы очень хотелось сейчас оказаться рядом со своей семьей. — С днем рождения, Луи. — С Рождеством, мам.10.
Правда в том, что Луи никогда не верил в родственные души. Он верит в инопланетян, в насмешки судьбы, в карму, но не в родственные души. Ему доводилось слышать о людях, которые дополняют друг друга буквально во всем, их любовь напоминает теплую весну с цветущей сакурой, ностальгию и запах орехов; Луи слышал о людях, притягивающих друг друга словно магниты, и их любовь подобна грозному огню, способному расплавить самые прочные металлы, затмить само Солнце и гореть миллиарды лет, а после переродиться в сверхновую; Луи слышал о людях, которые были, есть и будут с тобой до конца в этой жизни, в прошлой или в будущей, и их любовь подобна небу, которое всегда сопровождает путника, ищущего не секрет вечности, а дом для своей души. Луи слышал о них, но он никогда в это не верил. Улицы города вибрируют в Рождественскую ночь. Вибрируют точно так же как сердце Луи, когда он думает о Гарри. Неон растекается по дорогам, ослепляя здания, громкость смеха детей заполняет уши словно вода, а привкус сахара на губах напоминает млечный путь. Луи спит весь день, лишь бы не давать мыслям крутиться вокруг одного человека. Он выходит на работу на следующий день после Рождества и разгребает всю новую документацию, которую должен был рассортировать еще две недели назад, потому, у него не хватает времени даже на обед, а значит, времени на размышления не хватает и тоже. Перед тем, как уйти домой Ник приносит Луи лимонный и мятный кексы и кофе с карамельным сиропом, на стаканчике которого маркером нарисован ежик, обмотанный гирляндой. Рядом с рисунком, маленькими буквами подписано «луи» и смайлик. — Хей, Луи, — Гримшоу ставит перед Луи коробку с кексами и кофе. — Ты бы передохнул. — Я сделал только половину работы, Ник, — Томлинсон откидывается на спинку стула, крутясь на нем какое-то время, чтобы расслабиться. — Я не могу просто взять и передохнуть. — Элеонор, кажется, все еще здесь. Попроси ее подменить тебя на некоторое время. — Она на кассе, — Луи вздыхает и возвращается к работе; чем раньше он закончит, тем раньше он окажется дома и сможет рухнуть на кровать без каких-либо забот, крутящихся в голове. Звуки клавиатуры раздаются в комнате. — Магазин давно уже закрыт, Луи, — Томлинсон переводит взгляд в угол экрана. — К тому же, кофе остынет, если ты не выпьешь его в ближайшее время. — Черт.. — А кексы засохнут! — кричит Гримшоу в след уходящему Луи. В торговом зале выключили половину освещения, а музыка и шум от людей пропали; в магазине стоит почти гробовая тишина, нарушаемая только шагами Луи. Элеонор сидит на своем месте, складывая вещи в рюкзак. — Эль? — девушка оборачивается в сторону звука. — Можешь задержаться на некоторое время? — Конечно, — она улыбается, откладывая вещи. — Что нужно сделать? Луи объясняет ей инструкцию по выполнению заполнения документации и говорит, что вернется через десять минут. Он оставляет ей кексы в знак благодарности и, забрав стакан с кофе, хочет найти Ника, но тот уже ушел. Поэтому Луи выходит на улицу в расстегнутой куртке и без шапки. Лиам точно нас всех убьет, — проносится в его голове. Томлинсон проверяет телефон на наличие новых сообщений в групповом чате и находит там пару новых от Найла и Гарри. Хоран отправил несколько фотографий его никудышного племянника, который обмотался подарочным скотчем и приклеился к высокой елке. Луи хихикает, отпивая мягкий карамельный напиток. Лиам прокомментировал это тем, что вся семья Найла такая, поэтому не стоит удивляться. н: “ну ты и зануда, ли” Гарри отправляет фотографию себя с хмурым выражением лица и своей сестры, которая улыбается широко и довольно. В кудрявых волосах Гарри запутались елочные игрушки и конфетти, и эти морщинки между бровями, Луи так и хочется разгладить своими пальцами. Еще Гарри пишет о том, что в Холмс Чапеле выпало слишком много снега, и он чуть было не попал под машину, когда переходил дорогу. Луи тяжело вздыхает, ощущая зуд на переносице. Он переходит в чат с Гарри и тут же набирает сообщение. л: “ты в порядке?” г: “да. что-то случилось?” л: “нет, все хорошо. как твои рождественские выходные?” г: “полны глупых шуток от сестры и бесконечного печенья с сахарной пудрой :) а твои?” Луи задумывается о том, что ему бы хотелось провести эти праздники в компании семьи Гарри. Томлинсон был бы не против глупых шуток от Джеммы, бесконечного печенья, улыбок и конфетти в волосах. л: “разгребаю завалы на работе. не слишком празднично” Гарри тут же отправляет Луи коротенькое видео, где желает ему веселого Рождества. Гарри одет в ужасно большой белый свитер с рисунком снежинок, и этот свитер выглядит так, словно в него легко могут укутаться два человека. Его голос заполняет сознание Луи, словно нега и глаза, что улыбаются ему на экране выглядят еще более благороднее в приглушенном свете. Томлинсон пересматривает это видео около пяти раз перед тем, как написать ответ. л: “ты выглядишь так мило в этом большом свитере х” г: “беру пример с тебя” л: “боже, заткнись” Щеки Луи заливаются румянцем, и он убирает телефон в карман джинсов, потому что вспоминает, что он все еще на работе. Луи старается допить свой кофе в тишине собственных мыслей, потому что если он снова начнет думать о Гарри, то вернется домой ближе к ночи. Луи предельно вымотался за этот день и не хочет торчать в четырех стенах еще половину своего рабочего дня. Когда он возвращается в кабинет, Элеонор с энтузиазмом продолжает работать. Луи видит, что она выполнила намного больше, чем он ожидал. — Как ты.. — У меня был опыт в этом, — Эль заправляет прядь волос за ухо. — Ничего сложного. — Боже, да ты просто волшебница, — Луи дарит ей объятья, а после, прищурившись, сканирует данные на экране компьютера. — Похоже, у тебя опыта намного больше, чем у меня. — Я могу помочь тебе со всем этим, — девушка обводит стопки бумаг пальцем. — Вместе мы закончим гораздо быстрее. — Я уже говорил, что ты волшебница? Так что, они работают в команде и Луи не перестает улыбаться, пока они разгребают завалы. Томлинсон готовит им крепкий чай несколько раз, они рассказывают друг другу какие-то смешные случаи из жизни, не отвлекаясь от работы. Луи узнает, что Эль обожает читать книги французских авторов в оригинале и что на ее теле порядка десяти татуировок; девушка рассказывает о каждой, когда они прерываются на перерыв и Луи становится тепло от мысли, что его действительно окружают правильные люди. Они закрывают магазин чуть раньше двенадцати и расходятся в разные стороны, обнявшись перед этим на прощание.11.
Луи устал, но и не вымотался до предела. В его квартире все такие же грязные полы, Герцогиня спит на кровати, а четыре розы прижимаются друг к другу в хрустальной вазе на подоконнике. Курить на улице становится холодно, поэтому сбрасывая куртку с плеч, Луи закуривает вишневую сигарету, как только заходит на кухню. Он не включает свет, позволяя лампочке на работающем чайнике, освещать кухню синим огоньком. Луи стряхивает пепел в раковину, когда кошка запрыгивает на кухонную тумбу рядом с ним и трется о его руку. Луи чувствует себя спокойно, пропуская серебристую шерсть между пальцами. Ему впервые кажется, что тяжесть всего мира не лежит на его плечах. В дверь начинают громко и настырно стучать кулаком, когда вода в чайнике закипает, и кнопка со щелчком встает в первоначальное место. Сигарета летит в раковину, дотлевая рядом с грязной кружкой. — Зейн? — Луи хмуриться, открыв дверь. В руках Малика зажата бутылка, от него разит алкоголем, а в его глазах пляшет дьявольский огонек и Луи знает, что этот огонек означает. Его губы раскрываются в немом звуке. — О Боже… Ты сделал это с ним, — Томлинсон мотает головой, мечтая, чтобы это оказался страшный сон. Зейн пользуется тем моментом, когда Луи полностью обездвижен, потому что его застали врасплох. Малик проходит внутрь квартиры, прекращая щуриться от надоедливого света с лестничной клетки. — Я расстался с Гарри, мать его, Стайлсом, — Зейн отпивает жидкость из горла, а после довольно улыбается. — Чувствую себя ахринено. — Проваливай, Зи, — голос Луи спокойный, потому что в данный момент ему совершенно не хочется показывать свой страх и переживание за мальчика, который, в самом деле, не заслуживает такого отношения к себе. Он чувствует, как огонек в глазах Зейна насмехается над ним, вспарывая затянувшиеся шрамы зубчатым ножом. И ему кажется, что сейчас это чувствует не только он один. — Тебе нужно протрезветь. — А какой он хороший в постели, м-м, — Малик буквально мурлычет, но делает это настолько пошло и противно, что Луи становится тошно. — Гарри так умело использует свои губы и руки, и- — Выметайся, — прерывает Луи снова. — Выметайся из моей квартиры, Зейн. — Ты расстроен, Лу? — Зейн кладет руку на щеку Луи, которая покрылась легкой щетиной. Томлинсон сбрасывает ее, отворачивая голову в сторону. — Почему ты так расстроен, Луи? Разве тебе не радостно от того, что Гарри, мать его, Стайлс теперь не занят, а? — Ради всего святого, Зейн, уходи. Просто уходи, — Луи не может найти сил, чтобы действительно накричать на Зейна, потому что сейчас его заботит совершенно другой человек. Они испепеляют друг друга взглядами, кровь стучит в висках Луи, но Зейн лишь ухмыляется, видя злость на лице Томлинсона. Ему совершенно не жаль, наоборот, он испытывает удовольствие. — Уверен, вы будете смотреться замечательно вместе, — бросает Малик на прощание, перед тем как оставить Луи, а после громко хлопает дверью. Луи тут же бросается к своему телефону, дрожащими руками набирая номер телефона Гарри. И он, конечно же, недоступен. Отчаяние затягивает Томлинсона в озеро меланхолии, и он обессилено опускается на пол, ощущая невыносимую боль в районе сердца. Словно Зейн расстался с ним во второй раз, словно это его ранили со спины, и он боится представить, что чувствует сейчас Гарри. — Ну же, возьми трубку, Гарри, возьми.. черт. Стайлс не доступен через полчаса, час, два и даже через пять. Потребность во сне пропадает и вместо этого приходит не прекращаемая тревожность, мысли Луи отравляют его легкие, а губы уже опухли из-за того, что их не перестают кусать. Парень не знает куда себя деть, не знает, спросить ли у Найла адрес Гарри и приехать к нему на поезде, не знает, правильно ли то, что Зейн бросил Гарри, потому что анализируя их отношения последние два часа, Луи понимает, что Зейн действительно не был влюблен в Стайлса. У Луи снова начинается мигрень, и все это кажется ему полнейшей катастрофой, потому что солнце вот-вот взойдет, а он еще не спал. Томлинсон не может перестать думать о Гарри. Герцогиня спит на подушке, свернувшись клубком, рядом с Луи и поглаживая ее мягкую шерсть, парень, наконец, позволяет себе на какой-то момент пожить только сердцем {томлинсон закрывает глаза. он медленно, слишком осторожно открывает коробку, где лежат угольно-черные осколки, потрескавшиеся, немного пыльные, испачканные в крови. от них все еще исходит жар, едва заметный для его глаз. луи слышит голос, приятно согревающий изнутри, и тут же оборачивается в его сторону. перед ним стоит мальчик с желтыми розами в волосах, который почему-то заставляет чувствовать ураган в желудке. он видит перед собой мальчика, чьи вздохи, неуклюже срывающиеся с мягких губ, напоминают душистый мед, а смех — блики на морской воде. луи видит перед собой мальчика, чьи канаты случайно затянулись сперва вокруг шеи томлинсона, а потом вокруг его сердца, и они не душат его, а обнимают. луи видит мальчика, с грустной улыбкой и неярким влюбленным взглядом в глазах цвета надежды, обращенный другому. этот мальчик указывает пальцем на луну, но луи все еще смотрит на его руку и трепещет от легких прикосновений, оставленных на его запястьях. луи видит мальчика и этот мальчик такая же катастрофа, как и сам луи. по своему прекрасная катастрофа, уносящая жизни многих на своем пути. этот мальчик, все еще похож на чью-то несбывшуюся мечту, и в этот самый момент, на луи находит осознание — тяжелое, с привкусом корицы и сладкой вишни. он принимает это чувство. принимает то, что любит этого мальчика всем своим угольным сердцем, любит не так, как любил зейна когда-то, и из-за этого луи впервые за три месяца плачет, прижимаясь щекой к кошке. он плачет, и плачет, и плачет, не в силах подняться с кровати, потому что этим мальчиком, конечно же, оказывается гарри; мальчиком, за которого луи готов держаться}.12.
Гарри остается недоступным даже на третий день. Найл и Лиам ничего не пишут в групповом чате, словно не знают о случившемся, и в конце рабочего дня Луи накрывает паническая атака, потому что он знает и не может помочь. Он говорит Элеонор, что ему срочно нужно уехать в Холмс Чапел к своему другу, и она лишь кивает ему, видя бушующий, испуганный океан в глазах Луи. Томлинсон звонит Найлу, просит у него адрес дома Гарри, пока покупает билет на поезд. Луи не понимает, что он делает, но об этом просит его сердце, а он уже не может отказать ему или попросить заткнуться. В восемь вечера, Луи пытается найти нужный дом. Его ноги тонут в огромных сугробах, мимо проезжающие машины пугают его, потому что их здесь чертовски мало, и Томлинсон надеется, что Гарри не выставит его за дверь, когда увидит на пороге своего дома. Луи не может перестать думать о разбитом Гарри, о его опухших из-за слез глазах и сломленном голосе, и когда он мысленно возвращается к этому образу, его сердце начинает болеть. Нос и ладони Луи замерзают. Он находит нужный дом, окна и крыша которого, подсвечены оранжевыми гирляндами, и быстро поднимается по лестнице. — Клянусь, если это твой тупой парень, я прямо сейчас перед всеми соседями оторву ему голову, — слышит Луи голос девушки за дверью, который, скорее всего, принадлежит Джемме. Он поправляет свою шапку, когда дверь перед ним резко распахивается и озлобленное выражение лица Джеммы меняется на хмурое. — Вам кого? Гарри в этот момент проходит мимо и, встречаясь с Луи взглядами, застывает на месте. Его волосы безобразно острижены, словно он делал это собственноручно, глаза опухли, а радужка даже отсюда кажется слишком темной, и он раскрывает рот, не зная, как реагировать на его приезд. — Я к Гарри, — Луи проскальзывает внутрь дома, ощущая себя глупым подростком, который сделал бы что угодно, лишь бы человек, который ему не безразличен, понял это. Джемма понимает, что это не Зейн, когда ее брат крепко стискивает незнакомца, словно он его спасательный круг, отчего они впечатываются в стену. Гарри обнимает Луи настолько сильно, что Томлинсон может чувствовать всю его боль и отчаяние, даже не спрашивая чего-либо. — Ты Луи? — шепчет девушка, закрыв дверь. Луи кивает ей, и Джемма оставляет парней наедине, уходя на второй этаж дома. — Хей, — Томлинсон дожидается, когда хватка Гарри станет немного слабей. — Гарри, посмотри на меня. Ты в безопасности. Все будет хорошо, — он старается его успокоить, но из-за этих слов, Стайлс начинает плакать, прижимая Луи к себе уже не так сильно, как до этого. Он обнимает его с нежностью, теплом и чем-то еще; с чем-то, что Гарри не хочет признавать даже самому себе. — Добро пожаловать в клуб одиноких сердец, малыш, — шепчет Луи куда-то в висок, чувствуя слезы на своих щеках. Гарри даже не дал ему снять верхнюю одежду. — Дай мне снять куртку и обувь, и я сделаю тебе чай. Тот, который ты любишь. Не очень крепкий и с молоком. Как настоящий британец, — голос Луи звучит успокаивающе, поэтому, спустя пару секунд Гарри все же отстраняется. — Спасибо, что приехал. — Я должен был, — с грустной улыбкой, Луи пожимает плечами. Они уходят на кухню, где мягко горит желтый свет, что исходит от вытяжки над плитой. Гарри садится за стол, вытирая слезы со щек, и пытается восстановить дыхание. Луи не разговаривает с ним, потому что понимает, что Гарри на это сейчас совсем не способен. Он готовит ему чай, садится напротив, и когда Стайлс делает первый глоток, Луи может видеть, как ему становится спокойней. — Я жутко переживал за тебя, Гарри, — Томлинсон опирается локтями о свои бедра, смотря на парня снизу-вверх. — Мне так жаль. — Он сделал с тобой то же самое, верно? — голос Стайлса тихий, и этот вопрос словно срывает всю одежду Луи один махом, оставляя его обнаженным. — Да. Зейн действительно мудак. Именно поэтому он не заслуживает твоих слез, — Гарри встает со стула, садится на пол и Луи садится рядом с ним. Прислонившись к стене спинами, они смотрят в окно, где снег блестками засыпает дороги и их плечи, конечно же, соприкасаются. Гарри медленно потягивает свой чай, и Луи наконец-то может вздохнуть спокойно, потому что этот мальчик сейчас в полнейшей безопасности. — Жизнь – самая бессердечная шутка, Луи, — говорит Гарри, тяжело вздыхая. — Я знаю. Луи поправляет рукава своего лилового свитера, немного оттягивая их на ладони и если честно, Гарри до сих пор не может поверить, что Луи приехал к нему. Это кажется ему рождественским чудом, пускай Рождество было пять дней назад. Стайлс допивает свой чай, ставит кружку на стол, а после возвращается к Луи. — Останешься у нас? — спрашивает Гарри, рассматривая линии на своих ладонях. — Завтра Новый год и я не уверен, что смогу оставаться в порядке, если тебя.. не будет рядом. — Конечно, Гарри, — сердце Томлинсона трепещет. — Конечно, я останусь. На кухне пахнет апельсинами и горячим шоколадом, деревянные полы чистые и теплые, и Гарри с короткими волосами все еще выглядит потрясающе. Луи осматривает его волосы, и даже не успевает остановить свои пальцы, которые мягко заправляют неровно остриженную прядь за ухо. Томлинсон улыбается, когда Гарри смотрит на него с испугом в глазах. — Все нормально. Мы можем сходить завтра в парикмахерскую, если ты хочешь. В глазах Гарри почему-то застывает слезы, его взгляд становится до боли грустный, и Луи чувствует, как его силы пропадают, убегают куда-то далеко от сознания и тела. В животе разливается жидкое железо, а во рту стоит привкус вишневых сигарет, и он просто кладет ладонь на щеку Гарри, желая забрать хотя бы каплю боли из его озера меланхолии. Гарри начинает плакать. Тихо, стараясь не разбудить свою маму и сестру, которые давным-давно уснули, и он действительно нуждался в Луи все это время. Гарри понимает это, когда Томлинсон нежно гладит его скулы, смотрит в глаза с неземной нежностью и ловит каждую слезу на его щеках. — Знаешь, жить иногда бывает так одиноко, — шепчет Луи, словно признается в любви, — но я рад, что встретил тебя. И для Гарри это слова не словно, а действительно являются признанием в любви, так что он делает это. Гарри целует Луи. Трепетно, нежно, медленно, надеясь, что Луи чувствует то же самое, что и он. Гарри притягивает Луи к себе, опустив пальцы на его шею, и этот поцелуй похож на сон. На сказку, на фантазию, выдумку, но никак не на реальность. Луи теряется в этом поцелуе, задыхается от скребущей боли под ребрами, и он целует Гарри с отчаянием, с просьбой быть с ним и возможно любить его, как никто другой. Они оказываются намного ближе друг к другу, Гарри перемещает свою ладонь на талию Луи, и он не может прекратить целовать его. В какой-то момент, они все же отстраняются друг от друга, но делают это неторопливо, не открывая глаз, и их лбы соприкасаются, а дрожащие вздохи спадают с губ. — Лу? — шепотом произносит Гарри, и он делает это так, как не делал никто другой. Луи начинает дрожать от прикосновений Гарри. — М-м? — Могу я поцеловать тебя еще раз? — Луи хмыкает, улыбаясь, а после сам тянется к губам Гарри за поцелуем. Так что, они целуются еще раз, а потом еще пару раз, пока их не находит Джемма, спустившаяся на кухню за стаканом воды. Они хихикают, словно подростки, прячут свои блестящие глаза за опущенной вниз головой и осознают, что со стороны, все это выглядит до ужаса глупо. — Я, конечно, все понимаю, но может, вы лучше запретесь у Гарри в комнате и не будете так сильно шуметь, пока все остальные спят? — Гарри поднимается с пола, притягивая за собой Луи, и они все еще хихикают, и Джемма просто не может удержаться от слов: — Какие же вы противные. Милые, но противные. И Луи нравится это. Ему нравится стоять радом с Гарри, вспоминая как пару минут назад чужие губы сминали его губы, как чужие пальцы осторожно прикасались к его запястьям и ключицам. Луи нравится то, что Гарри смущается тоже, и что он не может удержать влюбленной улыбки на своих губах и это до краев заполняет душу Томлинсона надеждой. Луи поджимает свои губы, продолжая смотреть вниз, пока Гарри со своими длинными ногами говорит что-то Джемме. Они уходят из кухни раньше, чем она, поднимаются на второй этаж как можно тише, Луи даже идет на носочках, и, оказавшись в комнате Гарри снова целуются. Гарри позволяет своим ранам на сердце затягиваться, когда касается адамова яблока Луи пальцами. Они лежат на его кровати, с мягкими простынями, голова Гарри на груди Луи и он считает удары его сердца, следит за его взглядом; кости Гарри горят, горит его сломанная грудь и глаза, в которых Томлинсон может видеть неподдельное счастье. Их раны затягиваются, их души больше не похожи на поломанный калейдоскоп. Они нашли свой дом.