В Петербурге городе, на Пяти углах

В разгар дня в Сыскное отделение ввалилась баба, одетая в пеструю длинную юбку и грязно-коричневую кофту, прошла пару шагов и охнула низким голосом: - Ой, милаи, куда-ж я попала та… Лазарев подбежал к посетительнице, пытаясь вытеснить ту из дверей: – Дамочка, вы как сюда вошли? Дежурная часть справа была, давайте провожу… Штольман поднял голову от рапортов. Тетка топталась посреди комнаты, не желая уходить. Неохватным станом она напирала на тощего Лазарева, который не мог оторвать глаз от кофты, готовой лопнуть на теткиной груди. Посмотреть там было на что, размеров таких молодой агент в жизни еще не встречал. Из-за своего стола поднялся начальник отделения, подошел к Лазареву, попытался помочь выпроводить заплутавшую бабу. – Любезная, попрошу из помещения! Тетка расплылась в улыбке, стащила расписной платок со стриженой головы. – Иван Митрич, неужто и впрямь не распознали? Это ж я, Табаков! Полицейские захохотали, держась за животы. - Ну даешь, Табаков! Кому усы продал? - Игнатич, ты где такую грудь взял, у жены одолжил? - Не ожидал, Иван Игнатьевич, - Штольман, улыбаясь вместе со всеми, подошел поздравить агента с удачной маскировкой. – Вас и мама родная не узнала бы. Вот только… грудь не великовата? Табаков помотал головой: - Никак нет. Я с жинкой мерялся, как раз. Ну, она у меня кормящая… … Ломовая подвода, которую придирчиво выбрал ряженый Табаков в хозяйственной части, как и положено, имела выбитый на жестянке номер и любовно подвешенный кем-то колокольчик. Почувствовав опытную руку бывшего хорунжего, першерон неторопливо потянул за собой нагруженную подводу - для привлечения грабителей в передней части телеги были выставлены бочки из-под хлебного вина. Их сметливый Викентьев добыл в ближайшем кабаке и долго наполнял водой. Штольман в косоворотке и низко надвинутом картузе развалился в задке телеги на мешке с овсом. Переехали Неву по Александровскому мосту. Строгие здания парадного Петербурга сменились мрачными и низкими домами Выборгской стороны. Пока подвода тряслась по Большому Самсоньевскому, Яков позволил воображению нарисовать восхитительную картину Анны, так непредсказуемо разбудившей его этим утром. Колеса громыхнули на переезде Выборгской чугунки, и он, вздохнув, вернулся в реальность. - Мимо Лесного института, до Кушелевки, - громко напомнил он вознице. Несколько часов они бесцельно кружили по Муринским улицам и переулкам, нарочито останавливаясь в темных углах. Табаков старался не повторять маршрут, но, когда они третий раз проехали вдоль края Холерного Куликова поля, Яков махнул рукой. - Все, Игнатовна, везем товар домой. На обратной дороге Штольман ободрил хмурого возницу. – Не расстраивайтесь, Иван Игнатьевич. Терпение в нашей работе – главное. Завтра продолжим. … В квартирку на Пяти углах явился посыльный с просьбой от полковника Варфоломеева прибыть во флигель Охранной стражи. Прочитав записку и проводив посыльного, Мария Тимофеевна постучалась в комнату дочери, спросила в открывшуюся дверь: - Аннушка, неужели ты поедешь в Аничков дворец одна? Это же неприлично… Анна прочитала послание. - Маменька, я служу у полковника. Это не свидание, не аудиенция. Просто работа. … Полковник Варфоломеев принял ее в своем кабинете, предложил сесть. – Анна Викторовна, рад снова видеть вас. К сожалению, дело, за которым я вас позвал, крайне щекотливое… Анна продолжила предостережение, следя глазами за вышагивающим из угла в угол полковником: – Не допускать разглашения, не оставлять письменных свидетельств. Евгений Никифорович, пожалуйста, не перечисляйте. Вы меня инструктировали, я все помню. Полковник кивнул, на секунду остановившись у окна кабинета, откуда открывался вид на внутренний садик. - Очень хорошо. Как вам наверное известно, на днях умер Великий князь Николай Николаевич, дядя нашего императора. Он уже давно был болен, и придворные врачи говорят, что болезнь могла повлиять на его … психическое здоровье. В конце жизни князь почти не мог себя контролировать, – начальник Охранной стражи замолчал, подбирая слова перед дамой. Он продолжил: - Сатириазис, так это медики называют. Дядя Низи был не способен сдерживать влечение к женскому полу. Теперь вы понимаете мои требования к секретности этого дела? Анна кивнула. – Да, господин полковник. - Двое детей в официальном браке с наследницей герцога Ольденбургского, Николай и Петр. Пятеро детей от балерины Чистовой, сыновья Владимир и Николай. После длительного скандала все они получили дворянство, это уже в прошлом. - Что же вас беспокоит, Евгений Никифорович? – Анна поерзала на стуле, сглотнула - в горле пересохло. Полковник взглянул на пустой стол, вспомнил, что ничего не предложил девушке. Крикнул: - Дежурный, чаю! - Извините, Анна Викторовна, совсем заработался, - он подождал, пока поручик внесет поднос с сервизом, а Миронова возьмет наполненную чашку в руки. Продолжил, не скрывая раздражения: - Вы представляете, только объявили о смерти князя, как еще один Николай Николаевич объявился! Короне их уже достаточно, так нет! Сын овдовевшей баронессы Рыльской. Как баронесса встретилась на пути князя, неизвестно, не в этом дело. Шесть лет прошло, да и свечки над ними никто не держал. Анна пила горячий чай и размышляла. – Вы полагаете, Евгений Никифорович, что Рыльская публично объявит о наследнике династии Романовых? - Вот именно! Двор не сможет ни свидетельствовать, ни опровергнуть. Приемлемый выход в такой ситуации – полное молчание. Мало ли желающих стать Романовыми… Но император Александр, зная о ваших способностях, хотел бы удостовериться в родстве с новоявленным кузеном. Полковник наконец присел, выпил чаю. – Князь умер в Алупке. Вы сможете отправиться в Крым? Анна покачала головой, вспоминая желание Якова не допускать ее более к делам полковника. Помедлив, она сказала: - Евгений Никифорович, в моей жизни произошли изменения. Я помолвлена. - О! Поздравляю, Анна Викторовна. И кто же ваш избранник? Она улыбнулась. – Вы его прекрасно знаете. Штольман, Яков Платонович, - даже произносить вслух его имя было приятно. С уверенностью она добавила: - Яков Платонович не позволит мне отправиться в такое путешествие одной. А сам он вернулся на службу в Петербургскую полицию. – Н-да, поворот. Я, конечно, рад за вас обоих, но… - полковник пожевал губами. - Однако, существует вариант. На днях тело великого князя перевезут в Петропавловский собор для торжественного захоронения. Здесь у вас не будет сложностей? Поручик проводит вас к гробу, когда это будет возможно. Варфоломеев не увидел ничего странного в том, чтобы пригласить молодую даму поговорить с духом у гроба дома Романовых. В охране царской семьи он сталкивался еще и не с такими фокусами. - Да, в этом случае я смогу помочь, господин полковник, - Анна не была уверена, как на ее согласие отреагирует Яков, но решила разобраться с этим позже. … Выйдя со службы, Яков взял на хоздворе неприметную полицейскую пролетку. Добрался на ней до Апраксина, привязал лошадь к гранитному столбику. В мануфактурной лавке на Мучном переулке еще горел свет. Вот вышел пожилой мужчина с солидным брюшком, его подхватил тут же ожидавший экипаж - купец Валяев, по обыкновению нуворишей, завел собственный выезд с лакеем. Сразу же за хозяином по домам разошлись два приказчика, в одном из них Яков узнал Скороходова. На углу Апраксина Скороходов, свистнув извозчика, сел в кабинку. Напрягший слух Штольман разобрал слово «Песочная». Этот район Яков хорошо знал, в бытность начинающим полицейским он по нескольку часов кряду проводил там в засадах, пока не поймал потерявшего осторожность домушника. Сидя на облучке пролетки, Яков поторапливал вожжами лошадь, и на Петербургской стороне оказался быстрее Скороходова. Нерасторопный городской извозчик не спешил, Яков обогнал его еще на Садовой. В окнах низких домов Петербургской стороны огней почти не было, и прохожих на улице тоже. Вот на Песочную вышла молодка из переулка, и торопясь, пошла по разъезжающемуся под ногами песку. Несмотря на объемную сумку в руках, девушка шла споро. Штольман завел лошадь в переулок, привязал там к дереву, вышел обратно на улицу. Миновав несколько строений, остановился, прислонившись к стене пустого деревянного дома у глухого тупика. В конце Песочной показался неторопливый экипаж, и Яков скрылся в тени. Солнце садилось. Слышно было, как седок скомандовал извозчику: - Здесь, дальше не надо. Спрыгнув с подножки, Скороходов пристроился рядом с молодкой, шлепнул ее по ягодицам, весело сказал: - Эй, девица, пойдем развлечемся! Тебе понравится! Молодка взвизгнула и тут же юркнула в калитку ближайшего двора, громыхнув засовом. Скороходов пожал плечами, пошел по улице дальше. Яков поглубже надвинул картуз. Сперва он собирался лишь узнать, где ночует мерзавец, но такой подходящий момент нельзя было упускать. Еще раз окинул взглядом окрестности – прохожих не было. Он переложил нож в левый рукав, сделал шаг за угол. Крепко схватил за грудки вышедшего из-за дома Скороходова, затащил в переулок, прижал ладонью кадык, стукнув головой о глухую стену. Произнес низким голосом: - Эй, карась, не вякни! Пошто зявишься, гони лопатник! Насильник дернулся в железной хватке, попытавшись что-то сказать, но лишь захрипел. Штольман, не говоря более не слова, безжалостно надавил правым локтем на горло, освободил из рукава нож. С силой воткнул лезвие в печень Скороходова, отодвигаясь от него, дабы не запачкаться кровью. Опустил дергающееся тело на землю, вытащил нож, обтер лезвие об одежду умирающего. Для правдоподобности картины ограбления забрал из нагрудного кармана бумажник. Размеренными шагами вернулся по пустынной улице к пролетке, отвязал лошадь. Пролетка тихо выехала с Песочной. У моста через Карповку Штольман спрыгнул с облучка, привязал повод к ближайшему кусту, спустился к речке, прошел ниже по течению. Проверил бумажник Скороходова - купюр в нем вовсе не было, пришлось вложить несколько монет для веса. Коротким броском швырнул нож и бумажник в воду. Вернулся, оскальзываясь на подъеме. Уже переехав мост, он услышал уханья и завывания. По бокам пролетки из ниоткуда возникли четыре молодчика с рогами на голове, с вымазанными сажей лицами и привязанными к поясам лошадиными хвостами. Глаза у налетчиков были подведены широкими красными полосами. Один из размалеванных чертей ловко схватил лошадь под уздцы, другой, махая кистенем, провыл: - Моли бога, нечестивый! Избавься от богатств неправедно нажитых! Яков чуть не выругался в сердцах. Грабители извозчиков покинули промысловые места в Мурино и отважились на новые пастбища.