Добрые дела
Я никогда, ни на одну секунду не мог ясно взглянуть внутрь себя. Как же вы можете заставить меня судить поступки других? Морис Метерлинк.
В день, когда она решила начать новую жизнь, дверь распахнулась, и в лавку ввалился мужчина с лицом бледным как смерть. В молодости она бы удивилась, сейчас присмотрелась внимательнее. Комья грязи на сапогах, испачканные штаны из шерсти, лохмотья плаща за плечами да куртка под которой блестела сталь кольчуги. Левая рука прижималась к боку, сквозь пальцы сочилась кровь, падая на новёхонькие полы из бресилианского дуба. Правая держала меч. – Помогите! Она нахмурилась. Акцент выдал в нём ферелденца. Собачник тащил за собой хвост проблем, и не в её правилах было помогать им после того, что случилось в Денериме, но меч менял предпочтения одним взмахом. – Добро пожаловать в «Золотую киноварь». – Спрячьте меня! – Могу предложить припарки по пятьдесят серебряных. – На нижней полке прилавка лежал арбалет, и она потянулась к нему, не сводя глаз с оборванца. – Возьмёте две, отдам со скидкой. – Рукоять легла в ладонь. – Сорок пять за штуку. – Создатель, да ты издеваешься! Собачник шагнул вперед, и она выхватила арбалет. Бонни Лем поговаривал, что первый клиент задает тон всему делу и если её первым клиентом окажется грязный раненый ферелденец, от которого несёт, как от пса, то она сама его пристрелит. Не для того она копила деньги и заводила связи. – Двинешься, и я всажу стрелу тебе в глаз. Незнакомец замер. – Послушайте… – Проваливай. – Как вас зовут? Она задумалась. Настоящее имя даже её любовники не слышали почти десять лет, и оборванец не станет исключением, так что для него она будет… Сесиль. Просто и символично. Новоявленная Сесиль улыбнулась и покачала арбалетом. – Сесиль, так меня зовут. А теперь проваливай. – Орлесианка, значит? – пробормотал он с лёгкой долей узнавания. Странно, ведь её маскировка безупречна. – Послушайте, я агент Инквизиции и если вы мне поможете… – Инквизиция, значит. Сесиль фыркнула, но мысли заметались, словно ошпаренные. Неужели её легенда дала трещину? Стала бы Лелиана посылать агента Инквизиции, когда достаточно антиванского ворона? Нет, здесь что-то другое. Хотя, зная эту рыжеволосую милашку, возможно всё, так что покушение Сесиль исключать не стала. Но спустя столько лет? Вопросы погребли её, как лавина – незадачливый караван. Придётся делать хорошую мину при плохой игре, но не этим ли она занималась последние годы? – И что же здесь делает Инквизиция? – Тоже, что и обычно. – Я слышала, шутки с человеком с арбалетом кончаются плохо. Ферелденец хохотнул, охнул и завалился набок, словно подрубленное дерево. Меч выпал и ткнулся кончиком в пол, прочертив царапину, прежде чем с грохотом упасть вместе с хозяином. Сесиль выдохнула сквозь зубы. Положила арбалет на прилавок. Марать руки не хотелось, но не оставлять же так агента Инквизиции. Особенно после того, что он сказал. Может, проверка? Может, шанс? С Лелианы станется. Сесиль подхватила оборванца под мышки, наморщив нос от вони. Зазвенели бусины занавески, отде-лявшей приёмную от коридора. Ноги мужчины отбивали дробь на каждом пороге, пока она тащила его в единственную комнату лавки. След из грязи и крови змеей тянулся за ними. Сесиль охнула, напрягла каждую мышцу и закинула тяжелого, как наковальня, мужчину на кровать. Стянула с него сапоги, попыта-лась снять куртку, но бросила это дело, побоявшись разбередить рану. Она видела его раньше, но не могла припомнить где. Обладатель короткой стрижки, волевого подбо-родка и трехдневной щетиной, он напоминал Ралея и дюжину других наёмников. Кровь перестала идти, но вряд ли это было хорошо. Её медицинские познания заканчивались там, где они переставали быть необхо-димыми в убийстве. Сесиль достала из прикроватной тумбы два флакончика, оттянула незнакомцу ниж-нюю губу и поочередно влила пару капель из каждого. Должно хватить на ближайшие часы, чтобы он не умер у неё на руках. С каких пор она занимается добрыми делами? Сесиль собралась уходить, когда он очнулся. – Сесиль?! – Здесь я, собачник. – Я… за мной идут. – Неудивительно, учитывая рану, и сколько следов ты им оставил. – Закройте дверь, спрячьтесь, время т-тяните… – он захрипел, потянулся к животу. – Что вы мне дали? Я не чувствую… не чувствую… – Это нормально. – Четверо их. Венатори. Он… лучше… стражи дождаться или… я Сайлас. – Приятно познакомиться. А теперь лежи тихо. – Я видел вас раньше. Сайлас закрыл глаза, Сесиль вышла и осторожно прикрыла дверь. Четверых многовато даже для неё. Она не успеет подготовиться к их приходу, но попытаться стоит. Сесиль подобрала меч и вместе с арбале-том спрятала под прилавок. Проверила ножи: один за поясом, другой в сапоге – они с луком, что висит над дверным проемом, оказались единственным, что не подводило ни в радостях, ни в бедах. Попыталась оттереть бурые пятна с дерева, за которое отдала лишнюю сотню золотых, но лишь обломала ноготь. Выругалась. И села за прилавком, где сидела, когда в её жизни появилось на проблему больше, а в кредо прописался альтруизм. Посмотрела по сторонам. Вздохнула. Здесь должна будет пройти её старость. Столик вместе с парой стульев, которые изготовили из сосен с Изумрудных Могил. Белые и багровые бархатные драпировки вдоль стен, купленные в Старкхевене. Люстра из Орзаммара с сотней зачарованных свеч, светившихся словно виспы. Зеркальце из Серо, которое висело рядом. Сесиль с прищуром заглянула в него, одновременно боясь, что оно покажет больше чем нужно. Седые пряди в гриве волос черных, как смоль. Морщинки на лбу и в уголках рта, прорезавшие кожу, словно каналы Ривейна. Взгляд тоскливый, жалкий, без прежнего огонька. Не барда взгляд – торговца. Покупка и продажа, займы и кредиты, контра-банда и вымогательство. Торговля должна стать для неё прибежищем, где никто не станет искать оступившегося орлесианского барда. Киркволл должен стать её домом. Послышались шаги. Сесиль натянула улыбку, как в лучшие времена в лучших залах Вал Руайо. Пусть Игра помельчала, но правила остались прежними. Дверь открылась, внутрь вошёл мужчина: невысокий, узкоплечий, со слезящимися розовыми глазами и одетый в смесь черного и желтого. Черные сапоги и штаны, желтые накидка и шляпа. Неуловимо напоминавший жреца, он по-хозяйски огляделся и прошёл к прилавку. – Добрый день! – Добро пожаловать в «Золотую киноварь». – Миленькое у вас заведение. – Спасибо. Следом, пригнувшись, прошёл варварского вида громила. Широкое лицо, исполосованное шрамами, изуродованные уши и нос, который ломали так часто, что он стал бесформенным. Громила вперился в Сесиль, будто товар оценивал, хмыкнул и принялся осматривать комнату. За ним протиснулись двое. И если маг в мантии и с посохом выглядел блеклым и заурядным, то эльфийка притягивала взгляд, как драконы в легендах. Волосы взлохмаченные, как птичьи гнёзда, топорщились во все стороны белыми, черными, рыжими прядями. Хаос, воплощенный в стройную девушку с луком в руках и колчаном за плечом. Сесиль всегда любила вызывающих женщин. Эльфийка сплюнула и очарование пропало. Сесиль сжала кулаки, когда лучница посмотрела ей в глаза и усмехнулась. Этому полу только плевка не хватало. – Вас что-то интересует? – спросила Сесиль. – Видите ли, – жрец опёрся на стойку, – да. – Он посмотрел своими шакальими глазами, едва ли не самыми паршивыми глазами, которые она видела в жизни. Такие были у Ралея, когда она продавала ему документы. Глаза падальщика, который воткнёт ей нож в спину. – Нам нужен человек. – Тогда вы ошиблись. Я не продаю людей, – по крайней мере, сейчас, – я продаю зелья. – А также секре-ты, контрабанду, всё до чего дотянутся торговые гильдии. – Лучше зайдите в «Висельника», поспрашивай-те. – Понимаете ли, – перебил он, – госпожа… – Сесиль. – Лаэтан Фок, рад знакомству. Понимаете, госпожа Сесиль, тех, кого вы указываете, мы уже спросили и они… в свою очередь, показали на эту лавку. Напрашивается вопрос: кто мог нам соврать? Люди, которым мы заплатили или… – Он поправил загнувшийся краешек воротника и продолжил, не дожидаясь ответа: – Удивительно видеть столь красивую орлесианку в этом прибежище сирых и убогих. Пока они говорили, громила с магом расположились за столиком, эльфийка стала в проходе, держа дверь на улицу приоткрытой. Если они и торопились, то виду не подавали, что заводило ситуацию в тенета насилия, жестокости и смерти. В то, что она умела. – Вы преувеличиваете. – Сесиль пожала плечами. – Киркволл неплохой город, ничем не лучше и не хуже других. – Моя мать была орлесианкой, ей пришлось переехать в Минратоус, и она часто говорила, как ей не хватает Вал Руайо. Его соборов. – Верно. – Его ярких цветов и нарядов. – Ещё как верно. – Так что я понимаю, как вы тоскуете по дому и сочувствую. – Сесиль посмотрела на Фока и на этот раз улыбнулась ему, как улыбалась Лелиане в лучшие их дни. – Что могло завести орлесианку в такую дыру, как эта? Секс, предательства, садизм, убийства и всепроникающий цинизм, который сыграл с ней злую шутку. Но ему не стоит об этом знать. – Деньги, много денег. – Сесиль облизнула пересохшие губы и добавила, словно закидывала в пруд рыболовный крючок: – И политика императрицы. – Ничто не ново под луной, – усмехнулся лаэтан. – Иронично, что именно вы скрываете агента организации, которая поддерживает Селину во многих начинаниях. Я вижу кровь на полу, свежую. Какое совпадение, что господин… Зима, – Сесиль вскинула брови. Зима! Ну и прозвище, – насадил подлеца на меч, как свинью. – Сложная ситуация, – согласилась Сесиль. – Фок! Голос Зимы нисколько не походил на треск льда или хруст снега. Громкий и всепроникающий тембр, он напомнил удар тарана в ворота и заставил поморщиться. Сесиль надеялась, что Сайлас не проснётся и не наделает глупостей. Только этого ей не хватало. – Ты что, трахнуть её собрался? – продолжил громила. – Отодвинь эту орлесианскую шлюху в сторону, Фок, и давай займёмся делом! – Ага! – эльфийка отвлеклась от созерцания улицы и наложила стрелу на тетиву. – Да и бабу эту, типа, тоже надо убить. Тишина опустилась на «Золотую киноварь», как на поле боя после колдовского залпа. Фок секунду поморгал, набрал полную грудь воздуха, выпучил глаза, словно выброшенная на берег рыба, и закричал: – Заткни! Свой! Рот! Мы что, по твоему, убийцы, ты, сын шлюхи?! – По глазам Зимы Сесиль поняла, что он так и считал. – Задница Андрасте! А ты убери свой сраный лук, слышала, слышала?! Мразь! – Он брызгал слюной, как мабари на охоте. – Мы агенты Старшего! Мы вестники нового мира! Х-х-х-тьфу! – он харкнул в их сторону. – Мы не должны убивать любого, кто встанет на пути. Мы не гребаная Инквизиция! Мы выше этого! Мы венатори! Вновь тишина. Первым пришёл в себя Зима. Он кашлянул. – Извини, Фок. Эльфийка промолчала и покраснела. Маг поморщился и с отвращением вздохнул, словно показывая: они просто безумцы, но мне приходится с ними работать. Сесиль не могла его укорить. Она забарабанила пальцами по стойке и протянула по слогам: – Ве-на-то-ри. – Именно так. – Раскрасневшийся Фок обернулся. – Это что-то меняет? Мы убили вашу семью, сожгли родной дом, перешли дорогу в торговле? – Пожалуй, нет. Ничего личного. Вот если бы здесь стояла Героиня Ферелдена, то другое дело. Она бы полосовала ножом эту дрянь за каждую неудачу, что преследовала её с их первой и последней встречи. Спаси Создатель, надеюсь, последней. – Тогда почему бы не помочь друг другу. Добрые дела всегда в цене, верно? Агент ведь здесь? – Фок больше утверждал, чем спрашивал. – Предположим. Что дальше? – Мы убьем его, а вы посидите здесь, как ни в чем не бывало. Я даже заплачу. Предположим, один инквизиторский агент будет стоить… медяк. И еще сотня золотых за волнение столь прекрасной дамы. – Вы дешевите, господин Фок. Что в нём такого, что вы преследуете его по всему городу? – Вы будете лучше спать, если не узнаете. – Ну что же. А если я откажусь? Фок задумался, ноздри его расширились, как у быка. Удивительно, что человек столь мелкий и незначительный внешне мог нагонять такой… ужас. – Я задушу вас, как шлюху, госпожа Сесиль. А потом как шлюхой воспользуюсь. Пока вон тот милый мужчина, – Зима поднял руку, – займется инквизиторской шавкой, а наша добрая Тель, – эльфийка с пестрыми волосами оскалилась, как гиена, – отрежет ваши уши, как трофей. Она собирает шемленские уши, понимаете. Ну а перед уходом наш самый скромный член, – маг отвёл глаза, будто стесняясь, – спалит эту лавку дотла. Да и пару соседних. И закончим мы много раньше, чем придёт стража или его дружки. – Это производит впечатление. Сесиль положила ладонь на рукоять арбалета. – Пожалуй, – рассмеялся лаэтан. – Не думаю, что Создатель одобрит убийство безоружной женщины в её доме. – Создатель – это сказка для лавочников вроде вас. – А кто у вас вместо него? – Старший простит наши прегрешения, когда придёт время. Так что выберете? Она выхватила арбалет и разрядила Фоку в грудь. Венатори охнул и повалился на спину. Стрела обожгла Сесиль ухо и вонзилась в стену позади. Сесиль швырнула в лучницу арбалет. Он отскочил от её головы и повалил. Сесиль достала поясной нож и с размаху метнула в лицо встававшего мага. Тот закрылся рукой. Лезвие вошло в ладонь, и крик заполнил комнату. Пламя вырвалось из другой руки мага, затрещало, охватило драпировки, люстру, потолок. Сесиль обнажила засапожный нож, вышла из-за прилавка и встала напротив Зимы с мечом и Тель с кинжалом. Тесновато для танцев со сталью. Зима сделал выпад, Сесиль отскочила. Зима рубанул, Сесиль увернулась, меч оставил зарубку на при-лавке, а в глазах громилы появилось удивление. Он зарычал, прыгнул, меч превратился в размытое пятно. Сесиль ушла в сторону и едва не напоролась на кинжал Тель, заходившей со спины. Эльфийка попыталась ударить ещё раз, Сесиль перехватила руку и ударила по локтю. Раздался хруст, Тель завыла. Скулёж мага перемежался с воем эльфки. Какофония боли. Сесиль повернулась к Зиме. – Да кто ты такая?! – просипел он. Они закружили, словно в вальсе. Громила двигался мелкими шажками, меч покачивался из стороны в сторону, рот приоткрыт. Сесиль вторила его шагам, словно мим, выставив перед собой нож. Время засты-ло. Сесиль пригнулась, металл блеснул над головой, и она рванулась вперёд, словно разъярённый бронто. Зима не попался на трюк, в отличие от Тель, и нож лишь вспорол одежду да оставил царапину на груди. И вновь они закружили. – Кем я только не была! – сказала она. – Шпион, убийца, наёмник, теперь вот – продавец. – У ублюдков, – пропыхтел он, – работы всегда валом. Меч описал дугу, едва не зацепив лодыжки. Сесиль отпрыгнула, эльфийка схватила её за ногу и Сесиль рухнула рядом. Затылок взорвался болью. Сесиль попыталась отпихнуть Тель, ткнула ей ножом в лицо. Лезвие вспороло щеки, скрежетнуло по зубам и вой прекратился. Эльфийка попыталась что-то сказать, но только булькнула кровью, залив подбородок. Зима исполином возвысился над ней, занёс меч. Сесиль ударила его ногой в колено, меч дрогнул и об-рушился на предплечье. Зима потерял равновесие, упал. Сесиль захихикала сквозь боль. Привстала. Нож все ещё был в руке, рукоять скользила от крови. Сесиль вонзила его в спину Зиме и отпрянула. Тот вскрикнул. Попытался вытащить клинок, но Сесиль была готова. Уцелевшей рукой она подняла меч, тяжелый, словно оглобля. – Но сейчас! – Она обрушила меч ему на голову. – Я! – Ударила ещё раз. – Сама! – Затем ещё. – Смерть! Зима с раздробленным затылком распластался на полу. Кровь лужей растекалась из него, как вода из разбитого кувшина. Все было кончено. Осталась пара несущественных деталей. Сесиль отбросила меч. Тель уставилась в потолок остекленевшими глазами. Зима… с ним всё было ясно. Маг хныкал, припав спиной к стене, вокруг него тлели остатки драпировок. Оказался не в той компании, значит. Сесиль улыбнулась. Фок… Фок был жив, но вряд ли надолго. Сесиль встала над ним. – Я! – с бульканьем сглотнул Фок, – Я надеялся, что вы поймёте. Нет нужды… – Вы обещали меня задушить. – Я… Сесиль упёрлась коленом ему в кадык, словно сапоги зашнуровывала, надавила. Фок выпучил глаза, как делал всякий раз, и уставился на неё с укором. – Знал бы ты, как я устала, – выдохнула Сесиль. – Я устала и хочу всё, как раньше. Хочу молодость вернуть. Хочу вновь увидеть Вал Руайо. Тут ты был прав. – Фок бился в судорогах, словно отплясывал чечётку. – Хочу вновь носить маску и играть в Великую Игру, а не эту возню торговых гильдий. Мне дурно от Киркволла, дрянного городишки со скудоумными жителями. Я хочу жить, а не существовать. Фок дёрнулся и обмяк. Венатори был мёртв. Умер, чтобы ей дали шанс, любой, даже самый мизерный шанс исправить всё. – Но у тебя и того нет. Сесиль встала, отряхнулась. Повернулась к магу. Он неотрывно смотрел на окровавленную ладонь, слё-зы текли у него по лицу. – Ты. – Она подошла. – Ты меня слышишь? – Н-не… – Не убивать тебя? – Он кивнул. – Вряд ли бы ты вступился за меня, окажись я менее…. – Сесиль развела руками, – смертоносной. – Глаза мага расширились, и он стал похож на сову. – Как ты оказался в этой компании? – Ф-фок. Ф-фок сказал, что мы изменим мир к лучшему. – И что, он сказал, что для этого придётся убивать лавочниц? – Старший… п-простит наши прегрешения. – Ты хоть видел его, этого Старшего? – Н-нет, но… Он… Он… Старший. – Проваливай. – Ч-что? – Беги. Время у тебя есть, раз вы не торопились отправить меня к Создателю. Не знаю, сколько ещё насилия и резни я выдержу. Он поднялся, зажимая ладонь, из которой накрапывала кровь. Ничего зазорного в этом уже не было: лавку всё равно придётся ремонтировать. Существуй кодекс лавочников, первым пунктом в нём должно стоять: «не пускай внутрь раненых ферелденцев». Она усмехнулась. – С-спасибо, госпожа Сесиль. Сесиль. В итоге новая жизнь началась с доброго дела, с благодарности, разве это не может не радовать? Маг ушёл. Она осталась одна, если не считать Сайласа, проспавшего всё самое интересное. Сайлас. Это его она видела в день, когда её жизнь пошла под откос. Он сопровождал Лелиану тогда, он работает на неё сейчас. Жаль, что сама Сесиль в прошлом не могла похвастаться такой выдержкой. Сесиль подошла к зеркалу. Из зеркала на неё смотрела зрелая черноволосая женщина с глазами, как вишни, и улыбкой пророчицы. Сесиль вытерла со щеки капли крови и грязь, поправила седую прядь. Несомненно, она изменилась. Несомненно, она не повторит прошлых ошибок. Дверь за спиной заскрипела, и кто-то шумно выдохнул. Должно быть, при виде трупов. При виде насилия, которое она учинила. При виде работы, которая ей удается. Жестокость и смерть. Смерть и жестокость. Одно без другого, словно торт без крема. – Это вы сделали? – Да, – она обернулась. – Должно быть, они тяжело умирали. – Не похоже на добрые дела из романов? Сесиль рассмотрела гостя. Эльф с густой шевелюрой и в мантии, как и любой маг. Впрочем, этот был особенным магом и особенным эльфом. Она узнала бы его из сотни. Судя по изумлению, озарение настигло и его. Эльф отшатнулся, словно призрака увидел и направил на неё конец посох, потрескивающий от энергии. Всполохи освещали их лица. – Маржолайн! Как долго она не слышала этого имени. – Эльф, – кивнула она. – Скетч, если мне не изменяет память. Жаль твоего дружка гнома, уж его имени я не припомню, прости. – Маржолайн, – повторил он, будто плюнул. Она не могла его винить, но с удовольствием бы раскровила эту остроухую рожу. – Все работаешь на Лелиану, эльф? – Иногда. – Он огляделся. – Сайлас здесь? – Твой друг сегодня очень популярен. Он внутри, раненый, но пока в порядке. – Ты ведь не создашь препятствий, чтобы мы его забрали? – Ни в коей мере. Скетч выглянул на улицу, крикнул что-то и через минуту вошли двое солдат в доспехах и плащах с изображением стилизованного глаза с отходящими от него волнистыми лучами. Сайласа вывели, полубессознательного, держа под руки. Её адресат милосердия блаженно улыбался и не делал никаких попыток восславить спасительницу, что неудивительно. Они остались вдвоем со Скетчем. – Тяжело, должно быть, работать на всемогущую Инквизицию. – Попроще, чем на тебя. Но ты могла бы и сама попробовать. – Сомнительное занятие для барда. Да и Лелиана вряд ли одобрит. Но что-то в этой мысли ей понравилось. Вновь повидать былые места. – Она изменилась. – Я тоже, я тоже. – Я всегда хотел спросить тебя лично, Маржолайн. – Скетч напрягся. – Почему ты предала нас тогда? – Правды хочешь, значит. Десять лет ждал, чтобы спросить. – Она потянулась. Рука немела, пульсировала болью с интервалом маятника, кровь стекала между пальцами. – А почему, по-твоему, предают? – прошипела она. – Потому что это было выгодно. Потому что могла. Потому что Игра. Потому что ожидала от вас худшего. – Из-за твоих ожиданий умер Таг. – Не только он. Я бы попросила прощения, но уж больно давно это было. Или ты думаешь, что предательство стоило того, что я потеряла? Нет! – Я благодарен тебе за спасение Сайласа. – Скетч нарушил неловкое молчание. – Сам Сайлас, думаю, тоже. Как теперь тебя зовут? – Сесиль, – ответила она. – Как наставницу Лелианы, – хмыкнул эльф. – Как наставницу. – Тогда не принимай на свой счёт. Конец посоха вспыхнул, свет ослепил её, а потом что-то ударило в грудь, будто молот. Она успела толь-ко удивиться, когда врезалась в прилавок и осела на пол, среди трупов. Потолок кружился, словно игрушки над колыбелью, втягивая её в круговорот разноцветных огней. Спина раскалывалась, руку ломило, гордость страдала. Горло свёл спазм, на глаза навернулись слёзы. Видит Создатель, она не лучшая из людей, а ошибок на её совести больше чем мертвецов, но вот она решила раз в жизни сделать доброе дело и что получила? – Мы будем в Висельнике, пока Сайлас не поправится. – Фигура эльфа в дверях очерчивалась светом, словно Андрасте на фресках. Или ей только кажется? – Приходи, если захочешь. За Сесиль я замолвлю слово перед Лелианой, а вот Маржолайн… Маржолайн лучше оставить в прошлом.