Расправляя крылья

Здание технического университета располагалось на одной из прекраснейших площадей Тириона и вздымалось ввысь настолько, что, казалось, задевало острым шпилем светлое и мягкое небо. Напротив главного корпуса раскинулся сквер, в котором бил роскошный фонтан, а вдоль дорожек стояли унылые и холодные мраморные статуи. Согласно курсу истории города, сквер был разбит самим основателем Манвэ, покровителем всех птиц Валинора, а потому здесь даже зимой не переводились пернатые обитатели. Птиц всех размеров и мастей кормили и умудренные жизненным опытом профессора, и молодые пары, и маленькие шумные нолдор. Птицы летали и над площадью, нередко устраиваясь среди многочисленных башенок, балконов и крошечных декоративных колонн. На неровной плитке, устилающей площадь, то и дело кто-то просыпал зерна, и крылатые создания огромными стаями собирались вокруг, перекликиваясь, но разлетаясь от одного неосторожного шага. Финвэ, посмеиваясь, говорил, что птицы всегда охотно прилетают на руки тем, кто влюблен, но его юный сын, Феанаро — материалист и естествоиспытатель — в это не верил. Ему ни разу не доводилось увидеть, чтобы кому-то удалось хотя бы руку протянуть так, чтобы пугливые пернатые не разлетелись. Феанаро поправил сумку за плечом и с тоской посмотрел на высокий шпиль здания. Наступало лето, пахло распустившимися в сквере цветами и молодой листвой; ветер доносил упоительные запахи свежей выпечки из ближайшей кофейни — любимого места отдыха студентов; и воды из закованной в гранит реки. На душе у молодого гения было неспокойно: начиналась пора экзаменов, а у него — студента двух университетов — экзаменов было вдвое больше. Феанаро отличали преподаватели, зачастую охотно идя навстречу, и любили молодые методистки, за одну улыбку подсказывая удобные и минимально затратные способы поймать нужного доцента или найти нужную книгу, однако Феанаро был лучшим и старался не опускать планки, а в пору экзаменов это было вовсе не легко. Сегодня он прибыл в университет на консультацию по минералогии, а с завтрашнего дня уже начинались зачеты. И Феанаро не мог сказать, что он к ним готов. Впрочем, он никогда не мог этого сказать — даже тогда, когда его работы демонстрировались прочим в качестве примера. А еще на душе было несколько сумрачно из-за других, совсем не связанных с учебой проблем, но об этом как раз юный гений предпочитал не вспоминать, отчаянно вгрызаясь в гранит науки. Каждый раз, когда он думал о семье, о тихой и спокойной леди Индис, что недавно поселилась в их доме, и о ее с отцом совсем крохотном, но улыбчивом и уже слишком беспокойном сыне — в душе Феанора поднималась досада и — злость. Не на отца — родителя Феанаро любил всей душой, как умел; не на Индис даже и не на ее отпрыска... А на саму жизнь. И он поклялся себе самой страшной клятвой, что сделает все, чтобы выучиться и ни в чем не зависеть от новой семьи отца. А потому не считал бессонных ночей и исписанных конспектов. Но сегодня, тихим и солнечным утром, даже это не показалось ему достойной причиной. Хотелось сбросить увесистую сумку, а вместе с нею и тяжелый груз, и просто забыть о том, что у него сегодня последняя консультация. Зайти в кофейню, а потом просто сидеть на лавочке и бездумно крошить легкий, поджаристо-золотистый круассан птицам. А потом, возможно, сесть на автобус или даже речной трамвайчик и уехать, даже не спрашивая маршрут. А потом, возможно, возвращаться уже прохладной июньской ночью, немного ежась на слишком холодном по летнему времени ветру... Пешком. Домой. Феанаро смотрел и смотрел на золотистый шпиль, покуда не заслезились глаза; пока светлое небо не показалось разлетающимся на мириады фотонов... И, не замечая, куда ступает, он столкнулся с кем-то, кто, очевидно, встал у него на пути. Несмотря на высокую должность отца и классическое воспитание, драться юный Феанаро умел. Виной тому был слишком гордый нрав, который еще в школе не дозволял ему безответно сносить насмешки — слишком старательный, слишком уверенный, слишком серьезный... И Феанаро бил. Поначалу огребал тумаков, позже научился сводить конфликты вничью. В старших классах его уже не смел задевать никто — дураков выступить против не находилось. Тогда к нему прилипла кличка Пламенный, которая невесть каким путем просочилась и в оба вуза. Однако тот, что сейчас неосторожно сунулся ему под ноги, холодного, острого взора не убоялся. В первое мгновение Феанаро отметил только такой же твердый и серьезный взгляд стальных серых глаз, а потом отметил и необыкновенное сияние, точно взгляд его и впрямь мог вызывать пламя. И лишь мигом позже Феанаро понял, что перед ним дева, а красно-рыжим пылают не ее одежды, а небрежно растрепанные волосы. Эльдиэ, в зеленом платье и с сумкой на плече, смотрела строго и сердито, потирая ушибленное бедро. Во второй руке у нее был полуразложенный этюдник, который она упрямо не выпускала из рук, хотя ей было явно неудобно. Нолдо хотел было извиниться и отойти, но внезапно отметил, что на светлой коже незнакомки ярко горят веснушки — от ярости ли или всегда так? — и невежливо промолчал, даже не пытаясь прийти ей на помощь. - Ты что, монорельсовый? - наконец раздраженно спросила дева. - Что? - от неожиданности Феанор опешил. Он отчего-то не ожидал, что незнакомка заговорит с ним первой. - Передвигаешься только по заданным координатам? - ехидно уточнила эльдиэ. - Сворачивать не умеешь? Нолдо наконец-то очнулся и решительно вырвал из рук девы треногу, с грохотом устанавливая ее на неровной плитке. - Осторожнее, - незнакомка дернулась и бережным, почти нежным движением придержала этюдник, находя для него устойчивое положение. Феанор вновь засмотрелся: на то, как эльдиэ небрежно отбрасывает распущенные рыжие волосы; на то, как ласково скользит пальцами по светлому дереву... На подставке этюдника были яркие пятна краски, и Феанор отчего-то не смог отвести от них взгляд, чтобы посмотреть на незнакомку в упор. - Ты глухой? - требовательно поинтересовалась дева. - Или слабоумный? Этого Феанор уже снести не мог: - Я учусь здесь! На четвертом курсе! На золотую медаль иду! - У-у-у, - серые глаза насмешливо прищурились. - Серьезный аргумент. - А что?! - Феанор почувствовал себя несправедливо обиженным, но никак не мог сообразить, на что возражать. Был бы перед ним эльда, можно было бы просто заехать в челюсть, но... - Инженер, значит, будущий, - будто сочувственно обратилась к нему дева. - И о чем же ты думал, когда врезался в меня? О том, что сила упругости при деформации стремится восстановить формы тела? Феанор тупо выслушал знакомое определение и даже вспомнил формулу, но сейчас почему-то уставился вовсе не в лицо незнакомки. Формы тела были вполне упруги... Эльдиэ помолчала, словно с любопытством его оглядывая, а потом тяжело вздохнула: - Ты что, деву первый раз в жизни видишь? - А? - Феанор с трудом моргнул и отвернулся. - Что тебе от меня надо? А, извиниться? Незнакомка промолчала, словно позволяя ему самому выстроить невероятно сложную логическую цепочку. - Прошу прощения, леди, что был столь неловок, - Феанор наконец пришел в себя и учтиво поклонился. - Моя вина ужасно велика. Мне и помыслить совестно, что я дерзнул коснуться неосторожным жестом столь совершенного создания... Эльдиэ фыркнула: - Зря на инженера пошел. Из тебя бы вышел отличный балаганный трагик. Теперь серые глаза лучились смехом и какими-то бесноватыми искорками. Нолдо потоптался рядом, с трудом подавил невероятное желание плюнуть и уйти, после чего вполне мирно произнес: - Ну, прости. Задумался, вот и врезался. Надеюсь, ты не станешь из-за этого преследовать меня? - Так и быть, - милостиво-смешливо кивнула дева. - Но если врежешься в меня еще раз, я тебя этюдником тресну. Не пожалею! - С чего бы тебе меня жалеть? - хмыкнул Феанор. - Да не тебя, - нежно пояснила дева. - Этюдник. Ступай уже, я из-за тебя и так уйму времени потеряла. Скоро солнце начнет слепить, и я ничего не смогу... Феанаро с трудом вспомнил, что его ждут на консультации: - Ну, пока. Но дева, чье имя так и осталось для Феанаро загадкой, уже не ответила — только дернула плечом, торопливо расставляя баночки с краской.

***

Незнакомка солгала. Это Феанаро понял уже на четвертую ночь. Он старательно следовал своему плану: уже успел сдать два зачета и экзамен, но дева не сдержала слова — начала преследовать его. Пусть не днем, пусть во снах, но... Феанаро в который раз просыпался и смутно вспоминал, что во сне мелькали огненно-рыжие волосы, щурились стального цвета глаза; нежно скользили девичьи руки... По чему скользили, он и сам не хотел думать. По крайней мере, когда уже просыпался. Сессия никогда не давалась студентам легко, особенно, когда она двойная, но утром четвертого дня с начала зачетных недель молодой нолдо чувствовал себя разбитым. И вовсе не оттого, что мало спал — он старательно отмерял себе время на отдых, неукоснительно следовал режиму, старался не обращать внимания на детские вопли и топот маленького Нолофинвэ — благо тирионский особняк был большим, а Индис, зная, что у пасынка сессия, пыталась своего ребенка отвлечь от мешания старшему брату. Но теперь Феанаро и во сне не находил покоя. Вяло собираясь к девяти утра в универ, он с трудом вспомнил, что сегодня собирается сдавать. А экзамен предстоял... неприятный. Металловедение довольно легко давалось Феанору, но уж больно неприятный был преподаватель. Феанор таких не любил. Профессор Майрон отлично разбирался в предмете, всегда был безукоризненно вежлив и даже вроде бы мягок, но сдать ему что-то оказывалось нетривиальной задачей — неприятные, каверзные вопросы так и сыпались на несчастных студентов, и даже по собственному ответу нельзя было понять, какую же отметку выводит в зачетке узкая и холеная рука. Так что сегодня Феанор собирался особенно тщательно. Использовать шпаргалки он почитал ниже своего достоинства, но методичку и конспект аккуратнейшим образом уложил на самый верх. При всех своих качествах профессор Майрон иногда совершал критические ошибки — мог отвлечься или и вовсе покинуть кабинет, а пользоваться собственными записями Феанаро не брезговал. В конце концов, все материалы он готовил самостоятельно и очень старательно. Правда, неизвестно, кто будет в комиссии, но лучше быть готовым заранее. Пытаться смягчить нрав профессора при помощи безупречного вида было бесполезно — майа Майрон, скорее, отрицательно относился к тем, кто пытался выглядеть слишком официально, а потому Феанор лишь небрежно собрал длинные черные волосы в хвост да надел что попроще. Этот экзамен был единственным на сегодня, а потому он глубоко в душе хранил надежду отправиться после куда-нибудь, где никто не будет донимать, и подумать... Обо всем. Впрочем, сейчас эти мечтания следовало отложить подальше и сосредоточиться на предмете. До университета было не слишком далеко, и Феанаро отверг предложение отца подбросить его на авто, о чем уже вскоре пожалел. Политическая карьера отца шла в гору, не так давно семья приобрела новый автомобиль, но Феанаро даже сам на нем покататься еще не успел — началась сессия. За беседой с отцом можно было бы скрасить неприятные предчувствия, хотя как сказать ему, что не получил высшего балла по политологии, Феанаро пока не знал. Впрочем, может быть, еще удастся пересдать — по крайней мере, ораторским мастерством его преподаватели восхищались... Феанор не считал, что обладает даром чуять неприятности, но сейчас был готов поклясться — ничего хорошего на экзамене его не ждет. И хорошо, если это будет пересдача! Потому что упрямый профессор мог безукоризненно вежливо в пересдаче отказать, мотивируя тем, что «хорошо» — это замечательная оценка, большего и желать не стоит. Стоит! Плодить неудачные результаты не хотелось — до красного диплома оставалось не так уж долго. У аудитории было ужасно шумно. Эльдар и эльдиэр, его однокурсники, громко что-то обсуждали. Феанор поморщился, но постарался пробиться к двери — он предпочитал идти «сдаваться» в первой пятерке, чтобы не затягивать неприятный момент. Сокурсники легко ему уступили — многие предпочитали для начала выяснить, что да как, да кто в комиссии, да какие настроения царят. Молодой нолдо пренебрежительно пожал плечом — в своих знаниях он, в общем-то, не сомневался, а настроения... Чем тут поможешь? Вскоре дверь распахнулась, и безукоризненно одетый майа пригласил первую партию сдающих в кабинет. Феанаро с тревогой поглядел на кафедру. Оба присутствующих наблюдателя ему не были знакомы. Точнее, одного он раньше видел в деканате, а вот второго — был готов поклясться — наблюдал впервые в жизни. Что было несколько странно. В универе Феанаро знали и любили на кафедре, и большинство преподавателей он тоже знал если не по имени, то в лицо. Но этого — огромного и рыжего — он бы точно запомнил! Цветом волос тот напомнил ему ту незнакомку с этюдником — те же рыжие пряди, те же красноватые искорки... Но если дева была хоть и довольно высокой, но худощавой и изящной, то этот эльда занимал целый стол. И ведь не скажешь, что толстый, нет! Огромная гора мускулов... Сам, что ли, вручную металл перегоняет... Дверь хлопнула, и профессор Майрон высоким и мягким голосом произнес: - Сегодня в нашей комиссии присутствует мой коллега из университета имени Аулэ. Господин Махтан, будьте знакомы. Прошу, располагайтесь, и берите билеты. Феанаро небрежно сбросил сумку на скамью в первом ряду и решительно подошел к столу кафедры. В студенческие приметы он не верил, а потому почти не глядя ткнул пальцем в один из листков и осторожно высвободил его, разворачивая к себе. Билет не был сложным, но все равно Феанор напрягся. Помнил, что пара подвохов тут точно имеется... Майрон напомнил ему, что на подготовку дается двадцать пять минут, и Феанор поспешил на свое место. Как-то так вышло, что остальные студенты уже успели устроиться и даже писали, пока сам сын Финвэ таращился на новенького рыжего. И хотя его теперь явно спросят последним, стоило поспешить... Тенгвар легко и быстро ложились на гербовую бумагу экзаменационного листка, и Феанор даже отвлекся, полностью погрузившись в науку. Однако когда отвечал четвертый — предпоследний — сокурсник, Майрон неожиданно прервал его: - Достаточно, мой друг. Вы неплохо подготовились. Уважаемые коллеги... - он несколько нервно дернулся, доставая из кармана отчаянно вибрирующий мобильник, - я прошу меня простить, но этот звонок очень важен для меня... Вы ведь дозволите мне отлучиться ненадолго? Последним остается господин Феанаро, а у меня почти нет сомнений в знаниях этого студента. Готовится он обычно блестяще... хотя и многое упускает. Рыжий эльда махнул здоровенной лапой: - Иди, Майрон. Допросим мы твоего Феанаро... Уж не хуже тебя. Феанор с подозрением посмотрел на комиссию. От профессора Майрона он хотя бы знал чего ждать, а вот от этих... Однако оставалось только сделать хорошую мину: - Я готов. - Садитесь. Феанор послушно и подробно начал рассказывать всё, что знал, почти не заглядывая в свои же записи — переписав и вспомнив, он словно напомнил себе то, что и так уже знал. Второй экзаменующий только кивал, и Феанору даже на миг показалось, что он — просто хорошо изготовленная статуя-болванчик. Сидит и кивает, кивает и сидит... Махтан одобрительно кивал, морщился, когда ответ был менее точным, чем давался по программе, восторженно цокал языком, когда Феанаро заговаривал о том, чего в учебниках не было... Когда Феанор закончил, экзаменаторы переглянулись. - Ну что же, - прогудел Махтан. - Очень недурно. Очень. «Хорошо» вы уже заслужили. Желаете в зачетку или решите для нас задачу? - Задачу, - потребовал Феанор. Махтан задумался и начал на память диктовать условие. Юный нолдо записывал, но уже сейчас понимал, что нехорошее предчувствие начало сбываться. Задача была не из простых. В методичке она шла под «звездочкой» — то есть была уровнем выше стандартного курса. И хотя старательный нолдо ее в свое время решил, сейчас он был вовсе не уверен в своих силах. Что-то мелькало такое в голове... Кажется, кроме условия нужно что-то еще... Начав решать, Феанаро сразу понял, что ему не хватает данных. Оба экзаменатора глядели на него доброжелательно и спокойно, но это отчего-то не утешало, а лишь заставляло нервничать. Кроме того, молодой нолдо все больше боялся, что вернется профессор Майрон, а этот уж точно не упустит шанса занизить отметку... - Ну что же вы? - прогудел Махтан. - Включите фантазию! Фантазии у Феанаро было хоть отбавляй, но непривычная паника все больше заполняла сознание. То ли оттого, что Майрон должен вернуться... То ли оттого, что это нечестно — давать усложненные задачи... То ли оттого, что эти рыжие волосы так и мелькали перед внутренним взором, воскрешая не самое прекрасное, но милое и отлично запомнившееся веснушчатое лицо. - Я не знаю, - наконец холодно произнес Феанор. Встречать удары судьбы он тоже умел. - Не волнуйтесь, - Махтан, казалось, ничуть не огорчился. - У вас есть с собою конспект? Вы уже решали такие задачи прежде? - Решал! - Феанор метнулся к своему столу, подумав, что, возможно, еще не всё потеряно. С сумкой наперевес он вновь присел к столу экзаменаторов и открыл молнию. - Покажите ваше решение. Если оно будет верным и оптимальным, мы поставим вам высший балл, - заверил его рыжий. Феанор отлично помнил, что конспект лежит сверху. В сознании мелькнула мысль о том, что тетрадку он заворачивал во что-то менее шуршащее, но нервы давали о себе знать, и он подавил сигналы, что подавало ему подсознание: - Возьмите, пожалуйста. Махтан изумленно вскинул темно-рыжую бровь, непонимающе переглянулся с коллегой и уточнил: - Это что, мне? В жизни не получал столь странной взятки. Феанор не понимал, что ему говорят. Он только перевел взгляд на стол и... и покраснел, жарко и мучительно. Индис Ясная, чтоб ее... Это она, конечно, «позаботилась» о пасынке и впихнула в его учебную сумку пакет с бутербродами без его ведома! - Колбаска, - принюхался Махтан. - Простите, - пролепетал Феанаро. - Я случайно. Вот. Тут уж ему наконец попался и конспект. Махтан лениво полистал заполненные каллиграфическим тенгвар строки и одобрительно покивал: - Отлично. Просто блестяще! Вам, господин... Феанаро, да? Следует больше времени уделять такому прекрасному предмету, как металлургия. Впрочем, мы и так вас измучили. Давайте зачетку. Феанор, все еще пламенея ушами, протянул узкую книжечку рыжему нолдо, и тот, почти не глядя, поставил размашистую подпись: - А в ведомости пусть Майрон распишется... Феанаро, вы ведь сейчас уходите? - Да, уже ухожу... - Феанор не понял, к чему этот вопрос. - Раз уж вам ваш завтрак не пригодится, отнесите его, пожалуйста, моей дочери, - глаза Махтана заискрились знакомыми искорками. - Она уже который день пытается здесь, на площади, изобразить утренний городской пейзаж... И, конечно, наверняка еще не ела. - А как... я узнаю вашу дочь? - невольно спросил Феанор, уже понимая, о ком речь. Ответ последовал тот, которого он и ждал: - У нее такие же волосы, как у меня, а это большая редкость в Валиноре. Думаю, вы легко ее найдете. - Хорошо, - деревянным голосом ответил Феанаро. - Я передам.

***

Отмахиваясь от осаждающих его сокурсников, Феанаро, не глядя под ноги, пронесся по знакомым коридорам и остановился лишь в полутьме огромного холла перед тяжелой дубовой дверью на улицу. В голове мелькнула мысль о том, что он не заглянул в деканат, как обычно, хотя стоило бы — обо всех возможных изменениях в расписании ему следовало знать заранее, чтобы не получилось так, что экзамен по гидравлике совпадет с экзаменом словесности в университете эльфийских языков. Но сейчас ему отчаянно не захотелось возвращаться. Он уже словно бы решился на второй экзамен, более сложный... А оттягивать момент Феанаро не привык. Толкнув изукрашенную золоченую дверь, Феанаро шагнул на улицу, но сразу остановился, ослепленный. Солнце, что так старательно пряталось в сизых облаках поутру, сейчас выглянуло и рассветилось вовсю. Легкая дымка от облаков еще окончательно не ушла, но оттого солнечный свет казался еще более ярким и прозрачным. Феанору даже захотелось запечатлеть это мгновение, но как — он не знал. Из него должен был получиться неплохой инженер и неплохой лингвист, но вот художником он не был. Золотые лучи отражались от белоснежной лестницы, выводящей на площадь, и после темноты холла оставляли в глазах легкое зеленоватое сияние. Феанор помотал головой и легко сбежал по ступенькам вниз — сегодня его шаг не сковывал отлично подогнанный костюм, а мягкие брюки и свободная рубашка приятно льнули к телу. Рыжие волосы давешней незнакомки Феанаро нашел мгновенно, стоило как следует оглядеться. Сегодня на деве было что-то красновато-оранжевое, и она словно тонула в языках пламени. Впрочем, чуть приглядевшись, молодой нолдо понял, что надо спешить — дочь сурового Махтана уже складывала свой драгоценный этюдник. Неожиданно в голове у Феанаро мелькнула мысль, что эта дева — художница, а значит, можно попробовать объяснить ей, что именно он хочет запечатлеть. За этими думами Феанаро как будто забыл, что собирался поторопиться, и незнакомка — впрочем, строго говоря, незнакомкой она уже не была — уже развернулась спиной и направилась в сторону сквера. Феанор последовал за нею, однако, несмотря на тяжелый мольберт, шла дева легко и стремительно, и нолдо пришлось приложить усилия, чтобы ее нагнать. В последнем рывке он несколько не рассчитал, а может, это эльдиэ притормозила, и Феанаро, сам того не желая, толкнул ее под руку. Дева резко развернулась, да так, что рыжие волосы хлестнули юного эльда по плечу. Развернулась — и промолчала. Феанор тоже молчал. Не такой ему виделась вторая встреча. Во время первой он уже и так успел произвести не самое приятное впечатление, а теперь всё, кажется, повторялось. Эльдиэ смерила его прищуренным взором, и Феанор неожиданно выпалил: - Ну, давай! - Что тебе давать? - та немного опешила и отступила. Однако Феанора уже несло: - Этюдником! Ты обещала! Дева недоуменно хлопнула ресницами, а потом вдруг рассмеялась: - Ну уж нет, пожалею. - А ты говорила, что не пожалеешь... - Феанор вновь растерялся. - Тебя пожалею, - эльдиэ вздохнула и добавила. - Нерданель. Феанаро сообразил, что та назвала свое имя, и привычно-корректно поклонился: - Феанаро Финвион. Тут он подумал, что она не назвала имени своего отца; вспомнил про огромного рыжего Махтана, вспомнил и его просьбе... И торопливо полез в сумку, вытаскивая шуршащий пакет: - Это тебе. Нерданель посмотрела на него с легкой улыбкой, но пакет приняла, однако по мере разворачивания лицо ее все больше вытягивалось: - Что это?.. Феанаро вновь почувствовал себя невероятно глупо. Нерданель, наверное, подумала, что он ее тут поджидал, чтобы познакомиться, и приготовил подарок, а он ей вручил мешок с отчаянно воняющей колбасой... - Твой отец сказал, что ты еще наверняка не завтракала, - сбивчиво пояснил нолдо, опять краснея. - Мой отец? - дева завернула бутерброды обратно. - А ты быстрый, я смотрю. Еще даже имени моего не узнал, а уже к отцу... - Я к нему не сам пришел, - почему-то начал оправдываться Феанаро. - А что, привели? - в голосе девы послышалось любопытство. - Нет, я ему экзамен сдавал. - А-а-а, - эльдиэ фыркнула. - Еще один кузнец. - Почему кузнец? - Феанор опешил. - Инженер-металлург. - Отец когда-то начинал с кузницы, - пояснила Нерданель. - И теперь много времени проводит за наковальней — ему это больше по душе, чем науки. Феанаро тотчас сообразил, чем можно покорить сердце грубоватого и простоватого Махтана, хотя ума не мог приложить, как впихнуть в и без того плотное расписание уроки кузнечного дела. Задумавшись, он не сообразил, что невежливо молчит, но дева уже и сама нарушила тишину: - Раз уж принес поесть, пошли в сквер. - Идем, - Феанаро обрадовался, что у него появился хоть какой-то план. Но стоило ему галантно сделать шаг, пропуская леди вперед, как ему довольно чувствительно прилетело деревяшкой по спине: - Этюдник возьми. Феанору казалось, что больше покраснеть нельзя, но куда же деваться... Он даже не попытался сделать вид, что все это было лишь хитрым ходом, и послушно принял треногу в руки, забросив сумку на плечо. Нерданель привела его к ближайшей лавочке, уселась и попросила: - Если нетрудно, принеси чего-нибудь запить. Нолдо огляделся. В нескольких десятках ярдах от лавочки стояла яркая тележка с мороженым и напитками, и он только попросил: - Дождись меня, ладно? - Я обязательно тебя дождусь, - смешливо заверила его рыжая дева. Феанор почти бегом припустил к мороженщице и поспешно отсыпал ей в ладонь деньги, буквально выпаливая: - Воды и мороженого. Самого вкусного! Продавщица хитро сверкнула голубыми глазами, но не сказала ни слова — молча протянула ему большой рожок, завернутый в хрусткую бумагу, и бутылку с водой. - Может, лучше эскимо? - тревожно ляпнул нолдо. - Берите-берите, - женщина сама вложила холодный кулек ему в руки. - А если что останется — птиц покормите. На счастье. Феанаро, всегда с легкой небрежностью относившийся к простому народу Тириона, сейчас озабоченно кивнул, точно то, что говорила эта женщина, было самым важным в мире — важнее всех лекций и деловых разговоров... Однако возвращаясь, Феанор отметил, что Нерданель не одна, и это ему не понравилось. Казалось бы, что такого — встретить знакомого в популярном сквере на одной из прекраснейших площадей? Но высокий и сухощавый блондинистый ваниа вызвал у Феанора чувство, близкое к ненависти — хотя бы потому, что он легко и непринужденно болтал с Нерданель, и она не хмурила брови, не усмехалась, а ровно и весело смеялась, помахивая рукой с бутербродом. Обратно Феанаро возвращался еще быстрее. - Ты кто такой? - окликнул он соперника, пока тот еще стоял спиной. Ваниа развернулся, глядя на Феанаро выпуклыми светлыми глазами. - Ты кто такой, спрашиваю? Очень хотелось прихватить смазливого блондинчика за плечо и тряхнуть, но руки были заняты, поэтому юному нолдо ничего не оставалось, кроме как прожигать противника взглядом. - Меня зовут Ингвион, - растерянно пролепетал тот. - А ты кто? - Я — Феанаро, - гордо назвался нолдо. - А я тебя не знаю, - брякнул ваниа. Тут Феанор пожалел, что обычно избегал того, чтобы оказываться с отцом перед камерами, желая самостоятельно добиться чего-то в жизни. Сейчас известность бы пригодилась. Но не говорить же — «а ты хоть знаешь, кто мой отец?» - Не знаешь — так узнаешь, - угрожающе проговорил сын Финвэ. - И советую тебе запомнить имя, чтобы больше не вставать у меня на пути. - Феанаро, - нервно окликнула нолдо Нерданель. - Это мой друг! - Из Валимара друг? - участливо поинтересовался Феанор, буравя ваниа взглядом. - Он учится вместе со мной, - Нерданель, кажется, начинала сердиться. - Будущий художник и скульптор. Ингвион растерянно отступил, видно, начиная что-то понимать: - Не буду мешать... Нери, ты завтра, наверное, готовиться ко мне не придешь? - Посмотрим, - уставившись на Феанора острым взором, ответила дева. - Может, и не приду... Я и так, в общем-то, готова. Но мало ли... Ваниа ретировался, а Феанор тяжело плюхнулся на скамейку и зло брякнул: - Нери... Надо же так над квэнья извратиться... Дева неторопливо доела бутерброд, отерла руки заботливо положенной Индис салфеткой, бесцеремонно отняла у нолдо бутылку с водой, отпила и раздумчиво заговорила: - Что я о тебе знаю, Феанаро? Что ты нолдо, что учишься на четвертом курсе на металлурга, что ты знаешь формулу упругости и что ты сегодня сдавал экзамен моему отцу. Вроде бы всё? И на основе этого ты пытаешься мне запретить общаться с друзьями? - Тоже мне, друг, - фыркнул Феанор и продолжил перечисления. - Во-первых, он на тебя пялится; во-вторых, что за дело для мужчины — художник? А в-третьих, был бы еще кто-то стоящий, а то лимита валимарская... Глаза Нерданель сверкнули, а на щеках вспыхнули пятна румянца, но она не начала ни кричать, ни шипеть, ни возмущаться, а четко и с расстановкой пояснила: - Значит, так, Феанаро Финвион. Во-первых, для меня нет разницы — нолдо или ваниа; во-вторых, художник — это прекрасная профессия; в-третьих, он приближенный правителя Валимара, хоть это и неважно; а в-четвертых, еще одно слово — и я тебя тресну всерьез. Советую тебе хорошо это запомнить. - Почему? - Феанаро сразу растерял свой задор. - Потому что я дочь кузнеца и рука у меня тяжелая, - пояснила дева. - А бутерброды вкусные... были. Сам готовил? - Нет, - Феанор отвернулся. - Мама? - чуть насмешливо фыркнула эльдиэ. - Мачеха, - резко произнес Феанор. Нерданель на мгновение смутилась, после чего уже мягче сказала: - Прости, не хотела задеть... - И ты прости, - Феанор приутих. - Наорал на какого-то... будто он стоит моего внимания. - А ты, похоже, неисправим, - задумчиво пробормотала Нерданель. - Впрочем, мне это почему-то даже нравится. Феанор подавил речь о трепетных художниках, которые не в состоянии отстоять себя и свое слово, и улыбнулся: - Я тебе еще мороженое купил... Тут рожок сам напомнил о себе, потому как на темные брюки нолдо медленно стекла белая сладкая тягучая капля. - Боюсь, надо было меньше ругаться, - с огорчением заметила эльдиэ. - Я люблю мороженое, но я люблю его есть, а не пить... Феанор с негромким ругательством поднялся с лавки и собирался уже выбросить рожок в урну, но от движения бумага прорвалась, и липкая масса шлепнулась на поребрик. - Не выбрасывай, - вдруг остановила его Нерданель. - Давай голубей покормим, раз уж нам не досталось? Феанаро лишь раз кормил птиц — тогда, когда был маленьким, вместе с мамой. Он старался не вспоминать то время, детство — мать умерла от последствий тяжелых родов через несколько лет, и ей не смогли помочь ни деньги отца, ни лучшие врачи. Но почему-то сейчас такое предложение не вытащило на свет слишком раннюю боль потери. А еще Феанаро сомневался, что крылатым созданиям понравится размякшая вафля, но его опасения не подтвердились — птицы разумом не блистали и охотно клевали, да еще и вырывали друг у друга кусочки. Остатки воды ушли на то, чтобы ополоснуть грязные руки. - Хочешь покататься на речном трамвайчике? - вдруг предложил Феанор. - Хочу, - дева впервые глянула на него просто и искренне. - Только, чур, давай вслепую. Не будем узнавать, куда он нас привезет, идет? - Идет, - легко согласился Феанор, ибо и сам так нередко катался — в никуда. - Если захочешь домой — я такси вызову. И лишь когда Нерданель легко поднялась со скамейки, вдруг понял — проклятый этюдник придется таскать весь день...

***

Было уже очень поздно, когда Феанаро проводил деву до ее дома. Уютно-желтым светились окна, а ветер совсем не казался холодным — наоборот, он нес с собой запахи будущего лета. - Мне пора, иначе родители будут задавать много ненужных вопросов, - улыбнулась Нерданель. - А завтра... - Завтра я не могу, - тягостно вздохнул Феанаро. - Я же говорил, что у меня две сессии. Зато послезавтра... - Послезавтра сессия начинается у меня, - Нерданель поморщилась. - Но я позвоню. Феанор не знал, как подступиться к ней, чтобы хотя бы обнять. Он даже не мог сказать, отчего этого сейчас так хочется — торопить события он не привык, но хотелось, чтобы дева поняла, что это не рядовая прогулка... - Я пойду? - дева подняла взгляд на окна второго этажа. - Иди... - нолдо понял, что несмотря на всю смелость, не может ей предложить чего-то... такого. - Только, Феанаро... - лукаво улыбнулась Нерданель, - ты еще кое-что мне должен... Сердце заколотилось с новой силой, и Феанор привлек деву к себе свободной рукой. Эльдиэ склонила голову к его плечу, тепло и влажно выдыхая в шею и, почти касаясь губами уха, шепнула: - Этюдник верни... Феанор глухо застонал. Ну почему, почему именно сейчас... Впрочем, мгновением позже этот вопрос пришлось задавать еще раз. Огромный Махтан, с растрепанной рыжей бородой, уже не в трещащем по швам официальном костюме, а в затрапезной майке и шортах, вышел из парадной и, узрев дочь в объятиях мужчины, глухо, но грозно рявкнул: - Нерданель! Где тебя носило до ночи и кто... Ах, это ты! - Да, я... - Феанор отступил было, но решимость вернулась. - Я ничем не опорочил вашей дочери, но если вы не доверяете мне, то я готов взять ее в жены хоть... - тут он немного осекся. - Хоть прямо после сессии! - Ты мне что, угрожаешь? - ошарашенно вопросил Махтан. - Нерданель, я тебе позвоню, - с достоинством отозвался Феанор. - И возьми мольберт, не забудь. - Бутерброды-то вкусные были? - неожиданно поинтересовался Махтан. - Очень, - дева вздохнула. - Но я гуляла с ним не из-за бутербродов. - Ну ладно, - ее отец нехорошо нахмурился и скептически оглядел кавалера дочери с головы до ног. - Можете еще посидеть тут, на лавочке. Только никуда не отходить. А с тобой, юный металлург, я еще побеседую. - Я как раз хотел просить вас об уроках... - начал было Феанор. - Успеется с уроками твоими, - отмахнулся эльда. - Дочь тебе доверяю, а ты мне о конспектах. - Потом, - едва слышно шепнула Нерданель, но Феанаро услышал. И лишь когда шаги Махтана с этюдником затихли на лестнице, а юная пара уселась на скамейку у парадной, Феанаро вздохнул: - Прости, я не хотел так... Сразу. - У отца есть чувство юмора, - утешила его дева. - Только он меня совсем скоро будет ждать дома, а ты сидишь и ничего не делаешь. Раньше тебе мой мольберт мешал, понимаю. А сейчас? Юный нолдо еще ни разу не целовался, но сейчас почему-то был уверен, что все делает правильно. Сухие, горячие девичьи губы, тесные объятия, ощущение тонкой ткани под ладонями... и пылающего жаром тела под тканью. А когда они отодвинулись друг от друга, не находя слов и сплетая руки, им на переплетенные пальцы вдруг опустилась крошечная ночная птичка. Совсем ненадолго — царапнула и улетела, но Феанор ощутил, что в душе что-то рвется. Наверное, потом они — птицы — будут задерживаться дольше. Лишь бы не улетали никогда.