Serpent Kiss

      На складе, который они используют в качестве дневного убежища царит приятный полумрак. Игривые лучи яркого солнца почти не проникают внутрь. Сквозь, заляпанные чем-то, потолочные окна, которые, к тому же, занавешены шторами из переливающегося, голубоватого шелка. Тот свет, которому все же удается просочиться внутрь, оседает на периферии, очерчивая прямоугольные силуэты оконных рам. Кинжальная острота его лучей рассекает сгустившийся сумрак, заставляя потревоженную сквозняками пыль роиться в сиянии дня.       Просторное внутреннее пространство склада освещает лишь десяток белых свечей, живописно расставленных рядом с коробкой распределительного щита, трансформатором и прочим оборудованием, загромождающим внушительную часть одной из стен. Крохотные язычки пламени танцуют на концах узких столбиков уже начавшего оплывать воска. Кроме них источником света служит лишь стоящий на шатком рассыхающемся столике телевизор, показывающий черно-белые кадры старого доброго «Nosferatu, eine Symphonie des Grauens» 1922 года выпуска.       Впрочем, двое обитателей этого заброшенного места, давно уже забыли о нем. Предпочли уединиться на широкой кровати, стоящей в центре склада, среди разобранных остовов машин. Предались любви, на шелковых простынях кофейного цвета, в окружении четырех высоких столбиков, расположенных по углам кровати. На вершине каждого укреплено по торшеру, источающему приятный для глаз, чуть приглушенный свет. Подобно мягкому сиянию свечного пламени он заливает теплом сплетенные тела, поблескивая на влажной от пота коже любовников.       Плавные, после сна, движения соприкасающихся в неторопливой ласке тел. Ее узкие ладони, оглаживающие рельеф его напряженных мускулов, проступивших под загорелой кожей. Его чуткие пальцы, прежде привыкшие к вскрытию сейфов, а сейчас скользящие по ее телу в попытках отыскать самые чувствительные точки. Прерывистое, влажное дыхание раскаленным жаром оседающее на коже и стоны чистого удовольствия, разносящиеся в пропитанном соляркой и экзотическим ароматом свечей воздухе. Ночь любви. Точнее уже утро, если быть точным.       В ожидании заката они занимаются любовь уже несколько часов, меняя позы так часто, как этого хочется только им. Два тела, покрытые капельками пота, запутавшиеся в простынях и друг в друге. Сейчас парочка culebras как никогда напоминает змей, свившихся во время страстного танца, в котором столько же страсти, сколько и агрессии, присущей всем рептилиям. А, в особенности, змеям. И воистину их любовь такова, что они и неделю смогут провести в постели. И не надоест.       Наверное, Ричи Гекко всегда мечтал о любви, полной глубинного смысла. О чувствах, что были бы таинством. Священнодействием, превосходящим простые и незамысловатые отношения обычных людей. Потому что сам Ричи, определенно, никогда не был «обычным человеком». Криминальный гений со склонностью к опасным авантюрам – он провел жизнь в поисках кого-то особенного. В поисках женщины, которая смогла бы заворожить его. Увлечь, как не увлекают даже самые рискованные предприятия и мечты о безраздельной власти, которые все еще тревожат больную голову младшего из братьев Гекко.       О! На пути Ричи повстречалось действительно не мало женщин, но ни одной из них не сравниться с Сантанико. Змеиной богиней, которую он сейчас сжимает в своих объятьях. И ни одну из них он не любил даже в половину так сильно, как любит ее. Гекко-младший любит Сантанико настолько, что готов мириться даже с ее вечным недовольством, которое часто выходит далеко за границы разумного. Страшно сказать он – позволяет ей подвергать сомнению безупречные планы его афер, чего никогда не потерпел бы даже от своего старшего брата Сета!       Иногда эта любовь кажется Ричи какой-то… не совсем здоровой что-ли. И не смотря на целый спектр неведомых ранее эмоций Ричи понимает, что поражен этой женщиной. Как змеиным ядом, который она впрыснула в его шею во время укуса, превратившего его в одного из culebras. Сантанико стала его болезнью – вирусом, поразившим каждую клеточку его мозга и занимающим все его мысли. Это похоже на помешательство. Сродни тому, что уже охватывало его раньше. И дело здесь, конечно же, не в банальных внешних данных, которые, к слову, делают Сантанико красивейшей женщиной по обе стороны мексиканской границы.       Ричи чуть подается назад, любуясь совершенством ее образа. Высоким лбом, полу скрытым прядками шелковистых, иссиня-черных волос, которые так хорошо гармонируют со смуглой, золотисто-оливково кожей. Брови с легким изломом, придают лицу Сантанико загадочный вид, а ее огромные темные глаза в любое мгновение могут изменить свой цвет с темно-карего, почти черного, на ярко-желтый. Даже сейчас ее зрачки едва заметно пульсировали. То сужаясь в узкие, вертикальные полоски, то вновь, принимая нормальный человеческий вид.       Глаза – зеркало души. Они отражают эмоции и переживания хозяйки, которая так чувственно закусывает от страсти полные губки. Ричи усмехается и аккуратно слизывает капельки крови, стекающую по подбородку девушки.       Взгляд гангстера скользит ниже, к тонкой шее Сантанико, в ему которую так и хочется впиться удлиняющимися во рту, змеиными клыками. Прослеживает линю округлых плеч и очертания выступающих, узких ключиц, после чего перемещается на грудь. Вот с грудью у этой девушки точно все в порядке. Волнующие мужской взгляд округлости так и манят прикоснуться к ним, что Ричи и делает без всякого промедления. Нежно сжимает в пальцах их упругую тяжесть и проводит ладонями вниз – к плоскому животу и мило торчащим тазовым косточкам.       Сантанико совершенна как, наверное, и и стоит ожидать от подобного ей создания, но красива ли она в человеческом понимании? Ричи затрудняется дать ответ на этот вопрос. Можно ли назвать Статую Свободы красотой? Едва ли. Вот и Сантанико не является таковой в привычном смысле этого слова. Лицо ангела, тело – богини и характер демоницы. Именно так Ричи описал бы Сантанико если бы дал себе труд отвлечься от более... хи, приятного занятия и сделать это.       Вместо этого Гекко поднимает руку; легко касается ее лица тыльной стороной ладони. Восхищается ее совершенством и искренне сочувствует ей. Ведь именно красота сделала Сантанико пленницей «Titty Tweested». Бара, расположенного вблизи мексиканской границы. На распутье , что зовется кладбищем мертвых дорог.       Ричи знает историю Сантанико. Знает, что она никогда не хотела становиться culebras. Что ее против воли обратили в вампира и она, в отличие от него самого, всегда воспринимала свое новое бытие как проклятье. И страдала, тоскуя по ласке солнечных лучей и понимая, что никогда больше не сможет выйти на улицу днем.       Девушка вздыхает чуть слышно и прикрывает бездонные, черные глаза, что кажутся сейчас бездонными колодцами ночи. Затем прижимается щекой к его руке, впитывая ласку каждым дюймом своей гладкой кожи. И Ричи, почти бессознательно проводит рукой по ее склоненной голове, дивясь тому сколько же боли пришлось вынести той, кто всего пыталась облегчить чужие страдания, прекратив кровавые жертвоприношения, которые жрецы ацтеков проводили на вершинах пирамид.       Сантанико называя Змеиной Богиней. Королевой Тьмы и губительницей душ. Но все эти определения характеризуют лишь тот образ, который она поддерживала веками и не имеют ничего общего с истинной сущностью измученной девушкой, которая никогда не хотела становиться убийцей. Ночным хищником, кровососом.       Все зло, которое она причиняла другим, было лишь попытками выжить. Ведь каждый выживает, как может. И Сантанико нашла самый приемлемый способ среди альтернатив. Стала собирательницей крови и заблудших душ. Превратила свое тело в приманку для всех, кого кривая дорожка жизни приводила на кладбище мертвых дорог. Она стала настоящей звездой «Titty Tweested».       И черт возьми! Она была хороша в этом. Ричи помнит, не может забыть, как впервые увидел ее на сцене, танцующей со змеей в обрамлении красных и зеленых огней. В переливчатом плаще и черном бикини, заманчиво обрамляющим самые соблазнительные участки совершенного тела. В ацтекском головном уборе, так похожем на причудливую корону из перьев, и в «объятьях» питона-альбиноса, обвившегося вокруг нее кольцами, она танцевала, соблазняя будущих жертв.       Гипнотизировала пожиравших ее глазами байкеров и бандитов, создавая образ грациозной рептилии. Ричи уже тогда заметил ее характерные движения, имитирующие поведение змей. Специфическая пластика рук и тела превращала Сантанико в женщину-змею. При этом все ее движения были так естественны. Волнующие, призывные они делали ее соблазнительным, манящей. Магия танца гипнотизировала мужчин, заставляя их едва ли не обожествлять танцовщицу.       Тот момент разделил жизнь Ричи Гекко на «до» и «после». Впервые увидев Сантанико он понял, что все безумные и пугающие видения, преследовавшие его так долго, были реальными. Что она была реальной. В его мозгу словно что-то щелкнуло и разболтавшиеся шестеренки, встали на место. Все обрело смысл, все стало предельно ясным. Даже ответ на вопрос – какого-то чёрта его занесло в Мексику? Ведь в Техасе полным полно дыр, в которых можно было отсидеться.       Да, глядя как Сантанико танцует, посетители бара все больше оживлялись. Они кричали, улюлюкали и сыпали комплиментами, надеясь что она приблизится именно к ним. Но этого не случилось. Небрежно перешагнув со сцены на один из шатких столиков она уверенной и неторопливой походкой направилась именно к его столику. На Сета и Фуллеров она подчеркнуто не обращала внимания. Ричи никак не мог прийти в себя от восхищения. Наверное это чувство все еще не до конца покинуло его, потому что он продолжает восхищаться ею до сих пор.       Впрочем, одна деталь все же омрачает их «медовый месяц». Сантанико бо´льшую часть жизни провела в рабстве, что в значительной степени, испортило ее характер, сделав более чем не простой в плане отношений. Гекко усмехается в своих мыслях, позволяя себе короткую нотку сарказма. Если охарактеризовать эти отношения языком статусов, которые так модно сейчас ставить в социальных сетях, то у них получится вечное «все сложно». Как у вечно несчастных подростков.       Хотя, наверное, с ними иначе и быть не может. Слишком разные. Слишком не похожие друг на друга. И пусть в историях их жизней прослеживается некая... хм, общность, это нисколько не умаляет огромного расстояния между ними. Расстояния, которое Сантанико еще больше увеличивает своим стервозным поведением.       Бывшая рабыня, которая была вынуждена убивать чтобы выжить, обрела, наконец, долгожданную свободу. Но это почти не приносит ей радости. Напротив, его любовница и партнерша по преступлениям полна ненависти и жажды мщения. Месть, фактически, единственное, на чем Сантанико может сосредоточиться хоть сколь-нибудь долго. Если Ричи, пытается обратить ее внимание на что-то другое она принимается жаловаться и всячески демонстрирует ему свое недовольство.       Ну а если он действует не по одному из ее планов, culebra становится крайне подозрительной. Доверие – вообще не является сильной стороной Сантанико, чему Ричи, пожалуй, не удивляется. У нее уже был опыт не слишком удачных отношений с Карлосом, который тоже любил ее. Наверное, больше, чем Гекко-младший может себе представить. Намного больше. Карлос не просто любил ее, он восхищался ей, боготворил ее. Вот только за пятьсот лета эта любовь сменилась жаждой обладания.       Да, Карлос был слеп. Ричи совершенно четко видит это. Ведь в отличие от поверженного соперника древние боги преподнесли ему дар понимания. И он понимает Сантанико, ее желание быть свободной и встретить кого-то, кто мог бы спасти ее. Даровать эту самую свободу и свою любовь. Таким человеком стал именно он Ричард Гекко. И не потому, что был особенным, хотя это тоже не стоит сбрасывать со счетов, а потому, что за фасадом фальшивого образа змеиной богини, он сумел разглядеть девушку, которая страдала так долго.       Теперь все позади. Они вместе идут по дороге жизни, пролегающей в ночной темноте. Кормятся и убивают когда это необходимо, попутно пытаясь вырвать у судьбы хотя бы маленький кусочек своего личного счастья. Ричи делает все от него зависящее, чтобы показать Сантанико, как нужно отрываться. Как жить без границ и получать удовольствие от жизни. В свободное от поисков Мальвадо время они часами проводят в постели, исследуя чувственную сторону страсти. Охотятся на преступников или просто идут в ресторан. Но не на танцы, никогда не на танцы.       Сантанико ненавидит танцы, украшения и дорогие наряды. Зато ей по вкусу телевидение. Они часто смотрят фильмы вместе. Едва выбравшись из пирамиды Ричи решил для себя, что обязательно покажет своей новой подружке пару-тройку своих любимых фильмов. Она последние пятьсот лет провела взаперти, лишенная контакта с внешним миром. А Карлос и Мальвадо явно не спешили посвящать ее в искусство кинематографа. И это надо было исправить как можно скорее.       Поначалу Сантанико отнеслась к его затее весьма скептически. Как, впрочем, и ко всему, что он когда-либо предлагал. Впрочем, в этот раз она быстро изменила свое мнение. По правде говоря не прошло и минуты как они оба лежали в постели и смотрели фильм на экране старого, рябящего помехами телевизора. И все бы было отлично, если бы Сантанико не ерзала пытаясь устроиться наиболее комфортно.       Ричи уже собирался было спросить привычное «Что не так?», когда девушка вдруг легла на него и устроилась сверху, оплетя ногами его ноги и устроив голову на груди. Это было невероятно мило. В тот момент Сантанико здорово напоминала змею, свившую себе теплое гнездо. Впрочем, поза оказалась комфортной для них обоих и с тех пор стала неотъемлемой частью совместного просмотра фильмов.       Острое ощущение змеиных клыков, смыкающихся на горле вырывает Ричи из плена приятных воспоминаний. Сантанико кусает его. Сильно, до крови, глубоко вгоняет клыки в сонную артерию и вновь впрыскивает яд в его тело. Одновременно с этим импульс возбуждения проходит сквозь его тело. Словно острая игла несущая сладкую боль, оттененную покалыванием женских коготков на его плечах и спине.       Сантанико отстраняется с тихим шипением, и смотрит на него искрящимися от возбуждения глазами. На ее губах, не способных сейчас сейчас сомкнуться из-за выпирающих из-под них клыков играет улыбка жутковатой, порочной хищности. Которое весьма ей идет. Ричи касается пульсирующих болью ранок на горле, которые уже начали затягивается и дарит черноволосой недоумевающий взгляд.       Та кладет ладонь на его затылок и вновь впивается в его шею. Только уже с другой стороны. В этот раз эффект от укуса и яда гораздо сильнее. Гекко-младший ощущает, как по его телу разливается волна жара. Приугасшее за несколько часов возбуждение охватывает его с новой силой, заставляя прижать Сантанико к своей широкой груди. Он не успевает заметить, когда сам выпускает клыки.       Теперь они смотрят друг на друга и их глаза одинаково-нечеловеческие. Желтые, змеиные. Глаза culebras. А во взглядах царит полное взаимопонимание. Девушка не сопротивляется когда он отодвигает в сторону густую волну ее черных волос и вонзает зубы уже в ее горло. Лишь с ее губ срывается стон мучительного наслаждения. Один – в бесконечной череде многих, которые еще украсят этот день.       Когда он отстраняется от нее, они разделяют понимающий взгляд и, все еще не убирая клыков, целуются. Ричи дает Сантанико попробовать ее кровь, на его языке и она стонет, гортанно, с наслаждением принимая этот змеиный поцелуй.