Когда восходит кровавая луна...

Бывают осенью такие необыкновенно мерзкие и угрюмые вечера: солнце зарылось в темные тучи, холодный ветер пробирает до костей, деревья трясут своими нагими ветвями, и, кажется, вот-вот начнется дождь. Вокруг леса вела широкая тропа. По тропе шел мужчина, лет тридцати с небольшим. Заморосил дождь. Мелкие острые капельки впивались в обнаженные шею и лицо путника, но он даже не пытался укрыться от них своим огромным черным плащом. Стемнело окончательно и уж слишком рано для осени. Но небо недолго оставалось одиноким. Луна выползла из-за горизонта, и ее красный, густой как кровь свет медленно стекал на землю, расплывался по ковру жухлых листьев и обломанных веток. А тропа, которой шел путник, как-то незаметно свернула в лес, сузилась, запетляла. Он остановился: в неверном алом свете видно не дальше вытянутой руки. Путник опустился на колени, сгреб листья в охапку, чиркнул огнивом – не загорелись. Он отложил огниво, снял плотные кожаные перчатки, сложил руки на груди, там, где бьется сердце, одной ладонью накрыв другую. И разнеслись по лесу слова, может быть более древние, чем сам лес. Мужчина поднес свои руки к груде листьев. Завился дымок, причудливо замерцал в свете необычной луны. И вспыхнул огонь, тоже необычный. Его бледно-желтые, почти белые языки вгрызались в ночь, рвали темноту на части. Путник улыбнулся, уселся поудобнее, подкинул в костерок несколько валявшихся рядом веток и укутался в плащ. Приятно пахло горящими листьями. Хриплый визг. Острые изогнутые когти разорвали плащ вместе с кожаной броней раньше, чем мужчина схватился за нож. Существо впилось в шею путника огромными, пропитанными ядом клыками. Путник вскрикнул, наконец выхватил с пояса нож, длинный и черный. Нож блеснул в ярком свете костра и вошел в шею монстра. Еще один хриплый визг - древний металл больно жег, и существо на мгновение разжало свои челюсти. Мужчине этого мгновения хватило: он вырвался из кривых лап, одной рукой обхватил свою шею, пытаясь хоть немного остановить кровотечение, а другой вытащил из костра горящую ветку. Ветка заплясала в его руках, огонек на ее конце чертил в воздухе причудливые руны, и чудовище пятилось. Путник говорил что-то, и ветка вспыхивала все ярче и ярче, а существо визжало все громче и громче, воздух вибрировал все сильнее. На миг показалось, будто все вокруг визжит, дрожит и горит белым пламенем. А потом все стихло. Путник тяжело опустился на колени. Он снова начал читать заклинания, но язык не слушался. По груди стекала яркая алая кровь.

***

Не по-осеннему горячее солнце согревало тропу, ведущую вокруг леса. У тропы лежало два тела, почти в обнимку. Одно – какой-то мужчина в черном рванье. Другое - жуткое, с длинными бледными конечностями, и будто бы умершее совсем давно. Грудная клетка жуткого была вскрыта, черные зловонные внутренности размазаны по бледной ссохшейся коже. Рядом лежало и орудие вскрытия – длинный черный нож. Мужчина пошевелился, открыл глаза, и они на миг вспыхнули алым. Он неуклюже поднялся, посмотрел на свою руку: в ней до сих пор было зажато черное сердце существа. Путник поморщился и выбросил внутренность прочь, затем ощупал шею и бока: раны затянулись. Удовлетворенно хмыкнув, мужчина стер с губ кровь, поднял свой нож и, покачиваясь, побрел дальше.