b-obey

Видит Бог, у Чондэ была очень - ОЧЕНЬ - сложная неделя. Завтра предстоял канун Рождества; год подходил к концу, и требовалось гораздо больше времени и сил, чтобы свести примерные итоги с клиентами фирмы. Чондэ раздраженно посмотрел на крикливую толпу подростков возле метро - на их красные колпаки, счастливые лица и белые бумажные стаканы с глинтвейном. Он постарался пройти мимо них как можно быстрее, но все равно получил пару тычков под рёбра и смазанное "Извините", утонувшее в общем смехе. Временами жить в центре казалось не столь соблазнительным, как раньше. Бекхён уже был дома - Чондэ сдвинул в угол коридора сваленные кроссовки и разулся на приступке, скинул обсыпанный мелкой снежной крупой рюкзак поверх обуви. Из кухни тянуло теплом и едой так, что рот моментально наполнился голодной слюной - терпения хватило только быстро стянуть куртку и бросить ее в шкаф на полку с шапками и шарфами. - Пожалуйста, скажи, что уже все готово. - Чондэ со стоном упал на мягкий угловой диван, стоящий у окна и устало потер лицо. - Мне надо срочно заесть стресс. Бэкхён издал злобный смешок, прежде чем подойти к Чондэ и поцеловать его в макушку: - Еще десять минут. Я могу дать тебе немного печенья, хочешь? - Нахуй печенье. - Пробормотал Чондэ, зарываясь носом в теплую футболку Бэкхёна, смявшуюся на животе. Бэкхён ласково пощекотал ему шею, скользнув пальцами под воротник свитера, а потом приподнял лицо Чондэ за подбородок, протолкнув в приоткрытый рот крошащееся печенье. Чондэ поморщился, но послушно съел, слизав крошки с нижней губы: - Оно с медом? Мерзость какая. Бэкхён отвесил ему подзатыльник. В конце-концов, к тому времени, как ужин был готов, Чондэ успел сполоснуться под горячим душем, натирая мочалкой покрасневшую кожу. Он вышел, растрепав пальцами влажные волосы, почесал колено под мягкой тканью серых тренировочных штанов и снова уселся в облюбованный угол, воруя начос из большого блюда в центре стола. - Мексиканская кухня снова имеет место быть? Я думал, ты против, после того случая. Бэкхён усмехнулся, нагружая тарелку Чондэ чили и рисом: - Если бы я приготовил классический предрождественский ужин, ты бы не упустил случая, чтобы начать вести себя как чертов Гринч. Ешь бобы и не жалуйся. "Тем случаем" был один из ужинов пару месяцев назад, когда Бэкхён готовил фаршированные халапеньо и взял в супермаркете "высокоострые, выращенные и приготовленные с особыми условиями" перцы. Чондэ с некоторым садистским удовольствием смаковал каждое слово, зачитывая их вслух с упаковки, вытащенной из мусорного пакета, пока Бэкхён цедил ледяное пиво, а Чунмён звонил в ресторанчик неподалеку. Но плюсы всё же были - в тот вечер они напились как первокурсники, и Чондэ трахнул Бэкхёна на кухонном столе, под одобрительный шепот Чунмёна. Они ели практически молча, изредка лениво обмениваясь новостями - после рабочего дня, когда даже не было времени нормально поесть, Чондэ смаковал каждый кусочек. Он жевал и рассеянно шарил взглядом по кухне, по светлой коже рук Бэкхёна и его блестящим полированным ногтям. - Ты сделал маникюр? Бэкхён неопределенно пожал плечами, поднимая ладонь и рассматривая аккуратные закругленные края: - Давно хотелось, если честно. Чунмён дал мне денег на покупки, и я немного выкроил. - Ты же знаешь, что не обязательно было экономить на себе. - Чондэ нахмурился и отложил ложку, укладывая ее на край тарелки. Бэкхён глумливо захихикал в ответ: - Не переживай - я сэкономил на твоем подарке. Чунмён вернулся домой позже обычного - Чондэ с Бэкхёном успели понаставить друг другу засосов на груди и горле, и теперь лежали перед телевизором под пледом, обнявшись как котята в корзинке. - Привет. - Бэкхён потянулся к нему первый, спихивая со своего плеча полусонного Чондэ. - Привет. - Чунмён поцеловал их по-очереди, погладил колючие горячие затылки и распустил узел на галстуке, вытаскивая его из-под воротничка рубашки. - Как вечер? - Показывал Чондэ фильм про Гринча - нашли с ним много общего. Бэкхён наклонился над Чондэ, с любопытством наблюдая, как тот недовольно ворочается, запахивая плед плотнее и бормочет, щелкая пультом и отключая звук телевизора. - Он приготовил чили. В этот раз никакого халапеньо. В приглушенном свете гостиной их черты лица были смазанными и мягкими, словно растушеванный карандаш. Чунмён наблюдал за их возней, склонив голову набок и прижав палец к губам, растянувшимся в мягкой улыбке. Чондэ куксился под пледом всё то время, пока Чунмён переодевался в мерцающей от разноцветных огоньков гирлянды спальне и ужинал в компании Бэкхёна, уютно устроившегося в кресле напротив с телефоном в руках. Он слышал их разговоры и смех через стенку, и это было сродни воткнутому в грудь ножу, который поворачивают и поворачивают и поворачивают. Впервые за время их отношений, казавшихся раньше такими понятными и простыми, Чондэ хотелось уйти, оставив Чунмёна и Бэкхёна слажено функционировать вдвоем. Чондэ не знал что им двигало - ревность или усталость, накопившаяся за год. Он планировал заснуть в гостиной под повтор серии "Доктора Кто", пока Чунмён принимает душ, а Бэкхён старательно убирает с кухонного стола (наверняка планируя, что чуть позже Чунмён трахнет его на нем), но этот тягомотный план лелеяния собственного одиночества рушится. Чондэ почувствовал сквозь сон влажное тепло чужого рта на своих губах, и нахмурился, мыча в поцелуй. - Хей. - Чунмён тихо рассмеялся - Чондэ услышал мятный запах зубной пасты в его дыхании. - Малыш, просыпайся. Чондэ уперся слабыми после сна руками в чужие широкие плечи, отворачивая лицо: - Я не в настроении. - Аппетит приходит во время еды. - Чунмён ласково погладил запястья Чондэ, его локти и бицепсы, пощекотал чувствительную кожу горла. - Давай, не расстраивай папочку. Чондэ сдавленно выдохнул, открывая глаза в подсвеченной гирляндами из соседней комнаты черноте гостиной. Телевизор был выключен, как и ночник. Он откинул плед, поднимаясь с дивана, Чунмён скользнул ладонью под футболку, погладив спину и поясницу над резинкой нижнего белья. Из-за разноцветных огней комната казалась чужой, словно нарисованной на открытке, утонувшей в мягком полумраке. Бэкхён сидел в изголовье кровати, оперевшись на спинку, голый, как в день своего рождения. Чондэ видел его полунапряженный член в обрамлении темных, подстриженных волос, и мягкий плоский живот. Чунмён вышел из-за спины Чондэ, поцеловал в выпирающий на шее позвонок и потянул его за талию к кровати: - Разденься. Чондэ почувствовал, как к щекам приливает жар, а в паху начинает тянуть только от этого бесстрастного командного тона. Он снял через голову футболку, ухватив ее на спине, спустил вниз трусы, перешагнув их и оставив на полу, рядом с одеждой Бэкхёна. Ткань одеяла была прохладной и гладкой, заставляющей Чондэ поёрзать, когда он опустился на кровать рядом с Бэкхёном. Чунмён смотрел на них из другого угла комнаты, сунув руки в карманы домашних штанов и склонив голову набок. Его глаза были черными и непроницаемыми. Чондэ сглотнул. - Можешь начинать. - Чунмён коротко кивнул Бэкхёну, усаживаясь в кресло, с которого было видно всё, что происходит на кровати; Чондэ почувствовал, как прогибается матрас, когда Бэкхён подобрался ближе и успокаивающе погладил его по бедру. - В последнее время ты сам не свой. - Бэкхён прижался губами к пятну засоса на шее Чондэ, лизнул горячим языком. - Не хочешь спать ни со мной, ни с папочкой. - Это секс в воспитательных целях? - Чондэ прикрыл глаза, откинул голову, подставляя шею и плечи под поцелуи. - Если бы я хотел повоспитывать тебя, - голос Чунмёна был низким и задумчивым, сочащимся предвкушением. - Я бы попросил тебя взять отпуск на две недели, чтобы всё это время ты ходил с плагом внутри себя, возбужденный, взвинченный, без возможности коснуться себя, чтобы кончить. Поверь мне, Чондэ, ты бы вымаливал этот оргазм больше, чем возможность жить. Мне нет необходимости пороть тебя ротанговым прутом как Бэкхёна - тебе не настолько нравится боль и подчинение; мне надо просто донести до тебя то, как сильно мы тебя любим, как ты нужен нам, а мы - тебе. Чондэ сдавленно выдохнул, вцепившись пальцами в одеяло - Чунмён знал все его слабости, знал как сделать так, чтобы Чондэ было головокружительно хорошо, и это знание не на шутку возбуждало. Он раздвинул ноги, давая Бэкхёну больше свободного места для доступа к своему члену, но тот издал короткий тихий смешок, щекотнув дыханием кожу за ухом, и потянул Чондэ на себя, заставляя лечь на кровать. Сперва на спину, а потом набок, лицом к Чунмёну. Раздался щелчок открывающегося колпачка на флаконе смазки - Чондэ сразу узнал его - теплые влажные пальцы Бэкхёна погладили его между ягодиц. Чондэ напряженно замер, сглатывая. Он не любил быть принимающей стороной в анальном сексе, и его никогда не трахал Бэкхён - всегда было наоборот. Даже когда они встречались с Чунмёном, Чондэ охотнее брал в рот или старался ограничиться медленной неторопливой дрочкой или сжимал член Чунмёна мускулистыми от тренировок бедрами; случаи, когда они занимались анальным сексом, можно было пересчитать по пальцам. С появлением Бэкхёна в их жизни все значительно упростилось. - Расслабься. - Бэкхён потерся щекой о плечо Чондэ словно кошка. - Я знаю что делать. Чондэ устроился удобнее, повернувшись и прижавшись грудью к кровати, оставив голову повернутой в сторону Чунмёна, развел и приподнял бедра. Бэкхён пропихнул под ними подушку, покружил смазанным пальцем свободной руки по сморщенной дырке, легонько толкнулся внутрь. Чондэ старался дышать ровно и глубоко, пока Бэкхён разминал мышцы, осторожно вводил внутрь него сперва один палец, а затем второй - медленно и неглубоко, терпеливо растягивая тугое кольцо; не наступало даже слабое удовольствие, которое Чондэ испытывал, в те моменты когда Чунмён был в нем по самые яйца. Чондэ знал, что внутри он скользкий, горячий и гладкий (он столько раз трахал пальцами Бэкхёна до сдавленных всхлипов) - это заставило его сжать ладони в кулаки и податься бедрами навстречу, усиливая давление. Бэкхён успокаивающе поцеловал его в ягодицу, лизнул солоноватую от пота поясницу и ниже, проводя языком щедрую влажную полосу до собственных пальцев. Чондэ дёрнуло, он задышал чаще. - Интересно. - Чунмён перехватил растерянный блеск его глаз и устроился удобнее, нашаривая на столе пачку сигарет, зажигалку и пепельницу. Бэкхён лизнул еще раз, чтобы удостовериться, и скользнул языком между собственными пальцами, касаясь чувствительной поверхности. Он чуть повернул ладонь, начиная толкаться глубже, провел языком ниже, касаясь яиц Чондэ, обхватывая пальцами свободной руки его медленно твердеющий член. - Боже. - Чондэ следил за руками Чунмёна - как они поглаживают металлический корпус зажигалки, открывают пачку, как мягкие розоватые губы обхватывают фильтр сигареты. Чондэ знал, что Чунмён начинает курить только когда возбужден, и скользнул взглядом до его разведенных коленей, замечая контур напряженного члена под тканью штанов. Чондэ так сильно захотелось прижаться к нему губами, чтобы ощутить твердость и жар. Он неосознанно толкнулся языком за щеку, натягивая кожу. Чунмён, подкурив сигарету, затянулся. Бэкхён застонал, разлизывая покрасневшую припухшую плоть, попытался протолкнуть третий палец, на что Чондэ отозвался сдавленным болезненным вcхлипом: - Слишком много. - Попробуй их вытолкнуть. - Бэкхён погладил пальцем головку его члена, касаясь чувствительной точки, лизнул между ягодиц еще раз, сглаживая болезненные ощущения. Чондэ попытался неуклюже помотать головой, насколько это было возможно. - Поласкай его языком. - Чунмён поправил себя в штанах, стряхивая пепел в пепельницу. Бэкхён подчинился, вытаскивая пальцы и проводя ими по блестящей от смазки коже. Чондэ прерывисто дышал, не отрывая взгляда от Чунмёна, от того, как он неторопливо затушил сигарету, приподнялся, спуская штаны ниже и высвобождая наружу покрасневший тяжелый член. Он взял со столика еще один тюбик смазки, выдавил на ладонь и обхватил пальцами ствол, размазывая ее по всей длине. Чондэ застонал, просовывая руку между подушкой и своими бедрами, коснулся дрожащими пальцами члена, копируя движения Чунмёна. Вторую руку он подложил под щеку, прижимаясь кончиками пальцев к искусанным покрасневшим губам, пока Бэкхён старательно вылизывал его, толкаясь языком внутрь тела. Чондэ чувствовал себя так, словно по венам пустили жидкое пламя - румянец сполз до груди, в животе свернулся горячий комок. Он чувствовал язык Бэкхёна, его жадные горячие ладони на собственных бедрах, видел блеск смазки на головке члена Чунмёна, и это закручивало тугую пружину внутри его тела еще сильнее. Первым кончил Чунмён, напрягаясь всем телом и откидывая голову назад, упираясь затылком в спинку кресла с приоткрытым в беззвучном стоне ртом. Чондэ видел стекающие из-под его пальцев белесые потеки, двигал ладонью быстрее, сжимая себя крепче, но этого все равно было недостаточно. Чунмён поправил штаны, держа испачканную ладонь на весу, и затем встал с кресла, подошел к кровати, и коснулся ею порозовевших от возбуждения скул Чондэ, его приоткрытых из-за прерывистого дыхания губ. Чондэ ощутил это - мускус и соль, запах химической и природной смазки, слизал эту неповторимую смесь с чужих пальцев, и оргазм ударил по нему словно молотом. Он дрожал все телом, пока приходил в себя с полуприкрытыми глазами, пока Бэкхён терся о него, раздвинув ягодицы и удерживая их побелевшими от напряжения пальцами, пока Чунмён ласкающе поглаживал его волосы и спину чистой рукой. Позже им снова пришлось идти в душ, и Бэкхён стервозничал, что не оставит им горячей воды, если они продолжат целоваться на полу возле джакузи, и что они совсем-совсем его не любят - ни за умелые руки, ни за язык. "Который явно без костей" - буркнул Чондэ и спихнул с себя Чунмёна, вместе с его прилипшей к спине футболкой и умопомрачительным вкусом табака на языке. Чунмён напомнил Бэкхёну про ротанговый прут и залез к нему в горячую мыльную воду, заставляя освободить место между ними для Чондэ. Чондэ смотрел на их порозовевшую от воды кожу, гладил сморщенные подушечки пальцев и думал о том, что по-прежнему ненавидит Рождество, но их любовь - даже настолько неправильная и кому-то кажущаяся откровенно аморальной - прекрасна, и стоит того, чтобы приложить к ней немного усилий.