17 лет
Первый раз это случилось, когда на одной из вечеринок я отлучился, чтобы помочь Юнасу усадить пьяную, сопротивляющуюся Еву в такси. Меня не было рядом с Эвеном всего 20 минут, но кто-то успел за это время угостить его косячком. Когда, всё-таки отправив Юнаса с Евой на такси, я вернулся обратно в дом, Эвена нигде не было. Я обыскал каждую комнату и каждый угол в доме, но не смог найти ни его, ни того, кто бы видел его в последний раз. Я обнаружил его, когда услышал пронзительный крик какой-то девушки снаружи. Я выбежал из дома с настойчивым ощущением того, что с Эвеном случилось что-то нехорошее, и не ошибся. Возле кричащей девушки быстро собралась целая толпа людей, и все они смотрели вверх. На крышу. На которой стоял Эвен. Буквально через минуту на этой крыше стоял и я, совершенно забыв, что страдаю акрофобией. В тот момент страх за Эвена пересилил все остальные. Он сидел на самом краю крыши трехэтажного дома, беззаботно свесив ноги вниз. – Эвен, любимый, что ты здесь делаешь?– осторожно позвал я, приближаясь к нему короткими неспешными шагами. – Пожалуйста, спускайся отсюда. – Исак?!– радостно отозвался он. – Исак иди сюда, здесь так красиво! Я, не дыша, приблизился к краю, стараясь не смотреть вниз, и протянул ему руку. – Малыш, пожалуйста, возьми меня за руку, пойдём домой. – Но почему ты не хочешь посмотреть, какой отсюда открывается вид? – всё в том же возбужденно-радостном тоне продолжал парень. – Я бы так хотел сфотографировать всё это! Я осторожно взял его руку в свою и еле слышно прошептал: – Эвен, мне страшно... Он повернулся с улыбкой на лице, чтобы подколоть меня, но увидев мое бледное лицо и почувствовав дрожь в моей руке, понял, что я не шучу, и его беззаботная улыбка тут же исчезла, оставив на её месте виноватое выражение. – Прости, кажется, я и правда сделал глупость. Пойдём домой.18 лет
С того момента на крыше прошло 2 года, и всё было хорошо. Я тщательно следил за тем, чтобы Эвен держался подальше от травы и вовремя принимал свои лекарства, а он, словно в извинение за случившееся, всё чаще пропускал школьные вечеринки, предпочитая проводить время дома со мной. Всё было просто замечательно: Эвен поступил в университет на факультет журналистики, я скоро заканчивал школу и собирался поступать в тот же институт. Всё свободное время мы неизменно проводили вместе, и нас было просто невозможно оторвать друг от друга, из-за чего мои друзья частенько надо мной подшучивали. Но нам с Эвеном было так хорошо вместе, что мы просто не представляли, что может быть как-то иначе. До нашей первой серьезной ссоры. Эвен с утра, как обычно, уехал в универ, я же нехотя потащился в школу, ощущая на своих губах его последний нежный поцелуй, перед выходом. На уроке биологии я решил, что хватит нам торчать дома. Сегодня была отличная погода для прогулки, поэтому я достал телефон и стал строчить смс Эвену: « Эй, красавчик, как насчёт свидания в парке сегодня, часиков в 5?» Ответ Эвена не заставил себя долго ждать: «Ммм...заманчиво, а как я тебя узнаю?» « Я буду в синих джинсах и серой толстовке... в ТВОЕЙ серой толстовке» – Так что Исак, какой ответ правильный? – вдруг у самого уха прозвенел строгий голос учительницы. – Эээ... – я что-то невнятно мычал, пытаясь сообразить, что ответить, как вдруг Сана нагнулась, чтобы якобы поправить свой хиджаб, и в этот момент шепнула мне: – «Б», ответ «Б». – Эмм...я думаю, что правильный ответ «Б», – без промедления ответил я. Учительница кивнула и повернулась к доске, а я бросил на Сану взгляд, полный благодарности: – Спасибо! Ты в который раз меня выручаешь. – Лучше бы ты с таким удовольствием биологию учил, с каким ты со своим бойфрендом переписываешься, – хитро ухмыльнулась подруга. – Откуда тебе знать, что это Эвен?– возмущённо фыркнул я. – У тебя в глазах сердечки, и ты улыбаешься самой идиотской влюблённой улыбкой на свете, когда переписываешься с ним. Я закатил глаза, но ничего не ответил и снова проверил телефон. Эвен ничего не ответил. Странно. « Так мы договорились? Я могу прихватить твои любимые мини-бургеры, но учти, тебе это недёшево обойдётся.» Я добавил подмигивающий смайл, а потом подумал и добавил к нему ещё кучу неприличных и нажал кнопку «отправить». Но на биологии ответа Эвена я так и не дождался, и на географии тоже. Последний урок я сидел весь, как на иголках, и как только прозвенел звонок, я пулей вылетел из класса, на ходу набирая номер Эвена. Его телефон был выключен, и я, оставив ему голосовое сообщение о том, что буду ждать его в парке, пошёл в ближайшее кафе. Но в парк Эвен так и не пришёл. Его телефон по-прежнему был выключен, и мне ничего не оставалось, как, доев все бургеры в одиночестве, отправиться домой. Ни у меня, ни у себя дома его тоже не было, и я занервничал. Я не мог ни спать, ни есть, и как ненормальный обзванивал всех наших друзей, пытаясь узнать у них хоть что-нибудь о том, где он. И наконец он пришел. В час ночи. Практически в стельку пьяный. Мои нервы сдали, и я начал кричать на него. Впервые в жизни я повысил голос на Эвена, и он ответил мне тем же. – Ты хоть представляешь, как я волновался, что тебя нигде нет?! – кричал я, невольно сжимая руки в кулаки от ярости. – Я хотел тебе позвонить и предупредить, но мой телефон сел, – Эвен старался отвечать спокойно, но каждый мускул на его лице застыл в напряжении. – А с другого телефона ты не мог позвонить?! Где ты вообще был?! – Я встретил своего друга из старой школы. Мы разговорились, и он предложил посидеть, попить пива. Я думал, это ненадолго, но когда опомнился - было уже темно. – Ты такой безответственный, Эвен! – кричал я больше от накопившейся тревоги за него, чем от злости. – Ты даже не представляешь, чего я тут себе только не надумал! Я слежу и забочусь о тебе, как чёртова нянька, а ты даже позвонить и предупредить меня не догадался! – Но никто и не просил тебя быть моей чертовой нянькой! – в ответ закричал Эвен. – Может быть меня тоже достала эта постоянная слежка, и я хочу немного свободы. Мне 20 лет, и я в силах сам о себе позаботиться. Я уже было открыл рот, чтобы нелицеприятно ответить ему, как вдруг понял, что это не приведёт ни к чему хорошему. И если я сейчас не уйду, то на эмоциях скажу ему то, о чем обязательно потом пожалею, поэтому я плотно сжал губы и молча вышел из комнаты. На улице свежий воздух немного остудил мой пыл, а, погуляв с полчаса по ночному городу, я и вовсе успокоился. И когда я понял, что единственным моим желанием осталось прийти домой и уткнуться в шею Эвену, я повернул обратно. Но когда я вернулся, моя кровать была пуста. Я наощупь включил свет и увидел Эвена, лежащего на полу. Сначала я подумал, что он упал с кровати или просто не дошёл до неё в своём-то состоянии, но, подойдя ближе, я увидел рядом с ним пустую стеклянную банку и кучу таблеток, рассыпанных вокруг него. – Боже, Эвен, нет... что ты наделал? – дрожащим голосом произнёс я, приподнимая его лицо. Он посмотрел на меня мутным, ничего не соображающим взглядом и отключился. – Эвен, Эвен! – я бил его по щекам, пытаясь привести в чувство, невольно отмечая, что всё его лицо было мокрым от слез. – Эскиль, Линн, Нура!– закричал я и испугался той паники, которую услышал в своем же голосе. – Помогите! Нам повезло, что Эскильд уже сталкивался с подобным, и поэтому, не растерявшись, быстро подхватил Эвена и отнес в душ, заставив того выпустить наружу всё, что принял. Эвен просил не вызывать скорую, потому что, узнав его диагноз, они бы точно положили его в больницу, и я нехотя согласился. Мы лежали на кровати и молча смотрели друг на друга целую вечность. – Зачем ты это сделал? – прошептал я, хлюпая носом. – Я испугался, что ты больше не вернешься. Я думал, что ты бросил меня совсем одного...20 лет
Мы пережили тот случай и никому ничего о нем не рассказали. Эскильд, Нура и Линн тоже держали рот на замке, но с того дня в моём сердце поселилась тревога. Потому что я чувствовал, что такое может повториться. И когда мой телефон зазвонил в 3 часа ночи, и на экране высветилось имя мамы Эвена, я знал – это оно. – Исак...Исак... – в трубке слышался плач Элизабет, и я автоматически задержал дыхание. – Эвен. Эвен в больнице... приезжай. Она бросилась в мои объятья, как только я переступил порог больницы. Я пытался успокоить её, хотя меня самого била крупная несдерживамая дрожь. Оказалось, что Эвену приснилось, что мы расстались. И он пошёл в ванну ночью и порезал себе вены. Мама Эвена обнаружила его, когда вся ванна была ярко-бордового цвета. – Я... я просто встала попить воды и совсем случайно заметила свет в ванной... – глотая слезы, произнесла Элизабет. – А если бы...если бы я не... Она не смогла договорить и зарыдала, а я лишь плотнее прижал её к себе, ощущая, как вся моя жизнь рассыпается как карточный домик. Мы с Элизабет сидели в кабинете врача и внимательно слушали его приговор: – Эвен останется здесь, пока не заживут его порезы, а потом мы вынуждены будем отправить его в психиатрическую клинику на обследование. Понимаете ли, для людей с его диагнозом это является обязательной процедурой. Мама Эвена кивнула, спрятав измученное лицо в ладонях, а я дрожащим, неровным голосом спросил: – Но, доктор, я не понимаю. Всё же было хорошо. Эвен был в порядке. Неужели какой-то плохой сон мог так повлиять на него? – На самом деле мог. Эвен признался, что последнее время не принимал прописанные ему лекарства, и у него была затянувшаяся депрессия, – устало ответил врач и снял свои очки, внимательно меня разглядывая. – Как я понимаю, вы его парень, Исак? Я кивнул. – Он что-то говорил обо мне? – Да он только о вас и говорит, – устало улыбнулся доктор, но его глаза остались грустными. – Я... я могу увидеть его? – неуверенным голосом спросил я. – Разве что минут на 5, не больше. Я стоял у двери в палату Эвена и не решался её открыть. Я боялся увидеть сломленного Эвена и боялся, что он заметит, что сломался я. Когда я открыл дверь и увидел Эвена, такого бледного, с трубками, подключенными к его рукам, мое сердце болезненно сжалось, но я сохранил непоколебимое выражение лица и, осторожно ступая по холодному больничному полу, подошёл к его кровати и сел на её край. Он смотрел на меня измученным виноватым взглядом и не знал что сказать. Я видел, как он кусал губы, бессильно пытаясь выдавить из себя хоть что-то, но не мог. Я понимающе кивнул и тихо прошептал: – Это был кошмар. Просто ночной кошмар. Он помотал головой и тихим, не своим голосом ответил: – Это было намного хуже. Пожалуйста, пообещай, что не уйдёшь. Пообещай, что мы всегда будем вместе. – Конечно... – слабо улыбнулся я, гладя его по руке. – Мы всегда будем вместе. По-другому никак. Обещаю. Эвен облегчённо выдохнул и только после этого позволил себе заснуть, а я продолжал бездумно гладить его по руке, думая, закончился ли этот кошмар, или только начался?месяц спустя
Я не видел Эвена ровно 30 дней 10 часов и 42 минуты... 43... Когда Эвена обследовали в больнице, его психотерапевт вызвал меня и Элизабет в свой кабинет, чтобы обсудить план лечения Эвена. Он выражался медицинскими терминами, и спустя 10 минут у меня уже голова распухла от накопившихся нервов и непонимания. – Доктор, а можно, пожалуйста, как-то попроще объяснить, что с Эвеном и как мы можем ему помочь? Он пристально посмотрел на меня и как-то напряжённо выдохнул. – Если вкратце, то у Эвена обострилось маниакальное расстройство. На фоне стресса из-за сильных эмоций, которые он испытывает к тебе, Исак, у него появилась навязчивая идея, что он тебя потеряет. И чем он счастливее с тобой, тем этот страх сильнее. – Но это же замкнутый круг... – растерялся я. – Да, ситуация и правда непростая, но не безнадёжная. Мой коллега из Германии разработал специальный экспериментальный курс, на основе которого можно работать с биполярными пациентами. – То есть вы собираетесь на Эвене эксперименты ставить?! – тут же взвился я, но Элизабет мягко дотронулась до моей руки и сказала: – Исак, дорогой, давай сначала выслушаем всё, что нам скажет врач. Доктор много говорил, но я вычленил для себя самое главное – курс был рассчитан на 30 дней, и в течение этого срока мы с Эвеном не должны были видеться. – Ему нужен полный душевный покой в это время, а ты, парень, являешься достаточно сильным раздражителем для его психики. Его слова нисколько не убедили меня, но убедили Элизебет, и мне ничего не оставалось, как согласиться. Я считал дни, часы и минуты до назначенного срока и весь извёлся уже на первую неделю. Мне было так непривычно не видеть Эвена, не знать, чем он занимается, о чём он думает или что он чувствует. Мы 3 года не отходили друг от друга, как привязанные, а сейчас я даже не мог позвонить или написать ему. Сначала я просто сутками лежал в кровати, как робот. Все ребята поочередно пытались вывести меня на улицу, но я лишь огрызался на них. Я ожил только тогда, когда на пятый день пришла Элизабет и принесла мне целую стопку рисунков от Эвена. Я рассматривал их снова и снова, пока не выучил их наизусть. Эвен рисовал параллельные вселенные. Каждый листок был расчерчен напополам: на одной половинке был нарисован Эвен. Один. Он лежал на узкой одноместной больничной кровати и смотрел в потолок. А на второй половинке была подпись « В то же самое время в другой параллельной вселенной:» И там были нарисованы мы. На моей кровати. Мы лежали в обнимку и улыбались, глядя в глаза друг другу. И так на всех рисунках: на одной половинке Эвен сидит в углу на полу своей палаты, а в другой вселенной мы, как обычно, дурачимся в душе. На одном листке Эвен плакал, а на второй половине листа мы прижимались друг к другу носами, и внизу я заметил одно слово. Оно было написанно мелким шрифтом, но карандаш продавил бумагу в этом месте. Заметив его, я закрыл глаза и со стоном откинулся на кровать. В уголке листа значилось лишь одно слово – «Скучаю». Сегодня утром я наконец-таки перечеркнул 30 ненавистный день в календаре. И всё утро, я как заведённый, не мог сидеть на одном месте. Я принял душ (пару раз для верности), потом целый час укладывал свои волосы перед зеркалом и ещё долго-долго кричал, когда Эскильд, проходя мимо, потрепал меня по голове, испортив все мои старания. Линн, подшучивая надо мной, помогала мне с выбором одежды, а после этого мы вдвоем с Нурой приготовили ужин, которого бы, наверное, хватило, чтобы прокормить многодетную семью. – Нура, столько сыра хватит? – спросил я, одновременно пытаясь помешать пасту. – Да, в самый раз, – ответила девушка и задумчиво на меня посмотрела. – Говори уже...– не выдержал я её пристального взгляда. – Наконец-то вернулся старый Исак, – улыбнулась она и вдруг мягко прильнула ко мне. – Ээй... что за несправедливость? – вдруг услышали мы возмущённый голос Эскильда, который в это время зашёл на кухню с Линн. – Помогали мы все, а обнимашки достались только Нуре? – Да идите уже сюда, черти, что с вами поделать? – усмехнулся я, и Эскильд с Линн присоединились к нашим объятьям. – Групповые обнимашки! – радостно запищал Эскильд. – Ты меня сейчас задушишь! – проскрипел в ответ я. – Наконец-то ты ожил, Исак, – сказала Линн – А то мы уже начали серьёзно переживать за тебя. – Да уж, слава богу! – манерно растягивая слова, добавил Эскильд. – И чтобы ещё больше тебя обрадовать, мы с девчонками решили свалить на пару дней и оставить эту квартиру вам с Эвеном, чтоб вы тут поразвлекались. – Что за пошлые намеки, Эскильд? – рассмеялся я, но одарил всех своих соседей благодарным взглядом. – Спасибо вам всем. Элизабет заехала за мной, и первым делом мы отправились к лечащему врачу Эвена. Мне хотелось немедленно бежать к самому Эвену, обнимать и целовать его до потери пульса, но Элизабет сказала, что доктору есть, что сказать нам, и я с усилием заставил себя пойти за ней. Доктор зажимался и мялся больше прежнего. Он что-то долго говорил о том, что в лечении наблюдается прогресс и несомненно лечение даёт положительный результат, но он слишком очевидно что-то недоговаривал, и я не выдержал: – Доктор, что-то не так? Эвен в порядке? Мы можем наконец забрать его отсюда? – Исак, дело в том что... этот курс требует более длительного времени, чем мы предполагали ранее... – виновато произнёс врач, старательно избегая моего взгляда, что только больше меня напрягало и вызывало непонятную тревогу внутри. – Более длительного? – непонимающе переспросил я. – Это сколько? Ещё пару недель? Месяц? – Год, – голос доктора прозвучал как удар грома. – Год?! – воскликнул я. – Да о чём вы вообще говорите?! Какой к чёрту год?! Я задыхался от возмущения, мне не хватало слов, а доктор всё продолжал: – Я уже обсуждал это со своим коллегой из Германии, и мы вместе сошлись на выводе, что года будет достаточно для лечения... – Да мне глубоко наплевать, на чём вы там сошлись! – яростно перебил доктора я. – Я не оставлю здесь Эвена ещё на один год. – Ну это не тебе решать...– как можно мягче произнёс доктор. Я крутанулся на месте. – Элизабет, послушайте, пожалуйста, не делайте этого! – взмолился я, смотря на маму Эвена, которая и сама казалась очень потерянной. – Пожалуйста, не оставляйте его здесь ещё на целый год! – Исак, пожалуйста, оставь нас с доктором вдвоём, – тихо произнесла женщина. – Что?!– выдохнул я. – Прогоняете меня?! Я уже собирался продолжить свою гневную тираду, но встретился с грустными голубыми глазами Элизабет, точно такими же, как и у Эвена, и это заставило меня замолкнуть на полуслове. – Дорогой... – нежно обратилась она ко мне, – пожалуйста... нам правда нужно поговорить. Я неверяще уставился на неё, так, как будто она предала меня сейчас, и пулей вылетел из кабинета. Я бежал по больничным коридорам с чувством, что все мое счастье и радость от ожидания сегодняшнего дня, просто утекает сквозь мои пальцы. Я хочу удержать это, но не могу и всё больше и больше цепляюсь за пустоту. – Пожалуйста, подскажите мне, где я могу найти Эвена Бек Найшема? – обратился я к медсестре на рессепшне и тут же увидел его. Он сидел в общей комнате с прозрачными стенами, склонившись над листком бумаги и что-то рисовал у себя на коленях. Я как во сне пошел к нему навстречу, физически ощущая тяжесть каждого шага и вдруг, когда оставалась какая-то пара шагов, Эвен ни с того, ни с сего медленно поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я даже не понял, как мы оказались в объятьях друг друга. Я забыл как дышать, растворяясь в таком родном запахе Эвена. Нас окружали шумные пациенты, но в объятьях Эвена я слышал только звенящую тишину и ритмичный звук его неровного дыхания... или оно было моим? Мы стояли, не шевелясь, словно в любой момент это могло бы оказаться сном, а любое наше движение - вернуть нас в одинокую реальность. – Исак... – от нежного голоса Эвена у меня мурашки побежали по шее, и я ощутил какое-то непонятное пьянящее чувство от близости с ним. – Я скучал по тебе, как безумный... У меня застрял ком в горле, и я просто поглубже закопался в волосы Эвена, как токсикоман, вдыхая запах его шампуня. Одного поцелуя хватило, чтобы я ощутил себя «под кайфом». Ноги стали ватными, а голова просто отказывалась соображать. Я смотрел в голубые глаза Эвена, не понимая, как получилось, что я так всецело зависим от него. Мы не могли перестать целоваться, даже не смотря на то, что были не одни. Я физически не мог оторваться от Эвена, ощущая смертельную зависимость от его поцелуев. – Эмм... Эвен, Исак... – услышали мы голос Элизабет и тут же нехотя оторвались друг от друга. Мне хватило одного взгляда в глаза женщины, чтобы понять, какое решение она приняла. – Нет, Элизабет, нет! Вы не посмеете! – закричал я. – Год?! – кричит Эвен. – Вы что, с ума сошли? Мам, я не останусь здесь ещё на год! Элизабет вместе с врачом пытаются успокоить его, но он замолкает только тогда, когда я беру его лицо в свои руки: – Тсс...Эвен, не кричи, – тихо прошу я и он тут же затихает. – Исак, они хотят разлучить нас ещё на один год... – также шепотом говорит он, и в его глазах столько боли, что мне невыносимо на это смотреть. – Я попытаюсь что-нибудь сделать, только, пожалуйста, успокойся, или у меня не будет шанса. Эвен понимающе кивнул, и я вместе с Элизабет вернулся в кабинет врача. – Мне нужен день. День с Эвеном, – решительно сказал я, смотря на доктора в упор. – Но... это может пагубно сказаться на психическом здоровье Эвена... – тут же запротестовал врач. – Мы целый месяц пытались привести его в состояние душевного равновесия, а день с тобой сведёт все наши усилия насмарку. Я понял, что доктора не беспокоят ни мои чувства, ни чувства Эвена, поэтому обратился к тому, для кого это имело значение: – Элизабет, пожалуйста. Я прошу всего лишь об одном дне. Я не увижу его год. Целый год. Мне нужно что-то, за что бы я мог держаться этот проклятый год. В глазах Элизабет было столько жалости, что я тоже невольно почувствовал себя жалким. Обессиленным, практически стоящим на коленях. – Хорошо, – ответила она и печально улыбнулась мне. – Но Элизабет... – начал было возражать доктор, но я быстро его перебил: – Я привезу его послезавтра с утра. – Но, Исак, ты не можешь забрать его сегодня. Уже слишком поздно, и все пациенты уже разошлись по своим палатам. – Я забираю его сегодня. Сейчас же, – твердо отчеканил я, чувствуя такое бешеное желание врезать доктору. – Я не оставлю его здесь одного с такими мыслями. Мы с Эвеном вернулись ко мне уже за полночь и прямо в одежде завалились на кровать. – Хочешь чего-нибудь? – заботливо поинтересовался я, гладя парня по щеке. – Хочу остаться здесь навсегда... – печально ответил Эвен и тяжело сглотнул. Мне нечего было на это ответить, и я ненавидел себя за это молчание, которое болью отразилось в глазах Эвена. Утром я проснулся от того, что не нащупал рядом с собой руки Эвена. Я моментально вскочил на ноги и побежал к входной двери, но затормозил возле кухни, из которой раздавались звуки музыки. Я осторожно, чуть ли не на цыпочках, зашёл в кухню и увидел Эвена в фартуке, который жарил яичницу, смешно при этом пританцовывая под радио. – А ты, я смотрю, всё такой же ярый поклонник попсовых песен?– ухмыльнулся я. Эвен крутанулся на месте, и на его лице засияла искренняя улыбка: – Ты же знаешь, что я просто прикалываюсь. Ты голоден? Он продолжал пританцовывать и дразнить меня, развратно виляя бедрами, и я решительно двинулся к нему навстречу. – Ты даже не представляешь как... К слову сказать, яичница сгорела и нам пришлось заказывать пиццу. Мы лежали на кровати, переплетясь всеми возможными частями тела и просто изучали друг друга взглядом. – Что будет с нами дальше? Как мы переживём этот год? – еле слышно спросил Эвен, и на последних словах его голос дрогнул. Я смотрел в его голубые глаза и задавался теми же вопросами. Мне хотелось кричать и крушить все подряд. Мне хотелось плакать и искать утешения в крепких объятьях Эвена. Но я не мог раскиснуть... не сейчас. – Может быть, мне просто стоит притвориться сумасшедшим, и меня подселят в твою палату? – горько усмехнулся я. На лице Эвена мелькнула слабая улыбка. – Есть план получше, – вдруг сказал он – Давай сбежим. Украдём машину и будем разъезжать по всему свету, как Бонни и Клайд. Я усмехнулся и невесомо чмокнул его в нос. Эвен на миг прикрыл глаза трепещущими ресницами и, несмотря на то, что он был на пару лет старше меня, я видел в нем сейчас маленького испуганного ребенка. – А если серьезно? – по-прежнему не открывая глаз, спросил он. – А если серьезно... ты помнишь нашу игру «Исак и Эвен минута за минутой»? Парень коротко кивнул. – У нас есть только сегодняшний день, так давай жить каждой минутой. Не будем думать о том, что будет завтра. Есть только ты и я, и следующая минута, хорошо? – Я люблю тебя... – вместо ответа сказал Эвен. – И что же мы будем делать в следующую минуту? – Ну... мой восхитительный парень подарит мне одну из своих неотразимых улыбок... И произошло чудо. На лице Эвена засияла такая чистая, такая искренняя улыбка, которую я не видел у него уже давным-давно. И вся тяжесть словно исчезла с моих плеч на мгновение. Мы словно вернулись в наши школьные времена. В то время, когда ещё только влюблялись друг в друга. Когда мы были простыми беззаботными влюбленными подростками. Плавали ночью в чужих бассейнах, кричали из окон, как любим друг друга, танцевали на мосту без музыки, размазывали торт по лицу друг друга на чьей-то свадьбе и потом целовались приторно сладкими губами. Все воспоминания всколыхнулись в моей памяти, заставляя сердце биться чаще, заставляя меня хотеть жить. – А что сделаешь ты? – дразняще прикусывая губу, спросил Эвен. – А я поцелую свою Бонни. – Почему это именно я Бонни?!– шутливо возмутился Эвен и принялся щекотать меня. Щекотка быстро переросла в шутливую драку подушками, а та в свою очередь в страстный животный секс. Наши губы покраснели и распухли, наши тела ныли от усталости, но всю ночь, до самого утра, мы не давали друг другу покоя. Вздох... губы... выдох... стон. Пальцы Эвена сжимают мокрые простыни, мои пальцы цепляются за его спину... Жар... жажда... желание. Становится нечем дышать, и мы дышим друг другом... Страх.. .любовь... боль. Все эмоции переплелись этой ночью. Мы смеемся, но мы на грани истерики. Мы любим, но наши сердца кровоточат... Мы встречаем рассвет в объятьях друг друга. Этим утром небо просто потрясает разнообразием красок. Но моим любимым цветом навсегда останется нежно-голубой оттенок глаз Эвена, которые с такой любовью смотрят на меня. – Эй, это же мои рисунки! – вдруг вскрикивает Эвен, замечая стену за моей спиной. С потолка до пола она обклеена рисунками «параллельных вселенных». – Надо же, ты все их сохранил! А я и не знал, что ты такой преданный фанат моего творчества. – Пфф... вот ещё... – фыркаю я, специально дразня этим Эвена. – На самом деле, это сплошной расчёт. Когда ты станешь знаменитым и богатым режиссером, и получишь Оскар за лучший эпический фильм всех времён и народов, я смогу сбыть твои рисунки на ebay за приличную сумму денег. – Ты такой коварный... – притворно удивился Эвен и, не выдержав, звонко расхохотался, а я, как зачарованный, не мог отвести от него взгляда. Эвен продолжал смеяться, но я ясно видел, что в его глазах стоят слёзы. – Прости... – вдруг сказал он, когда предательская слеза всё-таки выдала его. – Я знаю, что мы всё ещё живём одной минутой, но я не могу не думать о том, что будет дальше. Я не могу снова остаться один. Я не смогу без тебя. Я взял его лицо в свои руки и нежно поцеловал. – А что если мы поступим так... – неуверенно начал я. – Когда тебе будет совсем-совсем плохо и одиноко, ты просто будешь мысленно переноситься в параллельную вселенную. Туда, где тебя буду ждать я. В другом месте, в другой вселенный мы можем быть вместе всегда. Эвен посмотрел на меня красными, заплаканными глазами и покорно кивнул. Я думал, что помогаю ему этим. Думал, что таким образом я облегчу его страдания. Если бы я только знал, какую большую ошибку я совершил в ту ночь...21 год
Год без Эвена был похож на год тюремного заключения, причём я сам и был и своим судьёй и своим надзирателем. Эвен больше не рисовал мне, а Элизабет приходила всё реже и реже, не особо распространяясь о состоянии Эвена. Я пытался жить на автомате. На автомате просыпаться, ходить в университет, возвращаться в пустую комнату, засыпать... и по-новой. День за днём, неделя за неделей. Нура частенько напоминала мне не забывать есть, а Эскильд - не забывать жить. Но с каждым днём становилось всё тяжелее. Однажды я проснулся с щемящим чувством в сердце и, бросив быстрый взгляд на часы, сорвался с места. Они показывали 21:21, и я был уверен, что это знак. Я прибежал в больницу. Кричал и плакал, умоляя, чтобы меня впустили к Эвену, но охрана решила, что я пьян и меня вышвырнули вон. Я сидел на земле, прижимаясь спиной к стене больницы и молясь только о том, чтобы Эвен был в порядке. Когда мой «тюремный срок» подошёл к концу я ещё до открытия больницы уже стоял у их дверей, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – Эвен, любимый!– я накинулся на него так, что мог бы задушить его своими объятьями. – Эй, Исак... – хрипло отозвался он. – Малыш, что случилось? Я медленно ослабил свою хватку и непонимающе посмотрел на него. – Эвен, я так соскучился... Я так долго не видел тебя! – возбужденно шептал я, зарываясь в шею Эвена. Ему стало щекотно, и он весело рассмеялся: – Ты такой дурачок у меня! Я рассмеялся в ответ, хотя все мое нутро твердило мне, что что-то не так. – Если для тебя полчаса это уже долго... – начал было Эвен, и я застыл на месте. – Полчаса? – не понимающе переспросил я, тяжело сглатывая. – Ну да, ты же пошел купить нам кофе, – просто отвечал Эвен, смотря на меня с веселым неподдельным блеском в глазах. – Кстати где кофе? Я не сводил с него напряженного взгляда, ожидая, что Эвен в любую минуту закричит «Шутка!», и я наконец смогу облегчённо выдохнуть. Но время шло, а Эвен продолжал с искренним любопытством ждать моего ответа. – Исак... – окликнул меня лечащий врач Эвена. – Нам нужно серьезно поговорить... зайди ко мне в кабинет. – Что вы с ним сделали?! Почему он такой?! – в бешенстве кричал я на весь кабинет. – Исак, успокойся. Эвен... он не в порядке сейчас. – Правда?! – язвительно отозвался я. – Какое точное наблюдение, доктор! Что с ним? Почему он думает, что мы с ним не расставались? – Дело в том, что Эвен вот уже больше полугода живет в своем выдуманном мире. – ответил доктор, и я медленно осел на пол, словно во сне. Он долго рассказывал, что мозг Эвена заблокировал сильнейшую эмоциональную боль от разлуки со мной посредством фантазий. Эвен ушёл в своё собственное сознание и потерял грань между выдуманным и реальным миром. Врач говорил, что они всеми возможными методами пытались вывести Эвена из этого состояния, но ничего не помогло. – И уже навряд ли поможет...– добавил доктор и окинул меня протяжным жалостливым взглядом. – Тебе надо отпустить его, парень. Отпусти его в мир грез, ему там лучше, чем в реальности. – Нет! – кричал я не своим голосом. – Вы ничего не понимаете! Ему лучше со мной! Мы счастливы только тогда, когда мы вместе! Я заберу его отсюда. Я сам буду о нем заботиться и ему станет лучше. – Но ты же видел его... – вкрадчиво отвечал врач. – Ему и здесь неплохо. Даже, если он погружен в свой мир, он больше не подвержен маниям. Никаких суицидальных попыток за целый год. Лишь один раз он пытался сбежать из больницы, но в целом ему и правда лучше. Ты хочешь забрать Эвена, не ради него, а ради себя самого. Я поднял на него взгляд, полный слез. – Да! Чёрт возьми, да, так и есть! – это была уже самая настоящая истерика, и я не мог остановиться, даже если бы хотел. – Неужели это преступление - хотеть быть рядом со своим любимым? Мне так хреново без него, я просто загибаюсь... Доктор молча подошёл ко мне и крепко обнял, а я, как ребенок, разрыдался на его плече. – Отпусти его, Исак. Так будет лучше для вас обоих. Ты ещё так молод. У тебя впереди целая жизнь. Ты полюбишь снова и заведёшь семью. У тебя будет то будущее, которое тебе не сможет дать Эвен. Да, ты, конечно, можешь не послушать меня и забрать его домой и заботиться о нём там. Но так ведь уже было, правда? И в итоге он оказался здесь с перебинтованными запястьями. А что если он снова попытается покончить с собой? А что если в этот раз ни его мама, ни ты не успеете? Ты не сможешь себе этого простить. Здесь он в безопасности. Подумай о его маме, подумай об Эвене и сделай это ради его блага. Еще какое-то время я отрицал происходящее и приходил к Эвену в больницу в надежде на то, что всё это окажется просто дурным сном. Но Эвен так прочно застрял в своей выдуманной параллельной вселенной, где ничто не могло помешать нашему счастью, что я наконец сдался. Сдался и запил. Утро я начинал с бутылки и ей же и заканчивал. Я пил, чтобы забыть и забыться, чтобы хоть на мгновение не чувствовать этой болезненной давящей пустоты внутри. В результате моих постоянных пьянок и прогулов, меня недолго думая выперли из университета. А занимая и не отдавая деньги, я потерял половину своих друзей. Нура, Линн и Эскильд слишком опекали меня, и я съехал от них в новую однокомнатную квартиру, где единственным моим соседом была боль. Ноющая, давящая, бесконечная.28 лет
Я сбежал к Эвену в свою первую брачную ночь. Я прибежал к дверям больницы посреди ночи, одетый в дорогой свадебный костюм. За пару сотен зеленых купюр медсестра впустила меня в палату к Эвену на 10 минут. Я медленно подошёл к его кровати и опустился на колени перед ним. Медсестра предупредила меня, что Эвен крепко спит под воздействием сильного успокоительного и поэтому проспит так до утра, но мне это было не важно. Я просто хотел увидеть его, я просто хотел быть рядом с ним. – Эвен... – произнёс я, чувствуя, что всё моё лицо заливают слезы. Как давно я не произносил это имя вслух. – Эвен, я не видел тебя 7 лет! 7 грёбанных лет, а ты нисколечки не изменился, засранец. Почему ты всё такой же невыносимо красивый? А я... ты знаешь, я сегодня женился... Я поднял руку, и обручальное кольцо печально сверкнуло в лунном свете. – Её зовут Кайла. Она правда очень хорошая девушка, и она бы тебе понравилась. Я почти уверен, что ты тоже бы ей понравился. Хотя о чём это я? Ты бы точно ей понравился, разве ты можешь хоть кому-то не понравиться? Я не знаю, почему она согласилась выйти за меня. Я не понимаю, что она во мне нашла. Я ... я ведь уже не тот беззаботный влюблённый мальчишка, каким был когда-то с тобой. Честно говоря, я не даю ей ни того тепла, ни той нежности, которую она заслуживает, потому что... кажется, что всю свою любовь и нежность я отдал тебе. Все самые искренние поцелуи, все самые жгучие слезы я подарил тебе. Я оставил тебе своё сердце и свою душу и ушел из этой больницы 21-летним парнем с растерзанной грудной клеткой. Но ты знаешь, я живу... Работаю на высокой престижной должности, теперь у меня есть свой дом и... жена. Да, я продолжаю жить, но я больше не вижу красок жизни. Надо признаться, что жизнь без тебя – это полное дерьмо. Доктор говорит, что ты живешь в выдуманном, ненастоящем мире, но мне кажется, что это именно я застрял в какой-то другой идиотской вселенной без тебя и что это я проживаю чью-то чужую, бессмысленную жизнь. Я бережно провёл ладонью по его гладкой щеке и, поддавшись секундному порыву, зарылся в волосы Эвена, жадно вдыхая его запах, словно наркоман. – Мы больше не увидимся Эвен, но я буду любить тебя каждую минуту своей жизни. Вечно. Знай это.35 лет
Утром мне позвонил лечащий врач Эвена и сказал, что у него был сердечный приступ. Я был в больнице через несколько минут. Он лежал в реанимационной палате, и я боялся, что увижу его слабым и немощным, но когда я зашёл, он что-то рисовал, насвистывая при этом какую-то весёлую песню. Это был уже не тот Эвен, которого я запомнил. Сейчас ему было уже 37. Его руки стали ещё более худыми, и сквозь бледную кожу тонкими змейками просвечивали синие вены. И всё равно в свои 37 он выглядел намного моложе меня. На его лице не было ни одной морщинки, а голубые глаза горели всё тем же заводным ребяческим огнем. Увидев меня, он замер и медленно наклонил голову набок, внимательно рассматривая меня. Я, не дыша от страха, ждал, что же он скажет. – Вы, наверное, пришли к Бекке? – спросил он, не переставая вглядываться в меня. – Что? – переспросил я, так как даже не услышал его вопроса. – Я говорю, вы, наверное, пришли к Ребекке Нильсон, – сказал он и кивнул на соседнюю кровать. – Но её сейчас нет, она на процедурах. Мое сердце пропустило удар. Он меня не узнал. – Вы в порядке?– озабоченно сдвинул брови он. Я кивнул и, нащупав рукой кровать, присел на неё, не в силах больше держаться на ногах. – Знаете, вы можете подождать её здесь, – предложил Эвен, присаживаясь напротив меня. – А я пока могу вас поразвлекать, если вы, конечно, не против. Он подбадривающее мне улыбнулся, и я через силу улыбнулся ему в ответ: – Было бы здорово... может быть, вы расскажете мне что-то хорошее... – Хорошее? – озадаченно повторил Эвен, почесывая затылок, и вдруг весело вскрикнул – О, я знаю! Давайте я расскажу вам о своем парне. Он - самое «хорошее», что у меня есть. В горле застрял ком, и я просто кивнул. – Его зовут Исак. И он очень смешной. Хорошо, что он нас не слышит, потому что он бы точно начал со мной спорить. Такой уж он. Вы не подумайте, он очень хороший, самый лучший, разве что... Он на миг замолчал и внимательно на меня посмотрел. Я забыл, как дышать, а сердце готово было вырваться из груди, когда он наконец добавил: – Он не особенно хорош в рэпе. Но это только между нами. Эвен заговорчески мне улыбнулся, а я еле подавил вырывающийся стон. – Я безумно люблю его, но, Бог мой, сколько у этого парня вредных привычек. Он вечно разбрасывает все свои вещи по всей комнате, а потом жалуется мне, что не может найти ни одной чистой футболки. Но это ещё что... вот видели бы вы, как он вопит, когда понимает, что потерял очередную бейсболку. Вечно забывает их везде, куда бы ни пошел. Странно, что еще голова на месте. Кстати о голове. Он просто помешан на своей прическе, хотя ни за что в жизни в этом не признается. Я иногда специально дразню его, потому что он так забавно злится. А ещё я... ой, сэр, вы что, плачете? Перед тем, как уйти, доктор отдал мне целую кипу кожаных блокнотов, сказав, что это личные дневники, которые Эвен вел в больнице все эти годы. Дома я целый час пытался заставить себя открыть хоть один из них, но так и не смог...43 года
Снова я оказался в больнице Эвена спустя 8 лет. После второго сердечного приступа он впал в кому, и во время телефонного звонка доктор, не скрывая правды, предупредил меня прямо: – Это ваш последний шанс попрощаться. Я сжимал его холодную тонкую ладонь в своих руках и дрожал всем телом. – Чертов кретин, тебе даже седина к лицу, – беззлобно укорил его я, и вдруг мой голос мне изменил и сломался. – Знаешь, а я ведь никогда не читал их. Твои дневники. За все эти 8 лет я не смог прочитать ни одной страницы из всех твоих дурацких дневников. А хочешь знать почему? Я боялся. Я так чертовски боялся, что прочитав их, тоже захочу сойти с ума и жить с тобой, в твоём выдуманном мире. Но сейчас... сейчас отступать некуда. Я тяжело вздохнул и, открыв первую страницу первого дневника, начал читать вслух: « 13 мая, четверг. Вчера была одна из самых лучших ночей в моей жизни. А сегодня я снова засыпаю в своей больничной койке, зная, что пробуду тут ещё целый год.» «10 июня, суббота. Меня мучают кошмары. Когда я засыпаю, мне снится, что я снова с Исаком, мы лежим на кровати в его комнате и целуемся. А потом я просыпаюсь. В больнице. Один. Почему мои кошмары - это моя реальность?» « 24 августа, пятница. Сегодня я целый день не мог найти себе места. Я чувствовал, что нужен Исаку. Не знаю как, но я это почувствовал и когда я посмотрел на часы и увидел, что они показывали 21:21, я понял, что это знак и я попытался сбежать. У меня почти получилось, но у самого выхода меня заметила медсестра. Меня вернули в свою палату и закрыли дверь на ключ. А когда я посмотрел в окно, то увидел, что охрана тоже кого-то ловит. Видимо, не я один решил сбежать сегодня.» « 2 сентября, вторник. Я больше так не могу. Я устал. Я так чертовски устал.» « 5 сентября, пятница. Когда я в последний раз видел Исака, он сказал мне, что чтобы не чувствовать себя таким одиноким, я могу подумать о параллельной вселенной, в который мы всегда вместе. И сегодня я весь день лежал и представлял чем бы мы занимались в этой параллельной вселенной. Кажется, это и правда помогает.» « 19 октября, среда. Так забавно, сегодня я так увлёкся, придумывая для нас с Исаком занятие на вечер, что увидев медсестру, сначала даже и не сразу понял, что я в больнице.» « 28 ноября, воскресенье. Сегодня мама принесла мне одну из моих рубашек. Фиолетового цвета. А я рассмеялся, потому что был уверен, что это была рубашка Исака. Я забрал её и сказал маме, что передам её Исаку, а она так странно на меня посмотрела и ничего не ответила. Наверное, она не поверила, что это рубашка Исака, и подумала, что я просто её разыгрываю.» « 14 декабря, суббота. Караул. До Рождества всего несколько дней, а у меня всё еще нет подарка для Исака. Я спрашивал, чего он хочет, но он лишь отшучивался, говоря, что ему достаточно моей любви. Хотя есть у меня одна идея... Было бы неплохо снять номер в том отеле, в котором мы были, ещё когда учились в школе. Мы были так счастливы в тот день. Да, пожалуй, так я и сделаю.» Я закрыл первый дневник и стал лихорадочно читать следующие. « 15 мая, понедельник. Сегодня меня озарила гениальная идея сделать Исаку предложение. Ну серьезно, я удивлен, как я не додумался до этого раньше. Я сделаю это сегодня. Сначала я хотел приехать к нему на лимузине и забраться к нему в комнату через окно или читать стихи, пока поднимаюсь на его балкон, но потом я решил – нет. Мы не Ромео и Джульетта, и не Эдвард и Вивиан. Мы Исак и Эвен, и наша любовь не похожа ни на одну из этих историй любви, и поэтому она особенная. Поэтому и предложение я должен сделать по-особенному. Я так хочу удивить Исака, показать ему, как сильно я люблю, как много он для меня значит.» Я откладывал один дневник и тут же жадно впивался в другой. « 20 февраля, четверг. Сегодня Исак удивил меня. Он подошёл ко мне и предложил удочерить двух девочек-близняшек из соседнего приюта. Он просто смотрел мне в глаза, и я понимал его без слов. Иногда мне кажется, что я живу в мечте, потому что моя жизнь слишком прекрасна» Трясущимися руками я перевернул последнюю исписанную страницу последнего дневника: « Сегодня я почувствовал себя хуже и испугавшись этого, спросил у Исака: – Любимый, а что будет, когда я умру? Неужели смерть разлучит нас? Но Исак лишь усмехнулся и ласково потрепав меня за щеку, ответил: – Какой ты глупый, Эви! Ничему на свете не под силу нас разлучить, неужели ты этого еще не понял? В другой вселенной, в любом месте на свете, мы найдём друг друга и будем вместе. Не забывай это.» Прибор, контролирующий дыхание Эвена, всё также ритмично тикал, а я сидел рядом с ним и задыхался от слез. – Чёрт побери, Эвен, как же я тебе завидую! Я так чертовски тебе завидую! Знаешь, ведь все всегда жалели тебя из-за того, что ты живешь выдуманной, ненастоящей жизнью, но это всегда был я! Это я жил самой фальшивой жизнью на свете, с тех пор, как оставил тебя здесь. Я совершил самую большую ошибку в жизни, когда подумал, что смогу жить без тебя. Я пытался, но не смог. И уже не смогу. Правда в том, что в этой, или в любой другой вселенной мы должны быть вместе. Потому что жизнь без тебя просто не имеет смысла. Мы должны быть вместе и по-другому никак. Я люблю тебя, Эвен. Спи спокойно и знай, что ты никогда не будешь один. В другой вселенной, в любом месте на свете я найду тебя и мы будем вместе. Помни это.