Кровное родство

Даже ковёр на полу был тот же самый: тёмно-серый, с густым ворсом, окантованный зелёным и алым узором. Никто не снял и гобелены со стен. Столько раз Дукат шёл по этому коридору, зная, что в конце, за стеклянной створчатой дверью, его ждёт суровый выговор и наказание – и сейчас у него, кажется, так же колотилось сердце, как и в те незапамятные времена. Секретарь в расшитом серебряными нитями костюме приложил ладонь к сканеру двери, посторонился. Дукат зачем-то поддел пальцем пряжку ремня, пригладил пряди на затылке – и шагнул в открывшийся проём. - Верховный правитель Кардассианского Союза, главнокомандующий Вооружённых сил гал Дукат, - эхом раскатилось у него за спиной. Он подавил усмешку: мать всегда выбирала себе слуг с сильным, звучным голосом. В её высокой причёске почти не прибавилось седины, серые глаза смотрели всё так же зорко, проницательно. Кресло с резной высокой спиной, длинное, в пол, чёрное платье с глухим воротом прибавляли ей величественности. - Можете оставить нас, Родал, - она слегка наклонила голову. – Подготовьте мне аналитику по экономическим новостям. - Слушаюсь, госпожа Келладора. Дверь прикрылась у Дуката за спиной с мягким шорохом. Тонкая, обвитая браслетами рука матери поманила его ближе. - Вы можете присесть, гал, - она кивнула на кресло у стены. – Я осознаю, сколь непросты обязанности главы правительства, сколько времени они отнимают. И всё же вы нашли возможность нанести мне визит – я тронута. Мягкое сиденье слегка прогнулось под его весом. Дукат чуть наклонился вперёд, устроив руку на подлокотнике: - Я хотел увидеть вас, госпожа Келладора. Наша последняя встреча была омрачена взаимным непониманием, и я надеюсь… Слова вязли на языке. Дукат помедлил несколько секунд, пытаясь подобрать нужные. Почему в Совете Детапа ему удавалось говорить свободнее, чем в этом доме? - Я надеюсь, сегодня нам удастся преодолеть всё, что разделяло нас, - наконец выдохнул он. Уголки бледных губ слегка приподнялись: - Я не ожидала, что мне доведётся такое сказать – но вы сумели удивить меня, гал. За год с небольшим превратиться из отвергаемого всеми беглеца в главу Кардассии, вернуть ей былую военную мощь – это значительное достижение. Он молча наклонил голову. - Увы, не раз вы меня разочаровывали. Но я вижу, что вы достойно выполнили свой долг перед Кардассией – и, возможно, это даст мне силы примириться с вашим упрямством и своеволием. Дукат беззвучно выдохнул, кончики пальцев коснулись гребня на лбу, в котором тяжело отдавался пульс. - Всё, что я делаю, я делаю и ради вас, - тихо сказал он. – Я рад, что вы больше не сердитесь на меня, мама. Серые глаза вгляделись ему в лицо. - Я готова вновь назвать тебя своим сыном. Но тебе следует вычеркнуть из своей жизни девчонку-полубаджорку. Сам факт её рождения позорит правителя Кардассии. Ты должен объявить, что она не дочь тебе – и чем скорее, тем лучше. Под пластинами брони, под плотной тканью формы по спине Дуката поползли мурашки. Разве не это он сделал, улетая с Терок Нор вместе с войсками Доминиона? Он отрёкся от Зиял. Сам всё оборвал. Надо только рассказать матери. Уж конечно, ей придётся по сердцу, что он бросил Зиял на станции, которая вот-вот должна была взорваться вместе с баджорским солнцем. Может, мать даже похвалит его за мудрый и дальновидный поступок. Не нужно собираться с духом, как тогда, на Дозарии. Он всё уже решил. Поздно пытаться что-то залатать: Зиял больше никогда не захочет его видеть. А мать… Мать примет его. Достаточно будет одного слова. - Нет, - тускло сорвалось с губ. – Зиял – моя дочь, и это не изменится. Надбровные гребни госпожи Дукат недоуменно приподнялись. Она покачала головой. - Мне следовало этого ожидать, - в ровном мелодичном голосе не слышалось ни гнева, ни грусти. – Ты был испорченным с самого детства – видно, столь порочную натуру ничем не исправить. Пусть будет так. Иди. - Мама, - вырвалось у него, - ну что мне сделать, чтобы вы меня услышали? Я не могу отречься от Зиял, но это ничуть не уменьшает мою… моё почтение к вам. Поверьте. Усталым жестом она подняла ладонь: - Гал, вам лучше покинуть мой дом. Достаточно разговоров. Вы сделали свой выбор, ещё когда связались с этой бесстыдной баджорской… - Госпожа Келладора, - он поднялся, - я прошу вас не задевать память моего друга. Серые глаза блеснули изумлением, от гребней на лбу отхлынула кровь. И всё же Келладора Дукат промолчала. Дети не должны перебивать, когда мать говорит – кто на Кардассии осмелится преступить древнее правило? Но глава правительства вправе говорить с любым гражданином так, как считает нужным. Особенно когда их не связывает кровное родство. Мать поднялась, подошла к шкафу. Прошуршало узкое платье. Она протянула руку за паддом, щёлкнула по экрану, словно не видя Скрэйна. Словно его больше не было здесь. - Здоровья вам и благополучия, госпожа Келладора, - он наклонил голову, повернулся. Пять шагов до двери он надеялся, что хоть проклятие услышит в ответ. Потом был душный коридор, спёртый воздух, набивающийся в лёгкие. Влажный ветер на крыльце, щелчок по коммуникатору: - Поднимайте. Дамар, встречавший его в транспортаторной, разумеется, не осмелился ни о чём спрашивать. - Как только все соберутся из увольнения, возвращаемся на Терок Нор. Мы и так задержались. Помедлив на ступеньках платформы, Дукат вновь повернулся к своему заместителю: - Ты раздобыл подпространственный код, о котором я тебе говорил? …Код оказался верным, но соединиться с комнатой 32-а третьего корпуса общежития Баджорского Университета Дукату удалось лишь со второй попытки. Зиял подошла к пульту связи в пушистом халате, шлёпая босыми ногами. Глаза под мягкими надбровными гребешками заспанно щурились – и распахнулись в удивлении, стоило ей посмотреть на экран. - Отец? - Здравствуй, Зиял, - он прочистил горло. – Как учёба? Она недоверчиво тряхнула головой, растрёпанные чёрные локоны упали на лоб, на плечи. - Ты вычислил, где я, подобрал код и послал срочный вызов посреди ночи, чтобы узнать, хорошо ли я учусь? Дукат заставил себя улыбнуться: - Нет. И у меня совсем вылетело из головы, что у вас уже так поздно. Зиял кивнула, подперла ладонью подбородок, устраиваясь возле экрана. Зиял ждала. И Дукат выпалил: - Я приеду к тебе. - Правда? – мягкие розоватые губы дрогнули, она потянулась вперёд, к нему. Он энергично кивнул: - Нам о многом нужно поговорить. Я погорячился, Зиял. Я зря улетел вот так. - Зря, - отозвалась она. И улыбнулась – широко, радостно: - Приезжай. Я очень соскучилась. Его обдало, пронзило волной ликующего жара, словно он голой грудью прижался к нагретым камням. И теперь его от этих камней не оторвёшь. - Я тоже, Зиял, – он опустил подбородок на руки, почти коснулся лбом гладкой плёнки экрана. – Я тоже.