Путь Радолы Гайды

«Молодец же этот Гаврило, из принципа так метко попал, что теперь сижу в антикомфортабельном окопе, деля завтрак с червями, обед с крысами, а ужин с чертовым командиром. И ладно бы сидел где-то в Галичине, а нет, на границе с Черногорией. Какой же гений (на секундочку самый главный и в короне) сообразил докопаться до чертовой Черногории», - пытался с утра, зевая и ловя ртом мошек, прочитать собственный дневник солдат Радола Гайда. Заметки были записаны так, словно над данным опусом поработал не самый трезвый автор, а потом правил куда менее адекватный корректор. Собственно первое было чистой правдой, как нельзя было не отметить приезд роты свежего, еще не протухшего опытом пушечного мяса, которым он сам и оказался. Да и свежевыкопанная траншея больше походила на бюджетный вариант могилы, нежели то, что было показано в газетах. Фронт третьей степени важности все-таки. - А вот в черногорском окопе червячков на завтрак с кашей не уплетают, - грустно заметил стоявший рядом солдат. В руке он держал книжечку и все пытался выправить свою каску, как это было написано в инструкции. В траншее, как ни странно, царило вполне обычное и даже чуть веселое настроение, которое всем стремился испортить настроение окружающим своим красным лицом, из всех щелей которого вот-вот собирался повалить пар, вперемешку с огромной порцией ядреного табака. - Сколько раз надо повторять, Вацлав, словак чертов, каска должна быть под этим углом! – заметив отклонение каски на пару градусов с другого конца траншеи, капитан тут же прилетел быстрее самолета к рядовому и от души отвесил Вацлаву по шее, отчего головной убор быстро встал, как и должен был. – Знаете, сколько я после боя хожу и вправляю таким типам каски, чтобы хоронить было не стыдно?! Вацлав смущенно промолчал, ведь возражать офицеру было сложно, напротив, надо было поблагодарить за помощь. Ведь каждый солдат Австро-Венгрии всегда должен быть при параде, чтоб хоть снаряд снес голову, а провезти вдоль строя для прощания не стыдно было. - Капитан, на часах ровно девять утра, - тут же подошел сзади мелковатый, но истинно ловкий и юркий венгр Арон подошел сзади к командиру. Радола краем глаза заметил, что тот не так держит пальцы, отдавая честь, чуть с наклоном и аккуратно показал, как следует это делать. – Э… Минутку. Командир, на часах ровно девять. А уже, не ровно девять утра. - Арон, тресни твой шлем вместе с твоей идейной черепушкой, ты поспешил! - тут же развернулся капитан Барнабас и сунул разведчику под нос часы. – Сейчас 8:59 по моим часам… - Капитан, но разве вчера в 8:59 не в них попала черногорская пуля? – без страха спросил Радола, глядя на мятые стрелки и вдребезги разбитое стекло часов, на них даже секундная стрелка едва подавала признаки жизни, стараясь отмотать время назад, когда по ним еще не попали. - И почему форму так и не постирал? Целый месяц ждем, когда ты соизволишь хоть грязь отскрести, не стыдно помирать? А если ранят и упадешь в окоп, где я тебя найду?! – пропустил мимо ушей замечание Барнабас, готовый, словно заведенный бронепоезд, прокатиться чем потяжелее стальных колес по столь же грязной морде Арона. - Вы же сами сказали, что я разведчик, а это… Мой камуфляж, - тут же отрезал венгр, смущенно посматривая на зеленую травку за траншеей. – А, да, в него вчера попало несколько пуль и вши за шиворот залезли. - Черт с тобой, вали на позицию и следи, чтобы черногорцы не заметили нашей атаки, - абсолютно не слушая ничего, кроме умоляющей о помощи секундной стрелки собственный часов, капитан отмахнулся от разведчика, как от комара, благо рефлекс за час выработался. – Так, общий сбор! Не разобрав и половины собственного опуса, Радола быстро сунул его в один из карманов и быстро выпрыгнул из окопа для построения. Всего набежало солдат восемьдесят, кто без каски, кто в пене для бритья, кто со сжеванной на ходу самокрутке, а кто и вовсе без сапога, из которого пытался вытряхнуть непрошенных мелких гостей. - Так, бойцы… - Барнабас заглянув в шпаргалку и, прочитав бумажку получше, исправился. – Так, пушечное мясо, губки для пуль и манекены для прикладов, сейчас на часах все еще 8:59. Кстати, быстро пришли… Кхм, но вы знаете, что через минуту, ровно в 9, каждый второй понедельник сентября, Австро-Венгрия проводит традиционную атаку на врага. Тактика заключается в том, что огромная толпа бежит в атаку, без артподготовки, а противник старается отбить удар… Хотя так делают все… И сегодня мы тоже пойдем в атаку и вы заставите черногорцев подавиться нашими трупами! Пулеметчик Миска… Ой, то есть Микса, где пулемет на этот раз забыл?! В прошлый раз ты пошел мыться в речку вместе с ним, и мы без него провели пять. Пять бесполезных атак, а я его и сегодня не увижу?! Пулеметчик Микса отреагировал без всякого раздражения или других эмоций и показал рукой на кучу грязи, из-под которой торчал самый ствол могучего орудия. - А, маскировка, чтобы противник не увидел? Молодец! – через минут шесть реального времени и минус три секунды по собственным часам выдал капитан, наконец разглядев пулемет. – Итак, помните, что вы сражаетесь за покойного Фердинанда и отца страны Иосифа… Неожиданно донесшийся с передовой крик заставил всех солдат вскинуть ружья и рухнуть на землю и друг на друга. - Вы совсем спятили?! Прямо в бинокль, третья линза за два дня! Ау, опять в каску! Кто вас так стрелять учил!? – в кустах можно было увидеть грязный силуэт разведчика Арона, который пытался как следует замаскироваться и пошпионить за траншеей противника. Барнабас со злости сжал руку с часами и вздрогнул, когда он раскрыл ее, все стрелки и осколки впились в перчатку, аки шрапнель. После этого он снова повернулся к роте, которая снова поднялась на ноги. Подождав, капитан, как ни в чем не бывало, продолжил зачитывать нагоняющую могильный сон пламенную речь. - И поэтому вы. Да, именно вы, разнеси вас гаубичным снарядом и раздави бронепоездом, должны разбить этих… Вон тех, - показал рукой на окоп с черногорским флагом Барнабас. Желание лишний раз называть противника навязло в скрежащих зубах капитана. – И слава Бо… То есть Иосифу, что нас 81 живой труп, а их всего 8. Ну чего встали!? В атаку!!! - Капитан, - быстро прервал Радола, к огромному облегчению всей роты. – Вы не забыли, что раз сегодня день с традициями, то перед атакой обязательно нужно выполнить еще одно. У так называемого пушечного мяса тоже есть хорошая традиция. От такого замечания рот командира перекосило, словно какой-то черногорец из садистских побуждений намалевал ему «улыбку Глазго», да еще и в разные стороны. Однако, сунув в рот две самокрутки, для большего эффекта, Барнабас успокоился. - Разрешаю у вас ровно минута, - посмотрев на несчастные, давно мертвые часы, так и не дождавшихся похорон на свалке, вместе с десятками таких же товарищей по несчастью, командир стукнул себя по лбу. – Так… Ладно, буду считать до 60. Время пошло! На счет «Раз» солдаты синхронно вытащили из формы белые листы бумаги. На счет «Два» другой рукой вытащили карандаши и поднесли к бумаге. А на счет «Три» принялись торопливо писать завещания. Хотя многого данные солдаты не имели, а если бы имели, то претендовали на звание «Пехотинец», а не «Черногорская мишень». - «Вот допишу это завещание, а что завещать-то? Может быть есть варианты лучше нынешнего. В конце концов я чертов Радола Гайда, или Рудольф Гейдель, а Номер Шестой. Я достоин большего, чем дохнуть за великую Австро-Венгрию и накручивать счет черногорской армии!» - примерно так думал наш герой, украдкой подсматривая в завещание Вацлава, где только имя и фамилия возможного покойника отличались. - Все, время вышло! – докурив обе самокрутки и, сунув заранее третью, рявкнул Барнабас. Тут же на его руки синхронно рухнул 81 лист, а карандаши мигом отправились в карманы. – За Иосифа, за Австро-Венгерскую империю. Покажем черногорцам всю силу нашей непобедимой, вечно второй после Германии армии! - Форвартс! Вперед! Богемия! На нож! – в силу многонационального винегрета, из которого состояла не самая свежая армия Австро-Венгрии, каждый кричал что-то свое. И с этими криками куча свежего мяса в серых мундирах, выставив вперед штыки, понеслась в атаку. *** В черногорском окопе только закончился завтрак, два приятеля ради развлечения палили из десятков трофейных винтовок по лежащему в кустах Араду. Правда, ружья Австро-Венгрии были настолько мощными, что трескались после первого или второго выстрела, при этом сильно ударяя в плечо стрелка. Однако лейтенант Гордана, который с ухмылкой наблюдал за надрывами Барнабаса в бинокль, неожиданно стал серьезным. - Братья, Австро-Венгрия опять начала атаку с опозданием на пятнадцать минут из-за сломанных часов, мы должны отбить ее! – с пафосным воодушевлением командир поднялся и вытащил пистолет. – Да, нас всего восемь солдат на весь этот участок. Резервов нет, но наша Родина должна выстоять. Помните, что на каждого сына Черногории приходится по десятку тупых австро-венгро-чехословаков! Сегодня мы просто обязаны отбить атаку, насадим все восемьдесят кусков отборного фарша на наши штыки! - Лейтинант Гога… Гордана, - поспешил доложить один из солдат, таскающий на спине десяток винтовок высшего австрийского качества. – Их 81, я успел посчитать. Еще секунду назад яростно махающие ружьями, пистолетами и палками, черногорцы заметно сникли. Кто-то достал перьевую ручку, чтобы попросить у царя Николы Орден Святого Петра Цетинского. Посмертно. За геройскую гибель в неравной схватке. Сам Гордана спустился обратно в траншею и сложил руки, словно собираясь молиться. - Вот, братцы, и момент истины, врагов больше, нас меньше. Шансов по математической теории не осталось. Мы завалим все восемь десятков, но тот единственный перебьет всех, - голосом отпевающего покойников священника начал лейтенант. – Я никогда не забуду, как за две недели наша восьмерка одолела 1120 противников, не понеся никаких потерь. Бог и царь до сегодняшнего дня берегли нас, но сегодня нам придется… - Сдавайся! – резко выбежав вперед строя, заорал Гайда, подняв винтовку над головой. Бежал он быстро, моргнуть Гордана не успел, как бравый чех рухнул в окоп и решил отдышаться. Он, было, поднял штык, но, увидев перед носом семь штыков и дуло пистолета, поправился. – Сдаемся, хотел сказать… Ого, в этом окопе даже настил есть… И ни одного червя, ни крысы. - В атаку, за Черногорию! - мгновенно вернув былой пафос, заорали черногорцы и разом выпрыгнули из окопа, побежав на десятикратно превосходящего их противника. Гайда же аккуратно высунул любопытный нос из прекрасно обустроенной траншеи. Он бы этого не сделал, но мало ли. - «Если тупых черногорцев перебьют, скажу, что героически сражался и попал в плен… Если выиграют бравые черногорцы, то скажу, что сдался добровольно. И да, в любом случае повышение, иначе в чем смысл?!» - примерно так размышлял солдат, поглядывая на происходящее. Набегающая оравой рота впала в привычный ступор, при виде очень злой восьмерки черногорцев. За спинами бойцов возник и капитан Барнабас в форме санитара. Должен же кто-то придавать покойникам надлежащий вид. Восьмерка защитников Родины резко ворвалась в строй австро-венгерских солдат без единого выстрела, размахивая пистолетами и прикладами. Через секунды в траншею начали уползать бойцы первой линии, в том числе Вацлав, правда, он прыгал до окопа на одной ноге. Могучая стопа черногорца нечаянно наступила на сапог чеха. Пулеметчик Микса сразу бабахнул из винтовки, поскольку пулемет мог лишь с шумом вываливать грязь, и тут же получил по плечу и щеке отдачей и рухнул на траву. И вовремя, Гордана как раз собирался ответить выстрелом из пистолета. Буквально два хлопка привели оставшихся бойцов великой империи в панику и те массово ломанулись обратно, сметя на пути Барнабаса, пытавшегося закрыться от них международной конвенцией. Однако бумажка, подписанная лет 50 назад вряд ли защитит от толпы паникующих солдат, рвавшихся обратно в свою траншею без настила и с крысами. Собрав волю в голосовых связках, капитан Австро-Венгрии с надрывом заорал, наведя еще большую панику. - Будь ты проклят, Радола Гайда!!!