Нежность

— Надоел этот идиот и его самодовольная рожа! Бесит! — Кулак Хоцумы врезался в стену, но стена устояла и даже не покрылась трещинами — следовательно, не так уж сильно Огненный Страж был зол. — Прекрати, — миролюбиво бросил Шусей, прикрывая за ними дверь, и с лёгкой усмешкой заметил: — Наверняка он сейчас то же самое выговаривает Сенширо-сану. Или мысленно. — Вечно смотрит на всех свысока, слова ему не скажи! — Никто не заставляет тебя его любить, достаточно будет уважения. Мы все на одной стороне и все через многое прошли. То, что вы с Курото-куном не сошлись характерами, пожалуй, меньшее из зол. — Плевать. — Хоцума плюхнулся на стул, сгорбился и вытянул ноги, хмуро глядя в окно. — Главное, что у меня есть ты. — Рад, если тебе этого достаточно. — Более чем. Светловолосый Страж прикрыл глаза и вздохнул, чтобы дать выход накопившемуся раздражению, от которого, впрочем, и так почти ничего не осталось — перебранки с мелким, но заносчивым мерзавцем Курото давно вошли в привычку. Послышались лёгкие шаги, и узкие прохладные ладони легли на плечи Хоцумы, погладив сквозь рубашку. Шусей мягко обнял его за шею и зарылся носом в волосы на макушке. Оба замерли. Знакомое целительное тепло обволакивало Хоцуму с ног до головы. Только Шусей способен дать это чувство покоя и уверенности в завтрашнем дне. Когда он рядом, когда обнимает вот так, не остаётся никаких страхов и сомнений, даже тех, что порой прячутся глубоко внутри. Шусей — это дар гораздо круче, чем способность управлять огнём… Изящные тонкие пальцы неторопливо поглаживали ключицы, и это было так хорошо, что даже немного стыдно. Хоцума не умел преподносить свои чувства так деликатно, как Шусей, — он был слишком прямолинеен. Если уж обнимать — так укрыть собой от всего, если целовать — то безудержно, до сбившегося дыхания, если любить — то неистово, забирая и отдавая без остатка… А Шусей другой, он всегда знает точно, когда нужно так, а когда — иначе; и при этом не скажет напарнику, что тот поступает неправильно. Понимающий, даже слишком… Хоцума прикрыл глаза. Ему тоже хотелось дарить спокойствие и нежность, но он не знал, с чего начать… — Хм… Шусей? — Да? — Ты… хочешь чего-нибудь? — В смысле? — безмятежно отозвался Шусей, продолжая пальцами чертить невесомые узоры на его коже. Хоцума с досадой стиснул зубы, ощущая, как против воли начинают пылать кончики ушей. Он предпринял ещё попытку: — Хочешь, чтобы я сделал что-нибудь? — Хочу. — Что? — Чтобы ты перестал вести себя как ребёнок и объяснил, что происходит. Светловолосый Страж резко выдохнул и тряхнул головой. — Ладно, проехали. Шусей тихо хмыкнул и ласково провёл рукой по растрёпанным волосам Хоцумы, потом вдруг прижал ладонь к его лбу и обеспокоенно спросил: — У тебя жар? Хоцума скривился, радуясь, что Шусей стоит сзади и не видит, что его напарник сейчас краснеет, словно первоклассник, которого поцеловала в щёку соседка по парте. Перехватив тонкое запястье Шусея, он отстранил его руку от своего лба и поднёс к губам. Медленно, несмело переходя от фаланги к фаланге, поцеловал каждый палец, провёл кончиком носа по выпуклым костяшкам, прижал ладонь к щеке. Наверное, со стороны выглядит ужасно нелепо… — Хоцума… Шусей обошёл стул, встал напротив и улыбнулся, глядя на смущённо-хмурое лицо напарника. — Не смейся, — буркнул тот. — Я не смеюсь. Хоцума притянул его за руки, усадил к себе на колени и крепко обнял, уткнувшись носом в плечо. Сердце колотилось как сумасшедшее. Он не знал, как выразить то, что у него на душе. — Я просто… Ну, знаешь… Я… — Знаю. Спасибо. — Всё-то ты знаешь! — Притвориться незнающим и помучить тебя? — Нет. Шусей тихо вздохнул и зарыл тонкие нежные пальцы в волосы Огненного Стража. — Я люблю тебя, Хоцума. — Я тебя тоже. Очень. — Я люблю тебя таким, какой ты есть. И если тебе чего-нибудь хочется, просто скажи об этом. Или сделай. — Ты опять смеёшься! — Вовсе нет. — А ты… — Отстранившись, Хоцума взглянул на него исподлобья. — Если ты захочешь чего-то… скажешь мне? — Сделаю, — улыбнулся Шусей и прильнул к его губам.