Я не помню его

      — Люблю тебя, Игорь, так люблю, что дышать не могу… глубже, любимый, ох, так меня, так… накажи меня…       Мой любимый во время секса болтал, не останавливаясь, каждый раз. Я сначала пытался ему рот закрыть чем-нибудь действенным, но вот когда я был в нем и в такой позе, долго особо не поцелуешься.       Мы кончили, и я быстро пошел в ванную. Сегодня у меня была еще куча дел, а Антон был у меня по списку еще и вечером. Я не оставлял его одного ни на один день. Ночевал он у меня, да и днем я всегда забегал на быстрый перепихон, от которого сносило голову и ноги подгибались, как только вспоминал наше действо. И до вечера уже еле-еле терпел.       — Игорь Константинович, там к вам посетители.       Я кивнул, и она вышла, открывая дверь шире. В кабинет вошли трое мужчин.       — Александр, Алексей, Владимир, мы представляем компанию «Триникрон», и вы пригласили нас для обсуждения ваших пожеланий.       Я кивнул, и мы сели за стол.       — Да, я помню, зачем вас пригласил, начнем с того, что в моей компании резко упала производительность, да и сами кадры… — тут же поправился: — Сами люди уходят, отрабатывают три — четыре месяца и уходят. Мне нужен анализ по ушедшим людям, и что вообще происходит в моих компаниях. Я вижу, что мои идеи и также идеи компании крадутся наглым образом. Пока я не несу убытки, но скоро это аукнется. Ваши предложения, господа?       Они понятливо кивнули, и один из них тут же сказал:       — Я, Александр, наверное, вам наши менеджеры всё, что можно, предложили, но вас это не устроило, и вы хотели уже что-то от себя предложить?       Я снова кивнул и продолжил. Приятно иметь дело с умными людьми.       — Честно говоря, мне нужно полное расследование. С включением в него всех моих родственников. Я никого не исключаю, все мы слишком погрязли в этом во всем. Когда мой бизнес стал приносить ощутимый доход, а это произошло буквально два года назад, все сразу стали необычайно умными и включились в мой бизнес. Заняли руководящие посты, и очень даже отлично у них всё выходит, комар носа не подточит, я бы так сказал. Меня все это, конечно, устраивает, но ведь началось что-то? Так что вот мое желание: ваши сотрудники внедряются к нам под видом новых сотрудников, на сегодняшний день мне нужно пять сотрудников. Оплата и полный пакет «Атлантиды» к вашим услугам, а это, согласитесь, немало.       Они синхронно выдыхают и кивают уже все вместе.       — Теперь подробнее о моей компании. Я владелец нескольких супермаркетов и закрытых учебных учреждений. Далее, несколько салонов красоты и подиум, плюс несколько линий совместно с брендами из-за границы. Думаете, я за два года поднялся? Нет, как бы ни так! Почти десять лет впахивал как проклятый и вот последние два года только начал получать ту прибыль, о которой мечтал. Везде не успеваю, и родственники вдруг в последние два года и активизировались, стали помогать очень активно, выплескивая кучу фантазий иногда очень уместных и в нужное время.       Мне протянули бланки заполненных анкет и фотографии к ним под номерами.       — Игорь, извините, я по имени. — я махнул головой, и он продолжил. — Понимаете, Игорь, мы все знаем, что вы гей и не скрываете этого.       Я раздраженно спросил:       — К чему это вы ведете? А, ну, если вы и его будете проверять, то милости прошу. Он тут работает, и прошу снисхождения не проявлять ни к кому. Увольнять я не буду. Антон мой заместитель, и чуть позже он будет на работе.       Те кивнули удовлетворенно.       — Пять сотрудников мы вам уже подобрали, запомните их имена. Они будут знающими свое дело ребятами, профессионалами. Где-то будут грубить, но все в рамках дозволенного, никакой отсебятины. Одни будут вливаться в коллектив, чтобы все узнать, а другие — наоборот, чтобы тем помочь влиться. Так что это мы еще всем проговорим. Нас будут держать в курсе, и мы будем менять сценарий, если будет нужно.       Я кивнул довольно и протянул каждому из них руку для прощального рукопожатия.       — Спасибо, что уделили нам ваше драгоценное время, Игорь. Сегодня же наши сотрудники уже у вашего менеджера по кадрам.       Кивнул и, встав к ним спиной, смотрел на подъезжающую тойоту Антона.       Дверь неслышно захлопнулась, и я вдруг окунулся в прошлое. Антон пришел через два года, как я основал свой еще тогда первый салон красоты. Он был стилистом, и его клиенты были от него в восторге. Я не сразу «клюнул» на него. У меня был тогда Влад, и мы разошлись очень громко и неприятно. Зато Антон потом просто не давал мне прохода. Он буквально заполнил всё мое пространство, как и сейчас впрочем. Я давно уже ничего не планировал, не посоветовавшись с ним. Кроме вот этой операции по выявлению мошенника. Самому стало интересно, кому понадобилось тянуть меня на дно. Я столько денег, сил и нервов вложил во все это, мне хотелось посмотреть этой твари в глаза. Антон был мне верен и устраивал меня во всем. Больше того, очень много клиентов привел он ко мне тогда своей известностью. Я дал в свою очередь ему всё, что он хотел. Руководящее место сначала всех салонов, затем и всего концерна. Зачем вот только? Он разбирался максимум только в салонах. Зарплату он получал очень приличную, и я не позволял ему её тратить и все покупал сам.       Сзади меня нежно обняли. Развернув меня к себе, Антон уткнулся мне в грудь лицом.       — Я соскучился по тебе, Игорек, давай на столе?        Я нажал на кнопку на коммутаторе и сказал:       — Занят очень.       Дверь защелкнулась с пульта на столе, и я, снимая штаны с Антона, встал перед ним на колени. Облизав его член по всей длине, заглотнул его полностью и, пососав, резко отпустил и вновь резко взял его глубоко, на всю длину, касаясь губами его лобка. Он что-то шептал, и, наконец, всхлипнув, кончил. Встав с колен, спустил свои брюки и, взяв смазку из ящика стола, быстро смазал свой член, опуская его на четвереньки, и нетерпеливо стал проникать в его слабо сжатую дырочку, не успевшую еще отойти от утреннего секса. Он уже почти рыдал подо мной и, приглушенно вскрикнув, вновь кончил на пол. Я, застонав, тоже кончил, резко падая на диван.       — Игорь, мы ведь ровесники, а я чувствую себя рядом с тобой стариком. Ты в форме всегда просто.       Я польщенно улыбнулся. В форме я старался себя держать всегда.       На коммутаторе замигала лампочка, и я нервно взял трубку, зажав плечом, другой рукой надевал кое-как брюки.       — Пришли на должности маркетинга и в салон красоты, всех руководителей прошли, теперь дело за вами, Игорь Константинович.       Я хмыкаю в трубку и, уже застегивая рубашку, все же говорю:       — Через пять минут запускай по одному.       Антон уже оделся и недовольно смотрит на меня, потягивая сок из трубочки.       — Что, новые сотрудники? — спрашивает он.       Киваю и незаметным движением убираю со стола папки с делами будущих работников. Одно лицо меня задержало, что-то было знакомое в нем, но что — не помню. Блондин, голубоглазый, лет так тридцати с лишним, тела не видно, а жаль.       В кабинет входит девушка, и я, сравнив её с фото, убеждаюсь, что её нет в моем списке, протягиваю руку к папке секретаря и читаю её резюме. Она плотоядно облизывает свои губы, глядя на меня, и я хмыкаю вновь. Нет и еще раз нет. Отправляю соблазнительницу в коридор, и так еще несколько претенденток. Мои шпионы в конце самом, сплюнул и после сверки фотографий подмахиваю листы. Следом еще три девушки и вот последний мужчина. Так-с, читаю, Никита Всеволодов, претендующий роль на ведущего маркетолога. Это очень серьезно, проверяю полностью по всем пунктам и приятно удивляюсь. Он знает свое дело. А тело, между прочим, у него отличное, ну где же я его видел? Мысль покоя не дает. Антон сидит на диване и смотрит на мое собеседование, ехидно ухмыляясь. Подмахиваю подписью его резюме и забираю к себе в папку секретаря.       — Никита, завтра в восемь жду вас на рабочем месте. У вас будет свой кабинет. Полная страховка будет после прохождения испытательного срока.       Он кивает, и мы пожимаем друг другу руки. Его рукопожатие мне почему-то кажется тоже очень знакомым. Он не обычным способом жмет руку, а слегка отведя вверх ладонь обнимает мою руку, полностью сжимая её в кулак с моей. Отчего-то мне становится душно, и я поднимаю на него глаза. Его голубые глаза потемнели, и я понимаю, что секс с Антоном мне не помог, мой член уже стоит на него.       — До свидания, Никита.       И он уходит, встревоженно оглядываясь на Тоху.       — Что, понравился Никитка, да? — Тоха ехидно и ревниво смотрит на меня.       — Ну, мне главное, чтобы он в работе асом был. А нравится, не нравится, Тох, это мое личное дело. Ты, главное, помни нашу договоренность.       Он зло ломает сигарету и, встав, шипит:       — Я, между прочим, ни разу не воспользовался этим, в отличие от тебя. А ты, как кобель, прыгаешь на всех.       Я усмехаюсь. Договоренность была обычная — мы не мешаем друг другу жить полной жизнью. Но я ему не то чтобы не изменял, но позволял себе сходить в гей бар в одиночестве. Нет, без секса, просто потанцевать, повеселиться, пофлиртовать, до поцелуев. Мне было достаточно и Тохи, а он и так достаточно секса мне давал. Иногда доходило до трех — четырех раз в день. И это при том, что мы активно начали жить только через три года после того, как он устроился ко мне. Я слишком долго отходил от своего бойфренда, который покинул меня, не приходя в сознание после аварии, после громкой ссоры с расставанием.       — Антон, займемся делами и, надеюсь, ты все лишнее из головы выкинешь, я… мне надоело говорить тебе, что я моногамен. А то, что обо мне разные журналы пишут, так им платят за то, чтобы они писали такое.       Тот фыркнул и прошел в свой кабинет по соседству с моим.       На следующий же день начались проблемы, новые сотрудники приживались в коллективе, и полетели первые ласточки.       — Игорь, я не буду работать с Алисой, она пусть и профессионалка, но её методы просто ужасны.       И это уже третий выговор мне сегодня.       — Игорь, ты их всех принял, и решать тебе.       Я сокрушенно киваю и вызываю к себе очередного смутьяна, он сидит у меня три минуты, потом делает обиженное лицо и выходит от меня. Как и договорено, я им не чиню препятствий.       Через неделю я проверяю, как дела у Никиты, и к моему изумлению его отдел лидирует на таком уровне, что я ахаю. Вот это профи. Вся команда Никиты только руками разводит. С самим Никитой вижусь редко, но в последние три дня около своей двери сталкиваюсь. Мой секретарь с ним часто общается. В груди шевельнулось какое-то нехорошее чувство, а после того, как встретился с взглядом его голубых глаз, сердце забилось чаще, и я, взяв папку со стола секретаря, шмыгнул обратно в кабинет.       Антон наконец-то занялся делом, и компания вздохнула легче. Но приходилось все равно работать допоздна, перепроверять все сводки и расчеты. Несколько раз в экономическом отделе допускали грубейшие ошибки, и после того, как я уволил двух работников, более — менее воцарилась тишина.       Устало откинулся в кресле, и взгляд упал на сумку для фитнеса, охнул. М-да, надо бежать на тренировки. Подхватив пиджак и закрывая кабинет, с сумкой на плече прошел к выходу, застегивая рубашку, и столкнулся в лифте с Никитой, он тоже входил, вбежал, в лифт следом за мной.       — Никита, вы почему так поздно работаете?       Он смутился.       — Здравствуйте, да вот перепроверял кое-что. Через неделю мы готовы дать вам ответ, Игорь. Собственно, за этим я вас и ждал.       Я обрадованно выдохнул.       — Уже не терпится услышать вашу версию.       Он кивнул.       — Да, там много людей повязано, но чтобы все было не сотрясением воздуха, мы сейчас и собираем компромат. Еще семь человек следят за сотрудниками вашими вне работы. Так что не переживайте, на след мы напали. — снова киваю. — А вы куда, Игорь?       Я улыбнулся, показывая на сумку.       — В клуб на тренировку.       Он улыбнулся и, махнув мне рукой, уже на улице сказал:       — Удачно потренироваться. Завтра у вас корпоратив?       Я, озадаченно посмотрев на него, хлопнул себя по лбу.       — Точно, спасибо, что напомнили.       Мы попрощались и разошлись по своим машинам. Телефон ожил и, подняв трубку, я отвечаю.       — Алло?       Нервный голос Антона:       — Что рядом с тобой делал Никита из маркетинга?       Я тупо озираюсь и спрашиваю:       — Ты что, следишь за мной?       Тот глухо смеется.       — Да, слежу, Игорь, ты стал чаще оставаться на работе допоздна.       Я скидываю вызов, не дослушав до конца. Меня переполняет гнев. Жить с Антоном я не собирался долго, он раздражал меня вне секса. Только секс с ним меня и устраивал. Перед глазами почему-то возникли глаза Никиты, и пах окаменел. Тааааак, а вот это уже плохо. Никита мой сотрудник и натурал, это табу.       После тренировки уже уставший зашел к себе в квартиру и, скинув сумку в прихожей, раздеваясь на ходу, запрыгнул в постель. Антон ждал меня.       — Игорь, ты злишься? — отвернулся от него. — Ну, Игорек, прости, пожалуйста.       Шиплю:       — Антон, ты перегибаешь палку. Я не обещал тебе ничего вообще.       Он обнял меня со спины и прошептал:       — Накажи меня, Игорь, за последнее время мы отдалились очень. Мне тебя не хватает. Ты даже на минет не соглашаешься.       Пришлось обернуться.       — Понимаешь, в последнее время дела у моих компаний из рук вон плохо шли. Ты разве не видишь по сводкам отчетов?       Он усмехнулся.       — Ну так кризисы, Игорь?       Я нетерпеливо снял трусы и, опуская его голову к своему паху, прошептал:       — Пусть будут кризисы, Тош, пусть это так называется.       Минет он делал отлично, через три минуты я уже стонал, резко схватив его за плечи, потянул на себя и, быстро перевернув его в коленно-локтевую позу, облил пальцы и член смазкой. Он застонал, когда я вошел в него сразу двумя пальцами.       — Игорь, я так соскучился по тебе.       Он похабно выпятил зад, я с нетерпением вошел в него и тут же стал вколачиваться в его тело. Тоха, не сдерживаясь уже, зашипел и кончил, я тоже не стал терпеть и быстро кончил. Ополоснувшись, мы, уже обнявшись, быстро уснули.       — Подъем, сегодня корпоратив, Игорь, и меня надо свозить по магазинам. Я так давно не затаривался дизайнерской одеждой.       Я мысленно застонал, и тут раздался звонок телефона Антона. Тоха, глянув на дисплей телефона, сказал мне тихо:       — Мама звонит, я выйду в другую комнату. — и он ускакал, виляя своим голым задом.       Почему-то как только ему звонит мама, он начинает меня стесняться. В груди неприятно кольнуло, и я, натянув шорты, пошел сразу готовить завтрак, и тут меня осенило. Я подкрался к двери, за которой был Тоха, и только хотел влететь и заорать рядом с телефоном, пусть его мама знает, что он со мной. Но меня остановил тон Тохи.       — Да, как скажешь, любимый.       Ноги почему-то задрожали, я будто врос ими в пол.       — Нет, давай сегодня, сейчас. К обеду к универмагу в центре подъезжай. Нет, он не согласится со мной ехать. Давай только без баб, ладно, а то опять оконфузимся.       Я уже на цыпочках сбежал к кухне и, разбив яйца, мешал их в сковороде. Тоха вошел в нашу спальню и стал быстро одеваться.       — Игоречек, я позавтракаю в ресторане. Ты поедешь со мной?       Я кивнул, глядя в его глаза, но он не заметил угрожающего взгляда, остановился и снова переспросил:       — Ты поедешь со мной?       Я тихо сказал:       — Да, еду, Тош, подожди только, позавтракаю.       Но он вдруг заторопился.       — Не, я не могу ждать, у меня там встреча с двумя девушками назначена. Новые стилистки нашей компании. Надо успеть.       Я кивнул. Его встречу я помнил, но только вот с кем, я так и не понял. Мозг отказывался понимать, что это измена. Слово «любимый» я точно слышал от него, он кому-то говорил в трубку. Клюнул меня в губы, я не успел отвернуться. И он уже у двери.       — Я свою карточку взял, Игорек, не переживай. Ты и так все сам мне покупаешь на свои деньги. — и он выскочил за дверь.       Я удивленно смотрел на закрытую дверь. Что-то между нами действительно за столько лет новое происходит. И меня это пугает. Нет, я не хочу ему мешать с кем-то встречаться. Все-таки это его право, но зачем тогда кидать в меня обвинения, что он не изменяет мне, а я, видите ли, изменяю. Я сто раз пытался ему объяснить, что пока так и не смог ни к кому в постель лечь, а он не верит. И сейчас меня самого разобрало любопытство, и почему-то сердце неприятно ныло. Все-таки столько времени мы были вместе.       В двенадцать сел за руль и уже парковался у универмага, когда увидел машины двоюродного брата и Тохи. Вот, значит, с кем он встречается. Выйдя из машины, включил сигнализацию, посмотрел на этажи кафе с балконами и вздохнул. Они особо и не прятались.       Внутри сразу вошел в лифт и посмотрел на себя в зеркальную стену лифта. Брюнет с волевым лицом, упрямо сжатой нижней челюстью, квадратный подбородок с ямочкой. Глаза не большие, но и не маленькие, с длинными ресницами и черные широкие брови. Нижняя губа пухлая с ямочкой посередине и тонкая верхняя губа. Узкий средний нос слегка с горбинкой (драка). Роста во мне метр девяносто почти, но мускулы не бугрятся под рубашкой. Я специально их не наращиваю, люблю, чтобы все было пропорционально. Серый твидовый костюм подчеркивал мои серые глаза, и сейчас я думал, что с Тохой мы очень похожи. Он тоже, как и я, брюнет только росту — метр с кепкой. Те же серые глаза пухлые обе губки (операция) только вот полнеть недавно стал, но мне наоборот нравится.       Я вышел из лифта и направился в сторону кафе, за столиком их уже не было, и я сразу прошел в туалет. Еще не зайдя, я услышал их стоны. Мой Антон стоял раком со спущенными штанами, опираясь о писсуар, и Вадим, мой брат, вбивался в его тело с такой настойчивостью и силой, что я невольно подумал, что сейчас он его прибьет точно. Аккуратно выйдя из туалета, протерев салфеткой руки, я выкинул салфетку в урну и сел за их столик, заказал латте. Уже пять минут прошло, они все не появлялись. Я заволновался, неужели Вадим его прибил все-таки? А нет, вот они, покрасневшие и взъерошенные, шли от туалета, не глядя на свой столик, зато, когда подошли ближе и увидели меня, замерли оба. Я улыбнулся им.       — Привет, ребят, я тут мимо проезжал и увидел ваши машины. Дай, думаю, заеду, составлю вам компанию.       Вадим нервничал, а Тоха вообще был в состоянии полуобморока.       — Игорь, это не то, что ты думаешь, я тебе все объясню. — Тоха просипел, не глядя на меня.       — Вадим, садись, я вам коктейли молочные заказал, вам восстанавливаться надо. Кстати, как тебе мой любовничек? Правда, хорош? Кстати минет у него лучше всех получается. А, вижу, он делал тебе его уже. — повернувшись к севшему рядом Тохе, сказал: — Ну вот, а ты говорил, что не изменяешь. Я ведь не кидаюсь на тебя с криками об измене. Так что все хорошо. Только вот врать мне не надо было. Ты себя вел как баба. Ладно, проехали. Короче, жду вас обоих на корпоративе. Вадим, особенно тебя. — и, легко встав, освободил свою руку из руки Тохи.       Помахав им рукой, кинул на стол тысячу и пошел к выходу. Побродив по универмагу, купил себе два костюма и двое часов от известных брендов. Выбрать не смог. Еще четыре шелковых рубашки пополнили мой гардероб из-за вышитого красивого рисунка на манжетах и груди. Толстый вязаный голубой свитер тоже крупной вязки, красиво сложив, положили в пакет и дали мне в руки. Наконец, всё закончив, я сложил покупки на заднее сидение и поехал в химчистку забирать костюмы. Стабильно отвожу их в химчистку раз в месяц. Именно рабочие костюмы. А на выход обычно ношу твидовый, но и его сегодня надо сдать в химчистку. На вечеринку обычно надеваю джинсы от известного дизайнера, но их стираю в машинке. Так что справлялся раньше. А вот с новыми костюмами, думаю, справляться уже не буду.       — Игорь, Игорь, подождите. — меня окликнули сзади, и я замер.       В шикарно сидящих облегающих джинсах и стильной футболке, он смотрелся очень стильным и ухоженным. Подождал, когда он поравняется со мной, и гостеприимно открыл ему переднюю дверь машины. Он незначительное время о чем-то раздумывал, затем, кивнув, сел в машину.       — Здравствуй, Никит, тебя подвезти?       Он кивнул и назвал адрес.       — Сегодня на корпоративе мы сообщим вам результаты, так что не нужно ждать еще неделю.       Я кивнул, ныряя в тоннель и, включив дальние фары, посмотрел на Никиту. Он возбуждал меня сейчас тем, что облизывал свои пересохшие губы и слегка покусывал нижнюю. В ушах буквально било набатом «Отымей его», сжавшие пальцы выдавали меня.       — Нервничаете, Игорь? Не переживайте, уже сегодня вы будете все знать.       Я кивнул, облегченно вздохнув, пусть на это думает. Я и так сегодня видел измену Тохи, но, как ни странно, не думал, что так спокойно отреагирую на это.       — Спасибо вам, Никита. Вы так подняли мой отдел маркетинга, я даже удивляюсь. У вас откуда столько опыта во всех сферах?       Он вдруг отвернулся от меня и сказал сквозь зубы:       — Я не думал, что ты меня не узнаешь, Игорь. Не помнишь нас в школе? Я Всеволодов.       Я тут же свернул на обочину и удивленно глянул на него. Ого, вот это новости. Я пожал плечами и улыбнулся. Он удивленно смотрел на меня. И вдруг схватил за руку, прошептал:       — Я хотел извиниться.       Я невольно отдернул руку и спросил:       — За что?       Он, отпрянув, не мигая смотрел и смотрел на меня.       Его дом уже показался, и я, улыбаясь, показал ему:       — Вот, мы уже почти на месте. До встречи.       Он, так и не отрывая от меня взгляда, вышел из машины и все смотрел мне вслед. Я сжал зубы и вспомнил слова моего психиатра.       — Игорь, память, она бережет тебя и не дает тебе скатиться в пропасть. Так что не напрягайся лишний раз, вспоминая что-то, всему свое время. — и теперь я боялся оглянуться в прошлое.       На корпоративе собралось почти две сотни сотрудников. Праздник был в самом разгаре когда я приехал в ресторан, снятый на два дня. Тоша крутился возле меня, как ни в чем не бывало, и я позволил ему себя так со мной вести. Но спать с ним я уже не желал. После кучи поздравлений с очередной годовщиной моей корпорации и всех моих родственников, я, наконец, добрался до своего места и, сказав тост, который говорю из года в год, выпил со всеми. Ко мне подошел Никита и, не замечая специально Тоху, попросил у всех внимание. Все замерли, когда я встал и поднял руку.       — А теперь я хотел бы, чтобы вы услышали сами кое-что. Одна компания провела у нас расследование, теперь даю слово Всевлодову Никите, главе этой компании.       Все охнули дружно. Он, ничуть не смущаясь таким вниманием, сказал:       — Смотрим на экран.       На стене стали появляться столбцы цифр, и голос Никиты завораживающе сказал за кадром:       — Как видите, ваша прибыль была просто огромна от ряда новшеств, введенных вашим главой два года назад. Вы стали получать хорошие зарплаты. — все одобрительно зашикали. — Вот теперь снижение ваших зарплат и ваших прибылей, вот цифры экономического отдела под началом брата Игоря, Вадима. Сестры Евгения и Александра с другой стороны бизнеса начинают создавать в вашей корпорации свои фирмы однодневки и, чтобы ничего не терялось, и никто об этом не узнал, подкупают Антона. Вот его колонка выплат. — все охнули, цифры были гигантскими от пятнадцати миллионов и выше. Зато у остальных просто сногшибающими. — Если бы ваша корпорация получила хотя бы треть этих доходов, то ваши зарплаты повысились бы до… вот таких сумм. — и на экране вновь возникли столбцы цифр. И тут все вокруг загалдели. — Доказательства махинаций у нас вот в этой папке по каждой из отраслей вашей корпорации.       В сторону выходов помчались моя родня с Антоном. Но вызванные не мной сотрудники милиции быстро их повязали. Как же я был рад тому. что накрыли сеть так тихо и без скандала. В честь этого стоило надраться, я опустошал рюмку за рюмкой и как-то незаметно понял, что все уже разошлись.       Качаясь от резкого вскакивания со стула, я с трудом различил возле себя Никиту, он приобняв меня, что-то спрашивал. Улыбаясь ему, качал головой. Меня запихали в такси, и мы помчались по ночному городу. Я не понял, что делаю в чужой квартире, и свалился, как только голова коснулась подушки.       Наутро было, как ни странно, хорошо. Только руки дрожали, и болел слегка живот. Оглянувшись на кровать, с шоком уставился на спящего Никиту. Тааак, а что я здесь делаю? Квартира Никиты мне очень понравилась. Хайтек все-таки очень гармонично смотрится вблизи.       — Нравится? — Никита смотрел на меня заспанный и такой красивый, я, сжав зубы и руки в кулаки, чтобы не тронуть его, помчался в ванную. — Составить тебе компанию? — донеслось мне в след.       Я хмыкнул неопределенно и погрузился в колючие струи душа, сделав погорячее. Из душа вышел заново рожденным и застыл у порога. Никита голый так и лежал на кровати, глядя неотрывно на меня.       — Может, побудешь еще со мной? — прошептал Никита, я кивнул ему головой и как в замедленной съемке, пошел к кровати. Полотенце полетело на пол, стоило только поравняться с кроватью.       — Игорь, я не принуждаю тебя, как ты хочешь, так и будет.       Стоило мне присесть на кровать, как Никита накинулся на меня. Меня аккуратно положили на спину, и горячие поцелуи бабочками запорхали по моему телу, заставляя меня выгнуться ему навстречу.       — Ты моя болезнь, Игорь, только о тебе мечтал всё это время. — он шептал и, потеревшись о мой пах своим возбужденным членом, застонал.       Почему-то я понял, что он будет сверху. Не знаю, почему я позволили войти в меня его пальцам, и когда он заменил пальцы на член, громко вскрикнул. Я уж и не помню, когда я был снизу. Кажется что-то говорил мне по поводу этого мой психологу. Но сейчас все мысли почему-то вылетели из головы от остроты ощущений.       — Какой ты узкий и горячий внутри.       Никита едва сдерживался. Его тело дрожало в предвкушении оргазма. И стоило мне подмахнуть ему, как он тут же излился в меня, всхлипывая, нависая надо мной. Затем он опустился к моему паху и буквально в два заглота заставил меня излиться ему в рот. Уставшие и довольные мы так и лежали тишине, пока Никита не спросил меня:       — А куда ты потом делся из школы?       Я пожал плечами.       — Наверное, переехали, мама сказала, что по уровню школа мне не подходила.       Он кивнул и улыбнулся.       — Ты такой ботан был, Игорь. Мы все тебе завидовали.       Теперь и я улыбнулся.       — Игорь, ты что, ничего не помнишь?       Я пожал плечами, он, облегченно выдохнув, стал вновь покрывать мое лицо и тело поцелуями. Но что-то мне мешало уже расслабиться, я, отпрянув от него, стал натягивать одежду. Голова жутко заболела, и сердце почему-то беспокойно забилось в предчувствии чего-то нехорошего. Никита стал задерживать меня, отбирая мои вещи, шутя, а я наоборот, сильнее стал злиться на него.       — Хорошо, обещай мне, что мы будем встречаться, Игорь, ладно?       Я рассеяно кивнул и, наконец-то одевшись, кинулся к выходу. Задница ныла, требуя к себе внимания, но я сел в такси и, назвав свой адрес, погрузился в воспоминания. Что-то мне не давало до конца раскрепоститься с Никитой. Ну и что, что он бывший одноклассник, всякое бывает. Мама, перед тем как умереть, сказала, чтобы я не встречался со своими одноклассниками из тринадцатой школы никогда. Она пояснила, что мне не к чему одни лишь плохие воспоминания. Почему-то мысль о психологе и моём визите к нему меня угнетала, но, вздохнув, хотелось вновь довериться ему, как и в прошлые времена. После него на душе сразу становилось легче, и все мысли по полочкам раскладывались в мозгу. И волнение и боль в сердце каждый раз отодвигались, НО не уходили, а лишь на время отпускали.       Я зашел в свою квартиру, торопливо набрал номер своего психолога и назначил время. Это был уже старичок на пенсии, он брал уже только очень сложные случаи. Через три часа я входил в знакомую квартирку в центре.       — Здравствуйте, Игорь.       Я повесил свою куртку и буркнул:       — Привет, Арсений. — В свое время он настаивал, чтобы я звал его по имени.       Мы пару минут поговорили о погоде, и затем я рассказал ему все без утайки, всё, случившееся за последнее время. Он слушал меня очень внимательно, только лишь однажды переспросив о Никите, и сразу побледнел. Когда я закончил рассказывать, он наливал мне третью чашку зеленого чая, которую я не заметил, как быстро выпил. Чай у него всегда был особенный, и я долго не мог забыть его вкус после ухода от врача. Он долго молчал и смотрел в окно.       — Наверное, время воспоминаний пришло, Игорь. Я боюсь сделать теперь непоправимое. То, о чем я сам потом буду сожалеть. В свое время, когда мне привели избитого мальчика, который не говорил вообще, прошло уже много больше десяти лет. И я думаю, что ты готов теперь к тому, чтобы все вспомнить, родной мой Игорек. За это время ты стал мне сыном и заменил мне семью. Твой год в другой школе и институт я провел с тобой вместе рука об руку. Случай был уникальный и очень тяжелый. Ты готов меня слушать? — я озадаченно кивнул. — Но, Игорь, на каком-то этапе ты станешь всё вспоминать, ты должен знать, что я рядом с тобой, и сразу меня позвать. Я помогу тебе пройти эти воспоминания безболезненней, но боль будет. Пусть не та, с которой ты бы стал овощем в больнице. Но все-таки та, что будет выедать тебя, мой мальчик. Ты пошел в школу очень рано, так как умом ты уже превосходил своих ровесников, и учителя не могли на тебя нарадоваться. Ты отдался всецело в спорт, и мама гордилась твоими успехами, пока не наступил твой одиннадцатый класс. К вам пришли новенькие из другой школы, в своей школе они были, скажем так, хулиганами…       Я слушал его, частично вспоминая, как они учили меня пить маргариту во дворе старого нежилого дома. И почему-то не видел лица Никиты, но я знал, что он там был. Захар и Илья всегда крутились вокруг меня, а он старался быть поодаль.       — Игорек, у тебя такая сексуальная задница!       Мы вместе рассмеялись шутке Захара, и он, шутя, хлопнул меня в душе после соревнований по футболу. Я, также шутя, увернулся и пошел к своему шкафчику. Илья уже стоял у моего шкафчика и протягивал мне полотенце.       — Да ну вас, парни, классно сегодня сыграли.       Илья подошел ко мне ближе и стал помогать мне вытираться.       — У тебя такое тело стройное и накачанное. А вот эти мышцы от длительных тренировок рапирой. Я узнаю, потому что сам занимаюсь.       Я удивленно глянул на него и кивнул.       — Да, занимаюсь до сих пор, но всё только третье место занимаю. Не успеваю с тренировками, блин. — я отодвинулся от него, стало неприятно, когда он погладил мои ягодицы. Но подойти ближе к шкафчику не дал Захар. Он странно смотрел на меня и вдруг спросил хриплым голосом:       — А давай сегодня встретимся у старого дома? Мы там место подготовили с Ильей и Никитой.       Я хмыкнул.       — А чё ваш Никита меня избегает?       Они пожали плечами.       — Ревнует, наверное.       Я удивленно посмотрел на них.       — А чё ему ревновать? Баба, что ли?       Они хохотнули и, переглянувшись, добавили:       — Нет, скорее бабой кто-то другой станет, потом поймешь. Он ждет, Игорек.       Я кивнул, пусть, это их тайны, не мои. И мне знать о них необязательно. Я почти месяц как дружу с ними, а уже захотел всё знать.       — Так что, придешь?       Я кивнул, они слаженно отодвинулись от моего шкафчика и пошли тоже одеваться. Но вечером я не смог прийти к ним, смог лишь позвонить и сказать, что маме помогаю на работе. На самом деле не помогал я ей там. Скопилась куча дел по дому, которые были на мне. И чтобы когда мама пришла завтра с ночи, дома должна быть идеальная чистота и порядок. Пока наводил чистоту и варил обед на завтра. время пролетело незаметно, затем сел за домашку и вообще счет времени потерял. Пришла смс от Захара.       «А дома у вас кто свет включает в комнатах?»       Я оторопело замер, они что, наблюдают за мной? Следят? Они что, придурки? И чё они сейчас не спят? Торопливо написал:       «Я уже дома, мама на сутках, и уже поздно, никуда не иду, хватит за мной следить»       Ответ пришел тут же:       «Открывай»       И в дверь зазвонили, я смущено замер вновь. Я был в домашних шортах и без майки. Глянув на себя в зеркало, поправил волосы и пошел открывать дверь. Их было трое. Никита, Илья и Захар, они были пьяны и, забористо выругавшись, оттолкнули меня от порога.       — Чайком нас не побалуешь?       Кивнул и принял их вещи, помогая развесить на вешалке. Два раза получил смачные шлепки по заднице. Но, уже привыкнув к ним, не обращал внимания. Провел их на кухню, и они, сев за стол, тут же достали спиртное. Я нехотя подал им рюмки, и пришлось через «не хочу» выпить с ними. Но они наливали мне все больше и больше. Я так и не ел, как пришел домой, и в голове зашумело, сердце дико забилось, и стало почему-то весело. Так я не напивался еще ни разу. Я принес еще один стул на кухню, чтобы не стоять самому, и весело плюхнулся на него. Никита смотрел на меня тяжелым взглядом. Илья как-то предвкушающе.       — Игорек, а давай поиграем на желание?       И они выставили пустую бутыль из-под водки на стол, и Захар объявил:       — На кого укажет бутылка, я поцелуюсь по настоящему.       Я почему-то покраснел. Бутылка показала на Никиту, и они, не смущаясь, поцеловались взасос так, что у меня в штанах все одеревенело. Все казалось каким-то нереальным, и я уже крутил свою бутыль, объявляя о желании:       — На кого покажет бутыль, я обнимусь.       Они заржали в голос все.       — Нет, не пойдет, либо трах, либо поцелуй, Игорек. Если не хочешь, то со всеми нами по желанию.       Я вскочил со стула, качаясь.       — Не, ребят, я целоваться ни с кем не хочу.       Мой язык заплетался, и стало клонить жутко в сон. Как будто во сне стол приблизился ко мне, и я ударился головой о него. Сзади с меня уже сдирали штаны, и лишь Никита шипел:       — Блядь, не смей, я первый у него.       Мой анус чем-то смазали, и вдруг мой член взяли в рот, я пытался закричать, но голос отказал мне. Я пытался дернуться, но в меня все равно вставили что-то, и боль обожгла задницу. Я услышал приглушенный шепот Никиты:       — Родненький, потерпи, я постараюсь не больно, но ты такой сладкий, мечтал только о тебе.       И тут боль просто ошеломила меня, она прошила меня.       Голос издалека вдруг оказавшийся таким приятным и близким сказал:       — Да, они были насильниками, и ты не первым был, кого эти ребята изнасиловали. Все молчали, как и ты, попавшись на удочку шантажа. Тебя шантажировали матерью, не знаю, как вел себя Никита среди них, но двое недавно только вышли.       И тут же голос пропал.       Я оказался среди разрушенного старого дома и оглядывался, они вышли из-за угла дома.       — Ой. вот и наша девочка пришла.       Я зло смотрел на них.       — Что, боишься за мамочку? Я вот Илье и сказал, что не надо было её так сильно по голове бить. Будь паинькой, и все будет в ажуре, Игорек.       Никита медленно отодрал от меня пальцы, вцепившись в плечо Ильи. И прошипел ему в лицо:       — Я тебе что сказал, уебок? Он мой.       Тот улыбнулся и вдруг внезапной сказал:       — Нет, он не твой, Захар, держи его.       И они вдвоем накинулись на Никиту. Я так и стоял, оцепенев, глядя на них, дерущихся из-за меня. Мне было все равно, кто меня оприходует, я боялся за мать. Через минуту они скрутили ремнями Никиту и, довольно осклабившись, пошли ко мне. Я послушно пошел к сломанной койке. Видимо, не первый раз тут меня насиловали. Захар достал смазку и нетерпеливо сдернул с меня джинсы.       — Ух, какая задница, я хочу без смазки, Игорек, потерпишь? — и, не выслушав мой ответ, вдвинул в меня свои пальцы.       Было больно, но терпеть было можно. Кое-как сдержав слезы, я чуть не закричал от боли, когда Захар вогнал в меня свой немаленький член. Он долго трахал меня, царапая мне спину и ставя засосы докуда мог достать. Обессилевшись он кончил в меня бурно и отвалился, давая путь Илье, тот молча вошел в меня уже возбужденным членом и трахал меня уже чуть меньше. Слезы унижения и боли душили меня, я так и лежал кверху задницей с джинсами на ногах, свисающих с ботинок. Сперма уже стекала из меня вперемешку с кровью. Ненавижу их всех.       Домой пришел на еле держащих меня ногах. Мама в больнице, и я, достав заначку, кинулся в ванну сполоснуться. Кое-как с истерикой отмыв себя, дал себе еще пять минут полежать просто в воде и, тяжело вздохнув, пошел одеваться. Надо навестить маму в больнице.       Я стал чаще прогуливать школу и спорт совсем забросил. К нам приходили учителя домой, но я не открывал им двери. Они не знали, что мама в больнице и родственников у нас не было в этом городе. Мой дядя Игорь, в честь которого меня и назвали, кстати, только завтра будет у нас. Я накупил ей фруктов и вновь вернулся домой. Налил ей в судки суп и второе с салатом. Помыл все фрукты и положил сменную одежду. Уже третий день я выхаживал её в больнице прячась во дворах от банды Никиты, но сегодня я пришел к ним сам, чтобы они меня не избили, как однажды это уже сделали.       — Сынок, спасибо, ты так заботишься обо мне и сам готовишь и белье меняешь. — она с замотанной головой так и лежала, не двигаясь, в постели.       — Мамуль, ты только живой будь, ладно? Я поступлю на работу, это я во всем виноват. Это из-за меня на тебя напали.       Она замерла и вдруг тихо потребовала:       — Рассказывай, сынок, что бы ни случилось, рассказывай, я все пойму.       Я смотрел на себя уже со стороны, слова лились из меня рекой. Крепко сжатые кулаки, опущенная голова от стыда и горя за то, что втянута мать, но почему-то слова не доносятся до меня целиком. Словно в тумане слышу, что я отдаю им себя, свое тело уже несколько месяцев, а моя мать лежит в больнице уже не три дня, как я думал вначале, а почти месяц. И никто на неё не нападал. Просто упала на улице, подвернула ногу и сильно ударилась затылком. Оказалось сотрясение, но она прекрасно все помнит. И парни меня взяли просто на слабо. От этого захотелось сразу же повеситься, но мать ободряюще погладила мои руки и, с трудом присев в кровати, неожиданно крепко обняла меня и прошептала в ухо:       — Сынок, твой дядя уже сегодня ночью приедет к нам. В школу не ходи, теперь я понимаю, что они ловили тебя и насиловали и до моей госпитализации сюда. И все твои побои их рук дело. Я видела их, кажется, один из них Никита. Так вот, он подходил ко мне и хотел познакомиться. Но я не стала его приветствовать, он мне не понравился. Ты в последнее время был такой измученный и нелюдимый, мне казалось, что это из-за него. Ты, главное, не переживай.       Я посмотрел в окно палаты и ужаснулся, за окном было темно, а мне еще идти домой и прятаться по дворам. Но тут дверь сзади открылась, и за спиной я услышал:       — Ну, как мой крестник? Любочка, какой у тебя вырос крепким и… красивым.       Я вздрогнул, глядя на своего дядю. Очень красивого блондина с зелеными глазами. Он едва помещался в маленькой палате, которая мне недавно казалась такой просторной. Завизжав, я прыгнул ему на шею и неожиданно для себя расплакался. Я почувствовал себя наконец в спасительных крепких объятиях, и в мозгу что-то щелкнуло, меня накрыло туманом. Издалека я слышал приглушенный бубнеж то громко, то тихо, то сильным, выходящим на неимоверно высокие октавы, голос менялся и делался противным, то становился наоборот приятным тембром, то маминым, то дяди Игоря. И я закричал, что было мочи:       — АРСЕНИЙ!!!       Тут же голос издалека стал окутывать мое тело и душу в кокон спокойствия.       — Твоя мама сама подала заявление об изнасиловании, и тебя в тот же день осмотрел врач. Остатки спермы нашли в твоем теле и следы, и также побои — все было против них. Только Никита смог, вернее его родители смогли откупить его от статьи. Твой дядя Игорь хоть и смог тебе везде помочь и, кстати, он меня и нанял тогда, мы вместе с ним работали над одним делом в КГБ. Кстати, Игорь, то, что ты вспоминаешь, ты говоришь вслух, так что не переживай. Ты всё уже увидел и вспомнил с частичной потерей памяти, конечно, но пусть будет так, чем всё полностью. Твоя память пожалела тебя. На счет пять ты проснешься. Раз, два, три…       Я как будто нырнул в воду и начал плыть, стараясь быстрее догрести до берега.       — Игорь, нет, нельзя в воду, ты уходишь обратно в воспоминания.       Но вокруг меня уже забурлила вода, и меня вновь закинуло в какую-то комнату.       — Что, ты думал, что я не найду тебя? Ты думал, спрячешься от меня? Я люблю тебя, Игорь, я прошу у тебя прощения уже второй месяц, не уезжай. Захара и Ильи не будет. Я не трону тебя, я тоже виноват. Хочешь, избей меня или убей, но без тебя мне не жить.       Я стоял на каком-то заброшенном пруду и рисовал в огромном мольберте. Даже и сейчас-то я не мог вспомнить, что я, оказывается, раньше так красиво рисовал. Огромный демон с витыми рогами и когтистыми руками-лапами нависал над ангелом, тело ангела уже частично было в крови, крылья костяными обрубками свисали вдоль его тела, и он все равно грозно смотрел на своего врага, не боясь смерти. На миг засмотревшись на свою картину карандашом, я перевел взгляд на Никиту и с размаху оттолкнул его от себя. Я так хотел выкрикнуть ему ругательства, но лишь беззвучно открывал и закрывал свой рот. Никита так и остался лежать у края пруда, не боясь упасть в воду от неосторожного движения. Схватив свои вещи и запихав все в рюкзак, подхватив мольберт под мышку, быстрым шагом пошел в сторону дома. Сзади услышал топот ног в моем направлении, и на меня обрушилось тело Никиты. Он крепко обнял меня, со слезами на глазах повернул к себе и прижался к моему лбу своим, простонав:       — Так это правда, что ты еще и не разговариваешь после всего этого? Господи, прости меня, я тварь, я выродок, ублюдок. Мне нет прощения, но позволь тебя хоть издали любить?!       Его тело оторвали от моего с такой легкостью, словно он был пушинкой. Голос моего дяди рокотом разнесся над поляной, где мы остановились.       — Всеволодов Никита Андреевич, прошу впредь не подходить к моему племяннику ближе чем на сто метров. Иначе… — он грозно сверкнул глазами и вдруг прошипел ему в лицо: — Блядь, ты, вы, суки, за что так с ним? Что он вам сделал, уроды? За что вы изнасиловали его? Твари, таких как вы на зоне опускают, а тебе, по ходу, не дадут сесть никуда. Вы ведь ему всю жизнь изгадили, испортили. Он ведь на медалиста шел, был чемпионом по бегу и стрельбе. Блядь, ну кто вас таких воспитывал? У вас мать есть? Отец? У вас, уебков, никого нет, вы твари последние. Пошел вон отсюда шалава будущая! Тварь, я увижу тебя еще раз рядом и ударю, поверь.       Дядя обнял меня за плечи и повел по тропинке в обратном направлении, оказывается, я неправильно шел. Неужели такое возможно? Или так все и было? На какой-то миг мне показалось, что я управлял своим телом. Бред, возможно ли такое?       Я уходил прочь от того, с кем недавно переспал сам! По своему согласию. А он… Я все исправлю.       Открыл глаза, посмотрел в испуганные глаза-колючки Арсения и прошептал:       — Спасибо, что закрыли тот мир от меня. Но мне все равно надо было знать, что было.       Тот облегченно выдохнул и затараторил:       — Ты прекрасно закончил школу, только через год и в другом городе. Твое молчание закончилось только на третьем курсе в институте, в МГУ. Туда ты поступил без всяких родственников и получал стипендию и жил в своей квартире. Ну, с мамой — ты помнишь       Я удрученно кивнул, она умерла во время вторых родов. Ребенок остался жив, но видеть его я не мог. Я не мог простить его за смерть мамы. Дядя Валера, который стал чаще к нам заходить и ухаживать за моей матерью, вдруг остался у нас ночевать, и я снова замкнулся. И тогда мама купила мне квартирку в спальном районе Москвы. И дальше я уже сам решил вылезти из своей скорлупы. Когда я увидел еще раз свою маму, она была на третьем месяце беременности и была несказанно счастлива, и я вернулся из их семьи в свою пустую квартиру, обездоленным и пустым. Мне казалось, что я теперь совсем один. Только Арсений часто приходил ко мне и выводил меня из жуткого состояния одиночества и тоски. Часто водил меня на сеансы психотерапии. И наконец, я успокоился настолько, что смог прийти в роддом к маме, меня пропустили перед запланированным кесаревым сечением. Я волновался о ней и с ужасом смотрел на высохшую некогда очень красивую блондинку с голубыми глазами. Она казалась такой утомленной и испуганной. Но она говорила только обо мне, волновалась только обо мне.       — Прости, сынок, что отдалилась от тебя, я вот все по больницам, да по больницам. Что-то тяжело мне дается вторая беременность. Но самой родить мне не дают, говорят, не переживу. Да и ребенок поздний.       Я еле сдерживал себя, чтобы не закричать ей в лицо, что мне не нужен этот ребенок. Мне она нужна живая, но слова застревали в горле, и я так и остался на следующий день, будто чувствовал, что скоро расстанусь с ней. И рано утром операция состоялась, мать, так и не выходя из наркоза, умерла. Дядя Валера, которого я видел второй или третий раз в жизни, стоял осунувшийся и сгорбившийся у прозрачного стекла, за которым лежала моя умершая мать. Младенец родился, как ни странно, очень даже крупным и кричащим, требуя к себе все внимание. Её похоронили рядом с бабушкой, как она и хотела, в небольшой деревеньке под Москвой. На похороны пришло мало знакомых и родственников. Мама по большей части со всеми прекратила общаться, когда мы переехали. И теперь все с удивлением разглядывали меня и дядю Валеру. Ребенка забрал с роддома его отец, и мы так ни разу не перекинулись даже словами сочувствия друг другу. Я едва сдерживал себя все это время, чтобы не сорваться на него. Он знал, что у мамы больное сердце, и ей нельзя рожать. Врачи были против также, но… всегда есть но…       Часто снится мама… там, за стеклом. И сейчас я смотрел на Волгу с её мутными водами, и слезы бессилья текли по щекам. Сжатые кулаки в кровь, как тогда, и я готов был утопиться от полного истощения, одиночества и ненависти, что переполняла меня. Прошла уже вторая неделя, как я отключил телефон и перепоручил свои дела на две недели своему лучшему заместителю. Антон как раз его и подсидел, вернув его в отдел экономики. И сам не справлялся с обязанностями зама, и другим не давал. Я лишь посмеивался тогда над ним, но сейчас понял, как я был не прав, обидев ни в чем не повинного человека. Естественно я извинился, и хорошо, что он вообще остался у меня.       Пора выходить из тени, пора, мне уже тридцать четыре, а я все прячусь за старыми скелетами своей жизни. Я махнул рукой водителю, и Руслан тут же подогнал свою машину ближе ко мне. Сел и устало сообщил адрес. Я тяжело поднимался по лестнице, без лифта отвык за все это время без тренировок. Позвонил, мне открыла дверь уставшая женщина и, оглянувшись назад, крикнула:       — Олежа, к тебе пришли.       Мой пятнадцатилетний брат по матери выскочил с неуверенной улыбкой на лице, жадно поедая меня взглядом. Я испуганно замер, глядя на него. На меня смотрели глаза моей матери, хотелось завыть в голос. Почему я отвернулся от него? Сердце потянулось к нему, и сразу захотелось обнять его и обогреть. Я протянул к нему руки, и он несмело подошел ко мне, протягивая руку для пожатия, но я перехватил его и крепко обнял.       — Твои глаза…       Он шмыгнул и, всхлипнув, почти простонал:       — Знаю, папа говорил тоже мне часто.       Женщина, стоящая рядом, всхлипнула тоже.       — Анна Николаевна, как мы и договаривались, если ему понравится у меня, то я его оставляю. У вас, я так понимаю, еще четверо детишек. Проблемы будут в финансах —обращайтесь.       Она неверяще смотрела на чек, что я вручил ей за все то время, что она растила моего брата. Потом села на стул и кивнула.       — Спасибо вам, Игорь, я, да, если честно, очень устала от их шума. И мои малыши мешают ему постоянно, а в детский дом не захотела его отправлять.       Олег уже выносил свои вещи, не давая мне помочь. Я усмехнулся, глядя на мелкого блондина, что так важно за мной шел.       Я поселил его в своей квартире, которую подготовила мой секретарь по тем соображениям, что она лучше знает, что для такого подростка сейчас нужнее всего в его спальне. И теперь тот, открыв рот, стоял и созерцал все это сие благолепие. Кровать была в гамаке, я противился такому резкому решению, но сейчас был готов расцеловать её, судя по тому, как он восхищено все трогал.       — Дядя Игорь, это все мне?       Я кивнул, улыбаясь, и, взлохматив его белокурую головку, вышел из комнаты со словами:       — Как будешь готов кушать, жду тебя в гостиной. Вещи в шкафу, покупал не я, сразу говорю. Необходимое докупим. В комнате, что не нравится, переделаем по твоему вкусу.       Он так и остался стоять с открытым ртом, провожая меня взглядом. Какой же я дурак, что не пришел к нему, когда он родился. Я ведь даже не пришел, чтобы просто посмотреть, ради кого умерла моя мама. Я идиот, никогда себя не прощу за это. Я мог давным-давно дать ему все это, а я ушел лишь в жалость к себе. Я был зол на себя, передо мной словно другой мир открылся, где есть жалость к другим и любовь к ближнему. Сердце сейчас переворачивалось от любви к брату, и то, что он был так похож на маму, лишь усиливало это впечатление.       Брат заморожено вышел из комнаты только два часа спустя, заплаканный и радостный. Он неловко дернул вниз новую футболку и засунул руку в карман новых шорт. Я улыбнулся ему.       — Ну что, я смотрю, все нравится?       Он кивнул и выдавил:       — Спасибо тебе за все, не стоило так тратиться.       Я приглашающе махнул рукой на кухню. Тот уверено шел за мной, рассматривая и охая иногда, когда видел что-то красивое, типа огромной плазменной панели на стене.       — Олег, я не смогу тебе все время готовить.       Тут уж он сам расцвел.       — А я умею готовить, тетя Аня меня научила.       Я выдохнул.       — Ну, ты все время готовить не будешь, обещаю. Но раз в неделю все-таки придется. Или закажешь из ресторана. Вот тут их телефоны, где уже знают мой адрес и номер кредитки. Не стесняйся говорить, в чем ты нуждаешься, ясно?       Он неуверенно кивнул, и мы вдвоем быстро накрыли стол. И теперь мои будни и выходные наполнились смыслом. Я буквально наслаждался общением с братом, которого мне так не хватало. Он заполнял все мое свободное время, я совсем выкинул из головы Никиту и к встрече не был готов.       И однажды в дверь позвонили.       — Привет, Игорь, ты не берешь трубку, я устал ждать тебя. — он побледневший и осунувшийся, опираясь о косяк двери, смотрел на меня с вызовом каким-то виноватым взглядом.       Сзади раздался грохот падения, и Никита, оттолкнув меня слегка, прошел в прихожую. Я повернулся за ним следом, закрывая дверь.       — Ой, прости, я уронил банку с кофе. — Олег виновато смотрел на меня и на Никиту растерянным взглядом.       — Все хорошо, Олег, просто замети всё.       Я на автомате принял пальто Никиты и, повесив его на плечики, пошел на кухню, как и Никита.       — Я — Никита, а ты кто? — улыбка Никиты напоминала оскал разъяренного тигра.       Олег не стушевался и улыбнулся дружелюбно, протянув руку.       — Я — Олег. — закинув мусор в ведро Олег показал Никите на стул как гостеприимный хозяин. — Я сейчас! — и он стремглав умчался в свою комнату.       Никита на сей раз уже открыто посмотрел на меня, гордо и как-то разочарованно.       — Это мой брат, Никит, не знаю, что ты себе надумал. И он будет теперь жить со мной.       Его выражение мгновенно изменилось на виноватое.       — Прости, Игорь, я действительно надумал. Давай поговорим?!       Я тоже присел напротив него и медленно, почти по слогам сказал:       — Мы поговорим, но не здесь и не сейчас. Сейчас я переоденусь, и мы поедем в одно тихое место, и там я все тебе скажу.       Олег уже пришел и вовсю хозяйничал, расставляя на столе тарелки.       — Игорь, на Никиту ставлю тарелку?       Я кивнул и пошел в спальню, чтобы переодеться. Какое-то время так и стоял, задумавшись о своем. Вот о чем мне с ним разговаривать? Вот сейчас Никита на кухне, и на сердце стало так хорошо. Мне не хватало Никиты. Я хотел в его крепкие объятия, тело просто звало к нему. Уже одевшись в рваные дизайнерские джинсы и обтягивающую рубашку, натянув носки, вышел на кухню и увидел, как сглотнул Никита. Пришлось приложить немало сил, чтобы не тронуть его, когда проходил мимо него. А так хотелось растрепать его прическу, сжать его в своих объятиях. Стонать под ним, ощущать его тяжелое тело на себе. Когда он потянулся за беконом через весь стол и «случайно» задел мою руку, вздрогнул, он усмехнулся, весело глядя на меня. Пришлось сжать губы и сделать брезгливое выражение лица, он осекся и уже не провоцировал меня. Быстро поели, и я встал из-за стола первым.       — Олеж, я ненадолго отъеду с Никитой, ладно? — тот кивнул печально. Я тут же сказал: — Олеж, а ты не видел, что я тебе за телефон купил вчера?       Он отрицательно мотнул головой и вдруг поднял кверху лицо, неверяще глядя на меня. Я вытащил с полки коробку с бантом и кинул ему в руки.       — Там новая симка с инетом для тебя, номер я себе уже вбил. Так что разбирайся пока. На счете у тебя уже есть деньги, так что звони, если соскучишься. Мне звонить для тебя бесплатно.       Он, взвизгнув, повис у меня на шее. Наобнимавшись с ним вдоволь, я оторвался с неохотой. Я остолбенел, когда увидел ревнивый взгляд Никиты.       — Всё, мы пошли.       Одевшись в прихожей, я помог Никите застегнуть все пуговицы на пальто и, открыв дверь, пропустил его первым. Он как-то испуганно иногда поглядывал на меня. Уже в машине я рулил к тому самому кафе, где настиг тогда Антона с моим братом. Никита ехал за мной. Ощущение безысходности не отпускало меня, я знал, что сейчас расстанусь с ним, но что-то не давало мне сейчас это сделать. Сердце непокорно стучало для него, о нем, и душа просто ликовала, что сейчас его вновь увижу. Мое тело не подчинялось мне, а ему отдавало себя целиком и полностью. Но я не мог его простить за прошлое, такое не прощают, таких, как он, забывают. И зачем я ему вновь понадобился? Он и так нагулялся за счет меня, и девственником меня обманом заполучил, и со своими друзьями наигрались мною. Он ведь только хотел мою девственность получить, а там дальше трава не расти. Я помню, что они все меня имели и не только в ту ссору, когда Никиту связали. Все меня тянули в свою сторону, чтобы отыметь на халяву, твари. Да я и сам дурак был, повелся на них.       Официант неслышно подошел, и я, сделав заказ, отложил телефон в сторону. Никита, улыбаясь официанту коварной улыбкой обольстителя, быстро сделал свой заказ, и меня неприятно покоробило, что он, не стесняясь меня, флиртовал с другими. Я, холодно на него посмотрев, прокомментировал:       — Если так уж тебе не терпится, Никита, я могу подождать тебя тут, пока ты в туалете будешь трахать этого официанта.       Тот гневно на меня посмотрел и выдавил:       — С чего ты взял, что я хочу его?       Я фыркнул.       — Фигня, Никит, значит, показалось. Собственно, я не долго тебя задержу, так что можешь даже не обмениваться нетерпеливыми взглядами с Евгением официантом.       Тот зарычал:       — Может, хватит уже надо мной издеваться? Я не хочу его, этого Евгения. — затем уже тише: — Я тебе совсем безразличен?       Я вздохнул.       — Я больше не хочу видеть тебя в своей жизни, Никита. Не думаю, что жизнь тебя исправила и твою семью. По идее, ты должен был отсидеть в тюрьме за изнасилование, и не одно изнасилование. — он побледнел. — Ты думаешь, что имеешь на меня какие-то права? Ты идиот, Никита. — я глотнул свое латте и хотел было встать, но тот вдруг бесцветным голосом прошептал:       — Значит, ты меня вспомнил?       Я тем же тоном ответил:       — Нет, тебя такого, ТАМ, в прошлом я не помню. Я помню лишь уродов, что испортили мне жизнь.