Лекарство от всех болезней

Чувство беспокойства и надвигающейся опасности не дает Куроо покоя с тех пор, как переговоры с русалками провалились. Чертовы рыбины никак не хотели помогать им, какие бы речи он не толкал, какие бы безделушки не предлагал, хвостатые девицы отвечали отказом, дескать лениво им как-то. Убедить русалок так и не получилось, Куроо возвращался в каюту расстроенным и разозленным. Разворачивать назад их небольшое судно и возвращаться ни с чем — полный позор и крах для любого, тем более для исследовательского. А как он кичился перед Кенмой, говорил, что в следующий раз блондин точно не отвертится от совместного плавания, какую бы хворь там не подцепил. Куроо хотел привезти ему хотя бы маленькую жемчужину в подарок. Гребанные русалки! - Хэй, бро, не торопись. Поиспытываем их терпение, может, сдадутся, - позитивно присвистнул Бокуто. Если бы он только видел те равнодушно-издевающиеся лица, то сам бы был в бешенстве. Куроо был готов приставить нож к горлу одной из них, но тогда бы взбешенное рыбье отродье перевернуло к чертям их судно, а поблизости ни одного клочка суши. Им чертовски нужно было попасть в пещеру до конца недели, потом цветы секваны потеряют свои лечебные свойства, а до следующего цветения… Тетсуро старался даже не думать об этом, старался себя убедить, что самое страшное — смешки ротозеев, а никак не Кенма. - Или нет, - кисло добавляет Тетсуро спустя сутки, когда солнце озаряет водную гладь своими последними лучами. Бездействие раздражает, Куроо готов сам плыть куда глядят глаза, только он знает, что тут же заблудится, пути к пещерам могут показать только морские обитатели, простой человек на половине пути уже сгинет. Тогда, вероятно, он уже никогда не увидит своего друга детства. Даже последний раз не взглянет на его мертвенно-бледное лицо, не потрогает его волосы, не коснется тонких пальцев… Если бы он только мог сделать что-то еще. Парень не может спать, перед глазами то маячат кошмары, то чудятся странные звуки, то кажется, что он проспит слишком долго. Откроет глаза, а срок уже вышел, бутоны раскрылись, и нет больше никакого чудесного лекарства. - Завтра утром, ладно? - слышится необычно тихий голос Бокуто, Куроо осторожно подбирается поближе, чтоб проверить, не начались ли у него еще галлюцинации, но заглянув за угол лишь сильнее начинает сомневаться. Котаро спустился к воде, а за низким бортиком в море плескалось что-то, напоминающее огромный рыбий хвост. Хотелось протереть глаза, но очевидно, что ничего не изменится. Прямо перед носом Бокуто за бортик держался темноволосый парень, сложив руку на руку, его темные глаза пристально следили за болтающим мореплавателем, хотя зрачки оставались недвижимыми. Перламутровый хвост беспокоил воду, пуская в стороны небольшие волны. Порой он немного выглядывал, поражая своим цветом и размером. То ли темно-серый, то ли темно-синий; перламутровый отлив завораживал, казалось, что каждая чешуйка была слеплена из жемчужной пыли. Ко всему прочему Куроо никогда не видел русалок-мужчин, потому просто развернулся и направился к себе в каюту. Надо поспать, не то сойдет с ума раньше времени. Утром небо затянуто серыми облаками, но дождя не намечается. Куроо всматривается в расположившуюся неподалеку россыпь морских скал, но хвостатые жительницы не появлялись на них, такое тесное соседство с судном им не нравилось. Хоть вешайся. Тупое бессилие, выловить бы одну из этих бестий. - Утречка, Куроо! - бодро приветствует Бокуто, кутаясь в теплую накидку. Почему-то куртку он надевать не стал, оставив голые руки торчать из рукавов футболки. Не очень холодно, конечно, но порывы ветра пробирают до костей. Тетсуро надел ветровку не задумываясь, а потом еще подумывал утеплиться. - Утра, - хмуро ответил парень, хлопая по карманам в поисках сигарет. Нервы ни к черту. - Слушай, ты русалкам обещал сапфировое ожерелье? - воодушевленно продолжал тараторить Котаро. Что им только Куроо не обещал, ожерелье там тоже было, потому парень кивает, не особо задумываясь над сутью вопроса. - И готов пообещать снова? - Да я что угодно готов пообещать, - с сарказмом отмахивается Куроо. Редко он бывает в таком поганом состоянии. - Я же говорил, что нужно подождать, - самодовольно заключает Котаро, - я знаю, кто нам поможет, бро. Вы спасены, - как-то совсем по-доброму добавляет Бокуто с улыбкой на губах, что Куроо готов растрогаться до того, что либо зацелует товарища, либо расплачется. - Плывем? - Ага. Акааши! - кричит Бокуто, свесившись за борт. В отместку в его лицо летит куча брызг морской воды. - Я сказал вам быть тихим, - слышится спокойный, ровный, приятный голос. Куроо кажется, что он его уже слышал, но все равно при виде парня с темно-перламутровым хвостом очень удивляется. Только сам черт ведает, как Бокуто удалось договориться с этим парнем, но Акааши был готов отвести их в пещеру за какое-то ожерелье. Русалки любят всякие драгоценные побрякушки, особенно если те огранены человеком, но даже при этом цена казалась чертовски маленькой. Ожерелье за бутоны секваны — это немного, думает Куроо. Вот только ожерелья у него нет и никогда не было, он просто принялся перечислять от балды, пытаясь убедить русалок, но ничего не помогло. Он обманывал не только темноглазого, но и своего близкого друга. Именно на это списал Куроо свое усиливающееся беспокойство. Акааши отказался подниматься на борт, даже резервуар его не впечатлил, парень продолжал крутиться вокруг судна, периодически корректируя курс, держался за бортик, слушая россказни Бокуто, который трепался как никогда. Казалось, Котаро хочет пересказать ему всю свою жизнь посекундно, но сбивается каждый раз, стоит лишь заметить мимолетную улыбку русалки. Приходится повторять одно и то же раза по три, и только Акааши может слушать это, даже Куроо бы давно ударил. Бокуто не отходил от него ни на шаг. Бокуто трогал чешуйки на его хвосте. Бокуто смотрел сияющими глазами на морское чудо, склоняясь ближе к воде, пока не бултыхнулся в море. Оглянувшийся на звук Куроо уже хотел пустить пару шуточек, но Акааши резво подхватил Бокуто под руки и потащил счастливого парня по волнам. На сердце заскреблись черные, как ночь, кошки. Бокуто не просто так прижимается к русалке, он очарован. Уж Куроо точно знает, что если Котаро смотрит на что-то такими глазами, то черта с два он это упустит. Однако никакие душевные страдания, никакое чувство вины не материализует чертово ожерелье. У Куроо даже денег вряд ли найдется на такое. - А не долго ли мы плывем? - немного обеспокоенно спрашивает Куроо на третий день. Это впервые, когда он напрямую обращается к Акааши, и от взгляда темных глаза кидает в дрожь. - Завтра будем на месте, - отвечает существо. У Куроо больше не поворачивается язык назвать его русалкой. - Прямо короче, но судно может наткнуться на морские камни, тогда все плавание пойдет насмарку, - невозмутимо поясняет парень. Рядом тут же возникает Бокуто и пялится влюбленными глазами на морскую тварь. У твари чертовски острые зубы. Такие клыки предназначены явно не для диетических морских водорослей, это челюсти хищника, который даже не смотрит на мелкую потенциальную добычу. Он не смотрит на проплывающих мимо рыбок, остальных членов судна или на Куроо... У Акааши узкие жабры, острые уши и когти, плотные чешуйки вдоль позвоночника, длинный хвост, плавники, рассекающие воду, словно заточенная бритва. Чертовски красивая чешуя, завораживающие глаза, прекрасный голос. Он смотрит только на Бокуто. И ни кто из группы так и не понял, что ни разу это не русалка. Или не говорили просто? Дома Кенма. Куроо ерошит волосы, думает, что же делать дальше, но ничего не получается. Акааши их единственная надежда, его надежда, он просто не сможет отказаться от его услуг, а даже если крыша съедет, и это случится, то отвязаться от плавучего гада уже не получится точно. Кто что будет делать дальше, теперь решает не только Куроо. Он должен найти лекарство для Кенмы, чего бы это не стоило. Тетсуро догадывается, что если он ничего не придумает, то за секвану ему придется отдать Бокуто. - Чего ты хочешь? - устало и замучено спрашивает Куроо под вечер, когда Котаро уходит подкрепиться. Акааши лежит на водной глади, смотря в темнеющее небо. Безмятежное выражение его лица, расслабленная поза… Можно подумать, что парень свободен и спокоен, но Куроо первым делом констатирует, что тот ничерта не боится. Редкий хищник рискнет разинуть пасть на него. - Разве мы не договорились? - Скажи правду, - настаивает Тетсуро, - что тебе нужно? Что для тебя имеет ценность? Давай, мы сможем найти то, что ты пожелаешь. Черт, я достану для тебя что угодно. - Нет, - качает головой Акааши, его взгляд пробирает до костей, заставляет желудок сжаться, Куроо едва не скулит от безысходности. Он не может выбирать между двумя дорогими ему людьми. Пусть катится в лету гребаный равноценный обмен, продавать жизнь Бокуто за Кенму… - Не забирай его, - просит Тетсуро. - Ты не можешь его забрать, я не отдам. Это не честно. - Тебе ли говорить про честность? - посмеивается тварь, - Думаешь, я не знаю? Нет у тебя никакого ожерелья. Ты задумал попользоваться мной и бросить ни с чем, а теперь говоришь мне про честность? - Я достану его для тебя, - не унимается Куроо, - сколько угодно. - Ты и одного достать не сможешь, - констатирует Акааши. - Разве ты не знал? Мы хорошо чувствуем страх и ложь. У тебя все на лице написано. Куроо опускает руки в отчаянии, но рыбина видимо хочет добить его окончательно: - Твое судно потонет от одного взмаха моего хвоста. Не мешай, хуже сделаешь. Хочешь всю команду потерять? Это слишком далеко зашло. Если б он не был ослеплен счастьем от нагрянувшей помощи или виной от обмана, то сразу бы заметил, что что-то упорно не сходится. Он должен был сразу заметить, что руки им протянула не русалка, а самая настоящая сирена. - Я не мог и подумать, что ты лжешь мне, - как-то разбито произнес Котаро, когда опустилась ночь. Акааши плескался где-то неподалеку, а Куроо пялился вперед, толком не понимая, что происходит, что он делает, и что будет потом. - Я не хотел, - отвечает он, даже не оправдываясь, просто констатирует факт. - Мы могли бы что-то придумать… - Я думал, что это может быть единственным шансом. Он заберет тебя. Он убьет тебя, Бо. Где ты только нашел это чудовище? - Акааши не чудовище, - спокойно отвечает Котаро, присаживаясь рядом, словно все в порядке, сказанное ранее его не волнует ни капли. - Он хищник. - Он не виноват, что таким родился, - посмеивается Котаро. - Он прекрасен. Отлично, теперь он даже не сможет его застрелить. На судне есть оружие. Пусть не сразу, но эта мысль пришла бы в голову Куроо, но теперь он и прибить эту тварь не может, потому что, черт возьми, Котаро никогда его не простит. С другой стороны он останется жив. Или сирена просто уйдет под воду, а потом протаранит дно корабля. Голова Тетсуро разрывается, ко всему прочему он не слышал голос Кенмы невероятно долго, от этого еще хуже. - Какого черта, Бокуто? - Просто плыви, куда указывает Кейджи, рви свою секвану и плыви спасать Кенму. Все просто и понятно, разве нет? Ответа не следует, и Бокуто вновь спускается к воде. Раздаются приглушенные голоса, подсматривать не хочется, но взгляд натыкается на скромные поцелуи и объятия. Акааши ловко и грациозно запрыгивает на бортик, оставляя половину хвоста в воде, и тянет свои ладони с противными серо-голубыми перепонками к Котаро. И почему он выбрал именно Бокуто? Дерьмово говорить так про своих друзей, потому что вся команда для Куроо как семья, но если б это был кто-то другой, было бы легче. Утром они и правда приплывают в просторную и поразительно светлую пещеру, что словно светится изнутри. Судно не сможет пройти внутрь, потому на воду спускают шлюпку. Внутри все усыпано цветами и драгоценностями, цветные камни торчат из стен, переливающихся всеми цветами. Все завороженно вертели головами, охая и ахая, и кого не спроси, любой ответил, что Акааши привел их наверняка в самую лучшую пещеру. Сюда и люди-то не заходили ни разу, наверно, слишком богато и нетронуто. - Надеюсь, вы помните про законы? - напоминает Акааши. Такое богатство вполне может вскружить голову, но люди не имеют права забирать все. Не больше, чем требуется, нельзя ни в коем случае вредить, нельзя обворовывать… Щелкают камеры, хотя навряд ли они выставят эти снимки публично. Еще не хватало, чтоб появилась новая волна охотников за наживой. Пара человек занялась стенами, аккуратно собирая в мешочки мелкие откалывающиеся кристаллы. Они все равно скоро сами отвалятся. Куроо же прямиком проследовал вглубь, где в сияющем свете расположилась зеленая поляна. Будь это магия или же залежи фосфора, но выглядит невероятно. Он не знает, сколько нужно, срывает пятнадцать бутонов, сразу закрывая плотный контейнер специальной крышкой, просто так не раскроешь. - Доволен? - разносится бархатный голос. - Прекрасное место, - соглашается Куроо, тут выкобениваться бессмысленно. - Возьми его, - парень протягивает сглаженный водой камень, занимающий половину его ладони. На миг пальцы Куроо касаются холодной плоти сирены, его передергивает, но отказаться от дара он не может. - Возьмут дорого, сможешь купить мне хотя бы кулон. Остальное себе оставь, - без единой эмоции говорит Акааши. Хочется плюнуть ему в лицо, сказать, что нихрена тот не получит, но Тетсуро молчит, а позже понимает, что это не единственный подарок, - это тоже тебе, - сирена протягивает небольшую ракушку, отчего становится смешно, но внутри оказывается ровная и красивая жемчужина. И как понять, что же ранит так сильно? У Куроо слезятся глаза, ему кажется, что Акааши то ли издевается, то ли утешает его. В общей сложности они проводят в пещере не больше двух часов. Этого кажется мало, чтоб все хорошенько рассмотреть, но ребята довольны и этим. Им нужно возвращаться, дома они продадут часть добычи, но воспоминания останутся уже навсегда, как фотографии природных богатств. Тетсуро знает, что они уже никогда сюда не вернутся, но все равно не оглядывается. У кромки воды остается Бокуто, в его руках уютно устроилось морское чудовище, обняв шею своей жертвы. Котаро улыбается, гладит изящную спину, целует изгиб шеи и смеется в губы. А Акааши зарывается своими руками в крашенные волосы, улыбается уголками губ и прислоняется лбом ко лбу. Перепонки между пальцев исчезли, как и жабры с чешуей. Акааши кажется обманчиво-беззащитным, сидя на коленях Котаро; его ноги касаются земли, но кажется, что им обоим абсолютно все равно, как выглядит брюнет. Будь то ноги или хвост, никого не волнует, может, сирена вообще случайно выбралась полностью из воды, отчего и обратилась. Русалки в людей не превращаются. Его губы слишком яркие, Котаро слишком бледный, на его шее гуляют красноватые отблески, что можно было бы свалить все на отсутствие солнечного света и мерцание кристаллов, вот только редкие капли крови на них не свалишь. Эта картина стоит перед глазами Куроо каждый день. Когда они возвращались, казалось, что вот он, рядом, и лишь по прибытию в порт Тетсуро осознал: последний раз он видел Бокуто в пещере. Он едва не выкидывает со злости подаренную жемчужину, но останавливается на полпути. Как бы смешно это не звучало, но Акааши сделал для него все, что мог. Даже больше: и прекрасную пещеру, и большой камень, и жемчужину, о которой Куроо сам не вспомнил, ослепленный снова секваной, и даже загипнотизировал, чтоб не пришлось делать выбора и страдать всю дорогу обратно, рискуя сбиться с пути. Теперь кажется, что судно все-таки где-то в плаванье потонуло. Ему снится, как сирена пожирает его друга, впиваясь зубами в плоть, как разрывает когтями, пачкается в крови и оставляет чистые кости валяться на какой-нибудь захудалой скале, а сам уплывает со своим извечно-отвратительным спокойствием на лице. Что только Бокуто в нем нашел? Ах да, ничего он не нашел, сирене же не составит труда очаровать нужного человека одним своим голосом. Кенма идет на поправку, излишки Куроо продает, потому что срок целебности даже вовремя сорванных бутонов не вечен. Потому что они не излечат его боли. Он не может объяснить, почему покупает кулон. Не дешевит, выбирает покрасивее, а потом вспоминает, что понятия не имеет, где искать сирену, да и вообще делать этого не собирается. Смотреть в эти пугающие глаза снова? Ну уж нет, Куроо не готов спокойно находиться поблизости с этим кровопийцей, никакой здравый смысл не свяжет ему руки, и он выстрелит. Безуспешно, но черт с ним, главное, что попытается прибить тварь. Через пару недель на пороге дома внезапно объявляется… Бокуто. Живой и невредимый с парой отметин на шее, но загорелый, словно на курорте побывал, и веселый, как обычно. Бокуто говорит, что едва успел домой забежать, чтоб переодеться да переодеть Акааши, после чего мигом примчался к Куроо, узнавать, как там дела, и действительно ли эта секвана такая невероятно действенная. Тетсуро неожиданно понимает, причем тут кулон, зачем он был нужен и что он означает; отдает «милость богов» без сожалений, не желая даже думать, что могло бы случится, не сделай он этого. О том, что Акааши знать не мог о его решении приобрести кулон, мысли не приходит. Этот парень все знает. - Все зависело от моего ответа? Вы такие меркантильные, - фыркает он, даже не переводя взгляда на Акааши, которого так просто и не отличить от обычного человека. Жуткие эти сирены, не просто так все боятся их. - Да мне все равно, - пожимает плечами Кейджи, а его глаза в человеческом обличии кажутся не такими уж и пугающими, но они все так же неотрывно следят за Бокуто, который в свою очередь донимает поправляющегося Кенму, а тот не может отмахнуться от своего спасителя. Куроо столько соплей напускал, рассказывая о плавании, что чувство вины навалилось на обоих, хотя Тетсуро вовсе этого не хотел. За истрепанные нервы, за страх, вину и боль Куроо почему-то не чувствует обиды. Он может ткнуть в бок Бокуто, а обвинять Акааши не получается. Он понимает, что и Бокуто не мог знать, какие планы строит сирена, но все равно был готов ткнуть его в бок, а Акааши все так же не трогать. - Ты не убил его, - констатирует Тетсуро, будучи уверенным, что сирены пленяют людей лишь для еды. Впрочем, его знания небезосновательны, об этом пишут во всех книжках, где есть хоть какое-то упоминание сирен, даже самый задрипанный путеводитель морских путешествий упоминает их, как очень опасных существ. - Мертвые молчат. Они холодные, отвратно пахнут разлагаясь, и не способны на выражение чувств и эмоций, не совершают никаких действий, потому что их мозг не посылает сигналов, - как тупому поясняет сирена, - зачем мне труп Бокуто? Куроо не понимает, что происходит, хотя у него есть какие-то очень странные подозрения. Может, его снова глючит, но в словах Акааши было что-то вроде: «Мне нужен Бокуто», а еще в эту фразу нужно вставить то ли «живой», то ли «не для еды». Это абсолютно не правильно и правдой быть просто не может, если полагаться на познания Куроо. Но, кажется, он тут сейчас не самый умный.