Неизлечимо

Ино облизывает накрашенные тёмной помадой губы. Мерзкий горький привкус скользит по кончику языка, и блондинка кривится, пока мужские пальцы трогают перья фальшивых ангельских крыльев, прикреплённых к спине. Светло-голубой бюстгальтер Яманака, украшенный дешёвым сверкающим мусором, пережимает грудь и чуть приподнимает её. Холодно и противно. Ино берёт в рот сигарету из воняющих табаком рук очередного влиятельного извращенца. — Красотка, — смеясь, обращается к Ино он, — может, ускоришься? — Ярко-голубые глаза, в душном мраке стриптиз-клуба отражающие ярко-красные огни помещения, смотрят прямо в лицо. Безразлично. — Я хочу повеселиться. — Горячие пальцы касаются напряжённого женского плеча, стаскивают лямку лифа. — А ты штучка не из дешёвых. — Ангелы непорочны, папочка, — подчёркивая последнее слово особым презрительным тоном, отвечает Ино. Она не останавливает действий мужчины, не пытается сопротивляться, когда он гладит её по обнажённому животу, не играет никаких ролей. Яманака сидит на мягком диване, закинув ногу на ногу, и отсчитывает секунды, даже когда потная ладонь опускается на грудь. — Знаешь, что ты сейчас делаешь? — Желаю оттрахать святую служительницу, — возбуждённо произносит бизнесмен, а Ино понимающе кивает. Мужчина выдыхает горячо девушке в ухо: — Мне нравятся такие спокойные, как ты. Их приятнее ебать, когда они не сопротивляются... Она привыкла терпеть. Домогательства, насилие, грязные слова. Ино терпелива и холодна, даже когда её грудь стискивают чужие ладони, а язык и зубы терзают бледную шею. Взгляд её не туманится, сознание остаётся чистым и острым. Ей нужно просто считать. Раз. Обслюнявленные губы в темноте поблёскивают похабной ухмылкой. Два. Музыка из зала в приватной комнате едва слышна, но что-то сотрясает маленький стеклянный стол и полупустую бутылку коньяка на нём. Три. Женские визги бархатным шлейфом щекочут слух Яманака. Четыре. Руки отпускают, отталкивают, но Ино сидит на месте и лишь переставляет ноги. Пять. Сладкая тишина и ужас, застывший в глазах мужчины, когда он уставился на искусственные крылья ангела за спиной оплаченной стриптизёрши. — Ты согрешил, — не смотря на своего заказчика, одними губами произнесла Ино. Выстрел рвёт пелену молчания. Бокал разлетается осколками, орошая ими мягкий малиновый ковёр на полу. Мужчина мечется из стороны в сторону. Подрываясь с места, намерен сбежать, но Яманака начинает кричать. — Господи, спасите!!! — Надрывно, до хрипов, отчаянно. — Убери от меня свои руки, мудак! — Рывком встаёт с дивана, подбегает к выходу из приват-комнаты и верещит. Топает ногами, даёт сама себе безжалостные пощёчины, а всё это сопровождается испуганным и ошарашенным взглядом заплывшего жиром бизнесмена. — Он меня хочет убить, потому что я не желаю выполнять его чудовищные просьбы!!! — Что ты творишь, пизда психованная?! — беспомощно вскрикивает заказчик, но Ино его не слышит. Она над ним насмехается. Опускается на колени перед столом, хватается за собственные длинные светлые волосы и без какой-либо жалости к себе ударяется о столешницу головой. Стекло хрустит, пока на него стекают крупные капли крови из носа стриптизёрши. Дверь приват-комнаты выломана чужим плечом и прикладом винтовки. Яманака быстро отползает к стене, закрывая дрожащими руками обнажённую грудь. Хватается за сорванный лиф, от которого оторвалось несколько украшений. Хнычет, опустив голову. Мотает ею и трясётся от страха и подкатывающей истерики. Комната постепенно заполняется мужчинами, вооружёнными пистолетами и винтовками: только один из них, с пустыми руками, осматривает тесное помещение и цокает языком. Визитёры косятся на Ино, не зная, как именно нужно реагировать на пострадавшую. Она всхлипывает, зажавшись в угол, и исподлобья смотрит на своего клиента, которого только что выставила обвиняемым. Глаза, полные боли и испуга, полные слёз и бессилия, блестящие голубые глаза невинной жертвы, которые вспыхнули эмоциями за считанные секунды. — Босс... — обращается к безоружному молодому мужчине один из «гостей», но тот недовольно прерывает его, небрежно стаскивая с себя пиджак. — Глаз с этого дрочилы не сводить, — приказывает он, направляясь к Яманака. — Что происходит?! — в панике кричит бизнесмен, видя, что у него нет ни единого пути к отступлению. Он окружён и на мушке. Но через несколько секунд он, просияв, начинает злобно хохотать и показывает толстым пальцем в угол приватной комнаты. — Камера! КАМЕРА, ВЫ, УБЛЮДКИ!!! Безоружный мужчина неохотно останавливается и смотрит туда, куда указывает ему бизнесмен. Хмурит светлые брови, сощуривается, а после только хмыкает. — Скажи «привет» охране, — говорит он бизнесмену, садясь перед пострадавшей Ино на корточки и протягивая ей свой пиджак, чтобы та прикрыла наготу. Выпрямляется, подаёт девушке руку, а сам договаривает: — Только не работает эта камера нихуя. — Помогает Ино встать на ноги, рассматривает её испачканное кровью лицо, на котором остались блёстки от фиолетовых теней. — Вот так незадача! Бизнесмен молча падает обратно на диван, хватается за голову. Побледнев враз, он что-то неразборчиво говорит себе под нос. Теперь ему предстоит выплачивать огромный штраф. — Ну как ты, детка? — обращается к Ино безоружный, пока его подчинённые с кем-то общаются в зале клуба. Яманака молчит, поджав губы. «Спаситель» слабо ударяет стриптизёршу по плечу, и оба начинают хохотать: искренне, заливисто и заглушая своей громкостью звук полицейской сирены. *** Для Ино любовь — болезнь, похожая на рак. Её нельзя вылечить, но с ней можно смириться. Хидан стал для Яманака опухолью, которая начала расти ещё со средней школы. — Скажи-ка мне, староста, — с вызовом говорил Хидан, — что тебе нравится в парнях? Ино устало закатывала глаза. Хидана нельзя было назвать ни красавчиком, ни умником, но для девушек он был как магнит, потому что являлся тем ещё рискованным распиздяем. А девушки в школе Яманака любили таких кадров за их готовность сотворить любую безумную вещь. Конечно же, ради них. Вот только Хидан пока что всё делал ради себя. — Надёжность, чувство юмора и ум, — отчеканила Ино в триста пятьдесят второй раз. Ей уже надоело повторять это Хидану, но старшеклассник никак не отставал. По его глазам, имеющим непонятный красноватый оттенок, можно было понять, что он видит в старосте, которая была на два класса младше. А видел он секс, секс и ещё раз секс. Яманака махнула рукой и насмешливо договорила: — Так что завязывай с этим вопросом. — Так я ведь надёжный! — с наигранной обидой воскликнул Хидан, слезая с подоконника. — И чувство юмора у меня есть, с хера ли ты так глазки свои закатываешь, молочная? — Стоп! — недовольно перебила парня Ино. — Что ещё за «молочная»? — У меня закончились метафоры к твоей бледности и блондинистости, — нехотя признал Хидан, приближаясь к старосте. — Мозги у тебя закончились, — парировала Яманака, пятясь назад. — С моей стороны это вообще-то ниибаца какой комплимент, — будто делая одолжение, заявил Хидан. Он почти прижал девушку к стене. — Я люблю молоко. Прям обожаю! — Одна рука схватила старосту за талию, а другая упёрлась в стену по левую сторону от светловолосой головы. — Особенно холодное. По утрам. — Хоти, — немного сбито ответила Ино, которой совершенно не нравилось положение её тела относительно старшеклассника. Упрямого, агрессивного и несдержанного. Девушка попыталась отпихнуть от себя Хидана, но тот только демонстративно напряг мышцы, посмеиваясь и разглядывая лицо Ино вблизи: голубые глаза, бледная ухоженная кожа, длинные волосы и светлые ресницы, такие забавные и по-детски пушистые. И губы, которые очень хотелось попробовать на вкус. Яманака ощущала себя глупым зверьком в не особо желанных объятиях. Хидан ей не нравился, но что-то постоянно сталкивало их нос к носу и вынуждало непонятному чувству теплом расходиться по коже. — Слушай, Яманака, — выдохнул в лицо Ино Хидан. — Ты ж сама в курсе, что у нас тут что-то покрупнее намечается, нежели каждодневные словесные перепалки. — Думаешь? — с издёвкой спросила девушка, не бросая попыток оттолкнуть старшеклассника. Это всё напоминало ей тупой ситком, который порядком действовал на нервы. — Да, — быстро ответил Хидан. Его взгляд блуждал по лицу старосты. Растерянный, но будто бы восхищённый взгляд. Словно любовался. — Поразительно! — сбивая с себя оковы секундного смущения, воскликнула Ино. — Ты ещё и думать умеешь! Но как же ты меня... Звонок на урок заглушил конец фразы девушки, но она не стала перекрикивать его и раздражённо замолкла, всё ещё заключённая в полуобъятия старшеклассника. — Отъебись, — потеряв терпение, прошипела Ино. Не было сил более из раза в раз оказываться в одной и той же ситуации. Хидан бьётся головой в железобетонную дверь — ему ничего не светит. Яманака подняла глаза на парня и сделала последний рывок, чтобы освободиться, и к своему удивлению она поняла, что Хидан отстранился. Староста глухо сказала: — Спасибо. — Хватит уже прикидываться сраной тихоней-отличницей, — как-то даже обессиленно прозвучало со стороны вечно задиристого Хидана. Он развёл руками и не отводил взгляда от лица Ино, которая глядела только на его разбитые недавно губы. Эти губы говорили: — Я видел, что ты сделала. Она не была удивлена. Скорее, это был факт, который рано или поздно бы всплыл. Так или иначе, Хидан был там месяц назад. Смотрел, но не приближался. А Ино с упоением наблюдала за тем, как какого-то громилу из параллельного класса утаскивает охранник. — Ты не та, за кого себя выдаёшь, староста, — издевательским тоном оборвал мысли Яманака Хидан. — Ты гораздо хуже. — Тебе ли об этом судить? — Голос её даже не дрогнул. Она знала, что он знает. Они оба знали, что есть нечто, которое останется между ними. — Мне досаждал этот парень. Ничего не помогало, а закрывать глаза на его доёбы мне надоело. Помощи просить было не у кого. — Ино врала. Но она никогда не признает, что хотела попросить о помощи Хидана. — Поэтому я разобралась с ним сама. — Подставив... — договорил старшеклассник и рассмеялся. — Подставив таким образом, что ты вышла из ситуации несчастной пострадавшей. — Хидан прекрасно помнил то лицо девушки, которое сияло эмоциями, что были поразительны в собственной фальши. — Как тебе это удалось? — Я не умею иначе, — с улыбкой ответила Ино. — Не ври сейчас хотя бы мне, Яманака, — засовывая руки в карман брюк, устало произнёс Хидан. — Убери эту идиотскую улыбку со своего милого лица. — Если ты уберёшь уже свою жопу от меня, — огрызнулась староста. Обоим было наплевать, что урок уже шёл. — В итоге мы всё равно окажемся вместе. Ино фыркнула. Более полоумного вывода ей ещё не удавалось услышать от старшеклассника. — Удачи тебе и твоей фантазии. — Девушка пожала плечами, поправляя свои светлые волосы. — Только не увлекайся. — Примерная староста, — оценил Хидан. — А ведь ведёшь себя так отталкивающе только со мной. И это точно не натуральная неприязнь, а нечто у вас, девушек, обратное. К сожалению Ино и к счастью Хидана, это было правдой. *** Ино любила Хидана урывками: любовь могла утихнуть. Могла вовсе исчезнуть, и тогда Яманака запиралась в ванной, включала воду и садилась возле ванны. Думала безостановочно, сухо всхлипывала и не понимала, почему нет слёз. Появлялось только сосущее чувство пустоты в груди, которое расходилось, как по швам, болью. Становилось мерзко от самой себя. Хотелось схватить мобильник, набрать домашний телефон родителей и рассказать им о том, что на самом деле происходит с их дочерью. Нет никаких командировок, нет никакой работы, нет никакой семьи. Есть только криминал, опустошение и этот проклятый мужчина, позволивший Ино показать настоящую себя. Она себе не нравилась. Та часть, которую Яманака старательно прятала несколько лет, была плохой. Не её. «Тёмной». Если Ино давала ей чуть-чуть свободы, после этого оставалось горькое ощущение потерянности. Тогда и исчезала любовь, исчезали чувства к Хидану, исчезало принятие самой себя. Ино попросту начинала отрицать собственное существование. — Кто?! — кричала она на Хидана. Сидела на нём верхом, голая и взмокшая, со спутанными волосами и сумасшедшими глазами. Расфокусированное зрение даже не ловило улыбки мужчины. — Ты — Ино, — гладя девушку по бёдрам, отзывался Хидан. Спальня с зашторенными окнами всегда была тёмной. Яманака ненавидела светлые помещения: она их боялась. Они дарили ощущение беспомощности, будто ты на виду у всех. — Нет, — шептала Ино, чувствуя жар в теле. — Это ужасно... Девушка могла начать винить себя неожиданно: резко проснувшись или делая завтрак, занимаясь сексом или крася ногти. Ей было стыдно за всё, что она сделала с теми людьми, которых подставила. Ей было мерзко от того, что Хидан поощрял её поведение. Она ненавидела Хидана. Никогда его не любила. Однажды сомкнув руки на его горле, она впервые поняла, что значит любить так, чтобы ненавидеть. — Не делай ошибку, — прохрипел он ей тогда. Его глаза будто бы улыбались. Насмехались. СМЕЯЛИСЬ. Хидан сжал запястья Ино и с лёгкостью разомкнул живой капкан на своём горле. Он подавлял её. Заставлял ненавидеть себя и после — любить до дрожи в коленях. Ино считала любовь неизлечимой болезнью. Секс был необходимым лекарством. И если она стоит на самом краю пропасти, то пусть Хидан столкнёт её вниз, чтобы она разбилась насмерть. *** — Хидан. Сакура смотрит на Ино с ужасом. За шесть лет, что они не виделись, бывшая староста изменилась. Стала спокойнее на людях, сдержаннее, обходительнее, но черти в её омуте продолжают пить кровь невинных и пожирать их останки. Харуно не этого испугалась. — Что с твоим лицом?.. — светло-зелёные глаза смотрят пронзительно, будто хотят проникнуть Ино под кожу, поддевая её ржавыми коготками. Яманака мотает головой, опускает взгляд и устало улыбается. Ей так привычнее. — Это Хидан сделал? — Сакура резко встаёт из-за стола, обходит его и опускается на корточки перед подругой, кладя свои руки на её колени. — Ино, ответь! — Нет. — Хочется закричать и наброситься на Харуно, но блондинка держится. Стиснув зубы, она через силу улыбается так прекрасно и открыто, что у Сакуры даже подозрений не возникает насчёт её искренности, даже если лицо бывшей одноклассницы испорчено почти сошедшей шишкой на лбу и двумя швами на левой щеке. Ино говорит мягким голосом: — Это я упала. На стеклянный стол в стриптиз-клубе. Сама. С размаху. Смеясь и крича. Ино этого не говорит. — Почему ты с Хиданом? — немного успокоившись, всё же спрашивает Сакура, вспоминая, как яростно противостояла друг другу эта парочка. — Я люблю его, — быстро и бесчувственно отозвалась Ино. — Он мой мужчина. Надёжный, остроумный и неглупый. — Стискивала кулаки, пряча их от глаз Сакуры. — Помог мне устроиться на работу. Оберегает. В постели очень хорош. — Заученно, не по-настоящему и бесцветно. — Живём вместе. Планируем свадьбу. — С тобой всё хорошо?.. Сакура была проницательной — Ино знала об этом. Ненависть к подруге закипела в женском теле, нежелание быть раскрытой пересилило нежность к Харуно. Блондинка встала из-за стола. Лицо её на миг перекосило отвращением и злобой, но, стоило Яманака повернуть голову, как негативное выражение тут же разгладилось. — Хидан... Он... — На языке крутились оскорбления. Неприязнь к человеку затопила сердце Ино, отравляя все чувства к Хидану. Шум города сделался невыносимым. Как и в подростковом возрасте, девушка ощутила острое желание сделать кому-то больно. С языка сорвалось: — Ненавижу! — Хидана?.. — Харуно не успела договорить, как Ино тут же вцепилась ей в руку острыми длинными ногтями. Стиснула худое запястье, а ногти впились так, что норовили вспороть кожу. Сакура вскрикнула и, вырвавшись из цепких рук подруги, недоумевающе воззрилась на неё. — Что ты делаешь?! Яманака молчала, обняв себя за плечи. Этот взгляд, которым одарила её Сакура, был полон отвращения. Все так смотрели на Ино — кроме Хидана. Он восхищался сумасшествием возлюбленной. Улыбался, когда она бросалась на него с ножом, смеялся, когда она пыталась его задушить. Он ловил кайф от того, что с ним рядом находится несдержанная фурия, готовая сделать что угодно, если это ей прикажет сознание. — Мне пора, — пролепетала Яманака, забирая свою сумку со стула. Быть среди людей не хотелось. Было больно и страшно. Слишком светло. Харуно остановила девушку, ухватившись за рукав её рубашки. Ино не оборачивалась, смотрела куда-то в стену ресторана. С губ её сорвалось: — Пожалуйста, отпусти. И Сакура отпустила. Не потому что хотела, не потому что решила не задерживать подругу, не потому что люди наблюдали за ними. Харуно ощущала себя погано, ведь голос, который принадлежал Яманака, был пропитан нешуточной угрозой. Лишь что-то в нём напоминало зов умирающего и напуганного зверя. *** Она сидела в ванной. Смотрела на влажный коврик на полу и барабанила пальцами по костяшкам другой руки. В квартире было тихо и темно: везде выключен свет, в коридоре разбита лампочка. Разлетевшиеся по паркету осколки запачканы кровью. Рядом с Ино лежит на полу мобильный телефон, дисплей которого мигает именем «Папа». Мысли в голове не путались: лишь руки дрожали да в горле стоял ком. Пятки изрезаны стеклом. Слёз не было. Сухие глаза обводили взглядом прямоугольник коврика. Мобильный продолжал звонить, имя «папа» на дисплее рябило в тусклых глазах Яманака. Тишина была ощутимой: липла к коже, гладила по волосам и вынуждала глаза закрываться. Было холодно. Ино едва чувствовала собственные руки, но всё же взяла телефон и неуверенно ткнула пальцем на значок «ответить». Закрыла глаза и приложила мобильник к уху. Губы подрагивали. — Наконец-то, дорогая! — взволнованный мужской голос вонзился девушке в мозг. Заболели глаза, сердце забилось с ускоренном ритме. Последующие фразы отца Ино не слушала. Всё это всё равно сведётся ко всего лишь одному вопросу, который уже выбивает из девушки воздух. Голос папы не смолкал, а ванная комната постепенно становилась всё темнее и отдалённее: Яманака чувствовала, что уплывает вместе с голосом родного человека. Чувства обнулились. Сердце, ровно забившись, будто остановилось на мгновение. — Всё хорошо, папа. Лишь бы не спросил снова. — На работе интересные люди. Лишь бы не задал этот вопрос. — Прохладно на улице. Пожалуйста, думала Ино, прошу тебя. Руки девушки дрожали. Хмуря брови, она старалась не заплакать, не начать громко рыдать прямо отцу в трубку. Яманака знала, что случится, если отец снова спросит её об этом. — Милая. Ино тяжело сглотнула слюну. — Ты принимаешь лекарства? — Конечно, пап. Шесть лет назад, когда Ино осознала, что Хидан знает её с иной стороны, он сказал, что это всё чушь. «Хватит прятать свою изумительную черту». «Хватит скрывать истинную красоту». «Хватит мне врать, Ино». — Я принимаю их. Шесть лет назад Ино поверила Хидану. — Замечательно! Будь аккуратна! Когда отец закончил разговор, Яманака заревела, отбросив телефон. В дверь тут же постучал Хидан. Подняв на него красные глаза, Ино ощутила только всепоглощающую ненависть, но не было никаких сил подняться и броситься на мужчину. — Чёртов отброс... — просипела девушка, не отрывая взгляда от Хидана, который был единственным, кто восхищался её сумасшествием. — Нет, детка, — спокойно и уверенно ответил Хидан. Он влюблённо смотрел в перекошенное злобой лицо Ино. — Тебе не нужно лечение.