— Тсукиёми! Какого черта ты ещё не закончил? — Розоволосая девушка невысокого роста метала озлобленные молнии на своего горе-подчинённого, который без совести и страха флиртовал со своими сотрудницами. — Хватит отлынивать от работы! Я когда тебя попросила сдать отчет?
— Ну, не злитесь так, начальница, сегодня ведь Рождество, да и не идет вам такое угрюмое выражение лица, может, улыбнетесь…ради меня? — Синеволосый статный мужчина, выбравшись из дамского окружения, нежно обвил плечи розоволоски, из-за чего получил удар под дых.
— Ты мне зубы не заговаривай. Где отчет?
- Он…почти готов. — Тсукиёми всё же уселся за своё рабочее место, делая вид, что работает, дабы не получить выговор и ещё один удар.
— Неужели? Так и до увольнения не далеко, допросишься же.
— Да ладно вам, Хинамори-сан, может, он, хоть и с опозданием, но всегда делает свою работу безупречно. — Коллеги, будучи очень дружны к Тсукиёми, не смотря на его беспечное поведение, всегда заступались за него, в основном, правда, это были девушки и его лучший друг, которого все могут узнать из далека по его рыжим и лохматым волосам.
— Вот-вот, видите, какой я хороший, так что не нужно так кипятиться, милая начальница, я обязательно всё сделаю. — Хинамори, отчаянно вздохнув и утихомирив нарастающее радостное настроение у работников, направилась к себе в кабинет, не забыв напомнить Тсукиёми о его обязанностях.
— Ах, Хинамори-сан, пока вы не ушли…- Скромная на вид женщина, тихо наблюдавшая за происходящем, вдруг встала со своего места и неуверенно подошла к Хинамори.
— Да? Микото-сан, в чем дело?
-Ну, понимаете, сегодня ведь Рождество… — До начальницы, как и до остальных, сразу же дошел смысл того, о чем собирается попросить одна из её подчиненных.
— Отпустить пораньше?
— Да!
— Нет.
— Почему? — Видимо, этим вопросом задалась не она одна, так как всё помещение огласилось вопросительным «Ээээ?», «Почему?», «Как так?»
— Потому что сегодня Рождество, а вы прекрасно понимаете, что по праздникам уйма работы. Если это всё, то я пошла.
— Аму-тян, вы такая жестокая. — С рядом стоявшего рабочего места лениво прозвучал грубый бас, от которого всё тело бросило в дрожь.
— А ты помалкивай, Тсукиёми, и что ещё за Аму-тян? Для тебя я начальница, босс и Хинамори-сан.
— Хинамори-сан, работу мы и потом успеем доделать, а сегодня надо отдыхать и веселиться! — Кукай, как и все остальные, зная, что это безнадежно, но все же пытался уговорить строгую начальницу на уступки, думая, что хоть чудо Рождества им поможет.
— А как же, успеете. — Розоволоска с усмешкой осмотрела подопечных, вспоминая похожую ситуацию. — Я вас как-то отпустила на четырнадцатое февраля, и кто, скажите мне на милость, ныл и жаловался, что слишком много работы и они устали? — Всё тут же замолчали и опустили головы, припоминая события тех дней.
— Н-но даже если и так…
— Я сказала нет. — Резко хлопнув за собой дверью, не давая и слова больше проронить о Рождестве, она дала всем понять, что заговор окончен.
Смирившись с печальными событиями, все послушно сели за свои места и принялись доделывать нудную работу.
— Ну, теперь моя очередь с ней поговорить. — Тсукиёми уверено подошел к ее кабинету, не забыв взять нужные бумаги.
— Икуто, смирись, она настоящая тиранша, даже у тебя не получится её переубедить.
— Вот-вот, ты здесь недавно, так что не знаешь её в гневе. — Пока народ настойчиво пытался отговорить безрассудного парня, он с интересом и усмешкой слушал о своей начальнице.
— К тому же ты даже отчет не доделал, не зли её еще больше.
— Вот же он. — Тсукиёми слабо помахал бумагами, которые всё это время были у него в руке. — Я его еще давным-давно сделал.
— Но ты же сказал, что…
— Я пошутил, позлить её хотел. Она такая милая, когда сердится.
— У тебя странные вкусы и хобби. — Пока его коллеги пребывали в легком шоке, он легонько постучал в дверь к так называемой «тиранше».
— Аму, я войду? — Девушка от легко раздражения стиснула брови.
— Сколько раз я говорила, что бы ты не называл меня по имени! — Она нервно постукивала ноготками по рабочему столу, все больше раздражаясь только от одного его вида и голоса. — Если ты снова про Рождество, то я уже сказала свое решение.
Убедившись, что закрыл за собой дверь, мужчина сел напротив недовольной и немного разъяренной девушки, однако та немного успокоилась, когда получила долгожданный отчет.
— Может, всё-таки выслушаешь меня? — Как же она сейчас зла. Не на него, а на себя. Он всего лишь сослуживец, который умудряется влюбить в себя полздания, который может с легкостью обхитрить даже её, а она ведется. Прекрасно видит и знает, чего он добивается, и все равно, словно наивные дитя, играет по его правилам. Однако все же не видит самого главного, а именно его раздевающий взгляд, который нагло блуждает по её страстно вздымающимся ключицам, которые так непристойно выглядывали из её белоснежной рубашки.
— Эх, ладно, я слушаю тебя, что ты мне хотел сказать?
— Многих сегодня ждут дома. Кого-то семья, кого-то вторая половинка, а кого-то просто голодный кот, но в любом случае, они с нетерпением хотят домой, к близким, а в итоге вынуждены сидеть здесь. Думаю, они всё-таки будут жаловаться на большое количество работы, но стоит ради того, что бы побыть в сочельник с родными и…
— Да поняла я тебя! Можешь прекратить. — Как же жестоко использовать именно этот прием против нее, хоть она считается как строгая и безжалостная начальница, но все же женская неспособность пойти против воссоединения любимых, семей одерживает вверх.
Раздраженно распахнув дверь, она увидела ошеломленные глаза, которые с непониманием смотри на нее.
— Только попробуйте мне потом не выполнить свои обязанности вовремя. — После её грозных слов, лишь один осмелился что-то разъяснить и то, говорил он невнятно.
— Эм, то есть… Мы можем…
— Да, вы можете идти, все свободны. — На этом хлопнула дверью, выставив при этом Тсукиёми. Царила тишина. Многие никак не могли переварить полученную информацию. Лишь через некоторое время народ начал аплодировать, поздравлять, хлопать по спине, плечу их спасителю.
— Знаешь, иногда ты меня пугаешь. — Его рыжеволосый друг стоял рядом и радостно улыбался за своего товарища.
— Кукай, есть просьба.
— Какая?
— Перед тем, как уйти, проверишь, что здесь никого нет? Хотя бы на этом этаже.
— Да я тебе так скажу, что никого нет, все ушли.
— Ну, а ты все равно проверь. — Он подошел к окну. Шел большой снегопад, если продолжится, могут отменить рейсы и тогда они не смогут попасть домой. — Только давай быстрей, не хочу, что бы ты и остальные здесь застряли, нужно вывести всех.
— Всех, кроме Хинамори, я так полагаю. — Пока остальные поспешно собирались и прощались со всеми, эти двое шептались у окна.
Закрыв окно шторкой, он ему хитро усмехнулся, давай понять, что тот прав.
Осталось вывести лишь трех сотрудниц, которые мешали его плану.
— Ну, Тсукиёми-кун, мы одни на это Рождество, давай с нами отпразднуешь.
— Отговорка, что ты поедешь к семье, не сработает! Мы ни за что не отпустим тебя.
— И что к девушке тоже! Мы знаем, у тебя её нет.
Время идет, поезда скоро отменят, а эти трое никак не отстанут.
— И кто это интересно вам сказал, что у меня нет девушки?
— А она что… Есть?
— А как же! Милая сексуальная цундере. — На парня недоверчиво посмотрели. (P.S. — Для тех, кто не знает, Цундере — это, грубо говоря, персонаж, который сначала кажется грубым и равнодушным, а потом оказывается милым, чувствительных, скромным и тп.)
— Не верите? Ну что ж, простите, но у меня запланированы с ней небольшие планы, так что нужно идти. — На этом он им подмигнул, намекая, какие именно у него планы, те лишь смущенно захохотали. — Если не с кем отпраздновать, то могу посоветовать караоке.
— А ведь я там в последнее время вижу таких красавчиков!
— Ты же мне рассказывала про них! Особенно очень много о том блондинчике.
— Не так уж и много!
— Кхм, они так и уйти могут, пока вы тут болтаете. — Собравшись, они тут же умчались вон из здания.
Получив сообщение, что все вышли, он позволил себе расслабится. Нужно лишь как-то удержать её здесь.
— Аму-тян! — Девушка вздрогнула от его неожиданного появления.
— Разве всё не ушли? Что ты тут забыл? И повторяю для тебя еще раз, я тебе не Аму.
— Я не хочу домой, мне там одиноко. И почему вам так не нравится, когда зову вас по имени, разве это не делает нас ближе? Прошу, назовите моё имя.
— Именно поэтому и не хочу. — Хинамори устало посмотрела на своего собеседника, ей уже начинал надоедать этот разговор, впрочем, как и он сам. — Эх, иди уже домой. Сам же попросил отпустить вас.
— Так я ради других. Давайте помогу вам. — Он хотел подойти к ней ближе, но та отгородилась руками.
— Я же сказала, иди… — Не успела девушка договорить, как свет отрубили. — Что за… — Она вела себя вполне спокойно, не визжала, ни дергалась, и Тсукиёми это немного расстроило, ведь можно было бы воспользоваться её положением. Он знал, что будет проблема с передачей электричества из-за снега, поэтому специально все подготовил.
— О, нет! Как я мог забыть?! Сегодня же обещали, что снегопад выпадет. — Найдя его силуэт в этой непроглядной тьме, она посмотрела на него как на идиота, а затем отправилась к окну.
— Черт. — Выругнувшись, она поспешно начала набирать чей-то номер телефона.
— Если звонишь в такси, то боюсь, тебя ждет разочарование. - Тсукиёми расслабленно сидел на её рабочем столе, вертя в руках ручку, а Аму металась туда-сюда, думая, как им выбраться отсюда.
Тсукиёми, заметив, как начальница направилась в выходу из кабинета, он слез со стола, обронив при этом стопку бумаг. Комната тут же наполнилась женским визгом от страха. Включили свет.
— Ого, вы и так можете, Хинамори-сан. — Как же ее это бесило. Как у него получается вот так просто выводить её из себя? Она вся дрожала, а лицо краснело, то ли от смущения, то ли от злости — этого она сама не понимала.
— Ищи фонарь, пока свет снова не пропал! — Вспомнив, что видела его как-то на складе, она направилась туда.
— Подожди же! Давай не будем расходиться. Куда ты идешь? — Он всё ещё посмеивался над недавним событиями, чем выводил Хинамори.
— Я иду на склад, а ты в другом месте поищи. — На полпути свет вновь вырубили.
— Не боишься?
— Не боюсь. — Она смело шла впереди, освещая себе путь телефоном.
— Хмм… А меня боишься?
— В данный момент ты меня раздражаешь, и почему это я тебя бояться должна?
— Мужчины, знаете ли, очень похожи на животных. — Собеседница удивленно посмотрела на него, но перебивать не стала. — Как вам известно, особенно они опасны, когда голодны.
— Так бы и сказали, что есть хочешь, к чему этот разговор?
— Глупенькая, я голоден не в этом смысле. — Его глаза жадно пробегали по оголенной шее, по непослушный кудрям, что так соблазнительно выбивались из пучка. Постепенно переместился на её изгибы, а там на упругие формы. — Знаете, я очень давно не ел, как же трудно сдержаться.
— Я всё ещё не понимаю, о чем ты. Можешь выражаться по-человечески? — Грубо притянув к себе, Тсукиёми горячо шептал слова ей на ушко.
— Какая же ты всё-таки глупая. Я же ясно даю понять, что хочу тебя.
— Ч-что ты такое говоришь? Отпусти меня! — Сильные руки никак не высвобождали пленницу, больно давя при этом на кожу.
— Я уже давно заинтересован вами, Хинамори. Сколько бы раз я не пытался затащить вас в постель, все бестолку.
— Тсукиёми, отпусти, пожалуйста, мне больно.
— Мне тоже больно. Вы же любите меня, так почему отвергаете?
— А не много ли ты о себе возомнил? — Больно ударив ногой ему в колено, она смогла высвободиться. — Прекращай свои игры и давай помогай мне искать фонарик, а то зарядка скоро сядет.
Будто ничего не произошло, она пошла вперед, надеясь, что он видит, как ее тело дрожит от его слов и прикосновений.
— Дурак.
***
— Отдай телефон, мне же ничего не видно! — Они пришли на место. Повсюду стояли шкафы, коробки, стенды, и где-то здесь должен быть фонарь. Девушка, припоминая, что брала его в прошлый раз где-то наверху, она взяла стул и принялась разгребать оттуда весь лишний хлам, но ей настойчиво мешали.
— А если упадешь? А ещё мне так страшно в темноте!
— Тогда достань свой телефон!
— Не могу, я оставил его на столе. — Легонько ударив себя по лбу, она резко отобрала свой гаджет, не обращая внимания на его нытье. — Эх, что б эту темноту, даже трусиков твоих не разглядишь. Интересно, а какое белье ты носишь? Готов поспорить, что-либо невинные беленькие или розовые с кружевами, тебе бы подошли, цундере как-никак.
— Кто это здесь цундере?! За языком следи. — Тсукиёми подозрительно затих, вместо его надоедливого голоса, который раздражал уши, появились странные влажные ощущения между ног. — Что это? Икуто, ты что творишь?!
— Ох, а теперь ты произносишь моё имя, может, стоит так делать почаще? Кстати, а у тебя довольно заторможенная реакция, и при этом такое чувствительной тело. И, оказывается, ты носишь чулочки.
— Я спрашиваю тебя еще раз, что ты там делаешь?
— М? Ты про это? — На внутренней части бедра девушки появилась небольшая влажная дорожка, хозяйка тела невольно застонала от непривычных и приятных ощущений. — Прости, никак не могу за языком уследить.
— Так ты мне там… — Девушка поспешила слезть, пока не получила новую дозу домоганий.
Девушка стояла молча некоторое время.
— Послушай, я… Пожалуйста, прекращай. Может, тебе и весело издеваться надо мной, но мне…
— С чего ты взяла, что я издеваюсь? — Его глаза, словно драгоценный камень, сверкали в темноте, они смотрели на девушку, что никак не могла понять его эмоций и чувств.
— Ну, ты же только и делаешь, что играешь. И не только со мной, хочу заметить! Из-за тебя мои работницы не выполняют свою работу. — Получив очередной укоризненный взгляд, он отвернулся. — Уж прости, но я тебе не верю. Ты для меня всего лишь бабник, любящий поиздеваться над чувствами женщин.
— Какого же ты обо мне высокого мнения, оказывается.
— Сам виноват, раз построил себе такую репутацию. Ничего было флиртовать со всеми.
— Да я же не специально, просто хотел отвлечься от тебя. Так что это ты во всем виновата. — Не дав ей что-либо сказать ответ, Икуто перевел тему на фонарик, который якобы видел в шкафу напротив. — Только осторожно, там гвозди торчат, не поранься.
— Ты уверен, что он там?
— Да, абсолютно. — Полка, в которой рылась розоволосая, находилась прямо перед ее глазами.
— Икуто, у меня телефон сел! — Нависнув над ее маленьким телом, Тсукиёми принялся указывать рукой, где видел этот чертов фонарь. — Я не могу выбраться! Я зацепилась за что-то.
— Видимо, тот самый гвоздь… Что ж… Жалко тебя, конечно, но ничего не поделаешь.
— Ты что задумал? — Тучи рассеялись, благодаря чему лунный свет смог осветить помещение и обеспокоенное лицо девушки.
— Ничего такого, просто подумал, что это отличный шанс, что бы вывести тебя на чистую воду.
— О чем это ты?
— Ты так и не призналась мне в любви, малышка.
— Сколько раз повторять, я не люблю тебя! И что ещё за «малышка»? — Он, словно дразнил жертву, чуть касаясь проводил холодным пальцем по её нежной коже, иногда кусая мочку уха, что бы еще раз услышать возбуждающий стон девушки.
— Не любишь, значит, а твое тело настойчиво твердит об обратном. Особенно здесь. — Облизнув два пальца, Тсукиёми направил их к немного намокшей ткани под юбкой.
— Икуто, не надо, не там.
— Ты такие неприличные звуки издаешь, как же ты непристойная начальница, Аму.
— Раздражаешь. Ненавижу тебя, ты просто ужасен. Дурак. — Каждое оскорбление сопровождалось стонами, из-за чего произношение было схоже на мурлыканье.
Икуто, устав слушать оскорбления в свой адрес, решил перейти на следующий уровень. Изящные и длинные пальцы глубоко проникали внутрь девушки, вызывая невыносимую дрожь в теле.
— Перестань, пожалуйста! — На её глаза выступили слезы, ноги подкашивались, из губ текла маленькая струйка слюны.
Воспользовавшись ситуацией, насильник повернул к себе свободной рукой её лицо и принялся ласкать губы, будто они покрыты сладчайшим медом.
Она не сопротивлялась, только изредка просила остановится, стараясь при этом сесть глубже на ловкие пальцы Тсукиёми.
— Ты поступаешь так нечестно, Аму.
— Получаешь наслаждение, а я так и не услышал желаемое. — Любит ли она его? Хотелось бы ей самой это понять. Она всегда искала его взглядом, ревновала к другим, желала чаще слышать обольстительные речи, но старалась ненавидеть. И вот, каждое его слово, действие, выносит из себя, возникает безумное желание порвать его на кусочки и, как ни странно, зацеловать до смерти.
Прервав уже не первый мокрый поцелуй, он немного отстранился.
— Что ж, видимо, тебе и впрямь все это неприятно. — Хинамори ошеломленно посмотрела на своего сотрудника, пытаясь понять, что происходит. — Значит, я ошибся, а мои прикосновения тебе противны. — Как бы сильно не хотелось, но он вышел из нее, оставив Хинамори в ступоре.
— С-стой! — Остановив его, она повернулась к коробками, так как совершенно не знала, что ответить.
Ей совсем не хотелось останавливаться, но говорить, что любит его ради этого, тоже в планы не входило.
— Эмм, знаешь, у меня не так уж и много партнеров было, и все отношения в основном оканчивались печально, так что я не знаю, хочу ли снова пробовать быть с кем-то и я разучилась понимать свои чувства, поэтому… Н-но знаешь, ты мне очень-очень сильно нравишься. — Окончив монолог, она поняла, что с нее уже спустили нижнее белье и юбку, рубашка расстегнута, рука освобождена, а пиджак свободно висел на ручке шкафа. — А еще ты меня безумно бесишь! Я тут, значит, душу выкладываю, а он беспалевно раздевает меня!
— Не кипятись, малышка. Так удобней будет. — Грубо развернув её в прежнее положение, он приподнял её упругую задницу и провел по ней уже горячим, тяжелым и пульсирующим членом, который только и жаждал оказаться внутри.
Поводив им еще немного по истекающим соком девушки, Тсукиёми медленно вошел в нее. Сдерживаться было невыносимо для них обоих. Они оба хотели крепче прижаться к друг другу и почувствовать жар, исходящий из столь непристойного тела.
Убедившись, что партнерша получает удовольствие, он позволил себе ускориться.
Комната наполнилась влажными звуками и охрипшими стонами влюбленных, что без совести и страха не сдерживали свои желания и эмоции.
— Ах~! Икуто, п-пожалуйста, помедленнее, я скоро… — Речь с трудом можно было понять из-за всхлипывая, смешанных с возгласами наслаждения.
— Ещё чего. Я не отпущу тебя, пока сам не кончу. — На плечах и шее розоволосой не было живого места — повсюду засосы и следы укусов, а уши покраснели от частых ласк.
Из маленьких и невинных когда-то уст вырвался громкий и несдержанный голос девушки и вместе с ним новый ручей слез.
— Икуто, хватит, ах, не так сильно. — Тело вот-вот готово обессиленно упасть, лишь сильные руки поддерживали её на весу.
— Ещё немного, малышка, потерпи немного. — Она повернула к нему свое заплаканное от наслаждения личико и слабо кивнула. Вплотную прижавшись, он смог достать до ее мокрого и обжигающего языка, что так неподобающие сплетались, оставляя за собой струйки слюны.
Наконец, совершив последние движения, Тсукиёми освободил её. Она тут же плавно скатилась на пол и закрыла от усталости глаза, непрерывно дыша. Сил совершенно не осталось. Она почувствовала на лице вязкую и липкую жидкость, а затем, уснула.
Тсукиёми последующими действиями особо не отличился. Кончив на девушку, он обессиленно лег рядом с ней.
***
Вскоре сотрудников оповестили, что Хинамори-сан вдруг неожиданно заболела, а самый красивый и популярный работник вдруг тоже оказался болен.
