Мой златокудрый ангел

«Он всегда хотел свободы, мой златокудрый Ангел» — Аро смотрит на Карлайла со скрываемой тоской и болью. Кален, кажется, даже не замечает этого, только держит свою жену за руку в попытке поддержать. Аро хотелось бы увидеть его при других обстоятельствах, но красивый и волевой мужчина давно покинул Вольтури. Карлайл хотел быть свободным и создать семью, теперь у него есть все, но Аро до сих пор хочет его себе. Вольтури получают все, что хотят, потому что они власть. Только получить Карлайла совершенно невозможно. Он никогда не уйдет от своей семьи добровольно. Аро оглядывает свои войска и с тоской думает, что хотел бы все вернуть назад. В те времена, когда волосы Карлайла были длиннее, а сам он был его. В те времена, когда Кален прикрывал золотые глаза пушистыми ресницами, в истоме выдыхая его имя. Остались, лишь горечь сожалений и воспоминаний. Калены, смотрят уверено, но в глубине медовых глаз видны их страхи. Аро бы хотелось растерзать их всех за нарушение договора, но что-то останавливает. Что-то давит на грудь, заставляя сжиматься мертвое сердце вампира. Взгляд снова возвращается к спокойной фигуре Карлайла, к его глазам, к его лицу. В глубине золотых радужек плещется просьба, мольба не убивать, оставить в покое. Напоминания о тех днях, когда Кален был с ним. И это, словно железный крюк цепляет легкие и, кажется еще мгновение, а на их месте будет рваная дыра. «Я ведь все еще помню каждое мгновение» — устало шепчет в мыслях сам себе Аро. Забыть такое трудно, потому что в те моменты он был счастлив. Он готов был положить весь мир под ноги своего Ангела, который любил музыку. Кто же знал, что вскоре Карлайлу надоест заточение в этой клетке. Что ему больше не захочется убийств и крови. Он еще помнит, это печальное выражение лица, когда в тронном зале Карлайл сообщал им о своем решении. Тогда казалось, словно вселенная взорвалась внутри него, опаляя горящими осколками сердечную мышцу и внутренности. Братья молчали, лишь каждый кинул взгляд на Аро, который вцепившись пальцами в подлокотника кресла, кивнул, давая согласие. « Это ведь должно было случится» — повторял он себе сотни раз, пока осчастливленный Кален, выходил из зала, а потом и из замка. Он не прощался, только смотрел со светлой благодарностью, словно думал, что Аро запрет его тут навечно. Вольтури хотел запереть его, да только понимал, что от этого ничего не выиграет, только потеряет. Потеряет своего светлого Ангела и его улыбку, которую он дарил ему вечерами. «Я никогда не думал, что вампирам суждено любить. Но я ошибался. Сейчас стоя перед тобой, я понимаю, как заблуждался, отпуская тебя. Думал, что у меня нет шансов попросить тебя остаться. Но кто знает? Возможно, ты бы вернулся ко мне». Слишком сложно. Слишком больно и обреченно. Это должно было пройти за века разлуки, но не прошло. Только углубилось, вросло еще глубже в покореженное сердце, и теперь вырвать это чувство можно только с ним. Видение Элис. Отход войск и прощальный взгляд на того, кто обнимает женщину. Ту, кого любит сам. Сейчас нет даже шансов на обладание им. Сейчас нет шансов, даже на долю симпатии или улыбку. Вольтури сам разрушил все — отпустив, а потом, придя сюда убить их. Что-то еще колит сердце и сжигает в огне мучений, но это можно терпеть. Кровь многих не залечит ран, даже кто-то другой не заменит его. Вампиры живут с этим, а Аро вампир. Возможно, когда-нибудь в будущем Карлайл придет к нему, а Аро будет ждать, всю свою жизнь в тайне надеясь.