Еще один ночной кошмар

Я бегу по бесконечно длинному коридору. Бежать ужасно тяжело, ноги не слушаются, а глаза заливает пот, мешая смотреть. Позади слышен дробный топот маленьких ножек. Я понимаю, что больше не смогу сделать ни шага, но тут моего бедра что-то касается. Я кричу. Я знаю, что меня никто не слышит, но все равно кричу от ужаса и отчаяния, втайне надеясь, что этот крик отгонит неведомое зло, надевшее лицо моей дочери. Я делаю еще один шаг и оказываюсь у двери. Дергаю за ручку, почти физически ощущая, как ускользают спасительные секунды. Я лежу на ковре в собственной гостиной, и смотрю в потолок. Я слышу ее шаги, но мне ужасно холодно и спокойно, словно я уже мертва. Я не шевелюсь. Два маленьких хрустальных лебедя на люстре соприкасаются клювами, и это теперь кажется мне уродливым и пошлым. На мой живот опускается что-то тяжелое и холодное. - Я поймала тебя, мамочка! – звенит над ухом. Я, не отрываясь, смотрю на лебедей. Мой живот прошивает болью, и холод, похожий на холод смерти, отступает, оставляя горячую агонию. Я, наверное, кричу, но не слышу этого. Тенни откладывает нож, и проворная маленькая ладошка забирается внутрь меня. Легкий порыв ветра шевелит хрустальных лебедей, и я как будто слышу их мелодичный перезвон, когда они касаются друг друга. Острые зубки погружаются в податливую плоть. Влажное причмокивание заглушило этот тихий звон. Пахнет кровью. От этого терпкого горячего запаха меня тошнит. Наверное, я сейчас лежу в луже своей крови, но не чувствую этого, и не вижу. Я смотрю на лебедей, соприкасающихся хрустальными клювами. Маленькие ручки шарят внутри меня, словно в поисках чего-то. Тенни вынимает из груди мое сердце. Я не вижу этого, но знаю, как оно испуганно трепещет в ее руках, пока она не вонзает в него маленькие острые зубки. Тогда оно, вздрогнув в последний раз, замирает. Два лебедя на безвкусной хрустальной люстре едва заметно качаются, деликатно позванивая. Существо, так похожее на мою дочь, встает на ножки и вытирает руки, вымазанные в моей крови, о свое белое кружевное платьице. … - Мама! Я открываю глаза. Я лежу в своей постели. Полная луна освещает лицо моей дочери, склонившейся надо мной. - Мам, ты чего кричишь? Тебе страшный сон приснился? Я смотрю на ее лицо, молочно-белое в свете луны. Она улыбается совершенно нормальной детской улыбкой. Уткнувшись лицом в подушку, я разрыдалась, и плакала до тех пор, пока вновь не уснула, прижимая к себе напуганную Тенни.