Любит

      Абсолютно весь Юри Катсуки – от черноволосой макушки и до кончиков стёртых коньками пальцев ног – собрание если не фетишей Виктора Никифорова, то уж как минимум его приятных слабостей и пунктиков.       Нравятся его очки – карие глаза из-под массивной синей оправы смотрят на Виктора кротко, доверчиво и порой наивно. Виктор не в состоянии что-либо поделать с собой, если Юри, подобравшись близко-близко и мягко прижимаясь к груди, вот так заглядывает ему в самую душу. И потому Виктор до безумия любит собственноручно снимать эти очки, целуя виски и подрагивающие веки, наблюдая, как взгляд Юри становится невероятно открытым и уверенным – он выступает без очков и уже на уровне рефлексов реагирует на исчезновение привычной лишней тяжести. А ещё больше любит Виктор избавлять от очков перед выступлением – тогда в тёмных глазах зажигается тот особенный дерзкий огонёк, заводящий с пол-оборота и способный увести Виктора за собой хоть на другую сторону света. То есть, простите, уже уведший.       Виктору нравятся эти тёмные отросшие волосы. Особенно, когда по утрам после принятой накануне ванны Юри, бурча, борется перед зеркалом с наведённым шухером. Виктора умиляет заспанное, недовольно морщащееся лицо. Потому что тогда он может приступить к другому, особенно любимому им действу: подойти со спины, обнимая и утыкаясь в эту самую чёрную непослушную копну, пахнущую зелёным чаем и какой-то приятной терпкостью. Тогда он может поцеловать открытую шею, наслаждаясь тем, как щекочут лицо мягкие волосы. Может отобрать расчёску и сам, осторожно и бережно, наконец привести упрямые чёрные локоны в порядок, пока они сидят на ещё неубранном футоне, и Юри удобно пристроился между ног Виктора, расслаблено прижимаясь к нему спиной. Но больше всего Виктор любит, если в этот момент им никуда не надо спешить и утро плавно становится логическим продолжением ночи.       Виктору нравятся мешковатые, вытянутые свитера и футболки Юри – он похудел, однако гардероб не обновлял, так что одежда теперь стала немного великовата. В повседневной одежде Юри кажется настолько уютным, домашним и милым – Виктор обожает нежиться головой на его коленях, когда выдаётся минутка отдыха, и Юри то и дело тянется к светлым волосам, сверху-вниз улыбаясь довольному Виктору, который разве что котом не трётся щекой об оккупированное бедро. Но когда изгибы гибкого, пластичного тела не скрадывают безразмерные вещи, когда стройные сильные ноги обтягивает костюм для выступления, когда на льду каждым движением тела завлекают обжигающим танцем, Виктор положительно сходит с ума. Впрочем, даже это отходит на задний план, потому что самое лучшее всё-таки – когда Юри в его объятиях обнажённый, отдающийся целиком до последний клеточки, расслабленный и удовлетворённый, сладко посапывающий в область ключиц.       Виктору нравятся в Юри обманчиво хрупкие руки, чувствительная кожа и далёкие от красоты стопы. Когда Юри обнимает его, то молча говорит о том, как нуждается в Викторе и кому тот принадлежит. Почти физическая зависимость от этих контактов, потребность, жажда близости и желания убедиться, доказать – здесь, рядом – красноречивее любых признаний. Виктор убеждает и доказывает – целует чуть обветренные руки и золотой ободок обручального кольца. Виктор любит следить за тем, как различные оттенки смущения сменяют друг друга на краснеющих щеках в зависимости от ситуации. Но его самый любимый оттенок – когда на коже одна за другой ало цветут его печати нерушимой собственности. Вид сбитых порой в кровь ног, заживающих и свежих ссадин и мозолей вызывает чувство горькой, но заслуженной гордости. Виктор обожает Юри за его выдержку и упорство. Потому что никакой тренер не в силах помочь ученику, если тот сам не способен пересилить себя. Виктор готов расцеловать каждый синяк, каждый ушиб и делает это, игнорируя слабые протесты Юри, говорящего, что, мол, он ещё даже в душ не сходил, и нормальному человеку должно быть неприятно прикасаться к растравленным жёсткой кожей коньков ранкам и стёртым лопнувшим мозолям. Виктор никогда не обращает внимания на быстро затихающие возражения, когда языком щёкотно и влажно касается пальцев ног, облизывая, покусывая, посасывая и одну за другой посылая сладкие волны возбуждённой дрожи – его любовь давно вышла за рамки приличий и зоны комфорта.       Виктору нравится изучать Юри. Как паззлы собирать может и не особо значительные, но бесконечно дорогие сердцу детали и факты и узнавать новые, составляющие и дополняющие любимый образ. Благодаря которым Виктор ценит и дорожит им только сильнее и ещё больше и крепче, хотя кажется, что дальше итак уже некуда.       Виктор любит в Юри абсолютно всё – от черноволосой макушки и до кончиков стёртых коньками пальцев ног, любит все его достоинства и недостатки. И есть только одно-единственное, что способно перевесить даже всё остальные – то, что бесценное и как воздух необходимое персональное чудо Виктора Никифорова любит его самого.