Heartless

«Вершитель Селендис, это доктор Ариэль Хэнсон, с Гава…» Селендис быстрой мыслью оборвала сообщение и закрыла глаза. Гавань. Последнее, о чем она хотела сейчас вспоминать. Она откинулась назад в кресле, не обращая внимание на непрерывно вспыхивающие сигналы консоли: тысячи разнообразных вещей требовали ее внимания. Расписание встречи с Иерархатом, перераспределение войск на Эхлне, разведданные о беспорядках внутри Доминиона, новая вспышка заражения зергов, ее подчиненные, с нетерпением ожидающие на линии, сотни наблюдателей, каждый с сотней разнообразных сводок… и, теперь, Гавань. Тот простой факт, что планета не была поглощена заражением, почти никак не смягчал ее раздражения — боль от поражения все еще оставалась свежей раной. Селендис очистила разум от тревоги, не желая вызвать подобными мыслями беспокойство среди своего экипажа. Она знала, что все они испытывают после той миссии: гнев, разочарование и боль от утраты своих братьев в результате столь обыкновенного противостояния, пусть даже и при странных обстоятельствах. Все это казалось предательством, и ее уважение к терранам теперь основывалось лишь на их способностях сражаться. Планета, которой терраны дали название «Гавань», находилась на самой границе пространства протоссов, но Селендис все же отправила наблюдателей, чтобы следить за ней. Даже после четырех лет бездействия со стороны Королевы Клинков и ее Роя, было бы безрассудным забыть о возможной угрозе. И это окупилось — терраны колонизировали планету и принесли с собой вирус зергов, который должен был уничтожить всех их. Своевременное обнаружение его означало, что она может остановить вспышку эпидемии прежде, чем вирус выйдет из-под контроля. Селендис не позволила бы зергам занять еще один плацдарм внутри ее галактики, только не без боя. Ее флот быстро выдвинулся в путь, и все коммуникации с этой планетой были обрезаны. Теперь можно было приступать к очищению аванпостов, фактически изолированных, но появился флагманский корабль Джеймса Рейнора, для того, чтобы установить причину молчания колонистов. Больше всего Селендис хотела сделать то, что должна была, но она отвела флот. Возможно, она должна отступить, чтобы позволить терранам решить свою проблему, как еще до нее подобное сделал благородный Тассадар. Джеймс Рейнор вовсе не был похож на того человека, какого она ожидала встретить, с учетом тех историй, что рассказывали о нем. Он сражался рядом с Фениксом, Тассадаром и Зератулом, и даже не сдался и остался вместе с ее народом на Айуре, когда впереди их ждала лишь смерть. Артанис так хорошо отзывался о нем, но увидев Джеймса Рейнора на экране, она чуть не задала себе вопрос, он ли это. Без сомнения, столь высоко ценимый друг протоссов не может выглядеть как изможденный бродяга, красные глаза которого выдают истощение и зависимость от воздействующих на сознание жидкостей. Капитан Мэттью Хорнер — человек, который выглядел так, будто бы он должен играть роль Джеймса Рейнора — заслужил еще больший почет, не вмешавшись в события. Селендис, как могла, скрыла ошеломление. Она пыталась убедить себя, что ведь и Зератул предпочитал иметь небрежный вид, а она могла лишь глубоко уважать старого Неразим. Селендис выдвинула свой ультиматум: Джеймс Рейнор разберется с колонистами сам или же это сделает за него она. В любом случае, с заражением будет покончено, и она сможет продолжить бдительное патрулирование. И меньше всего она ожидала, что какая-то терранская женщина, Ариэль Хэнсон, появится на сцене и уговорит его защитить колонистов от флота Селендис. Само воспоминание о том, как она умоляла Рейнора «удержать протоссов на расстоянии» заставило ее кровь закипеть. Кто она такая, чтобы предлагать Рейнору поднять оружие на народ Селендис, который считал его другом и героем? Вопреки некоторой реабилитации терранских женщин в глазах протоссов, случившейся после встречи с Розмари Дал, Селендис не доверяла доктору Ариэль Хэнсон, и это недоверие громким эхом отразилось от каждого из членов ее экипажа. Она манипулятор, подумал каждый из них, такая же, как Керриган, Королева Клинков, которая пытается заставить Рейнора поступить так, как нужно ей. Селендис предельно четко обозначила последствия, которые ждут его после принятия стороны доктора. Решишь защитить обреченных колонистов, и мы встретимся в славной битве. Противостояние с ней станет оскорблением в глазах Иерарха Артаниса и всех тех протоссов, которые отдали свои жизни, веря в Джеймса Рейнора. Друг благородного Тассадара и столь многих других героев, разве он может просто бросить все это? И все же, Джеймс Рейнор решил бросить ей вызов в угоду мольбам доктора. Заминка командира терранов вызвала у нее уважение, но теперь в разуме появилось недоверие к похвалам Иерарха. Она была озадачена тем, что он решил сразиться с ней в битве за неминуемо зараженную планету. А то неуважение, которое он выказал ее народу, столь многое перенесшему от зергов, заставило ее пылать гневом. Возможно, обладай Селендис хотя бы каплей терпения Тассадара, она бы остановилась и поверила, что люди Рейнора могут создать вакцину. Однако потеря Айура и боль, которую пришлось перенести ее народу, закалили ее сердце. Теперь в нем не было места милосердию. Селендис могла думать лишь о справедливости и смерти, которую она будет нести всем врагам ее родины и ее братьев. Джеймс Рейнор неожиданно стал одним из врагов. И предстояло узнать, был ли он готов к тому, чтобы встретиться в бою с ее силами. Селендис отправила «Воздаятель» — материнский корабль, специально модифицированный для уничтожения самого сложного заражения. Гавань была бы аккуратно и эффективно очищена от зергов. Заражение было бы вырезано, как опухоль. Она всеми силами старалась задержать Рейнора на каждой из его позиций, но он при каждой возможности опережал ее. Раздраженная отсутствием результатов, Селендис отправила несколько авианосцев, чтобы уничтожить патрули терранов, и вновь ей помешали. Авианосцы были потеряны, а ее наземные силы не могли пробиться сквозь его оборону. Их было просто недостаточно, а выделить больше она не могла. Потеря «Воздаятеля» сломала ее: она слишком многое вложила в эту ситуацию и теперь заплатила свою цену. Слишком много ее братьев погибло, и во имя чего? Несколько аванпостов были стерты с лица планеты, и не более того. Корабли Рейнора продвигались вперед, и Селендис отозвала войска, не желая более рисковать. Совершенно ясно, она недооценила его. Селендис попыталась понять, где она ошиблась. Не в самом ли начале? Может быть, она слишком поторопилась с действиями, а ее ультиматум и ожидания были слишком жестокими? Или же есть какой-то изъян в ее стратегии, в подборе войск? Размышления полностью поглотили ее, но затем она почувствовала, что среди экипажа под воздействием ее сомнений начинаются расколы. Она вывела корабли с орбиты, подальше от Гавани, и дала им время прийти в себя, все обдумать и слиться в Кхале. Не в первый раз она сомневалась в себе. Не только Иерархат был ошеломлен решением Артаниса назначить ее действующим Вершителем своего народа. Женщины в их обществе никогда прежде не занимали столь высокий пост, и столетиями ничего не менялось. И, прежде всего, она олицетворяла собой все те изменения, которые случились за четыре коротких года. И все же, Селендис была тамплиером. Она была воином и служила своему народу преданно и страстно. По крайней мере, с этим никто не мог спорить. Она не был идеальной, она знала это, но каждый ее промах словно преувеличивался. Каждый неверный шаг становился новой причинй для кого-либо из Иерархата заявить, что она неспособна командовать их войсками. И ей требовались все душевные силы, чтобы подавить гнев от подобных заявлений. Никто из них не был совершенен, и даже Иерарх Артанис не был обязан следовать столь жестким стандартам. Пусть его слово и было последним, и зачастую становилось законом, все же оставались возможности для споров и обсуждений. Селендис же оставалось только признавать свои неудачи и, чуть ли не унижаясь, доказывать им свою компетентность. Тот факт, что она лишь укрепила свою позицию и двигалась вперед, похоже, вызывал только ярость среди тех, кто противостоял ей. Она совершала мало ошибок и училась на них так же, как училась у своих великих наставников, а принимаемые ею решения всегда лишь лучшим образом служили ее народу. Оппозиция понемногу стала принимать ее, но поражение на Гавани станет для них тяжелым проступком. Здесь она проиграла далеко не единственную битву. Пусть она и не сходила с выбранного пути, стараясь убедить Иерархат в собственных способностях, она понимала, как много сил расходовала, чтобы защищаться. Они все еще так сильно цеплялись за бюрократию, прецеденты и соответствующий этикет, что она уже не хотела иметь с ними ничего общего. И, хоть это и противоречит Кхале и единой природе ее народа, ей, возможно, придется научиться ненавидеть тех, кто сомневается в ней. Но ненависть была невозможной, а значит, ей оставалось лишь пустое равнодушие. С ними все было подчеркуто деловым. В ее памяти все еще пылали воспоминании о последнем выступлении перед Иерархатом, и она постаралась сдержаться. Тогда она объявила им, что вместе с Артанисом и Зератулом они обнаружили на Айуре выживших и оставили их там умирать. Это было самым сложным и тяжелым решением, которое когда-либо принимал Артанис. Тем решением, последствия которого будут преследовать его всю жизнь. Иерархат был в ярости, а одинокая терранская наемница, присутствовавшая на собрании — Розмари Дал — обвинила Артаниса в бессердечности. Селендис подумала, что обвинение было несправедливым, ибо слова Дал ранили Артаниса, став жестоким напоминанием о том, что случилось тогда. Однако на Селендис они не оказали никакого влияния. Если бы Артанис позволил ей, Селендис приняла бы на себя всю ответственность за то решение. Ее взаимоотношения с Иерархатом уже были игрой с огнем, и она с трудом выдержала бы неуважение к своему другу. Артанис был идеалистом, и все, что он делал, все, что намеревался сделать, было мотивировано лишь любовью к своему народу. И то, что его назвали бессердечным, именно его из них всех, гораздо сильнее ранило его, чем Дал могла бы предположить. Артанис не позволил ей принять на себя всю ярость Иерархата. Возможно, он уже понимал, что она делает и чем становится. Он не позволил бы ей избавиться от всех осколков совести и вины, чтобы противостоять Иерархату, даже зная, что стоит ему попросить, как она немедленно поступит так. И это, тем не менее, казалось более легким, чем демонстрация хотя бы капли доброты по отношению к колонии зараженных терранов. Селендис оторвалась от размышлений, и ее разума коснулись мысли экипажа, напоминающие о том, что они быстро приближаются к Шакурасу. Она опустила взгляд на консоль, где ничего не изменилось, за исключением нескольких новых сообщений и запросов, требовавших ее одобрения. Сообщения с Гавани, записанное и переданное одним из многочисленных наблюдателей, все еще ждало своей очереди. Ну что же, нет смысла откладывать неизбежное. «Вершитель Селендис», — вновь заговорило нечеткое изображение терранской женщины. — «Это доктор Ариэль Хэнсон, с Гавани. Я… Я хотела бы, что вы узнали, что мы локализовали вирус зергов и сумели обратить его. Может быть, когда-нибудь мы сможем создать вакцину против него. Это заметный прорыв — научный и духовный — для моего народа. Мы знаем, как бороться с ним. И поэтому я хотела поблагодарить вас и… мне жаль. Мы все делали то, что считали правильным, и делали это из лучших побуждений. Я надеюсь, вы сможете простить Джима — и меня — за все те жизни, которые были потеряны. И я знаю, что вы здесь, наблюдаете за нами и… теперь мы в безопасности. Спасибо вам, Вершитель, за то, что дали второй шанс. Эн… Эн Таро Тассадар. Изображение потемнело, и долгое время Селендис оставалась в молчаливой неподвижности. Очищение заражения и колонистов в долгосрочной перспективе спасло много жизней, а именно к этому она всегда стремилась. И все же, пусть и ценой многих жизней, терранам удалось сделать будущее всех их чуть более безопасным. Каким-то образом, две противоположные точки зрения привели к одинаковым результатам. Этого было достаточно, чтобы позволить ей забыть о случившемся. Селендис, в любом случае, придется встретиться с раздражением Иерархата, но вести о том, что терранам удалось спасти самих себя, согревали ее душу. Сейчас и терраны, и протоссы сражались ради того, чтобы избавиться от угрозы зергов, и это была единая цель, вопреки различным взглядам на методы ее достижения. Открытие, сделанное насчет вируса зергов, подарило Селендис надежду, и ее недоверие к терранской женщине понемногу превращалось в признательность. Селендис подумала, что, раз слова доктора тронули ее, то, может быть, она, в конечном итоге, была не такой уж и бессердечной.