Криденс счастлив

Криденс благодарен. За каждое мгновение своей новой жизни, такой непривычной и спокойной, будто бы она была уготовлена совсем не для него. Будто бы ему снова по ошибке достался чужой подарок, как тогда, в приюте, когда на Рождество ему случайно вручили большую яркую мозаику с самыми разными животными и их детенышами, а затем оказалось, что его просто перепутали с любимцем воспитательницы. Вместо самой красивой мозаики из всех в мире Криденсу достались едва ли теплые серые носки. Он всегда верил, что однажды это произойдет, но сейчас, сидя в огромном роскошном холле с высокими потолками, чтобы увидеть которые приходится высоко задирать голову, ему кажется, словно это все ему только снится. Потому, когда мистер Грейвс — самый настоящий, тот самый, его — подходит и протягивает ему руку, в глазах Криденса плещется необъятная преданность, а благодарность, бушующая внутри, кажется, вот-вот переломает хрупкие ребра и выплеснется наружу. Криденс поражен. Квартира мистера Грейвса такая большая, чистая и уютная, а его собственная новая комната такая просторная и светлая, что первый день он только ровно сидит на кровати, боясь дотронуться до дорогой роскошной мебели лишний раз. А если он повредит ее? Если испачкает, если испортит? «Какой же ты неуклюжий, грязный щенок», — раздается в голове рассерженный голос приемной матери, стоит Криденсу только неуверенно протянуть руку к полке с самыми красивыми в его жизни книгами. Он резко отдергивает ее обратно и снова ровно садится на кровати, проводя в таком положении несколько часов, пока мистер Грейвс не находит его и не достает ему сразу несколько книг, старательно объясняя, что все в этой комнате принадлежит Криденсу, и он может трогать что и когда пожелает. Конечно, с первого раза ему этого не удается, но мистер Грейвс самый упорный человек на свете, и он продолжает каждый час повторять свои нотации, пока до Криденса, наконец, не доходит их смысл. Криденс изумлен. Он непонимающе смотрит на мистера Грейвса, когда тот, вместо того, чтобы ругаться и замахиваться на него за разбитую чашку из, наверное, ужасно дорогого фарфора, взволнованно смотрит на его порезанные осколками руки и осторожно залечивает раны, покачивая головой. Ему понадобилось около получаса, когда он пришел домой вечером, чтобы найти Криденса, который совершенно не откликался и не выходил к нему, сколько бы Персиваль ни звал. Он нашел мальчика на кухне, испуганно зажатого в угол комнаты, сидящего рядом с осколками на полу и старавшегося их собрать. Его бледные руки била крупная дрожь, а длинные тонкие пальцы, перепачканные в крови, напугано вцепились в осколки, загоняя их в кожу сильнее и заставляя тихо всхлипывать от боли. Криденс совершенно не понимает, почему мистер Грейвс даже не смотрит на разбитую чашку и не велит ему снимать ремень, а осторожно сжимает бледные ладони своими и шепчет успокаивающие слова. Криденс восхищен. По всему рабочему кабинету мистера Грейвса парят книги, бумаги и документы, на полке из красного дерева стоит кружка, кофе в которой заваривается сам прямо на глазах Бэрбоуна, а сам мужчина при этом просто смотрит в газету. Криденс никогда не видел ничего подобного, он стоит в дверях с широко открытым ртом и покрасневшими от переполняющего восторга щеками, и, когда мистер Грейвс, вдоволь налюбовавшись выражением лица мальчика, спрашивает, в чем же дело, Криденс совершенно забывает, за чем заходил, и выдавливает только совершенно восхищенное: «Вы, наверное, самый сильный волшебник во всем мире!» Голос у Криденса чуть дрожит, щеки все еще алеют, и он смотрит на мистера Грейвса с таким нескрываемым обожанием, что Персиваль лишь улыбается, даже не думая доказывать мальчику обратное. Криденс рад. Мистер Грейвс кладет перед ним продолговатый лакированный чехол, и Криденс, пусть и сам уже знает, что там, все равно удивленно охает, открывая коробку. Настоящая волшебная палочка. Его волшебная палочка. Продавец с несколькими седыми прядями одобряюще улыбается и говорит, что эта точно ему подойдет. Криденс не совсем понимает, что это значит, и как палочка вообще может подойти или не подойти, но его сердце грозится выпрыгнуть из грудной клетки от радости, и он бережно проводит подушечками пальцев по длинной палочке, охая себе под нос. Криденс восторжен. Он держит в руках буквально самую вкусную булочку, которая только может существовать, с мягким тестом, тающим во рту, и такой сладкой ягодной начинкой, что довольное мычание вырывается прежде, чем Криденс успевает себя остановить. В доме Мэри Лу они никогда не ели сладкого, разве что пирог по самым большим праздникам, и Криденс всегда брал себе самый маленький кусок, чтобы Модести досталось побольше. А теперь он чувствует, как ягодный джем буквально разливается во рту, и это настолько вкусно, что глаза закрываются сами собой. Приветливый Якоб рассказывает ему о том, какие булочки делала его бабушка, и как этот рецепт перешел к нему, потому что он всегда обожал готовить, одновременно с рассказом накладывая в бумажный пакет еще пирожных и кексов в сахарной пудре. Криденс смотрит на мистера Грейвса с немым вопросом во взгляде, совершенно неуверенный в том, что стоит брать так много. Он знает, у Персиваля нет и малейших проблем с финансами, но вот Криденс никогда бы не смог позволить себе покушать здесь, и ему все еще неловко, что мужчина вынужден тратиться на него. Тот лишь усмехается в ответ на его взгляд и утвердительно кивает головой, но мистер Ковальски и слушать не хочет: вручает Криденсу пакет, аромат из которого просто непозволительно приятный, и отмахивается пухлой рукой: «Бери так, парень! Это подарок!» Криденс горд. Он еще никогда не чувствовал себя таким способным, как сейчас, когда учебник сам летит ему в руки после заклинания «акцио». Ему хочется выбежать на улицу, ловить каждого встречного человека и рассказывать в подробностях, как он взмахнул своей собственной волшебной палочкой, и ему в руки прилетела книга. Правда, вместо этого он лишь улыбается и оборачивается на мистера Грейвса, стоящего в дверях. «Ты большой молодец, мой мальчик», — мягко говорит он своим бархатным голосом, и Криденс улыбается еще шире, так, что уголки губ начинают немного болеть от напряжения. Криденс волшебник. Криденс весел. Он с неподдельным интересом смотрит на то, как Нюхлер старательно стаскивает какую-то блестящую побрякушку Ньюта, пока тот делает записи в своей книге, и с трудом сдерживает тихий смех. Ничего смешного вообще-то не происходит, но почему-то Криденсу так весело, что он позволяет себе рассмеяться тихонько, будто боясь, что кто-то может услышать. Смех у него такой теплый и ласкающий слух, что Персиваль не выдерживает и улыбается сам, прикладывая палец к губам, когда Тина открывает рот, чтобы предупредить Ньюта о том, что его запонки бессовестно стащили средь бела дня. Грейвс не разбирается во всех этих магических животных и не знает, можно ли потом будет вернуть эти несчастные запонки Ньюту, но, если что, он купит тому новые сам, только чтобы сейчас еще немного послушать тихий смех Криденса. Криденс нежен. Он сидит напротив наряженной им с помощью магии новогодней елки, которая отродясь не стояла в доме Персиваля по праздникам, и жмется к мистеру Грейвсу с пьяной довольной улыбкой. Мальчишка почти ничего и не выпил, всего половину кружки глинтвейна, но с непривычки и впервые в жизни попробованного алкоголя его разморило так, что он совершенно бесстыдно жмется носом прямо в шею мистеру Грейвсу, тихо что-то бормоча. Будь он трезвым, он бы в жизни не позволил себе такого, и Персиваль знает, что стоит мальчику протрезветь, он будет сгорать со стыда за подобное поведение, но сейчас… сейчас он лезет обниматься, трется о теплую широкую шею, чуть ли не залезает к нему на колени и тихо, путаясь в словах, поет о том, что всё, что он хочет на Рождество, это мистера Грейвса и, возможно, еще немножечко котенка. Когда на следующее утро он вспоминает слова своей песни и собственное поведение, его щеки, которые перестали быть такими впалыми, неизбежно краснеют. Он прячет лицо в ладонях и пытается скрыться в своей комнате, но Грейвс ловит его за талию и, тихо хрипло смеясь себе под нос своим совершенно волшебным смехом, легко целует в самый уголок губ, заставляя покраснеть еще сильнее, буквально до корней теперь уже аккуратно подстриженных волос. Криденс поднимает взгляд, полный удивления, радости, благодарности, восторга, нежности и бесконечного счастья. На это Рождество Криденс получает маленького черного котенка. Криденс счастлив.