Желаем Вам веселого Рождества и счастливого Нового Года. Хороших вестей Вам, где бы Вы ни были. Желаем Вам веселого Рождества и счастливого Нового Года.
Генри Миллс, полностью погруженный в свои мысли, сидел на подоконнике, поджав колени. В правой руке он держал простую шариковую ручку с синими чернилами, а в левой — тетрадь, от корки до корки исписанную витиеватым почерком с множеством исправлений. Впрочем, наверное, только сам автор смог бы разобрать, что в ней было написано. Дописав последнее предложение, Генри поставил долгожданную точку и, отложив черновик в сторону и тяжело вздохнув, открыл настежь окно. Легкий ветерок нежно коснулся кожи подростка, дышать стало легче, а в комнате наконец-то появился запах свежести. Несмотря на то, что был конец декабря, погода была очень теплая, и термометр частенько показывал температуру выше нуля. Начало зимы в Сторибруке выдалось дождливым и пасмурным, без единой снежинки. Из окна можно было увидеть большие лужи, еще не высохшие после недавнего дождя, соседских ребят, игравших в размытые водой классики, и одинокую фигуру в красной кожаной куртке, которая уже битый час слонялась по этой улице, словно привидение. Мальчик снова взглянул на тетрадь, лежащую около его ноги, а затем взял её в руки и открыл первую страницу. Казалось, он колебался перед важным решением. Закусив губу, Генри отвернулся к окну, с интересом наблюдая, как капли снова накрапывающего дождя стекают по оконной раме, стеклу и подоконнику. Ритмичный звук ударяющихся о стекло капель всегда успокаивал и помогал думать. Подросток сжал в руке тетрадь, в последний раз взвешивая все «за» и «против». О ком же так много думал наш герой? Конечно же, об одном из самых дорогих людей в его жизни. О матери, а точнее, об одной из двух. Весь день мысли Генри были заняты судьбой Эммы Свон. Вы спросите: что же могло пойти не так? Ведь жизнь Спасительницы целиком и полностью посвящена любящей её семье, близким людям, которые не переставали о ней заботиться и отныне постоянно находились рядом. Её сын тоже так думал. Думал до тех пор, пока внезапно не обнаружил новую главу в Книге Сказок. Новую Историю, посвященную жизни Спасителя и событиям, которые произойдут в Рождественский праздник. Что в этом плохого? Ничего, если бы конец этой истории не оказался с печальным финалом, который Генри во что бы то ни стало решил предотвратить. Голова усердно твердила о том, что будут серьёзные последствия такого вольнодумного поступка — ведь то, что он собирался сделать, было под строгим запретом для всех Авторов до и после него. А с другой стороны было сердце, которое убеждало в правильности его поступка. Разве можно выбирать между долгом и счастьем семьи? Генри не хочет и никогда не будет выбирать. И пусть магия всегда имеет цену, но он не позволит себе выбрать долг вместо счастья близкого ему человека. Спрыгнув с подоконника, мальчишка за долю секунды преодолел расстояние, отделявшее его от стола, на котором лежал потрепанный фолиант с золотыми буквами на обложке. Из ящика тумбочки он вытащил заветную ручку-перо и раскрыл толстую книжку ровно на середине. Рядом он положил открытый черновик и сел за стол. Аккуратно расшнуровав середину книги, Генри вытащил несколько страниц, что появились не так давно, но так встревожили сердце любящего сына, а затем и парочку абсолютно чистых листов. Мальчик посмотрел на картинки новой истории, провел большим пальцем по глянцевой иллюстрации. — Я не допущу такого, мам, — сказал вслух он, обращаясь к изображению грустной женщины, сидевшей на скамейке в парке. В какой-то момент подросток начал упрекать себя за свои колебания. Сложив все страницы истории вместе, он положил их в ящик тумбочки. Генри сел, как можно удобнее, положил перед собой чистые листы, взял перо и приступил к переписыванию с черновика. Он практически не напрягался, чтобы писать, ведь магическая ручка сама наносила текст, который мальчишка шепотом проговаривал для себя. Через несколько кропотливых часов работа была почти закончена. Только что выведенные буквы переливались и мерцали синим светом, новые иллюстрации больше походили на фотоснимки, чем на рисунки мальчика-подростка. Руководствуясь наставлениями, полученными от Августа, Генри бережно начал сшивать свой драгоценный труд. Наверное, надежда, которая была семейным девизом их семьи, не давала подростку сдаться и уснуть от усталости. В доме Мэра Сторибрука раздался гулкий звон часов с маятником, возвещавший о наступлении полуночи. В комнате Генри все еще горел тусклый свет, на столе лежала книга, раскрытая на последней странице, а на ней спал и сам мальчишка, негромко посапывая. На матово-синем небе белым светом горели звезды. Казалось, они так и норовили заглянуть в окно, чтобы узнать о том, что написал юный Автор. К несчастью, всем, что они прочли, были лишь четыре магических слова: Once Upon A Time…***
Солнце медленно пробивалось сквозь туманное небо, бросая косые лучи на землю. Почти все в городе еще крепко спали в своих домах, крыши которых были плотно укутаны пушистым чарующим снегом. Большие снежные хлопья и сейчас продолжали медленно падать, укутывая серый асфальт толстым белым слоем. Однако в кафе «У Бабушки» уже загорелся огонёк. Эмма Свон, зайдя в открытое кафе, повесила на крючок красную кожаную куртку и села за стойку. Вид у неё был потерянный, словно она только что очнулась после трех месяцев спячки. Чутьё подсказывало ей, что в городе происходило что-то странное, словно все должно было быть наоборот. После второй кружки какао, мысли Эммы потекли в иное русло, а неугомонное нутро наконец-то решило сдаться. Женщина расслабилась, согревая руки о фарфоровую кружку. Она мельком посмотрела на настенные часы. 10.15 Еще чуть-чуть и город начинает оживать, как по часам. Дверной колокольчик возвестил о прибытии посетителей — несколько гномов зашли в кафе, чтобы полакомиться лазаньей Бабушки Лукас. Громко обсуждая что-то, они неторопливо наслаждались своим завтраком. Со стороны гостиничных номеров в кафе вбежали двое мальчишек — Генри и Роланд. Эмма улыбнулась. За пару недель Генри сильно привязался к сыну Лесного разбойника. Мальчишки тихо подкрались сзади к Ворчуну и Соне. В руках подростка и маленького мальчика мелькнула красная ткань. Эмма нахмурилась. Нагнувшись к своему приятелю, сын Спасительницы кинул многозначительный взгляд на гномов, а затем что-то прошептал ему. Улыбнувшись, Роланд кивнул в ответ. Эмме ничего не оставалось, кроме как развернуться в сторону гномов и посмотреть, что же задумал её проказник-сын. Она отчётливо слышала, как шёпотом Генри вел счет: — Один… Два…— Эмма пододвинулась ближе к гномам, с интересом наблюдая за мальчишками. — Бабуля, ты просто превзошла себя! — нахваливал Ворчун сытное блюдо хозяйки трактира. Ох, если бы гном знал о том, что его ожидало… — Три! — громко выкрикнул Генри последнее слово, нацепив на голову Ворчуна рождественский колпак. По его примеру Роланд, встав на соседний стул, нацепил колпак на Чихуна, громко, но неуверенно выкрикнув: — С Лождеством! — двое гномов подпрыгнули от неожиданности. Из уст Ворчуна вылетели три хороших ругательства прежде, чем он понял, что произошло. Чихун был полностью ошарашен ситуацией. Пушистый конец рождественского колпака защекотал его нос, от чего у гнома начался приступ аллергического чиха. Бабушка Лукас старалась сдержать смех, прикрыв рот ладошкой, но это выходило у нее не очень хорошо. — Бесстрашным защитникам нашего города, — Бабушка Лукас поставила перед мужчинами блюдо, состоявшее из двух омлетов с поджаристой корочкой. На лице ворчливого гнома выступила краска, а бабушка залилась смехом. Ворчун продолжал сыпать ругательствами, а мальчишки сделали вид, что не понимали, в чем, собственно говоря, дело, и подошли к Эмме. — Что за хулиганство? — улыбнувшись, спросила она, поставив чашку с какао на стол. — Сегодня мы исполняем любые желания всех жителей города, — пожал плечами Генри.— Бабушка Лукас пожелала день хорошего настроения, — мальчик взял Роланда за руку. — И мы его устлоили… — закончил фразу младший мальчик, улыбнувшись в свои четыре зуба. — И что за повод? — Эмма скрестила руки на груди, ожидая от мальчишек какой-нибудь детской глупости. — Сегодня Рождество, — улыбнулся Генри. Спасительница словно получила удар током. — Разве? Сегодня? — шериф нахмурилась, с некоторой неловкостью запустив пальцы в волосы. Неужели двое мальчишек решили разыграть и её? Генри кивнул в сторону навесного календаря. Эмма словно очнулась от долгого сна. Действительно. На календаре виднелась дата, окрашенная в ярко-красный цвет. Стены были украшены гирляндами, еловыми ветками и новогодними игрушками. В воздухе чувствовался запах праздничных пирогов и запечённой утки с мандаринами, а в углу стояла наряженная елка. — Что-то не так? — Генри внимательно посмотрел на мать. — Нет, нет. Всё нормально… — поспешно ответила Эмма. Улыбнувшись сыну, она взъерошила его волосы и присела на стул. Спасительница старалась скрыть внезапный приступ тревоги, охвативший её сердце. Как она могла забыть? Почему не придумала повод уехать из города на остаток дня? — Так… Почему бы вам не разыграть Дэвида И Мэри Маргарет? Думаю, они не заметят никакого подвоха, — Эмма заговорщически подмигнула обоим мальчикам. На их лицах засияли улыбки. — Кажется, я забыл свой шарф у нас дома. Что скажешь, Роланд? Заглянем к моим дедушке и бабушке? Малютка быстро кивнул и, не теряя ни секунды, потащил Генри за рукав к выходу. Как только дверь в кафе захлопнулась, на улице послышался звонкий смех юных озорников. Улыбка на лице Эммы пропала. Она сидела абсолютно поникшая, вспоминая свое детство, и небрежно водила ложкой по дну кружки какао. Снова прозвенел колокольчик. Эмма даже не обратила внимания на очередного посетителя кафе. — Ты даже не поздороваешься, лапочка? — знакомый голос заставил её повернуться к двери. На пороге кафе стоял Киллиан, старательно стряхивавший мокрый снег с взъерошенных волос. Приветливый взгляд, нежная улыбка — вот то, что согревало и заставляло биться её сердце сильнее, когда она видела его. Эмма кивнула и подарила ему взгляд, полный нежности и любви. Уголки её губ слегка приподнялись, создавая некое подобие улыбки. Джонс прошел вдоль стойки и сел на соседний стул. — Привет, милая, — снова поздоровался он. — Доброе утро, капитан, — Эмма позволила себе коснуться его губ на несколько секунд, сливаясь с ним в нежном поцелуе. Киллиан охотно ответил ей, и с большим усилием Спасительница заставила себя оторваться от него. Эмма уже увидела в глазах любимого нотки недовольства, поэтому отвела взгляд и устремила его на мокрые волосы. — Что с тобой? — она с трудом подавила смешок. Её руки начали нежно убирать остатки снега с мокрых волос. — Шериф, я как раз хотел вам сообщить о повышенной преступности в этом городе… — Киллиан серьезно посмотрел на неё. — Да? Что же с Вами приключилось в этот раз, мой капитан? — Эмма сделала глоток какао. — Я шёл в кафе, надеясь отыскать там одну принцессу, но попал в снежный шторм. — Снежный шторм? Это как? — подавила Эмма очередной смешок, делая еще один глоток теплого напитка. Запах корицы вперемешку с запахом хвои очаровывал, дурманил, кружил голову. — Это банда, состоящая из твоих родственников , яростно орудующая снежками. Один из них, кажется, мальчишка Генри, заметил, как я с трудом пробираюсь через айсберги препятствий. Он подкрался и высыпал на меня ведро снега, пока его мелкий сообщник отвлекал мою смекалку. Я еле спасся, — Киллиан обреченно вздохнул. — Я думала, пираты ничего не боятся. — Абсолютно ничего. Может быть, только твоего отца, выпрыгивающего из-за угла с очередным ведром снега. Я требую возмещения моего морального ущерба. — Но ведь капитан смог прибыть в пункт назначения. И… Отыскал здесь принцессу. Это разве не награда? — она снова нежно поцеловала его, но в этот раз не дала ему ответить. — Я надеялся на романтический ужин… — Само собой, — прошептала она. — Но сначала нужно добиться правосудия. Как насчёт того, чтобы вернуться туда? Киллиан приподнял бровь. — С вами, миледи, хоть на край света… — он улыбнулся, встал и протянул руку Эмме.***
На улице было свежо. Немного дальше по улице слышались весёлые крики. Подойдя чуть ближе, и продолжая держать за руку Киллиана, Эмма увидела веселую картину: её родители, Реджина и Робин резвились, как малые дети. Смеялись, перекидывались снежками, лепили снеговиков. — Говорю же, айсберги препятствий, шторм и клубы снега над головой, — заметил замешательство Эммы Киллиан. — Эй, вы двое! Присоединяйтесь, — выкрикнула Реджина, уворачиваясь от очередного снежка. — Что здесь произошло? — спросила Эмма, окинув взглядом поле боя. — Это начал Генри, — смеясь, ответил Дэвид, метнув снежок в Киллиана. Уклонившись, Джонс послал ответный снежок, попав ему в ногу. — И вы подхватили, — произнёс с усмешкой Киллиан. — Ну, почти, — крикнул Робин, попав Киллиану в спину. Реджина и Мэри Маргарет прятались за снеговиками, которых слепили. Схватив горсть снега, Эмма начала лепить снежок. Она уже собиралась было бросить его в одну из дам, пока те были заняты прятками. Уже прицелившись, Эмма услышала визгливый крик выбегающего из-за угла Ворчуна. — Помогите! Спасите! У нас ЧП! Вызывайте подмогу! — орал во всё горло гном, размахивая руками. Свон бросилась к нему, оставив весёлую игру. — Что случилось? — Эмма остановила гнома, схватив за плечи. — Что такое? Где опасность? — с тревогой спросила она. В ответ Ворчун посмотрел на неё недоумевающим взглядом, а затем развернулся и побежал дальше, все так же неистово крича: — Спасите! Толпа гномов и Спасительница со снежками! Нас атакуют! Укрепите стены башни! Бабушка, заряжай снежкомет! Эмма поникла. Выбросив снежок, она побрела к месту снежного шторма. Дойдя до поля боя, она увидела всех поверженными, кроме Киллиана. Нагло ухмыляясь, он стоял на снежном пьедестале, а вокруг него лежали его побеждённые противники. Джонс первым увидел чем-то расстроенную и бредущую по снежной тропинке Эмму. Странности в поведении возлюбленной он заметил ещё в кафе и уже тогда понял, что что-то её тяготило, а теперь, окончательно убедившись в своих догадках, Киллиан задался целью выяснить, чем это было вызвано. Но только не сейчас. Не при всех. — А вот и суженая победителя! — как ни в чём не бывало, объявил Киллиан, указывая на свою возлюбленную. — Эмма! — Дэвид тоже заметил приближающуюся дочь. — Ты наша последняя надежда! Атакуй! — он попытался встать, но новый снежок попал ему в живот. — Рожденный побеждать никогда не проигрывает, — фыркнул Киллиан, и всё-таки, не сдержавшись, выдал своё беспокойство: — Свон, все нормально? — Да… Я просто хотела узнать, где сейчас Генри? — Эмма отвела взгляд от капитана. — Он у себя… У нас дома, — лежа на снегу — хрипло ответил Дэвид, убирая остатки снега с куртки. Он только заметил, что кроме него на снегу давным давно никого нет. Его жена стояла у кафе, беседуя с Руби, Робин и Реджина уже давно шагали в сторону парка, весело обсуждая что-то. — Что ж… Пойду, проверю, что он делает. — Развернувшись, Эмма пошла в сторону дома по скрипящему снегу. У нее не было желания говорить с кем-либо. Портить праздник дорогим людям она тоже не хотела. Через несколько минут, уже в нескольких шагах от дома, её догнал Киллиан. Запыхавшийся, раскрасневшийся Киллиан... Его образ никак не соответствовал виду «могучего и грозного повелителя морей». Не нужно было слов, чтобы понять для чего он здесь. Это был единственный человек, которому Эмма могла открыться. Он нежно обнял ее, прошептав на ухо: — Встретимся в пять, у лавки Голда. Не опаздывай, любимая, — поцеловав ее в щеку, Киллиан отпустил Эмму. На ее недоумевающий взгляд он вскинул брови. — Это сюрприз. Обещаю, тебе понравится, — подмигнул он и, развернувшись, быстро зашагал по кварталу. Сил бежать за ним не было, поэтому Эмма побрела к крыльцу. Когда она дошла до квартиры родителей, то удивилась — дверь была открыта. Не первый признак для чего-то ужасного, однако Спасительница насторожилась. Пройдя в гостиную, она громко позвала сына: — Генри? Ты дома? — Мам? Это ты? Помоги мне! — раздался голос с верхнего этажа. Со скоростью гепарда Эмма взбежала по лестнице и влетела в комнату сына. — Генри! Где ты? — с тревогой позвала она его снова. — Я здесь, — из-за высокого стеллажа выглянула макушка с каштановыми волосами, а потом уже и сам Генри. — Что такое? Что-то случилось? — подбежала она к нему. — Да нет, — нахмурился парень. — Просто хотел сделать Мэри Маргарет и Дэвиду приятное — украсить дом, пока они гуляют и веселятся с Нилом и остальными горожанами. Только… До гирлянды никак не дотянуться, — он протянул руку к ящику, из которого торчали провода и цветные лампочки. До заветной цели ему не хватало всего нескольких сантиметров. Эмма облегченно выдохнула, блеск облегчения сверкнул и в её глазах, а за ним и печаль. Прошло около часа, прежде чем Генри и Эмма украсили весь дом. На каждой стене висело по ароматному венку, в гостиной стояла красавица-ёлка, а на столе уже вовсю сиял белоснежный фарфоровый сервиз с рождественскими закусками и пуншем. Мать и сын довольно переглянулись, после чего каждый направился в свою комнату, чтобы отдохнуть. Эмма практически рухнула на кровать, а затем устало взглянула на часы. Что-то толкало её сделать это. Что-то очень-очень важное. Пятнадцать минут шестого… Эмма взяла пульт от телевизора, собираясь посмотреть что-нибудь на Нетфликсе. Пятнадцать минут шестого, — снова напомнила ей о времени бегущая строка внизу канала. Что такого важного может быть в пятнадцать минут шестого? Встретимся в пять, у лавки Голда. Не опаздывай, любимая. Пятнадцать минут шестого! Эмма чертыхнулась и соскочила с кровати. Быстро собравшись, она выбежала из дома и направилась к лавке Голда, на ходу одевая шарф, шапку, куртку и варежки. Вечером стало заметно прохладнее. Киллиан стоял посреди дороги, меряя шагами тротуар, его крюк сверкал серебром в свете дорожного фонаря. — Ты рано, любимая. Я еще не совсем окоченел, — произнес он, едва она подошла к нему вплотную. На его лице заиграла улыбка. Не отрывая от возлюбленной взгляда, он нежно взял Эмму за руку. — Ты готова к небольшому сюрпризу? Она неуверенно кивнула. — Идем… — нежно шепнул Киллиан ей на ухо и потянул за собой. Шаг за шагом, и вот они оказались на пороге кафе «У Бабушки». Эмма с недоумением посмотрела на темные окна. В кафе не было ни души, но Киллиана это не смущало. Он вытащил из кармана ключ, вставил в замочную щель, а затем развернулся к возлюбленной. — Давай сначала разберемся кое в чем. — Улыбка с его лица пропала. Джонс был серьёзен, как никогда. Спасительница сдавленно выдохнула. Она уже знала суть его вопроса. Эмма поджала губы. — Я никогда не праздновала Рождество, — фраза слетела с губ сама. Остановиться было уже невозможно. — Я никогда не сидела в окружении близких людей, не ела утку в Рождественский вечер, не слушала Рождественские истории, сидя у камина, не играла в снежки вместе с друзьями, не получала подарков. Каждое мое Рождество заканчивалось новым побегом или детским домом. Каждый раз в день Рождества я заглядывала в окна. Стояла и смотрела на то, как дети достают из каминных носков подарки, влюбленные пары стоят под ветками омелы и пьют глинтвейн, улыбаясь друг другу. Обычная Рождественская традиция. — Она усмехнулась. — Каждое Рождество я стояла у окон дома какой-нибудь семьи и просила у Санта Клауса только одного — обрести семью. Когда Генри сказал о Рождестве, я не сразу поняла, о чём он говорит. В этот день, я перестала чувствовать себя особенно. Я просто проживаю этот день как Спасительница… А самое страшное, что я…не могу иначе, — в ее словах Киллиан слышал горечь. Он нежно коснулся щеки Эммы рукой и провел большим пальцем, смахивая выступившие на ее глазах слезы. Взяв ее за руку, он завел Спасительницу внутрь, а затем нажал на пульт, лежавший на столе. Комната засияла тысячами огней разноцветных гирлянд, заиграла тихая нежная музыка. Киллиан подвёл Эмму к одному из столиков рядом с окном, которое открывало прекрасный вид на ночной город. На столе стояла кружка с горячим какао. Чувствовался нежный запах корицы. Эмма запрокинула голову. Потолок был увешан ветками омелы. — С Рождеством тебя, Эмма Свон, — прошептал пират, целуя ее в макушку и протягивая небольшую, аккуратно завернутую коробочку. Отодвинув её в сторону, Эмма лишь обняла его за шею и поцеловала. — Я люблю тебя, Киллиан Джонс. Спасибо за то, что ты есть. — Она поцеловала его ещё раз, пальцами нежно касаясь щек, покрытых щетиной. — Я люблю тебя, Эмма Свон. Спасибо за то, что ты есть. — Теперь его очередь её целовать. Говорят, этот вечер был наполнен волшебством. Может быть, из-за того, что на душе Спасительницы впервые стало так свободно и легко, а может быть, причиной тому стало волшебное перо. Этого, увы, ни я, ни читатель узнать не сможем, но одно могу сказать точно… Они еще долго сидели в этом мире ярких огней. Долго пили какао. И они вечно будут любить друг друга.