Эксперимент

Когда Спок первый раз подходит к Леонарду с просьбой «осуществить с ним половой акт», он сначала хочет громко расхохотаться, а потом перекреститься — Спок никогда не шутит. Когда же Маккой все-таки решает осведомиться у своего сокурсника было ли это розыгрышем, тот смотрит на него оскорбленным — почти обиженным — взглядом, потому что «Шутки не логичны, Леонард.» — И какой… — Маккой запинается и, стараясь успокоиться, тщательно подбирает слова. — Какой характер носит данный эксперимент? — Разумеется социологический, Леонард, — Спок, у которого единственные совместные лекции с Маккоем проходят по психологии, смотрит на него словно бы искренне удивлен таким глупым вопросом. Хотя почему словно. А Маккой впервые за их долгое знакомство и не менее долгую конфронтацию не собирается разубеждать своего собеседника в своей глупости и некомпетентности для эксперимента. — Я счел любопытной эмоциональную подоплеку межличностных отношений, приводящих к близкому телесному контакту, но при этом не меняющих социальный статус испытуемых, несмотря на… Боунс, как его часто называл пустоголовый сосед по квартире, счел за благо прервать эту фразу. — Да, понял я, понял. Хватит с меня этих… — студент сделал неопределенное движение рукой. — Неважно. И если уж тебе так интересно, иди и читай свои заумные книжки в них обязательно найдется что-то подобное. — Мне… — черноволосый парень попытался возразить, что ему не нужно «что-то подобное», когда его достаточно резко перебили. — Мне все равно. Хоть иди экспериментируй. Главное — не на мне, оставь меня в покое, я в этом не участвую. — Я… Прежде чем его оппонент смог что-либо сказать, Маккой практически вихрем вылетел из приуниверситетского кафетерия. Леонард был готов молиться Богу, чтобы Спок внял его просьбе и просто напросто забыл о его кандидатуре. Его чаяниям не суждено было сбыться. Спок не просто не забыл о нем, он начал преследовать Маккоя. Нет, не то, чтобы это было преследованием в классическом смысле слова — никаких зажиманий у шкафчиков, хождение за ним след в след или…ну, не знаю там… раций. Боунс поперхнулся чаем, когда попытался представить Спока в мультяшном облачении шпиона. Но с пресловутого разговора не было ни дня, когда бы Лен с ним не пересекался. И даже несмотря на то, что обычно они контактировали едва ли раз в неделю, не случись сей инцидент — а иначе его именовать Леонард отказывался — Маккой бы запросто списал все на свою удачу. Удачу, заговор, гипноз — Да, что угодно! — кроме того, что Спок подстраивает эти встречи или преследует. Все их пересечения были абсолютно случайные, естественные — а главное логичные — и их совсем нельзя было избежать. Только спустя удивительно большое количество «случайных» встреч со всеми из них вытекающими: дружеские перепалки — ничего необычного; обсуждения эксперимента — « Ла-ла-ла-ла, я тебя не слышу» « Доктор, не изображайте из себя ребенка»; …их обсуждение сдвинулось с мертвой точки. Леонард устало потер глаза, все студенты еще минут пять назад позабрасывали открытые для вида конспекты в сумки и чуть ли не бегом вылетели из аудитории и даже профессор уже потихоньку начинал собираться. Маккой задумчиво прикусил фалангу большого пальца, вновь мысленно прокручивая речь преподавателя в своей голове и подбирая наилучшую формулировку для записи. Когда студент наконец выпал из прострации, лектор уже давно ушел и, кажется — Лен что-то такое припоминал — даже успел проконсультировать кого-то насчет проекта. Боунс облегченно вздохнул — наконец-то он сможет посидеть в тишине и одиночестве — и плавно потянулся… Плавно потянулся, задевая кого-то локтем. На стуле не подскочил Маккой разве что чудом. Он догадывался, кто стоял позади него. Догадывался и был согласен на кого-угодно — хоть бы и маньяка — кроме него. — Просто скажи, что ты пришел не по поводу эксперимента, — Лену очень хотелось упасть в обморок. Кажется, это была единственная уважительная причина не продолжать разговор с точки зрения Спока. Его желанию не суждено было сбыться. — Я не имею привычки врать, доктор. Маккой упал лицом в стол. — Я еще не доктор, чудо ты, блин, остроухое. — произнес со вздохом Леонард, все же решив оторвать свое лицо от дерева. — Лесть — это не то, что тебе хоть когда-нибудь удастся. Эти прозвища, которые они дали друг другу, заставляли окружающих недоуменно на них смотреть или улыбаться. А Боунсу отчаянно захотелось, чтобы Джим и Спок никогда не встречались на той гребанной вечеринке. Потому что Кирк был А. единственным, кто мог уломать этого логичного гада переодеться в эльфа. Полностью переодеться, включая грим и эльфийские уши. Б. единственным, кто знал, где Леонард выполняет практику. и В. тем, кто решил, что смешать бензин с коктейлем — это очень весело. Самое ироничное было в том, что плохо ему стало не от бензина, в канистре от которого уже давно хранили водку, а от коктейля с аллергенным для Джима ингредиентом. Как итог, случилось их первое знакомство со Споком, который по просьбе Кирка вызвал не скорую, а такси в вполне конкретную клинику. Боунс вздохнул и резким взмахом руки пресек выпад остроухого, который совершенно точно содержал слово «нелогично» и который почти сорвался с его губ. Маккой мысленно досчитал до десяти. Не то, чтобы это помогло. — Хотя бы скажи, почему ты выбрал именно меня? Его персональный преследователь, кажется, оценил уступку сделанную Леонардом и ответил на поставленный вопрос почти доброжелательно. — По моему мнению вы являетесь самым рациональным выбором кандидата в данной ситуации, — сын посла старательно проигнорировал скорбный вздох своего собеседника. — В вашем случае отсутствуют какие-либо моральные или социальные ограничения, препятствующие эксперименту. — То есть, по той простой причине, что я единственный из твоих знакомых, кто ни с кем — Прости, Господи — не трахается и у кого отсутствует нравственность. — Спок, на удивление, выглядел почти обиженным данным предположением. Черт. Не надо было отвечать так резко. — Это не так, док… Леонард. Я наоборот всегда пребывал в восхищении относительно ваших морально-этических ценностей. Вы. Ты также явился наилучшим кандидатом с точки зрения психической уравновешенности и стабильности. Возможно Сʼчн Тʼгаю показалось — да, разумеется показалось — нет, ни одной логичной причины по которой доктор мог бы быть смущен словами сказанными Споком. — То есть, я тот человек, который не убьет тебя на месте после такого предложения, не пустит слухи и не влюбится после… — Леонард поморщился. — соития. Маккой окинул взглядом своего собеседника. Спок выглядел весьма напряженным после его последнего высказывания. Лен смягчился. — Хоть я и благодарен за… — студент сделал неопределенное движение рукой. -…такую высокую оценку моих… качеств. — Не стоит благодарностей, мистер Маккой, — у Леонарда, кажется, дернулся глаз. — Я говорил одну лишь правду. И ваши умозаключения были вполне верны, за исключением их эмоциональной окраски. Резко застегнув молнию, студент надел сумку на плечо и встал из-за парты так, что его глаза оказались вровень с глазами Спока, а их лица находились едва ли в пятнадцати сантиметрах друг от друга. — И, к слову, насчет морали и этики… Ни черта, не этично обращаться с таким предложением к чужим людям. — Леонард аж поперхнулся, когда черноволосый вскинул бровь и, практически не раздумывая, ответил. — Я всегда считал вас своим другом, Леонард. Последним, что запомнил Боунс были резко участившийся пульс и потемнение в глазах — спасительный обморок. Проснулся Маккой под подозрительно знакомые звуки, которые десятью секундами позже были идентифицированы, как писк аппаратуры жизнеобеспечения. Когда Леонард наконец смог поднять веки, словно бы отлитые из свинца, и сфокусировать взгляд, его встретил взгляд глубоких черных глаз и раздраженно — мне кажется, мне просто кажется — обеспокоенный голос: — У вас сильное переутомление, — Спок, кажется — этого ведь не могло быть, верно? — нервно передернул плечами и привычно сложил руки за спиной. — Вы соблюдаете правильный режим дня? Лен стоически проигнорировал этот вопрос. Возможно — возможно! — он слегка заработался. Несколько минут они провели в полнейшей тишине, которая ни чуть не была неловкой, скорее умиротворяющей. Леонард был словно бы окутан теплом успокаивающего взгляда Спока, из которого постепенно уходило беспокойство, но не уходило пристальное внимание диагноста. Спустя несколько таких молчаливых, практически медитативных, минут Маккой ощутил легкое покалывание в затылке и на чисто механически попытался ощупать его. Последующие события заставили возмущенно запищать кардиограф, оставляя его в легком шоке. Ладонь Спока быстро и мягко перехватила его руку, не давая закончить движение. Боунс растерянно моргнул, он совершенно точно помнил, как Спок относится к прикосновениям и личному пространству. Лен, не найдя лучшей альтернативы, пристально разглядывая руку Спока, в последствии убранную ее смутившимся — смутившимся?! — хозяином. Маккой неловко отвел глаза и задумался. — Это не выглядит, как простой обморок. — Лен, отчаянно хлопая ресницами, наблюдал, как Спок поджал губы и слегка — на миллиметр не больше — нахмурил брови: — Я не сумел предотвратить ваше падение и вы сильно ударились головой о подоконник. Это привело к обширному кровотечению, к счастью, обошлось без сотрясения. Теперь очередь хмуриться была уже Леонарда: — Ты же понимаешь, что это не твоя… — Спок весь подобрался и, окинув его последним взглядом, торопливо вышел из палаты, не давая закончить фразу, с негромким: — Полагаю, мне необходимо… Окончание предложения осталось неизвестным за отсутствием возможности его расслышать. Во все последующие — не малое количество — визиты было много бесед на самые различные темы, но как только Леонард пытался завести разговор о причинах ранения, Спок закрывался и находил причину для срочного ухода. Подошло время выписки и сдачи многочисленных анализов. Маккой был почти уверен в том, что его по какой-то причине не хотят выписывать отсюда. Впрочем за причиной тоже далеко ходить не надо. — Спок. — у сына посла появилось навязчивое желание передернуть плечами от интонации звучавшей в этом голосе. — Да, доктор. — прицельно кинутая подушка была флегматично поймана и возвращена на свое изначальное местоположение. — Даже не думай переводить тему. Я знаю, что ты мешаешь моей выписке. — Черноволосый не смог подавить желание сглотнуть и отвести взгляд. Он не имел ни малейшего понятия, откуда доктор узнал о его вмешательстве. Доктор тяжело вздохнул. — До этого самого момента я не был уверен в этом. Но сейчас… Судя по твоей реакции… Зачем Спок? — доктор Маккой мягко взял его за руку, явно желая успокоить и поддержать, но данный жест не достиг своей цели и более того достиг абсолютно противоположного результата.  — Мне бы не хотелось, чтобы у вас случился рецидив или неприятности во время одиночного пребывания дома и передвижения до него. — сложив руки за спиной, Спок неловко отвел взгляд, а Леонард подозрительно прищурился. — Постой-ка, а откуда ты знаешь, что Джим свалил на полгода домой во Флориду? Кажется, его вопросу было суждено остаться без ответа и, судя по выражению лица студента, тот об этом подозревал. — Ладно. Ясно все с тобой. — Маккой протяжно вздохнул и взлохматил волосы на недавно зажившем затылке. — Я обещаю, что буду с тобой регулярно связываться, чтобы ты не беспокоился обо мне. Когда Спок подавал документы вместе с Леонардом, он по какой-то причине сильно разнервничался. Разумеется, единственным, кто смог это заметить был Маккой, который его давно знал; да и то это оставалось всего лишь очень — очень — вероятной догадкой. Сам Леонард пребывал в спокойно-меланхоличном настроении. Будущий врач посматривал на разве что не подрагивающего от напряжения Спока, периодически успокаивающе оглаживая его лежащую на стойке рецепшена руку. Сын посла был весьма рад тому, что его ладонь располагалась вне поля зрения медсестры. Закончилось это все тем, что получив на руки документы и вещи Боунс молча взял свое — если бы Маккоя занимало, что-то помимо беспокойства о Споке, он бы сильно удивился данной характеристике — остроухое чудо за руку, так и не отпустив ее. Спок смутился такому нарушению личного пространства, но никак не прокомментировал этот жест, решив спросить о том, куда они направляются, потому что это было бы рационально. Сʼчн Тʼгай досчитал до десяти. — Леонард, а разве ты не должен направляться домой? — его предположение встретили обеими поднятыми бровями. — Мы туда и идем. Ты меня провожаешь. — Маккой еще раз посмотрел на своего… друга. — Или ты против? — Нет. Я также хотел предложить такой вариант развития событий с целью наиболее безопасного достижения тобой дома. — глаза Маккоя лучились смехом. Кажется, ему не удалось обмануть ни кого из присутствующих. Но еще раз посмотрев на чуть ли не светящегося от счастья доктора, Спок решил, что это определенно не являлось главной его целью. Когда они наконец дошли до квартиры Леонарда, предварительно поднявшись на шестой этаж, черноволосый неловко замер перед открытой дверью, в которую уже зашел доктор. Боунс обернулся. — Давай, заходи уже. — Маккой пригласительно взмахнул рукой. — Теперь я о тебе позабочусь. Чаю, вон, к примеру, налью. Леонард почти силой втянул его, не особо сопротивляющегося, в прихожую и, уже раздевшись, прошел на кухню. Спок, не желая выпускать доктора из виду, разделся быстрыми выверенными движениями и также прошел на кухню. Он вошел в нее как раз в тот момент, когда Маккой было покачнулся, дернувшись слишком резким рывком за падающим сахаром. Сахар Маккой поймал, а его самого — пускай так и не упавшего — поймал Спок, который, кажется, абсолютно не собирался его отпускать. Лен вздохнул и поставил сахар на столешницу. Он не был против этих объятий совсем нет, даже напротив. Доктор мягко повернулся в объятиях Спока, уткнувшись тому куда-то в ключицу, и нежно взлохматил чрезмерно идеальную прическу своего эльфа. Сʼчн Тʼгай удивленно замер, он не понимал, почему… Его пульс сбился с размеренного ритма, когда Леонард неожиданно поцеловал его. Спок отпустил себя. Это его доктор, его любимый доктор, который сам проявил инициативу. Изучить, огладить, поцеловать — убедиться, что тот здесь, цел и невредим, с ним. Добираться до комнаты спиной, доверяясь чуткому руководству Леонарда. Вспышка ревности. Две кровати? Оставить засосы на шее — просто, чтобы убедиться, что он его, только его, никто его не отберет. Сын посла, разумеется, знал, что это неправда и даже эти его мысли не более чем отклик на… Додумать ему так и не удалось. Весь раскрасневшейся и растрёпанный шатен повалил его на кровать. Какая-то часть Спока все ещё трезво анализировала ситуацию — у них есть время; они могли бы спокойно раздеться и сложить вещи, а не закидывать их куда-то на люстру; так вышло бы даже быстрее. Но он был не в силах прислушиваться к этой — безусловно рациональной — части себя; не когда под ним так протяжно стонет Лен, выгибаясь от осторожных изучающих ласк; не когда тот нависает над Споком, оставляя на его бледной шее дорожку засосов. И уж тем более ему было не до логики, когда он растягивал своего — что-то внутри него заурчало от подобной формулировки — доктора. В отличие от логики его познания в области анатомии ему очень даже пригодились, также как и смазка добытая из тумбочки соседа его любовника. Как ни странно, но тем, кому пригодились все его знания в области математики и испанского был Боунс, который изо всех сил старался не кончить от одних только рук Спока в нем. И было от чего, черноволосый растягивал его уже минут пять своими — ах — божественными длинным — мм — и пальцами, вырывая из него стоны и — ах — крики. Когда же Спок в него вошел, Лен был готов молиться всем богам, в которых не особо верил. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Благодаря этому — ах — дотошному зануде — ахммм — который — ах — начал двигаться, только после — ах — того, как тщательно его растянул, боли он — Ммм. Спок! — не испытывал. Ученый никогда — умгх — не думал, что его имя может звучать так эротично или — умгх; у Леонарда слишком довольное лицо — сексуально, и доставить такое несказанное удовольствие. Спок краем сознания с удивлением отметил, что когда Лен сжался вокруг него, он тихо зарычал. Будущий хирург был не вполне уверен, что такие звуки может издавать человек, до этой самой — ах — минуты, не уверен. Этот рык, словно бы что-то задел внутри него, и когда Спок прикоснулся к нему перед его глазами вспыхнули звезды. Спок продержался немногим дольше. Он аккуратно вышел из уже задремавшего Леонарда и, достав из глубины тумбочки влажные салфетки, тщательно вытер их обоих. Сʼчн Тʼгай прилег на край кровати в некоем замешательстве, из которого он вышел, когда его тихо ворча обняли со спины притянув к себе, благополучно заснув. Лен проснулся в одиночестве. Сонно оглянувшись и не найдя Спока в пределах видимости, он нахмурился и поплелся на кухню. Где и обнаружил Спока с неестественно прямой спиной и полностью одетого. Маккой нахмурился сильнее и сонно поплелся делать кофе. Перед Споком легла чашка с крепким эспрессо. Он поднял глаза на мрачного, как грозовая туча, Леонарда, который пил точно такой же эспрессо и не догадался натянуть на себя что-нибудь помимо прихваченного из спальни одеяла. Спок мысленно поежился. Это именно его вина в том, что случилось, в том, что он потеряет дружбу своего — Сʼчн Тʼгай скрипнул зубами — доктора. — Я полагаю теперь я смогу закончить эксперимент. — один, два, три, четыре… — Да, не хрена, блять подобного — Леонард вскакивает так резко, что практически опрокидывает кофе. В голове у Спока вяло шевелятся мысли. Когда он только умел подойти так близко? Может мне все это только снится? Нелогично. Его раздраженно кусают за губу и Спок наконец просыпается от своей апатичной дремы. Его целуют. Его целует Леонард. — А в одном ты все же ошибся. Даже моей устойчивой психики не хватило, чтобы не влюбиться в тебя. Спок молчал. — Ты очень мило краснеешь, ты в курсе?