Прощание перед долгой войной

1916 год, Лондон — Ты пришел! — Ли широко улыбнулся, схватил Ньюта за руку и втянул в квартиру. За спиной победно хлопнула дверь. — Спасибо тебе. Из одежды на нем был только темно-розовый халат с пушистой оторочкой. Ньют мгновенно ощутил привычную, пусть и изрядно подзабытую, неловкость. — Пришел, конечно, — он отвел взгляд. — Я же обещал, как я мог не прийти. Собственная привычка не смотреть в глаза раздражала как никогда — Я так скучал по тебе, — шепнул Ли, обняв его за плечи. — Просто чудовищно. Кстати, у меня есть два билета в Королевскую Оперу на сегодня. Может, сходим? Откровенно говоря, Ньют рассчитывал на тихий домашний вечер, но спорить не стал. — Кажется, у меня нет выбора, — он пожал плечами и улыбнулся, чувствуя себя до крайности жалким. — Ты совершенно прав, — Ли подмигнул ему. — Дай мне пару минут, я переоденусь. Присаживайся, гостиная и бар в твоем распоряжении. Для чистокровного волшебника он слишком любил маггловские развлечения. Иногда Ньюту казалось, что Ли увлекается всем этим нарочно, чтобы позлить высокородных родственников. Недоброжелатели утверждали, что он все в своей жизни делает ради дешевой провокации. Это, разумеется, было неправдой — а может, Ньют просто не умел помнить плохое. Сколько они с Ли не виделись, полгода или больше? После окончания Хогвартса Ньют поступил на службу в Министерство Магии, а Ли… Ли наслаждался светской жизнью, у него появились новые друзья, куда как более интересные, чем старый школьный друг, ставший скучным министерским служащим. Когда от Ли прилетела знакомая сова, черная и злобная до крайности, Ньют не поверил своим глазам. Он привык к тому, что люди быстро устают от него, и спокойно воспринимал неизбежные расставания. Рядом с ним всегда был нюхлер Патриций и старый мамин низзл Бернадетта, этого было вполне достаточно для счастливой жизни. Ньют твердо запретил себе скучать по Ли и вспоминать о нем слишком часто. «Слышал, тебя отправляют на фронт, — написал Ли в письме. — Мы можем увидеться?» «Да», — ответил Ньют, хотя любой другой на его месте отказался бы. Во всяком случае, не стал бы прибегать по первому зову. «Тогда заходи ко мне завтра. Попрощаемся». Перед встречей Ньют поборол ненависть к хозяйственным чарам и старательно погладил мантию. Затем он попытался по-модному зачесать непослушные волосы, но так и не преуспел. От неудачно наложенного заклинания кончики начали кудрявиться, и все стало только хуже. Впрочем, Ли, кажется, не обратил внимания на эту досадную мелочь. В определенном смысле это было даже обидно, и... Тут Ньют отвлекся от потока мрачных мыслей: на диван запрыгнула большая пурпурная жаба. — Привет, — Ньют улыбнулся ей. — Я сяду рядом с тобой, хорошо? Жаба издала тихий рокочущий звук и улыбнулась по-жабьи. — Ты очаровательна, дорогая, — присев, Ньют осторожно коснулся ее головы. — Самая красивая жаба на свете. Из-под дивана тем временем вылез небольшой, но очень пушистый паук и попытался заползти наверх, на подушку. — На ручки хочешь? — спросил Ньют, подставляя руку. — Давай я подсажу. Паук доверчиво забрался на ладонь. — Ньют? — вдруг донеслось из спальни. Во рту почему-то пересохло. Ньют осторожно посадил паука на диван и, кашлянув, отозвался: — Да? — Можешь зайти? — попросил Ли. — Мне нужна твоя помощь. Ньют не понимал до конца, отчего его сердце забилось так сильно, точно от предвкушения чего-то приятного. Сделав глубокий вдох, он зашел в спальню. Посреди неубранной комнаты, большую часть которой занимала гигантская разобранная кровать, стоял Ли. На нем было платье, похожее на блестящую рыбью чешую; его темные густые волосы были убраны вверх с помощью зелено-бирюзового гребня в виде змеиной головы. Значит, сегодня он Лита. Ньют засмотрелся: за все эти годы он так и не смог решить, какой из двух образов нравится ему больше. Они оба, Ли и Лита, были равноценно дороги ему. — Поможешь мне застегнуть колье? — попросила Лита, повернувшись спиной. Ньют мог бы отказаться и сказать, что она вполне справится с этим сама, с помощью магии. Мог бы, но не смог. — Да, конечно, — тихо сказал он и подошел ближе. Лита отлевитировала колье Ньюту в руки. Золотое, со вставками из драгоценных камней, оно оказалось довольно тяжелым. Сглотнув, Ньют аккуратно надел колье на шею и скрепил застежку, стараясь не касаться горячей смуглой кожи. Пальцы почти не дрожали. — Знаешь, у тебя не комната, а нора нюхлера, — невпопад сообщил Ньют, чтобы разрядить повисшее в воздухе напряжение. — У тебя столько украшений, что моему Патрицию хватило бы на два гнезда. Лита легкомысленно рассмеялась. — Буду считать это комплиментом. Они стояли так близко, что Ньют чувствовал запах ее волос. Несмотря на долгие годы знакомства, он так и не придумал точного описания для него. Пахло так, как будто на дворе лето, и Ньют приехал в гости к Лестрейнджам, и впереди три недели абсолютной свободы, и они с Ли будут ночевать в одной комнате, а иногда, заболтавшись, и в одной кровати. Тот же запах был и у амортенции, когда Ньют сварил ее на занятиях по зельеварению на шестом курсе. Поначалу он не понял, почему этот запах кажется таким знакомым. В одно летнее утро, перед последним курсом, когда Ньют проснулся раньше Ли и, повинуясь мутному, темному порыву, прижался плотнее и уткнулся ему в затылок, все стало ясно — и страшно. С тех пор Ньют всем говорил, что амортенция пахнет для него, как мокрый нюхлер. — Эй? — тихо окликнула Лита. Ньют вздрогнул. Он осознал, что поглаживает голую спину кончиками пальцев. — Извини, — Ньют отдернул руку. — Ты… Ты прекрасна. — Спасибо, — Лита заправила за ухо выбившуюся прядь и обернулась. Ее лицо было накрашено ярко, по последней моде. — Погоди, сейчас надену чулки и туфли, и аппарируем. Наверное, нужно было деликатно выйти, но Ньют зачем-то остался. Словно зачарованный, он смотрел, как Лита, задрав подол и поставив ногу на высокий стул у зеркала, медленно натягивает черные шелковые чулки с вышивкой в виде серебристой змеи и закрепляет их с помощью подвязки. На миг Лита зачем-то подняла голову, и их взгляды встретились; подвязка выпала у нее из рук. — П-помочь тебе? — спросил Ньют. Собственный голос показался охрипшим. — Помоги, — Лита снова отвела глаза. Ньют понятия не имел, как надевать чулки так, чтобы они не сползали, — в те разы, когда он сам, исключительно ради шутки, наряжался в девушку, ему неизменно помогал Ли. Но отступать назад было поздно. Ньют поднял с пола кружевную алую подвязку и неловко опустился на колени. Лита до странного тяжело выдохнула. — Ты когда уезжаешь? — спросила она. — Завтра вечером, — отозвался Ньют. От прикосновения к затянутому в чулок колену сладко тянуло под ребрами. — На Восточный фронт. Откуда ты вообще узнала, что я уезжаю? — У меня есть знакомые в Министерстве, — Лита дернула плечом. Почему-то этот ответ пробудил нечто похожее на ревность. Ньют не знал ее новых друзей, очевидно, престижных и влиятельных, и шпионить за собой не просил. — Слушай, наверное, я сама, — проговорила Лита, точно почувствовав его злость. — Нет, что ты, я… В попытке борьбы их ладони соприкоснулись, и Ньют почувствовал, как пол словно бы уходит у него из-под ног. Все повторялось опять, как в юности, когда он мучился от смутной жажды близости, и не знал, как сделать первый шаг. — Лита, — прошептал Ньют, не в силах поднять глаз. — Встань, — попросила та. — И пожалуйста, давай не будем говорить, давай вообще ничего не будем обсуждать, никогда. — Никогда, — повторил Ньют. — Как скажешь. Он поднялся с колен и посмотрел в темные, блестящие глаза Литы. Волнистая прядь снова выбилась из прически, пухлые губы, накрашенные темно-красным, были приоткрыты. Кажется, они потянулись друг к другу одновременно. Через миг Ньют запоздало осознал, что Лита прижимает его стене и жадно целует. Так уже случалось прежде, они не раз целовались, а однажды даже зашли чуть дальше и трогали друг друга в таких местах, о которых лучше не вспоминать при свете дня. Правда была в том, что подобного Ньют не делал ни с кем кроме Ли — или Литы, неважно, и за это было стыдно. Наверное, если бы у него было больше опыта, он бы сейчас запустил руку Лите под платье и, наслаждаясь восхитительным несоответствием образа и физического тела, сделал бы ей так хорошо, что она смотрела бы только на него всегда, всю жизнь, и дождалась бы с войны, и… Но Ньют не знал, что полагается делать, и оттого просто целовал, так страстно, как только мог. Кажется, Лите тоже нравилось — и она словно бы тоже не знала, что делать. Ее ладони целомудренно не опускались ниже пояса. Ньют снова почувствовал себя школьником, и это было до смешного глупо и прекрасно. Они целовались так долго, что губы заболели. Первой остановилась Лита. — Ты ведь не останешься, даже если я попрошу? — спросила она, едва переведя дыхание. В том, как размазалась ее помада, было что-то волнующее. Ньют постарался смотреть в сторону. — Прости, я не могу. Меня вызвали, чтобы работать с Украинскими железнобрюхами, это уникальный опыт, и… И это мой долг перед страной, как бы глупо это для тебя ни звучало. Лита криво улыбнулась и проговорила: — Знаешь, в тылу тоже хватает дел. Я с магглами работаю, можешь себе представить? Комната 40 (1). Занимаюсь дешифровкой, — она помолчала и прибавила на едином выдохе: — Меня вычеркнули из завещания, и мои родители… Они сказали, что у них больше нет сына. Что я замарал себя, и что мои платья — это еще не самое стыдное. Моя работа куда как хуже. Но я отказалась ее бросать. Ньют смотрел на нее пораженно. Он никогда не думал, что Ли — Лита — решится на разрыв со своей семьей. И ради чего, ради помощи магглам! — Для магглов я Лита Лестрейндж, и мне это нравится, — она гордо вскинула подбородок. — У меня даже поклонники есть, веришь? Солидные мужчины, девчонки мне завидуют. Лита невесело рассмеялась; по ее щеке текла одинокая слезинка. Поколебавшись, Ньют осторожно стер ее ладонью. — Почему ты меня избегала, Лита? — спросил он то, что мучило его все это время. — Не знаю, — та дернула плечом. — Мне иногда казалось, что ты так и не простил меня за тот раз, когда я… Ну, ты понимаешь. За то, что было в школе. И еще — что я раздражаю тебя, порчу репутацию вот этим вот... вот этим всем — Я давно все забыл, ты чего, — Ньют улыбнулся и притянул Литу к себе. — Меня ведь даже не исключили, все хорошо закончилось. А вот то, что ты сказала про репутацию... Я честно надеюсь, что ты это не всерьез. Как тебе вообще такое в голову пришло? — Сама не знаю, — медленно проговорила она и вдруг спросила взволнованно: — Мы ведь увидимся еще? — Да, обязательно, — пообещал Ньют и поцеловал ее в висок. — Мне кажется, это случится совсем скоро. — У тебя же был «тролль» по предсказаниям, — Лита шутливо ткнула его в бок. — Это правда, — Ньют немного отстранился, осторожно достал гребень из ее волос и вспушил их. — Но сейчас я отчего-то уверен, что чувствую правильно. В ответ Лита потерлась головой о его ладонь, точно низзл, и прикрыла глаза. Ньют улыбнулся: похоже, она ему поверила. Теперь все точно будет хорошо. (1) С началом Первой мировой в британском Адмиралтействе было создана специальное подразделение занимавшееся дешифровкой немецких сообщений, известное как комната 40 (официальное название NID25). За всю войну это подразделение расшифровало около 15,000 германских сообщений. (источник — Википедия)