Старшие братья

Школа. Место, где мы находим друзей, любовь или нечто большее — семью. Но бывает так, что семья находит тебя сама. И это не мама, которая является одним из учителей, и не папа-директор. Это два старших брата, которые затмевают тебя своим существованием. — Эй, Пан-Пан! — кто-то громко позвал меня, влетая в класс. Но мне даже голову поднимать не надо, чтобы узнать, кто это, ведь этот бархатистый голос я узнаю из миллиарда. Это был мой непутевый старший братец Крис. Почему «непутевый»? Ну, если сказать помягче, то он — дурачок, но если цитировать Билла, то он — идиот. И впрямь. Крис на столько не замысловатый, доверчивый и глупый, что по-другому его назвать, язык не повернется. Кстати, Билл — самый старший из нас и он полная противоположность Криса, не только в характере, но и во внешности. Билл собранный, спокойный, молчаливый и загадочный. А его младший братец на оборот: рассеянный, шумный, говорливый и слишком открытый. Во внешности они тоже отличаются: старший альбинос, а младший — шатен. У Билла голубые глаза, а у Криса — зеленые. И так до бесконечности. — Пан-Пан, ну посмотри на меня. Крис сел возле меня и начал тискать, как плюшевого мишку. Его огромные руки легли мне на щеки и начали растягивать их. Я попытался вырваться, но этот гад не унимался. И я, как в прочем и всегда, вспылил на него. — Да хватит меня тискать! И вообще, какого хрена ты опять приперся? Я же тебе говорил, чтобы твоей туши тут не было! — заорал я на весь класс. Крис прекратил и затих. Весь класс замолчал и устремил на меня укоризненный взгляд. В их глазах я стал последней свиньей, которая не ценит любовь и заботу своих братьев. Стало так противно, что аж тошно. — Прости, Пол. Я, это, пойду. Не злись, пожалуйста, — прошептал братец и, понурив голову, направился к выходу. Все перешептывались и зло глядели на меня, а я поднялся с места, схватил Криса за руку и потащил из кабинета. Через мгновенье мы были в укромном месте. Я прижал брата к стене и обнял за талию. Его сердце билось ровно, но мне кажется, что оно пропускает удары. Такое бывает, когда он расстроен. Я уткнулся носом ему в ключицы и прижался сильнее. — Прости, Крис, я не хотел. Просто, мы ведь не совсем братья и излишнее усюсюканье нас выдает. А если кто узнает, то до Билла это дойдет в мгновенье ока, а потом он нас убьет, — прошептал я, а братец провел пальцами по моему позвоночнику и уложил руки мне на талию. Почему мы не совсем братья? Скажу просто, мы — любовники. Крис около года назад признался мне в любви и предложил стать парой, ну, а я, в свою очередь, испытывая такие же чувства и к Крису и к Биллу, ответил взаимностью на чувства брата. И вот уже год мы мастерски прячемся от старшего из нас, живя в одной квартире. Крис обнял меня, а его шальные руки расположились на моей попке. Он провел языком по моему уху, сжал пальцы и вытянул из меня стон. Губы шатена растянулись в довольную улыбочку, и он уже не выглядел таким несчастным и обиженным. В глазах сверкнула жадность, и он накрыл мои губы своими. Шатен начинает жадно вгрызаться в мои губы, а его огромные и горячие ладони с интересом исследуют мое тело. Его язык толкнулся в мой приоткрытый рот и прошелся по кромке зубов. Мои щеки начинают пылать, а сердце сжимается, бьется быстрее, звенит где-то в голове. Крис ласкает меня легко, умело, ведь до последнего миллиметра изучил мое тело. Его губы шершавые и потрескавшиеся, запах резкий и возбуждающий, а руки… огромные горячие ладони, длинные изящные пальцы с огрубевшими подушечками и громкое, сладко бухающее сердце, звуки которого, кажется, слышны по всему коридору. — Кхем… кхем, — раздалось из-за поворота, и Крис разорвал поцелуй. Я повернул голову и захотел сгинуть, как какая-нибудь нечисть при виде священника. Перед нами стоял Билл: руки скрещены на груди, подергивающийся глаз и злобная ухмылка. Страшно. А знаете почему? Просто, у этого парня над кроватью висит топор и не абы какой, а хорошо заточенный. Зачем? Даже думать страшно. Он косо глянул на прижимающего меня к себе Криса, недовольно цокнул языком и, засунув руки в карманы, раздраженно улыбнулся. — Что ты делаешь с Полом? — Обнимаю и тискаю, — радостно ответил шатен, но, черт возьми, радоваться тут абсолютно нечему. Мой беловолосый братец посмотрел на меня, и тело пробила дрожь. Его голубые глаза блестели как сталь и замораживали. Мне страшно. Билл явно недоволен и зол, но он никогда не станет этого показывать в действиях. Он лучше пойдет в спортзал и помутузит грушу, нежели начнет отыгрываться на среднем брате у меня на глазах. — Так братья не обнимаются. И хватит его лапать, а то лапалки пообрываю. Я попытался отстраниться от Криса, но этот наглец позволил мне лишь развернуться к старшему лицом и обнял со спины. Сейчас мне до ужаса некомфортно. Хоть они и братья, но об их напряженных отношениях известно всем. Шатену ну очень нравиться дразнить и бесить Билла. А в свою очередь, альбинос терпит и когда чаша переполняется, уходит из дому и может не появляться сутками. Самый длительный срок — три недели. Тогда я был в истерике и в четных потугах пытался его найти, но его не было в городе. Как оказалось позже, он уехал к нашей тетке и сутками таскался по лесу, стараясь выпустить пар. — Билл, все хорошо, мы просто… эм… — Не надо выгораживать этого засранца. Жду дома сразу после уроков. Ваши кружки, дополнительные занятия и часовые посиделки в кафетерии отменяются. Парень властно улыбнулся и скрылся за поворотом. Я посмотрел на брата — он был встревожен и, кажется, знал, что нас ждет. Думаю, голубоглазый уже давно догадался о наших отношениях и просто начнет расспрашивать, а того и гляди, впервые надает Крису по морде, а я, надеюсь, ограничусь подзатыльниками. Хотя, Билл может и за ремень взяться. После уроков мы пошли домой, как и говорил беловласый — забыв обо всех развлечениях на сегодня. Меня бьет дрожь, а шатену, кажется, вообще до фонаря. До нашего подъезда мы добрались быстро, а вот до квартиры старались идти как можно медленнее. С каждым шагом поджилки тряслись сильнее, сердце уходило ниже в пятки, а перед глазами стоял образ злого Билла. Страшно. Очень. Но вот та самая злосчастная дверь, за которой нас ждет тиран в овечьей шкуре. Он и впрямь такой. Никогда не знаешь на сто процентов, о чем он думает или что чувствует. Он — одна из загадок человечества, которую обожают все девушки за его хладнокровие и за лицо. И я с ними солидарен. Высокий, подтянутый, лицо строгое с идеальными чертами, холодный взгляд и загадочная немногословность. За эти черты его готовы не то, что любить — боготворить готовы. Он идеален, и с этим не в силах поспорить даже Крис. Но вернемся к нашему возвращению домой. Крис уже менее уверенно подошел к двери, вставил ключ в замок, провернул его пару раз и она открылась. В квартире было тихо, но мне показалось, что где-то в гостиной трещал уголек на кончике сигареты. От этого становилось лишь страшнее. Мы, трясясь от давившей тишины, вошли в коридор и закрыли за собой дверь. Сняли обувь и стали ждать, что нас позовут. — Хватит ошиваться в коридоре, — процедил Билл, и мы вошли в гостиную. Там было пусто. Я огляделся и тут последовал удар, и Крис упал на пол без сознания. Его лоб расчертила кровавая полоса, — Вот черт, перестарался! Я резко обернулся и увидел брата. Он буравил меня виноватым взглядом, а потом резко подступил ко мне и закрыл нос какой-то тряпкой. Сделав пару вдохов, я отключился. Придя в себя, я обнаружил, что нахожусь в комнате Билла. Серые стены и потолок, идеальный порядок, несколько фотографий на рабочем столе и сияющий чистотой топор, покоящийся на холодной стене. Отойдя до конца ото сна, я обратил внимание на себя любимого. Я сижу полностью обнаженный, но зато на мне остались мои очки. Руки скованы за спиной, ноги связаны в области бедра и щиколотки, а соски заклеены пластырями. И только сейчас я увидел Криса. Он сидит на стуле передо мной, связанный, в одних джинсах. Лицо расчертила красная полоса, а челка слиплась из-за крови. На глазах навернулись слезы, и влажные дорожки отпечатались на побледневших щеках. — Крис! Крис! КРИС! — попытался я позвать его, привести в чувства своим криком, но тщетно — он меня не слышит. Я уже начал думать о худшем, как вдруг в коридоре раздались шаги. Тяжелые, размеренные, приближались к комнате, и вот на пороге появился Билл, облаченный в строгий костюм. Его волосы аккуратно уложены, рубашка, с идеально выглаженным воротничком, застегнута на все пуговицы, строгий фасон пиджака и брюк, и, наконец, затянутый галстук, который, казалось, сдавливает ему горло. На его лице играла садистская улыбка, но глаза молили о прощении. Билл вошел в комнату, скинул пиджак на стул, и, ослабляя галстук, подошел к кровати, и устроился позади меня. Ничего не говоря, парень провел шершавыми пальцами по моему позвоночнику от копчика до шеи и нежно, еле ощутимо, прикоснулся губами к затылку. Я чувствовал его жаркое дыхание на своих плечах и шее, холод метала наручников на запястьях, легкие прикосновения ткани галстука к спине и биение собственного сердца где-то в глотке. Он молчит. Молчит Крис. Молчу я. Но в тишине раздается тиканье стрелок часов… тик-так… тик-так… тик-так… Снова прикосновения: легкие, нежные. Это прикосновения того, кто желает этого всем сердцем. Того, кто желает этого всем телом и нутром. Я, в свою очередь, начинаю заводиться от подобных ласк. Билл продолжает целовать меня в шею, затылок, плечи, запястья. Его, по истине, огромные руки оглаживают мою талию, а губы неспешно исследуют каждый дюйм. Вот брат провел языком от талии до шеи, из-за чего я выгнулся колесом. — Вижу, время он зря не терял. Тренировал твое тело, делал его чувствительным. Забивал твою голову все возможными позами, пошлыми фразами и образами. Знаешь, зачем? Просто, ничего так не заводит мужчину, как хороший мальчик с плохими мыслями. Ты — идеальное тому подтверждение, — шептал мне на ухо голубоглазый, задевая мочку иссохшими губами. Он провел пальцами по моей щеке, вытер слезы и, аккуратно взяв за подбородок, поцеловал. Он нежно касался моих губ своими, водил ладонями по спине и шее, но не требовал большего. Спустя мгновенье, я сам попытался проявить инициативу, но для него это оказалось попыткой бунта. Он сжал ладонь на моем горле и углубил поцелуй. Грубо, жадно, властно он кусал мои губы, обсасывал мой язык, но, не в коем случае, не позволял мне дышать. Мне страшно, но приятно. Я хотел этого. Я люблю его. Я хочу его. Я хочу видеть его в замешательстве, слышать его рычание во время секса, кричать от его грубых толчков и чувствовать его запах. Билл дал мне свободу. На мгновенье, он отстранился от меня, но его пальцы все также сжимали мне горло. В голове начала мелькать фраза: задуши меня. Мне по нраву эта грубость, этот холод глаз, это чувство вины в них. Мне нравится его тело в костюме, его уложенные волосы. Мне нравится его власть. Ощущать себя покорным и безвольным. Мне нравится это. Даже вкус сигарет. Я люблю его. Люблю все, что касается этого парня. Я люблю Билла и Криса. Мгновенье пролетело и я вновь во власти старшего брата. Его руки скользят чувственней, грубее. Билл знает, что он — хозяин. Он может сделать со мной все, что только захочет. Я позволю. Он перевел руку на мой пах и сжал член у основания, не позволив мне кончить от его ласк. Досадно. На глаза вновь накатили слезы, а Билл лишь ухмыльнулся в поцелуй. — Эгей, малыш. Еще рано. Потерпи немного, а то пропустишь самое интересное. Парень поднялся с кровати и подошел к Крису. Он легонько пошлепал его по щекам, а после поднес к носу какую-то ватку. По комнате разнесся запах нашатыря. Шатен чихнул и лениво поднял голову. У меня как камень с души упал. Жив. Билл поднялся с колен, подошел ко мне и, взяв меня за подбородок, заставил смотреть Крису в глаза. Затуманенные, словно, слепые. Мне опять становится страшно, ведь у Билла рука тяжелая. Крис смотрит на меня и загадочно улыбается. — Вот, полюбуйся, что ты сделал с нашим маленьким братом. Он уже от простых ласк готов кончить. Что ты скажешь в свое оправдание? — спросил старший брат, и вновь устроился за моей спиной. Его руки прошлись от моей груди до бедер и раздвинули мне ноги. Щеки вспыхнули краской от одной только мысли, что все это делает не Крис и, что он смотрит. Билл провел руками по моей попке и раздвинул половинки. Становится слишком откровенно. Я привык, что шатен просто растягивает меня, в тот момент, когда мы целуемся, а после мы просто занимаемся сексом, но таких ласк в виде прелюдий толком не было. Во время процесса он мог подразнить меня или что-то в этом духе, но так откровенно он не вел себя. А сейчас я готов умереть от стыда от одной мысли, что он смотрит, как меня ласкает другой. Вдруг Билл поднес пальцы к моим губам, украдкой коснулся их, а после толкнулся пальцами в мой рот и заставил их облизать. — Смочи их хорошенько, а то будет больно. Я повинуюсь. Я облизываю его пальцы, посасываю, делаю все, чтобы хорошо смочить их. Через мгновенье, альбинос вырывает их у меня и проводит ими по анусу. Из груди вырывается сдавленный стон, а брат начинает вставлять один палец. Я закрываю глаза и облокачиваюсь на него. Спиной чувствуется быстрый такт сердца Билла, а его дыхание больно обжигает плечо и шею. Пару секунд спустя парень добавил еще один палец и начал двигать ими активнее, растягивая меня. Я начинаю полноценно стонать и готовлюсь кончить, но этот гад вновь обрывает мою попытку. — Билл, дай мне кончить… я не могу терпеть, — простонал я, поворачивая голову к брату. И в тот момент я пожалел, что мои глаза не камера фотика. Веки приоткрыты, губы дрожат, а на щеках румянец, который плавно переходит на кончики ушей. Это лицо отныне и вовек останется у меня в памяти, как самая милая мордашка, которую мне довелось видеть. Вдруг Билл вынул пальцы из меня и уткнулся лбом мне в плечо, — Билл? — Прости, Пан-Пан, я не смогу сдержать свое слово. Я ужасный старший брат, — прошептал голубоглазый, и повалил меня на кровать. Мои очки бросили на пол. Раздался звук расстегивающейся ширинки, а галстук слетел вслед за очками. Билл раздвинул мои ноги и уперся членом в мою дырочку. Толчок и головка уже внутри меня. Дыхание перехватывает, сердце замирает, и я ловлю на себе азартный взгляд Криса. Краем глаза смотрю на него. Он все еще не отошел от удара, но уже в полной боеготовности. Еще один толчок. Грубый, нетерпеливый. Я вскрикнул и понял, что во мне только половина всего того, что носит Билл в штанах. На глазах навернулись слезы, и я устремил взгляд на голубоглазого. Его грудь вздымается, на шее выступили вены, а по вискам стекает пот. Он дышит рвано, буквально ловит ртом воздух, но терпеливо ждет, когда я привыкну к ощущениям. — Билл. — Что, Пан-Пан? — спросил парень в ответ и поднял виноватые глаза на меня. Его голос скачет, он нервничает. Создается ощущение, что он сейчас расплачется и начнет умолять его простить. — Я люблю тебя, братец, — ответил я и улыбнулся. Тут, я почувствовал, что член Билла стал больше и понял, что мои слова пока что были лишними. Снова толчок и Билл начинает двигаться. Он толкается медленно, размеренно, спокойно. Я задыхаюсь, выгибаю спину, а парень начинает ускорять темп. Брат гладит меня по животу, касается сосков, которые выпирают через пластырь, рычит. Он похож на дикого зверя, добравшегося до долгожданной добычи. В комнате становится жарко, я слышу биение сердца Билла и Криса, их дыхание, чувствую на себе их голодные взгляды. — Билл, я больше не могу, — протянул шатен. Старший глянул на него и, продолжая вдалбливаться в меня, начал развязывать мне ноги. Пару толчков и я кончил себе на живот, немного запачкав рубаху брата, он же вышел из меня, поднес к Крису и, поставив перед ним на колени, заставил уткнуться лицом ему в пах. У шатена был каменный стояк, который хорошо чувствовался сквозь ткань джинс. — Ты ведь уже делал это, так? Ну, что ж, помоги тогда брату, — сказал Билл и снова вошел в меня, — Давай, Пан-Пан, отсоси своему любимому, — его голос был раздраженным, надменным и сухим. Мне опять стало страшно. Он резко меняется, то нежный, то грубый, то готов разрыдаться, то хочет заставить рыдать меня. Он сделал пару грубых толчков и сжал мои волосы на затылке. Еле как я ухватил язычок собачки зубами и потянул ее вниз. Следом приспустил с Криса боксеры и начал делать ему минет, ведь отказать я не имею права. Провожу языком по всей длине и вбираю в рот головку. Это очень не удобно и смущающее, ведь меня сейчас буквально трахают с двух сторон. — По активней, Пол, а то я чувствую себя обделенным. Я начал работать ртом активней, но без рук не удобно, так в придачу еще и запястья саднят. Наручники натерли. Спустя пару минут, Крис собирался кончить, но альбинос оттянул меня от него, тем самым, обламывая брата. Он положил меня обратно на кровать, расстегнул наручники и нежно поцеловал в запястье. Следом он развязал зеленоглазого и вернулся ко мне. — Позови его. Ты же хочешь, чтобы твой любимый трахнул тебя? Я сжался от его слов, но руки сами потянулись к анусу и растянули его. И только я хотел позвать Криса, как Билл вошел в меня и укусил за плечо. — Зови его. Зови, как следует, — шептал он мне на ухо, медленно имея. — Крис, иди сюда, — прошептал я и сильнее раздвинул ноги перед братом. Он сделал шаг, но белокурый остановил его. — Зови, как полагается, — прорычал он и грубо толкнулся. Я покраснел еще сильнее, но, глядя на то, как Крис хочет меня, я забил на все правила приличия и на собственную гордость, которая, похоже, исчезла сразу, как Билл вошел в меня. Я растянул колечко мышц сильнее и, задыхаясь от жара голубоглазого, начал звать братца. — Крис, войди, трахни меня. Вместе с Биллом, заполни мою попку, — шептал я, чувствуя, как альбинос начал двигаться еще быстрее. Крис сделал еще шаг и пристроился у меня между ног. Парень попытался войти, но не получилось. Старший замер, а шатен уперся головкой к моему растянутому анусу и начал надавливать на него. Больно. Очень. Такое чувство, словно меня сейчас разорвет. — Больно! Билл, Крис, хватит! Мне больно! — завопил я, когда головка фаллоса шатена вошла. — Потерпи немного, это — и есть твое наказание, — прошептал Билл, в ответ на мои мольбы и поцеловал. Крис обхватил рукой мой член и начал надрачивать, попутно играя с моими сосками сквозь пластырь. Я начал стонать в голос, выгибаться и кричать их имена. Шатен вновь толкнулся и вошел на половину, и казалось, что это мой потолок. Но вот они начинают двигаться вместе. В такт, в унисон, как слова песни, что позабыл я когда-то. Даже помню когда. Когда влюбился в них, а после ругал себя матом. Они оба целуют меня, ласкают и каждый борется за свой кусочек «меня». Иногда они друг о друге забывают и хотят, чтобы я кричал лишь их имена. Крис. Билл. Я люблю вас обоих, но это уравнение настолько сложное, что аж дышать тяжело. В нем три неизвестных. А может и больше. — Тебе хорошо, Пан-Пан? — раздалось два чарующих голоса над каждым ухом, а сердце замерло. Неожиданно, я перестал дышать, ведь что-то тяжелое сдавило грудь. — Да~ах! — я сладко вскрикнул, когда они оба толкнулись в меня. И снова я кончил себе на живот, запачкав уже пресс Криса, но братья даже не думали останавливаться. Они начали двигаться активней, грубей. Я вцепился одной рукой в волосы Билла, а другой обхватил шатена за шею. Тело била дрожь от каждого их поцелуя и укуса. Они оставляли отметены, что я принадлежу лишь им. Укус за укусом и вот тело украшено россыпью парных полукружий. Мгновенье спустя и к следам от зубов добавились синяки — засосы. Яркие, болезненные, но жутко возбуждающие. — Хватит меня помечать! — попытался я возразить, но Крис заткнул меня, а в этот момент Билл оставил новые засосы. Грубо, но чувственно они продолжали ласкать меня, пока не пришел момент их разрядки. Первым кончил шатен, а вслед за ним — альбинос. Наконец-то я освободился, но был истощен на столько, что просто не в силах поднять голову. — Пора в душ, — лениво протянул Билл, скинул с меня зеленоглазого и понес в ванную. Набрав воды, он аккуратно опустил меня в ванну, поцеловал в лоб и вышел. Пока дверь не закрылась, я увидел, что Крис еще огреб от брата, но я был спокоен. Спустя минут пятнадцать, Билли пришел снова, но уже в обычной одежде и при домашнем марафете: всклокоченные волосы, заспанная футболка и черные треники. Он вымыл меня всего, и все это время извинялся за грубость. Вновь и вновь спрашивал, где болит, а на мои ответы виновато улыбался и целовал то место. После ванны он вытер меня, надел одну из своих футболок и на ручках потащил к себе. — Это еще почему? — возмутился Крис, вытирая кровоточащий нос. Билл лишь шикнул на него и захлопнул перед ним дверь. Он аккуратно уложил меня на кровать, накрыл одеялом и нежно поцеловал в висок. Затем, он скинул свою футболку, улегся рядом и прижал меня к себе. — Ты не ужасный старший брат, — прошептал я, и прижался к нему теснее. Все движения давались мне с трудом, я держался. От такого «наказания» жутко клонило в сон, но что-то подсказывало, что сейчас будет важный разговор. — Нет, Пан-Пан, я самый, что не наесть, ужасный старший брат, ведь не смог оградить от этого своего маленького братишку. Прости за этот вечер. В случившемся виноват я и Крис, ты же просто стал объектом нашей любви и желаний. Мы хотели подождать, пока тебе не исполнится восемнадцать, и уж тогда обо всем рассказать, и ты бы сам решил — нужно тебе это или нет. Но он не сдержался и порушил все планы. Год я терпел, но меня жутко злило, что только этот идиот владеет тобой, что только ему позволено прикасаться к тебе. Я хотел поговорить, но думал, что тебе вполне достаточно любви этого обормота и я уже думал сдаться, но тут просто подвернулся случай… Парень продолжал говорить и говорить, но он все не выпускал меня из объятий. Его щеки то резко вспыхивали, неожиданно, как рассвет, то гневный рык вырывался из его груди. Он менялся, словно я перелистывал страницы его книги, где он настоящий. Вот он замолчал. Резко, как удар грома средь бела дня. Повисло молчание, но его сердце продолжает кричать. Я слышу его. Громко, рвано оно бьется в грудной клетке, что сдавлена тишиной. Он дышит мне в макушку, прижимает к себе сильней, что-то шепчет. Я поднял на него глаза и обомлел. Если бы я сейчас стоял, то рухнул бы и проломил пол. Он плакал. Слезы градом текли по его щекам, оставляя прозрачные дорожки. Его тело бьет дрожь, но он пытается сохранять спокойствие, стиснув зубы. — Билл, — позвал я его, вытирая слезы. Он отозвался, спустился ниже и прижался к моей груди, обвивая руками талию. Я впервые видел, как брат плачет. Даже в детстве, как бы ему не было больно или обидно, он оставался спокоен и не показывал, что расстроен. Я обнял его в ответ и начал гладить по голове, стараясь успокоить. Его слезы начали пропитывать футболку, обжигая кожу. — Все хорошо, Билл. — Пан- Пан, кого ты видишь во мне: брата или мужчину? Альбинос перестал плакать, немного успокоился и навис надо мной. Глаза покраснели, а мешки от недосыпа стали видны сильнее. Я положил руки к нему на шею, и мои губы расплылись в легкую улыбку. — Я вижу в тебе и старшего брата и мужчину. И люблю я тебя как брата и как простого парня. Но знаешь… — я слегка замялся, ведь не уверен, что сказанное дальше прозвучит уместно, но все же сказал. — … любовь к белокурому парню сильнее, чем к старшему братику. Я дотронулся пальцами до его уст, притянул к себе и поцеловал. Сминая мои губы, парень провел ладонью по моей щеке и запустил пальцы в волосы. Мне сейчас хорошо. Теперь я счастлив еще больше, ведь меня любят те, кого люблю я. Билл целует нежно, не принуждающе. Я уже было настроился на второй заход, как вдруг в комнату влетел Крис с кровавыми подтеками под носом. — Вот значит, как ты Пан-Пана спать укладываешь? Решил без меня второй раунд устроить?! — завозмущался шатен, оттянул от меня брата, повалил его и навис сверху. — Не надо вот так поступать! — продолжил Крис, довольно улыбнулся и поцеловал голубоглазого. Я испытал шок. Даже не шок, а ШОГ! Похоже, второй удар оказался лишним. Зеленоглазый на мгновенье отстранился от губ старшего брата, вновь улыбнулся и хотел опять его поцеловать, но Билли скинул с себя наглеца, и навис сверху. — Ты чего творишь? — Ну, если теперь ты любовник Пола, то значит и мой любовник тоже. Я просто решил поддержать наши отношения, — обиженно пробурчал Крис, из-за чего у альбиноса задергался левый глаз. Билл зло улыбнулся, наклонился к уху брата и прикусил мочку. — Еще раз выкинешь нечто подобное, я тебя трахну, и не успеешь простонать слово «еще». — Как скажешь, любимый, — воодушевленно пролепетал шатен и обнял Билла за шею. Старший попытался выбраться и у них завязалась борьба. Они бесились минут пять, а после, получив свою победу, альбинос лег возле меня, а Крис расположился с другой стороны. Они обняли меня, и каждый из них попытался притянуть мое тело к себе поближе, но в итоге братья сами прижались ко мне. Билли нежно поцеловал меня в висок, а Крис мазанул губами по щеке. — Я люблю тебя, Пан-Пан, — в унисон, словно сговорившись, прошептал каждый из них мне на ухо, из-за чего на моих щеках распустились маки, а губы растянулись в нелепой улыбке. Я сильнее зарылся в их объятия и тихо промурлыкал: — Я тоже вас люблю. ********************************* Утром я проснулся не свет ни заря, оттого, что мне стало жарко. Еле как я выбрался из цепких рук любимых и пошлепал босыми ногами по паркету в ванную. Точнее не просто «пошлепал», а пополз, ибо все тело болело, в особенности плечи, запястья, поясница и задница. Я вошел в помещение, закрыл дверь и скинул с себя футболку Билла. В обычной ситуации, я бы поднял на уши весь дом, но сейчас мне даже приятно, что эти засранцы не собираются меня ни с кем делить. Я глупо, но довольно улыбнулся своему отражению и начал осматривать себя. На моем теле не было живого места. Шея, плечи, грудь, руки, даже каким-то волшебным образом попа, все было в ровных укусах и багровых засосах. По большей части синяки-отметены высыпались на плечах и шее, а вот укусы рисовали замысловатые узоры на руках и торсе. Они создавали ощущение тонкого кружева, которое придется хорошо прятать на протяжении двух, а то и трех недель. Я вновь натянул затасканную футболку любимого брата, умылся и пошел будить этих идиотов. Подчеркну — любимых «идиотов». Только я вошел в комнату Билла, как тут же увидел картину маслом: они лежали в обнимку, прям как в детстве, сопели, что-то бубнили, а Крис довольно пускал слюни на грудь старшего брата. Я быстро схватил телефон голубоглазого, сфотографировал их, отправил себе, а после, заметая следы преступления, положил аппарат на место и пошел будить их. — Доброе утро, мальчики, пара вставать или я попрусь в школу в рубашке с коротким рукавом. Первым шары открыл Билл и ошарашено посмотрел на меня. — Ты сегодня вообще в школу не идешь. — Хорошо, — сказал я и заткнул брата поцелуем. Крис же, продолжал сопеть и пускать слюни еще около часа, а после впопыхах собирался в школу, но это уже совсем другая история.