Волчья память

Он метался по футону, кого-то звал и пытался ухватить за полу тёмной накидки... Тяжёлая рука на макушке лохматит волосы... Чей-то смех... Крик... Топот копыт... Чужие слова, сказанные кем-то важным... …это не сладенькие словечки, не постоянные объятия и не фальшивая нежность... это стремление помочь выжить. Может, я не слишком красиво говорю… но я… хочу, чтобы все у тебя было хорошо... Пылающие, красные расплывающиеся точки — чьи-то глаза… так похожие на шаринган… …острая боль между лопаток и расползающийся по телу, удушающий жар — стрела с ядом… …чужие стальные объятья... ...И полный боли надрывный крик, срывающийся в вой и преходящий в дикий безумный рык, сошедшего с ума от боли потери живого существа… УНИЧТОЖУ!!! Тобирама рывком просыпается, подрывается на смятом, промокшем от пота и слёз футоне. Сбитое и загнанное дыхание мешает сосредоточиться, чтобы успокоить мечущийся в панике разум... Что?.. Что это было?!. Биджев Учиха с его гендзюцу! ][|][|][ Запах крови и гари щекочет ноздри, оседая железом на языке. В зимнем воздухе висит тишина пожарища. Всё вокруг — выгоревшее пепелище. То там, то здесь лежат тела: воины, женщины, старики, дети... Кто-то умер с мечом в руках, кого-то сразила стрела в спину, когда он в панике пытался убежать сам или увести ребёнка, кого-то накрыла горящая крыша подожженного дома... Нападение было стремительным, никто ничего не успел понять. Люди пришли в самый тёмный, предрассветный час. Ещё одно поселение оборотней стёрто с лица земли. Мадара поморщился от запаха горелого мяса. Этот запах забивает все остальные, искать выживших бесполезно. Тут никого нет. Он дёрнул чёрным ухом. Чёртовы людишки! В тишине раздаётся тихий, едва слышный скулёж, возня... Выживший? Мадара бросается вперёд, к покосившейся, разрушенной хижине с провалившейся крышей — звук идёт оттуда. Дом сложился внутрь, но, на удивление, почти не тронут пламенем. Копошение под соломенной крышей почти незаметно, но он уже услышал... ...Спустя несколько минут из-под обломков вываливается детёныш с белоснежной, как первый снег, шкуркой. Сейчас чумазый и перепачканный сажей он в мгновение ока откатывается от его ног и низко, угрожающе рычит, скаля клыки и сжимая когти. Бросается! Перехватить за шкирку совсем не сложно. Малой брыкается и пытается укусить, хватается за чужую руку. Совсем-совсем мелкий, ему, наверное, и полторы сотни лун нет. Мадара встряхивает его зашиворот и тихо, почти не угрожающе рявкает. Мальчишка мгновенно замирает, дёргает белым ухом, повисая в хватке, красные, словно алая луна, глаза расширяются. Он принюхивается. - Успокоился? Молчит. Мадара аккуратно ставит его на землю, отпускает. Щенок настороженно смотрит на него, белые ушки напряжённо стоят торчком. Оба они вздрагивают, когда в далеке слышится топот коней. Люди возвращаются на место бойни. Нужно срочно уходить. ... - Как тебя зовут? Имя вообще есть? - Оказавшись в безопасности, под сенью леса, Мадара вновь обращается к щенку. Тот по-прежнему молчит, напряжённо следя за его движениями. И когда Мадара уже решает, что тот немой, отвечает. - Сенджу... Тобирама... Мадара на секунду замирает. Ещё раз принюхивается. Носа тут же касается запах леса и бушующего горного потока. Сильный, чистый... удивительно, как он сразу не почуял, даже сквозь гарь пепелища… Действительно, Сенджу. - Ну, а я Учиха Мадара. Малой вздрогнул, но не отшатнулся. Уже хорошо. Да, Огненные с Лесными никогда особо не ладили, но сейчас, когда на всех них охотятся люди, это совершенно не важно. Им стоит держаться вместе. - Идём. - Он взял мальца за руку. - Нам стоит убраться отсюда подальше... ][|][|][ Тобирама раздраженно отбросил кисть и свиток с расчётами в угол. Глаза устали и болели, в голове всё сильнее нарастал гул. Он зажмурился и сжал пальцами переносицу. Чёртов Учиха. Чёртово гендзюцу. Чёртовы сны... С тех пор, как он попался в одну из иллюзий Изуны, всё пошло кувырком. Тот бой едва не стоил ему жизни, и лишь в последний момент удалось вырваться из ловушки этой сволочи. На фоне вероятной смерти, обычное, хоть и сильное сотрясение было сущей мелочью. Хаширама всё вылечил. Однако последствия неосмотрительности ещё долго будут проявляться в повседневной жизни. Тобирама запустил пальцы волосы и попытался почесать ухо… на макушке. Чертыхнувшись, Сенджу от души пожелал биджевому Учихе сдохнуть на чьём-нибудь клинке. ][|][|][ Щенок Мадаре попался тихий. Не слишком удивительно, после того, что ему довелось пережить, но всё же как-то чересчур. Малой почти не разговаривал, почти не проявлял эмоций и вёл себя очень сдержанно. Учиха не мог похвастаться тем, что хорошо разбирается в детёнышах, но даже у него это вызывало некоторое недоумение. Впрочем, ни что из этого не доставляло Мадаре серьёзных проблем. А так как он не планировал оставлять мальца рядом надолго, то это было даже не плохо. Он был одиночкой по натуре, чужой детёныш был ему совершенно ни к чему, но позаботиться о нём было его долгом, как вожака и как более старшего. Поэтому, как минимум, он должен был довести его до следующего жилого поселения их народа. К несчастью, до него следовало ещё дойти. А в условиях постоянной угрозы со стороны людей, это было не просто. Радовало одно — Тобирама оказался не только умным, но ещё и весьма умелым детёнышем. По крайней мере, охотился он достаточно хорошо. О чём Мадара узнал, только когда тот молча протянул ему пойманного зайца с убийственно серьёзной мордочкой. Пришлось даже изобразить заинтересованность, чтобы не обидеть — хотя заяц был ему на один зуб, и буквально заставить детёныша съесть большую часть своей добычи самостоятельно. Это было забавно... ][|][|][ Странности в поведении не проходили, а лишь множились. Он понял это, когда при виде живого кролика захотелось запустить в того зубы и насладиться вкусом свежего сырого мяса. На фоне внутренних возмущений по поводу неправильного расположения ушей и слишком слабых, слишком человеческих когтей, это стало финишем. Полным и абсолютным. Даже брат начал на него коситься! Тобирама думал, что хуже быть уже не может... …и только увидев на поле боя Мадару, рядом с которым стоял Изуна, понял, насколько ошибся. Желание загрызть младшего Учиху и сильнейшее раздражение от его присутствия в непосредственной близости от Мадары, он даже с помутившимся рассудком смог идентифицировать, как ревность. Что, биджу сожри Изуну, должно было сделать, то гендзюцу? ][|][|][ - Эй! - Тобирама прижимает белоснежные уши к макушке. - Ну, что ты делаешь... Поначалу уверенный и возмущённый голос к концу предложения становится тихим и смущённым мявом. - Лечу. - Невозмутимо отвечает Мадара, широким мазком зализывая рану детёныша. Несмотря на все его умения, опыта мальцу не хватает — нарвался на капкан. Отделался лёгкой царапиной, но отчитать за неосмотрительность стоит. Позже. Сейчас надо позаботиться о его ране. К тому же, смущать мелочь интересно. До селения они так и не дошли. Сначала мешали люди, неожиданно вставшие на их след, пришлось долго петлять, прежде чем удалось сбросить хвост. Потом они оказались слишком далеко от жилых мест. Теперь вот это... Мадара про себя усмехнулся. Впрочем, ладно, детёныш успешно доказал, что не является обузой. Сейчас, оставлять его одного уже не очень и хочется. В какой-то степени это пугает. Рядом с мелким слишком спокойно, он слишком быстро к нему привык, а Тобирама слишком быстро влился в его стаю. Теперь он уже не просто чужой щенок, теперь, он его щенок. ][|][|][ Изуна умирал. Тобирама знал это. Рана, которую он нанёс младшему Учиха, была слишком серьёзной, тот должен был погибнуть в течение нескольких дней. Но вопреки всему, победа над давним противником не вызывала радости. Стоило только увидеть обеспокоенное лицо Мадары, как непонятным шестым чутьём стало ясно — как только Изуна покинет этот мир и последний вздох сорвётся с его губ, его брат превратится в дикого бешеного зверя, сметающего на своём пути всё и вся. Он не пожалеет ни себя, ни врагов и не успокоится, пока не вгрызётся в глотку или пока не будет убит. Некстати вспоминаются алые глаза, полные боли и ужаса из его снов. Этого нельзя допустить. Счёт идёт на часы и необходимо принять решение. Тобираме оно претит. Но где-то внутри него что-то шепчет… шепчет что-то важное. Сёдзе глухо ударяются друг о друга. Хаширама в своей комнате печален и задумчив, он до последнего надеялся, что Мадара примет его помощь. Его появление вызывает у старшего брата удивление. - Тобирама? Что-то случилось? - Ты всё ещё хочешь помочь Учиха? - Отото, это… - Я помогу тебе, пройти в их поселение и подстрахую. У Хаширамы расширяются глаза, на лице проступает недоумение и недоверие. - Тоби, ты... - Молчи. - Тобирама закрывает глаза, складывает руки на груди и поджимает губы. - Молчи. И никому не говори. Никогда. Об этом никто не будет знать. Особенно Учиха. - Но... - Или так, или забудь об этом разговоре. Ты всё ещё хочешь этого? - Да. - Старший брат подбирается и встаёт с татами, он мгновенно принял решение и сейчас перед ним не просто Хаширама-старший-весёлый-брат, сейчас это воин и глава клана Сенджу, перед которым стоит задача. - Собирайся. Мы выходим через десять минут. Солнце садилось за горизонт, укрывая мир сумерками и тьмой... ][|][|][ - Отдай щенка... Ну, что тебе стоит? Зачем он тебе? Отдай! - Волк перед ними искушающе улыбается и подходит ближе. От него отчётливо тянет Волчьим Дурманом — болотной травой, от которой все они сходят с ума, становятся зависимыми, и, будто презренные шавки людей, готовы бегать на задних лапах перед тем, кто даст ещё. - Проваливай! - Мадара, не раздумывая, задвигает Тобираму за спину и угрожающе рычит. - Пошёл прочь, падаль! Его глаза наливаются силой Красной Луны и чёрные томое начинают в них свой танец. - Ну, Учиха! Ну, отдай! Он же чужой тебе! Я чую! - Прочь, я сказал! - Да, ладно тебе... Мадара больше не слушает. Он атакует. Таких "падших" обходили стороной и в прошлые времена, изгоняя из племён и поселений. Убивать таких не считалось зазорным, но мало кто хотел марать когти и клыки об опустившихся членов общества. Он хотел пройти мимо. Им не было дел до парии... Но сейчас эта тварь попыталась покуситься на его стаю. ... - Ну, и зачем? Я бы и сам с ним справился... Детёныш надулся, нахохлился и мрачно прикладывает какие-то травы к его руке — сущая царапина, но мелкий же упрямый. Мадара фыркает и позволяет о себе заботиться. Сенджу должны хорошо разбираться в травах. А вообще... Он фыркает ещё раз и легонько щёлкает волчонка по кончику уха. - До последнего рывка, До последнего броска, Стой за счастье до конца, Духом крепни - рви врага, Такова судьба волка... Тобирама смотрит на него обиженно и возмущённо. - Я знаю кодекс волчьего народа и без тебя! Это вообще при чём? Мадару разбирает хохот, так забавно смотрится насупившаяся мордочка Сенджу. В некоторых моментах детёныш до удивления наивен. ][|][|][ Изуна выжил. Мирный договор заключён. Бог Шиноби и Демон Учиха выбирают место под строительство деревни. Бля! Тобирама не верит в эту затею, но в неё верит его брат. Этого хватает для аванса. Хаширама всегда такой — его веры в лучшее хватает не только на него. По выбранной долине шатаются толпами Учиха и Сенджу, на удивление, не пытаясь перегрызть друг другу глотки... не перегрызть — перерезать. Он уже привычно поправляет себя. С каждым днём он всё больше сходит с ума, наверно. По крайней мере, валить всё на гендзюцу уже не получается — он проверил всё до конца. Быть может, виноват тот удар по голове? Не так уж и важно. Просто каждый раз ему всё чаще приходится напоминать себе, что детёныши и дети, это разные живые существа; что сырое мясо перед употреблением надо готовить; что он человек. Последнее особенно часто. Почему-то кажется, что человеком он быть не должен. И это странно. ][|][|][ Мадара прижимает его к себе и, кажется, что-то говорит. Тобирама его почти не слышит. От смазанной ядом стрелы между лопаток уже почти не больно. В глазах всё плывёт. Эта стрела предназначалась не ему. Но он не мог по-другому... От Мадары пахнет огнём и тлеющими на углях листьями клёна — он огненный. Тобирама вдыхает носом его запах и прикрывает глаза, он ненадолго, просто поспит, а потом они вместе порвут людей на тряпочки. Он ведь уже почти взрослый волк — ему скоро сто двадцать лун. И не важно, что выглядит на сто сорок. Сенджу — лесные волки, они всегда выглядят старше, чем кажется... Полный отчаянья вой он скорее угадывает, чем по-настоящему слышит: - УНИЧТОЖУ!!! ][|][|][ Тобирама больше не смотрит в сторону Учиха Мадары. Учиха Мадара — человек вызывает в нём очень странные чувства. А ему совершенно не хочется бередить свои воспоминания. У волчьего народа были легенды о Матери Луне, что может вернуть к жизни своих детей, если посчитает их достойными... Тобирама Сенджу не считает себя достойным. И, наверное, им и не является, если родился вновь человеком. Ему лишь кажется странным, что Учиха тоже человек. А ещё, в обоих жизнях их зовут одинаково. Тобирама закрывает глаза и откидывается на траву. На лесной поляне спокойно — она достаточно удалена от строящегося человеческого поселения, чтобы будущие обитатели не будили в нём не свойственные Тобираме-человеку инстинкты. Тобирама-человек не должен раздумывать о том, как бы подстроить людям новую головную боль, пусть и в виде такого забавного "монстрика", как бухгалтерия. Он ведь не должен чинить им препятствия. Эта деревня мечта его брата. Брата, который в прошлой жизни погиб вместе со всеми остальными родичами. Он не хочет вновь потерять его. Вне зависимости от того, что Хаширама теперь тоже человек. В лесу хрустнула ветка. Сенджу вздохнул. Вот только его здесь не хватало... Он не будет вставать. И глаза открывать тоже не будет. Это будет не так больно. - Учиха, место занято. Скройся. - Сенджу? - Голос Мадары звучит удивлённо. Неужели не заметил? Он так хорошо спрятался? Хорошо, если так. - Тебе шаринган отказал? Нет, это Рикудо-мудрец. Видишь, третий глаз на лбу? - Что ты здесь делаешь? Тобираме не надо было открывать глаза, чтобы увидеть, как он хмурится. - Сплю. А ты мешаешь. Скройся. - Сенджу поворачивается на бок и сворачивается в клубок. Ему плевать, как это выглядит. Он просто хочет спать. Но хорошо, что рядом дерево. Одна сторона от нападения закрыта. А у Учихи, похоже, не находится слов от его наглости. Секунды три стоит ничем не нарушаемая лесная тишина — немыслимый срок для шиноби, а потом раздаются тихие шаги. Мадара приближается, не скрывая своей поступи, что уже говорит о том, что нападать он пока не собирается, но Сенджу всё равно ускоряет движение чакры на всякий случай — недостаточно сильно, чтобы посчитали подготовкой к атаке из положения лёжа, но достаточно, чтобы среагировать на удар. Учиха останавливается в двух шагах от него и долго сверлит взглядом. Для того чтобы спустя безумно долгие минуты, хмыкнуть и просто сесть рядом. Это настолько ненормально, что Тобирама подскакивает и откатывается в сторону, хватаясь за кунай, к несчастью за спиной оказывается то самое "защитное" дерево. - Какого биджу? Учиха, ты спятил?! И он почти рычит. Как в старые добрые времена. Вот только выходит у него это теперь весьма жалко — человеческое горло не предназначено для извлечения таких звуков. Взгляд Мадары придавливает. И рык под взглядом Учихи захлёбывается. Тот смотрит, как взрослый волк на глупого щенка, и за его взглядом чувствуется сила, и если бы Тобирама всё ещё был сыном Волчьего Народа, то давно прижимал бы уши. Что-то странное было в этом взгляде, но Тобирама не мог сказать что. Он не мог ни сдвинуться, ни напасть на Демона Учих, и это злило до невероятности. Такого ещё никогда не было. Секунды тянулись словно часы, они замерли друг напротив друга каждый в своём положении, Учиха — спокойный и расслабленный, Сенджу — растерянный и взведённый как пружина. А потом Мадара молча протянул руку и, схватив его за воротник, дёрнул на себя. Этого оказалось бы достаточно, чтобы привести в себя Тобираму и вернуть на место прежнего Сенджу. Но, прежде, чем он успел приставить кунай к горлу противника, носа коснулся запах огня и тлеющих на углях листьев клёнов — огненный. Вот только в этом мире, носители стихий не пахли ничем другим, кроме своего элемента. Огонь — огонь, вода — вода, дерево — дерево. Уж в этом Тобирама успел убедиться. Кунай выпал из ослабших пальцев, он зажмурился. Ему это кажется, это мираж. Обман разума. Такого просто не может быть, а он выдаёт желаемое за действительное. Захотелось позорно заскулить. Мадара запустил пальцы в его волосы и мягко взлохматил, как когда-то давно. - Глупый щенок, - проворчал он. - Кто выпускает оружие из рук? Теперь у тебя больше нет крепких клыков и когтей, чтобы рвать врага, неосмотрительно подошедшего слишком близко... Всё. Это конец. Он окончательно сошёл с ума. Это всё гендзюцу... Точно. ][|][|][ - Глупый волк, - старая лунная ведьма мешала что-то в своём огромном котле, время от времени добавляя в него какие-то сушёные травки. - В одиночку против двух сотен охотников, - она покачала головой. - Удивительно, что ты выжил... Мадара лежал на лежанке, в углу её хижины и почти не слушал её. Он не хотел жить, он шёл мстить за своего волчонка. И он отомстил. Кровь людей в довольстве окропила землю. Множество их поселений было разорено им до того, как охотники собрались вместе. Он не щадил никого, ни детей, ни женщин, ни стариков, ему было плевать, чьё горло разрывать когтями. Все они поплатятся за смерть детёныша. После того боя он не должен был оставаться жив. Раны, полученные зачарованным оружием, были слишком страшны, даже для волка его силы. Он надеялся умереть. Но почему-то проснулся в доме ведьмы. Мать Луна, наверное, ненавидит его... - Иногда при появлении счастья мы не кричим, не шепчем никаких слов, не смеёмся, не плачем, а просто спрашиваем себя, почему его не было раньше, а когда оно вдруг появляется перед нами, как сейчас, когда мы его уже не ждём, тогда мы, скорее всего, не знаем, что же нам теперь делать, плакать или смеяться, и нас охватывает тайная тоска, и мы боимся, что не сумеем с ним справиться. Ведьма всё так же не смотрит на него и колдует над своим варевом. Но от этих слов Мадара вскидывается. - Да, что ты понимаешь, ведьма! - Если бы не раны, он бы уже впился ей в глотку. Но старухе будто бы всё равно. Голос её всё так же скрипучей и спокоен. - Да, уж побольше тебя, молодого, да резвого. - На его низкий рык она даже не оборачивается. - Вы ещё встретитесь. Учиха застывает. - Пройдёт ни одна жизнь, и Луна сменит ни одно небо, но вы встретитесь. - Она черпает из котла миской своё варево. - Он не вспомнит тебя, не узнает и останется на расстоянии удара твоих когтей. - В миску сыпется горсть растёртого в пыль порошка, чувствительного носа касается запах хвои. - Вы будете врагами до тех пор, пока не придёт время, и он не вспомнит себя. Это будет твоё наказание за отнятые тобой жизни. - Она подходит к нему и буквально всовывает ему миску. - А теперь пей и спи. - Приказала она. - Твоя жизнь под этой Луной ещё не окончена… ][|][|][ Луна вовсю царствовала на небесах. Тобирама спал, уронив белоснежную макушку ему на колени. Уже не щенок, ещё не волк, почти человек... Ведьма была права, говоря, что они встретятся вновь. Они встретились. И Мадара проклял свою память, следующую за ним из жизни в жизнь. Так близко и так далеко... А потом, когда он почти отчаялся, он почуял его запах на кустах возле дома в ночь, когда пришёл Хаширама. Прошло несколько месяцев прежде, чем он сумел выловить Тобираму в одиночестве, и вот теперь убедился, что не ошибся… Учиха прикрыл глаза. Они поговорят утром. А сейчас можно немного отдохнуть... ][|][|][ - Нет, ты только посмотри на них... - Изуна возмущённо посмотрел на спящую у дерева парочку. На губы тут же опустилась чужая ладонь. - Не мешай им. - Хаширама прижал его спиной к своей груди. - Мне на Тору уже смотреть было больно. Учиха фыркнул. Больно надо! - Кстати, ты расскажешь мне, что за гендзюцу наложил на моего брата в тот раз? От жаркого шёпота на ухо дрогнули колени. Кажется, им стоит валить отсюда, а то он уложит Сенджу на землю прямо здесь, и они точно разбудят братьев. - Да, не было никакого гендзюцу, обычная дезориентация от лёгкого сотрясения. - Изуна повернулся в объятьях старшего Сенджу, обнял того за шею и, притянув к себе, дёрнул их шуншином подальше от заветной полянки. - Наглый врунишка... - Может быть... В конце концов, о том, что он и сам не знает, что тогда сотворил, Изуна не признается никогда...