Когда нельзя отвести глаз

Когда нельзя отвести глаз…       Я всегда знал, что со мной что-то не так. Наверно, дело было в том, что когда раздавали души, мне достался двойной комплект. Причём по ошибке мне всучили душу девчонки.       Думаете, полный бред? Но как тогда объяснить тот факт, что в детстве я мог побросать машинки и кинуться отбирать куклу у какой-нибудь малышки? Меня считали хулиганом, но это лучше, чем…       И это ещё не всё. Когда в нашем городишке открылся антикварный магазин, я не мог оторвать свою девчонку от витрины, где были выставлены чудесные (по её мнению) фарфоровые куклы. Особенно ей нравилась китаянка, наряженная в традиционные одежды, и я прекрасно знал, почему.       Моя девчонка не могла спокойно пройти мимо бродячей живности. Родители были не в восторге, когда я приходил с очередным котёнком или щенком. В итоге мама заставила раздать большую часть подобранных животных, чему я был втайне рад. Мне они тоже нравились, но меру-то надо знать.       А ещё наш дом провонял благовониями. Моя девчонка их просто обожала. К сожалению, в этом вопросе мои родители проявили постыдную слабость.       Я ненавидел этот запах, потому что он напоминал мне о девчоночьих снах.       В них я был девчонкой. Уже мало хорошего. Но всё становилось просто ужасно, когда появлялся он. Не знаю, что особенного она нашла в этом типе, но влюблена она была в него без памяти.              По мне так он больше походил на бабу. Но во сне я был ею, и мне мнилось, что нет на свете никого прекрасней.       К счастью, в каждом сне этот тип её динамил, за что я был ему искренне благодарен. Не хватало мне ещё эротических снов с его участием!       Правда в этом был один плюс – не надо было опасаться, что моя девчонка втюрится в какого-нибудь парня. Сны, конечно, гадость редкостная, но плод её больного воображения лучше, чем реальный человек.       У меня с личной жизнью тоже не ладилось. Да и как иначе, если стоило мне заглядеться на одноклассницу, как во мне поднималось отвращение. Я понимал, что это чувства моей девчонки, но от этого легче не становилось. Ну, приглашу я кого-нибудь на свидание, а эта гадина возьмёт – и что-нибудь ляпнет. Поэтому я не рисковал.       Блин, при таком раскладе мне вообще ничего не светит. В детстве ещё было полегче, я злился на девчонку – и только. Но в последнее время я стал её стесняться. Полная дурость, но тело-то у нас общее, поэтому я даже одевался на ощупь. Вот же довела!       А когда папа начал мне втирать, откуда берутся дети, я чуть не взвыл. Какие тут дети, когда я даже поцеловаться ни с кем не могу?! Лучше бы объяснил, как избавиться от подсадной души. Но отцу я, конечно, ничего не сказал, сделав вид, что он сообщил мне много интересного.       Да, такое никому не расскажешь, если не хочешь загреметь в психушку. Тем более что я чудом избежал детдома.       Ещё до того, как я пошёл в школу, родители рассказали мне, что я приёмыш, а вернее, найдёныш.       В принципе, я и сам догадывался, что что-то тут не так. Они были шатенами. У мамы серые глаза, у папы карие. А я – блондин, и глаза у меня голубые. И в семейных альбомах я не встречал никого похожего на себя.       Поэтому эта новость не стала для меня потрясением.       История моего усыновления была довольно странной. Мои родители всегда хотели детей, но у них что-то с ними не заладилось. Прямо завязка волшебной сказки, блин.       Они особо об этом не распространялись, но я так понял, что из-за отсутствия детей их брак трещал по швам. Иначе с чего бы мой старик вдруг так увлёкся охотой? Да он в цель-то попадал, только если метил в другую сторону! Ну хотя бы ни одно животное не пострадало!       В тот день он как обычно направился в лес. На сей раз моему отцу попалась лань. Он тщательно прицелился и промазал. Лань убежала, а отец отправился на поиски новой «добычи». Но пройдя совсем немного, он вдруг услышал детский плач.       Вот так он и нашёл меня. Мне тогда было от силы пара месяцев. Меня завернули в какое-то тряпьё и бросили в лесу. Ни пелёнок с монограммами, ни записок, ни золотой короны. Всё, с этого места начинается грубая проза.       Отец принёс меня домой, и они с мамой сразу же воспылали желанием меня усыновить. Чтобы этого добиться, им пришлось выдержать немало бумажной волокиты, но они справились.       Хоть что-то хорошее я сделал в этой жизни – с тех пор они жили душа в душу.       Чего нельзя было сказать обо мне с моей девчонкой. Иногда, в особо неудачные дни, я думал, что меня бросили в лесу не случайно. Может быть, моя настоящая мать знала, что её сын никогда не станет нормальным человеком? И тогда я жалел, что меня нашли.       Правда, в моей жизни были и свои радости. Например, бегал я быстрее всех в классе. Да что там, в классе, даже старшеклассники не могли за мной угнаться!       Физрук всё сманивал меня принять участие в каких-нибудь соревнованиях. Но мне ещё жить не надоело. И без того меня ненавидела большая часть класса, а начни я завоевывать награды – страшно представить их реакцию. Вы скажете, что чемпионов любят, но это не мой случай. Остальные дети чувствовали, что со мной что-то не так и всегда меня сторонились.       Одно время меня даже пытались избить, но это было не так легко сделать, как им казалось. Пару раз я просто от них убегал, а когда меня прижали к стенке, вдруг обнаружилось, что дерусь я что надо! Рука у меня была тяжёлой. Хоть тут никто не назовёт меня девчонкой!       В итоге на меня махнули рукой. Кому это надо – хрен догонишь, а догонишь, потом ещё и огребёшься. Между мной и одноклассниками действовал молчаливый пакт о ненападении и всех это устраивало.       И всё равно у меня вошло в привычку срываться с места, едва прозвенит звонок. Я любил бегать, мне нравился свист ветра в ушах, ощущение скорости и это чувство, что вот-вот – и ты взлетишь. Изредка мне снилось, что я, свободный как ветер, мчусь по лесу. Ну почему такие сны не были постоянными?! Обычно, едва выбежав из школы, я сворачивал в лабиринт узких улочек, где было мало прохожих и машин, и я мог развить полную скорость.       В тот день улицы были совсем уж пустынны, и я так разогнался, что не успел притормозить на повороте. И тут же пожалел о своей оплошности, со всей силы врезавшись в какого-то прохожего. Я чуть не упал, но в последний момент тот подхватил меня, помогая удержаться на ногах.       - И куда вы так спешите, молодой человек? – над ухом раздался до боли знакомый голос, и я поспешно поднял глаза, наткнувшись на разноцветное стекло миндалевидных глаз. В ноздри ударил одуряющий аромат благовоний. Никаких сомнений быть не могло – передо мной стояло живое воплощение моих кошмаров.       А я наивно полагал, что этот чёртов китаёза существует только в девчоночьих снах!       Пока я пребывал в ступоре – девчонка во мне начала действовать. Вот уж кто был рад проклятому китайцу! Я оглянуться не успел, а она уже заставила меня сказать:       - Граф Ди! Ну наконец-то мы встретились!       - Моника? – недоверчиво спросил китаец, удивлённо глядя в мои глаза, где по-любому сейчас хозяйничала девчонка. Хотя «удивлённо» - это не то слово. Скорее так смотрят на сокровище, неожиданно найденное в пыли. Чёрт, она же тебе никогда не нравилась! Хрена уставился?! – Так вот в каком обличье вы возродились!       - И на этот раз вы не отвергнете меня? – взволнованно спросила девчонка. Китаец открыл рот, чтобы ответить, но я не собирался быть свидетелем их счастливого воссоединения. Загнав девчонку назад, я оттолкнул проклятого графа и рванул с места. Попробуй, догони!       Я бежал, а внутри всё сжималось от боли. Чёртова девчонка мстила мне, как могла. Когда я добрался до дома, из моих глаз уже вовсю катились слёзы. Вот засада – души у нас разные, а глаза – одни на двоих.       Незаметно прокравшись в свою комнату, я не выходил оттуда до ужина, заявив, что приболел. Красные глаза и осипший голос говорили сами за себя. К вечеру девчонка немного успокоилась, но было видно, что она этого так не оставит. Я чувствовал, что теперь она меня ненавидит. Вот дура! Я что, должен был броситься на шею её китайцу?!       Теперь придётся ходить только людными улицами. Надеюсь китаёза здесь проездом, но лучше не рисковать.       В ту ночь я долго не мог заснуть, обуреваемый своими страхами и горькими чувствами девчонки. Тогда я ещё не знал, что это моя последняя ночь под крышей родительского дома. ***       Граф Ди не собирался заезжать в этот маленький городок, но в последний момент передумал.       Он бесцельно бродил по узким уличкам, недоумевая, что он тут забыл. И тут кто-то врезался в него. Граф хотел возмутиться, но, посмотрев на хулигана, позабыл все обиды и подхватил его под руки.        Ди не спешил отпускать свою находку. Невероятно – откуда в этом городишке такое чудо? И тут в голубых, как южное небо, глазах вдруг замелькали эмоции, одна другой ярче. Недоверие, удивление, радость и, наконец, любовь.       А потом это существо заговорило. Голос был мальчишеский, но в нём звенели нотки давно отзвучавшего девичьего голоса. И когда Ди был готов ответить ей «да», тысячу раз «да», мальчишка вдруг пришёл в себя.       Ди смотрел вслед убегающему зверю, всё ещё не в силах поверить в случившееся. Он уже успел позабыть о влюблённой в него человеческой девочке. И кто бы мог подумать, что она преподнесёт ему такой царский подарок, решив переродиться животным? Иначе он никогда бы не встретил этого зверя – уникального, единственного в своём роде. Да, он вырос среди людей и не подозревает о своей истинной природе, но Ди с радостью его просветит.       Только одно смущало графа – на вид мальчику было лет 16. И надо постараться, чтобы он пережил опасный для себя возраст. Он вспомнил обещание госпожи Суйхо. Если на сей раз он сможет полюбить Монику всем сердцем и скажет ей об этом, она проживёт долгую жизнь, а не погибнет, как обычно. Граф был влюблён с первого взгляда – да и как можно не полюбить такое прекрасное создание? Вот только оставалось сообщить об этом Монике. А судя по всему, мальчишка, который считал себя человеком, будет избегать с ним встреч. Поэтому придётся пойти на крайние меры. Остаток дня Ди провел, выясняя подробности биографии сбежавшего мальчишки. Вскоре он уже знал, как его зовут, где он живёт и сколько ему примерно лет.       Да точной даты и не требовалось. Если он ещё жив – значит три месяца, следующие за шестнадцатилетием ещё не истекли. Скорей всего мальчик умрет в это новолуние, то есть у Ди в распоряжении чуть больше двух недель.       Когда стемнело, граф направился к нужному дому. Впереди стрекотала сорока, указывая путь. В окнах свет уже не горел, но Ди на всякий случай распылил сонный порошок через каминную трубу.       С дверью было сложнее. Ди в очередной раз с тоской вспомнил Кю-чана. Столько лет прошло – а он до сих пор не мог привыкнуть к его отсутствию, словно у него отняли что-то важное.       Ещё раз вздохнув, граф осторожно просунул ноготь указательного пальца в замочную скважину, а потом ещё осторожней его повернул. Замок щелкнул. Граф сокрушённо осмотрел инструмент взлома. Ну всё, с маникюром можно попрощаться, зато хотя бы ноготь цел. Оставив дверь приоткрытой, граф вошёл в дом и направился на второй этаж.              В спальне он замешкался, восхищенно глядя на спящее там сокровище. Мальчик словно светился в темноте, притягивая взгляд.       - Ну и долго мне ждать? - раздалось сзади недовольное ворчание. – Успеешь ещё налюбоваться. И вообще, я не понимаю, что в нём особенного.       - Не ревнуй Тэн-чан, - граф с улыбкой потрепал по волосам хулиганистого вида парнишку, а потом подошёл к кровати и взял на руки спящего мальчика. – Он весь – особенный, и ты это прекрасно знаешь.       - И почему я должен торчать в этой глухомани, вместо того, чтобы развлекаться вместе со всеми? - всё ещё ворча, парень занял освободившееся место.       - Потому что приемные родители хорошо заботились об этом ребёнке, - возразил граф, не в силах оторвать глаз от своей ноши, - и представь их горе, когда он внезапно пропадёт.       - Да плевать мне на них, - не сдавался парень.       - Ну, тогда подумай, сколько развлечений тебя здесь ждёт, - граф зашёл с другой стороны, на миг бросив на Тэн-чана лукавый взгляд. – Ты ведь будешь не чьим-то питомцем, а человеком. К тому же мальчиком. А мальчики в этом возрасте постоянно что-нибудь выкидывают. Только не перестарайся. Помни, я за тобой слежу.       - Да помню я, помню, - уже не так сокрушённо вздохнул Тэн-чан.       - Но самое главное – тебе нужно будет как можно скорее прославиться.       - Я вам уже говорил, граф, я – лис и не могу так быстро бегать.       - Зато ты можешь прибегнуть к хитрости, - не сдавался граф.       - Ну хорошо, я постараюсь, но ничего не обещаю, - отозвался Тэн-чан.       - И не забудь дать это его приёмной матери, - граф кивнул на шкатулку, которую поставил на прикроватный столик, прежде чем укаваиться. – Не отцу, матери.       - Да ладно, ему-то от этого какой вред? – проказливо улыбнулся парень.       - Тэн-чан.       - Да понял я, понял.       - Это в твоих же интересах, ты же не собираешься провести тут всю оставшуюся жизнь.       - Эй, речь шла о двух неделях!       - Ну, если он захочет остаться, тебе придётся задержаться.       И, не слушая возмущенные вопли Тэн-чана, граф поспешил покинуть дом, прижимая украденное сокровище к груди.        ***       Проснувшись, я некоторое время лежал, разглядывая фонарики, развешанные над кроватью и удивляясь, почему мама не гонит меня завтракать.       «Какие, нахрен, фонарики!» - громыхнуло у меня в голове, и я мигом подорвался с непривычно мягкой кровати.       Девчонку во мне так и распирало от радости. А вот мне было не до смеха.       Вычурная обстановка, курящиеся благовония, звери, заполонившие большую часть кровати. И где же я мог очутиться? Просто голову сломать можно!       - Доброе утро.       Я аж подпрыгнул от неожиданности, а мой похититель, мило улыбаясь, продолжил.       – Как вам спалось?       - Какое оно, к чёрту, доброе?! – заорал я, возмущённый до глубины души. Сначала похитил, а теперь корчит из себя образец благопристойности. Вон даже ручки на коленях сложил – я прям щас расплачусь. – Ты вообще понимаешь, что творишь?! Нахрена ты меня сюда притащил?! Не в курсе, что это подсудное дело?!       - Не нужно так кричать, у меня прекрасный слух, - он улыбнулся ещё шире, разглаживая складки своего платья. Понятно, почему я его сразу не заметил, оно же сливалось со спинкой кровати. По-любому специально замаскировался, гад. И всё тоже выражение в глазах, как будто перед ним нечто невообразимо прекрасное. Хотелось ему двинуть, но ещё больше хотелось сбежать от этого ненормального.       – Вы мне не поверите, но я сделал это ради вашего блага.       - Ну, блин, у тебя и понятие о благе, - отозвался я, незаметно оглядывая комнату. – Страшно представить, что ты ещё собрался со мной сделать «ради моего же блага».       - О, вам всего лишь придётся некоторое время пожить в моем магазине, пока опасность не минует.       - Хрен тебе, - заявил я, бросаясь к открытой двери, которую углядел во время нашей содержательной беседы. Вряд ли эта дамочка за мной поспеет, да и его зверюшек я смогу обогнать.       Я бежал по бесконечным коридорам, проклиная про себя этот дурацкий магазин и молясь, чтобы впереди оказался выход, а не тупик. И вот, наконец, я очутился в знакомой комнате. Именно здесь дура Моника объяснялась графу в любви. Но меня в данный момент волновали только входные, а для меня выходные, двери.       Я потянул на себя одну из створок, ожидая, что она окажется закрытой, но та легко подалась. На улице царила обычная городская суета, и я ринулся туда, но что-то меня удержало. Стекло? Нет, это было скорее похоже на паутину. Холодея от ужаса, я кинулся на невидимую преграду с разбегу, в надежде прорвать её, но она только спружинила, и я бы упал, если бы кто-то не подхватил меня под руки. Кто-то? Да всё тот же проклятущий граф!       - Осторожно, я не хочу, чтобы вы себе навредили, - проворковал он, когда я стряхнул его руки и опять кинулся к выходу.       - Помогите! Спасите! Меня похитили! – кричал я, пока не охрип, но прохожие не желали меня замечать. Некоторые бросали равнодушный взгляд и шли мимо и, только одна девчушка обратила на меня внимание, теребя маму: «Ну, посмотри, посмотри, какая милая козочка!». Мама не желала смотреть – она опаздывала на работу. Да что с ними такое?!       - Простите, но вас никто не услышит, - почти печально сказал граф, закрывая дверь. – И вы не сможете выйти из моего магазина, пока я этого не захочу, Альвин.       - Что за бред ты несешь? – я уже не мог кричать, сорвав голос. – И откуда знаешь моё имя?       - Сорока на хвосте принесла, - улыбнулся граф. – Вы можете мне не верить, но тогда почему вы не смогли сбежать? И как я очутился здесь одновременно с вами?       - Да плевать мне на это, - я устало плюхнулся в первое попавшееся кресло. – Меня больше интересует, что ты намерен со мной делать?       - Делать? – непонимающе уставился на меня граф.       - Вот только не надо со мной в прятки играть, - я на всякий пожарный притянул поближе металлическую вазочку. – Я видел девчоночьи сны о тебе. И когда она была девчонкой, ты её динамил, а стоило ей вселиться в меня – и ты тут же воспылал к ней живым интересом. Или ко мне? Значит, ты предпочитаешь мальчиков?       - Что за вздор!       - Ну а что я должен думать? Любой другой на моём месте и не такое бы себе вообразил.       - И что же он мог такого вообразить? – заинтересовался граф. Ну, просто святая простота!       - Что ты собираешься его изнасиловать, убить, а потом скормить своим зверям, - заявил я, наблюдая за его реакцией. Оказывается и нас можно вывести из себя, стоит только попытаться!       - Да как у … вас язык повернулся! – воскликнул он, изменившись в лице. – Ну и грязное же воображение у нынешней молодёжи!       - А ты думал - мир не стоит на месте, – ухмыльнулся я. - Кстати, сколько тебе лет, дедуля? Если верить снам этой дурочки (дурочка бурно возмущалась, но я её не слушал). Моника? Это её имя? Так вот, выходит – лет триста, а то и больше.       - Вы видели меня только в последнем сне, - немного придя в себя, граф уже улыбался. Непросто его пронять, вот зараза. – А первый – про моего прадеда, с которого всё началось.       - Что ты мне паришь?! – возмутился я, - Там точно был ты – только причёску менял и всё. Ну, на линзы сейчас перешёл. Зрение наверняка уже не то, что в двести лет.       Зря я так. Сначала граф пенял на безграмотность моей речи, а потом долго и нудно излагал историю своей семьи. По мне, так у гидр тогда тоже дружные семьи.       Это надо же – череда похожих друг на друга мужчин, да ещё и с общим именем. В результате до меня дошло, что моя девчонка влюбилась в одного Ди, а потом гонялась за его потомками, перескакивая из жизни в жизнь. По ходу – ей было фиолетово, кто её полюбит. Но при этом ни в одной она не прожила больше 16 лет и трёх месяцев, и типа я из-за этого тоже могу кони двинуть. Хотя как похищение поможет спасти мою жизнь, я так и не уразумел. Граф очень туманно пообещал, что сделает всё, чтобы я не погиб.       - Ведь в предыдущей жизни бедная девочка наконец поняла, что граф Ди не может полюбить человека, и пожелала возродиться животным, – закончил эту занудную историю граф, опять уставившись на меня, как на какое-то диво. – Причём самым редким и прекрасным.       - Что-то она промахнулась, по-моему люди – не такая уж редкость, - попытался отшутиться я, ежась от этого взгляда.       - Но ведь вы не человек, - радостно сообщил мне граф, жестом подзывая меня к себе. Ага, щас, бегу и падаю. – Вы - олень.       - Да сам ты олень, - обиделся я.       - Я – не олень, - спокойно возразил граф. – Я… впрочем, речь сейчас не обо мне.       И опять началось. Блин, ему только дай волю – он тебя до смерти заговорит! В общем, из его пространной речи я почерпнул много нового об оленях (ну просто всегда об этом мечтал!). В частности, он особо разливался про белых оленей, которые такие все из себя редкие.       Но есть олень, который даже их переплюнул. Он мало того, что белый, так ещё и рога у него золотые, и вообще это невероятно волшебная животина. И продолжительность жизни у него гораздо больше, чем у человека, а не то что у оленя. А самое главное, рождается он раз в сто лет и то, если повезёт, причём в разных местах и у абсолютно обычных оленей. Дескать, всё зависит от неких метафизических причин, которые оказались слишком сложными для моего понимания.       А потом граф начал расхваливать их способности к маскировке. Обычные звери для этого дива не страшны, а вот человек раньше только и делал, что на них охотился, но в основном безуспешно. А всё потому, что при желании олень мигом превращался в человека и такой типа «да, я видел оленя, он побежал туда», а сам шасть в другую сторону.       - Но олененок не может контролировать эту способность, - зудел граф, медленно, но верно, погружая меня в сон. – Когда поблизости появляется человек, он тут же превращается в ребёнка. Поэтому многие белые олени выросли среди людей, как вы, например.       - Я – не олень, - мигом проснулся я. - Ты совсем на своей живности помешался.       - Но ваш приёмный отец нашёл вас в лесу, Альвин, - возразил граф. – Когда охотился на лань. Эта история ничего вам не напоминает?       - Что мои родители с ног сбились, ищут меня, а я слушаю всю эту занудень про оленей.       - Вы можете мне не верить, но они вас не ищут, - граф, кажется, обиделся на «занудень», ещё бы, он так старался меня просветить. – Скажем так, я нашёл вам временную замену. Это Тэн-чан, лис-оборотень. Он остался у вас дома, когда я вас… забрал.       - Ну всё, гуси полетели, - констатировал я. – Ты и в девчоночьих снах был с приветом, но в реале оказался ещё хлеще. Лисы-оборотни, олени… Тебе бы отдохнуть, дядя.       Ага, опять его перекосило, на сей раз видимо от злости. Как же мне нравится его доводить! Но голос при этом ну прямо медовый – просто тошно делается.       - Если вы подойдёте и загляните в это зеркало, то убедитесь, что хотя бы о вашей истинной сущности я вам не лгал.       - Мне и тут хорошо, - дерзко отозвался я.       - Ну же, Альвин, не упрямьтесь, - граф махнул рукавом в сторону зеркала и я вдруг обнаружил, что встаю и покорно иду к нему. Чёрт, наверняка это гипноз, или НЛП, или как эту хрень сейчас называют? Я дошкандыбал до зеркала, заглянул в него и так и застыл дурак дураком.       Из зеркала на меня смотрел олень. Вернее, что-то среднее между взрослым оленем и олененком. Он был белоснежным – аж глазам больно и на фоне этой белизны прямые рога, которые, видимо, недавно выросли, блистали золотом. Но больше всего меня поразили его глаза. Они были тёмно-голубыми, совсем как мои, и в них плескался тот же испуг. Словно это олень заглянул в зеркало и увидел в нём вместо себя человека.       Я повертел головой по сторонам, а потом снова заглянул в зеркало. Комната отражалась в ней до мелочей, граф, с гаденькой улыбочкой на лице – тоже, а вместо меня был олень, за миг до этого тоже вертевший головой по сторонам.       Я уже собирался заявить графу, что всё равно не верю ни единому его слову, но тут дверь открылась, и в магазин вошёл богато одетый мужчина средних лет.       - Здравствуйте, - только и успел сказать посетитель, а я уже ринулся к нему, крича:       - Убегайте! Зовите полицию! Меня похитил владелец магазина! Он очень опасен!       Будто не слыша моих криков, мужчина расплылся в глупой улыбке и неожиданно потрепал меня по волосам, приговаривая:       - Какой славный оленёнок.       Я отскочил, сбросив его руку. Да что вообще происходит?       - Простите, но он у нас совсем недавно, поэтому лучше его не трогать, - граф скользнул вперёд, оказавшись между мной и мужчиной. На его губах застыла улыбка, разительно отличающаяся от предыдущей.       - И сколько стоит такой красавец? – поинтересовался мужчина, игнорируя мой возмущённый возглас.       - Он не продаётся, - ледяным тоном заявил граф. «Ну спасибо, - зло подумал я – Ещё бы ты меня продавал».       - В таком случае покажите мне других животных, - скорее приказал, чем попросил мужчина.       - Простите, но сегодня магазин не работает, - с фальшивым сожалением в голосе ответил граф. – Мне нужно заняться этим оленем.       - Сам олень, - не выдержал я. Никто не обратил на меня внимания.       - Но дверь была открыта.       - Я как раз собирался её закрыть, - продолжая «мило» улыбаться, граф начал наступать на посетителя, и тому ничего не оставалось, как уйти.       - Теперь вы убедились, что я был прав? – спросил он, как только дверь была заперта.       - Да по-любому это подстава, - нахально заявил я, не желая так быстро сдаваться. – Наверняка этот мужик – твой знакомый.       - Ну хорошо, - прошипел граф, возвращаясь к несчастной двери. – Выбирайте любого прохожего, а я его позову. Вряд ли кто-нибудь вас услышит. Надеюсь, вы не думаете, что я в сговоре с целым городом?       - Да кто тебя знает, - буркнул я, внимательно вглядываясь в толпу.       Я сломался на третьем прохожем. Никто из них не слышал меня, и все называли милым оленем. Хорошо ещё граф не давал им меня гладить.       - Я всё понял, - пытаясь не выдать растерянности, заявил я, когда дверь в очередной раз была закрыта. – Это гипноз.       - Гипноз? – удивился граф.       - Ну да, ты загипнотизировал всех этих людей, чтобы они видели перед собой оленя.       - А вам не кажется, что эта теория притянута за уши? – улыбнулся он. – К тому же скоро вы и сами начнёте различать эти две ипостаси. Вы сможете по своему желанию становиться человеком или оленем.       - Что-то не верится, - устало буркнул я, решив бороться до последнего.       - Ну всё – хватит споров, уже скоро обед, а вы ещё не завтракали, - весело проговорил граф и я тотчас почувствовал, какой я голодный.       - Но сначала вам нужно переодеться. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.       Надо было огрызнуться, но голод отнял у меня последние силы. Я поплёлся за ним, даже не пытаясь запомнить дорогу.       Комната оказалась раза в два больше моей и не в пример роскошней. Граф махнул рукой в сторону ванной комнаты и шкафа с вещами, а потом подошёл к двустворчатой двери у дальней стены.       - А это, чтобы вам было, где погулять, - открыв одну из половинок, он поманил меня за собой. Я ожидал увидеть спортзал, но за дверью открывался невозможный в городе пейзаж: зелёные поля, за ними - лес, рядом с которым протекала небольшая речка.              - Где это? – спросил я, вдыхая кристально чистый воздух.       - В моём магазине, - загадочно улыбнулся граф.       - Но это невозможно.       - Да, - легко согласился он, а потом добавил. – Альвин, нам пора уходить – вы ещё успеете здесь нагуляться.       Заявив, что ждёт меня за столом через пятнадцать минут, граф выплыл из комнаты.       Я из любопытства глянул в зеркало. Оттуда на меня смотрел олень.       ****       Ди всю неделю не отпускало смутное беспокойство. Ему казалось, что он что-то упустил. Но что, оставалось загадкой.       А между тем всё было нормально. Альвин успокоился и понемногу начал привыкать к магазину. Во многом этому поспособствовало то, что мальчик перестал беспокоиться о приёмных родителях. Граф показал ему газеты их городка и заставил телевизор показывать местные новости. И нигде не говорилось о похищении школьника, зато все вещали о рекордах, которые побил Альвин Диэр на соревнованиях по бегу. Фото героя прилагалось. Вот умница Тэн-чан, не подвёл.       Может быть, всё дело было в том, что впервые в его магазине появилось такое редкое животное? Хотя нет, кого тут только не было - и редких, и единственных в своём роде зверей всегда хватало. Хотя для графа даже бродячая кошка обладала неповторимой индивидуальностью.       Он любил животных и порой на что только не шёл, чтобы завладеть кем-то редким и ценным. Но сейчас его пристрастия коллекционера были тут ни при чём. Впервые он встретил животное, которое хотел назвать своим.       Все остальные обитатели магазина рано или поздно его покидали, и Ди это не огорчало, такова была их судьба. Но этого зверя он не хотел отпускать.       Он попал в ту же ловушку, что и его легендарный предок. Говорили, что тот был единственным, кто смог уговорить белого оленя поселиться в магазине. Обычно эти животные слишком ценили свободу, чтобы кому-то принадлежать. Правда, его предок так и не смог продать оленя. Легенда целомудренно заявляла, что граф Ди слишком ценил этого зверя и поэтому никому даже не показывал. Теперь его потомок понимал, почему. До сих пор его жгло воспоминание о мужчине, посмевшем прикоснуться к его оленю!       При этом Ди помнил, что Альвин – ещё совсем ребёнок. Поэтому единственное, что граф мог себе позволить – это любоваться этим чудом со стороны.       Каждый раз, когда Альвин отправлялся на прогулку, граф наблюдал за ним, спрятавшись в лесу. Вначале по полям бегал обычный мальчишка, но через несколько дней он научился по своему желанию менять ипостаси.       Произошло это, как ни странно, благодаря тотэцу. Тот невзлюбил Альвина и решил припугнуть, пробравшись в его комнату. Но этого мальчишку испугать было непросто, и тогда тотэцу взял его на «слабо». Дескать, он в два счёта его обгонит, а потом съест.       Альвин принял вызов. Он бежал изо всех сил, но кровожадный тотэцу наступал ему на пятки. И тогда мальчик стал оленем! Граф восхищённо следил за промельком чистейшей белизны, который пронёсся перед его глазами.       Раньше ему легко было рассуждать о единственной встрече, когда нельзя отвести глаз, и вы становитесь пленником этого взгляда. И вот судьба решила подшутить над ним, послав ему такую встречу…              Тотэцу всё-таки умудрился нагнать Альвина, но не более. Как он ни пыхтел, обогнать оленя он не мог. В итоге оба свалились без сил где-то посреди леса, причём им это показалось очень забавным и они лежали, задыхаясь от быстрого бега и смеха одновременно.       И с этих пор эти двое стали друзьями. Ну, просто не разлей вода. Как будто Тэцу графу было мало! Оставалось надеяться, что эта парочка не спалит магазин. Хотя пока они ограничились небольшим потопом в ванной и битьём посуды. И на том спасибо.       Правда без Тэцу Пон-тян совсем заскучала, всё больше времени проводя в одиночестве. Но Ди за неё не беспокоился – ей давно пора было повзрослеть, сколько можно оставаться маленькой девочкой?       В свободное от проказ время Альв носился по полям и лесам в компании неугомонного тотэцу, давая Ди возможность вволю налюбоваться этим чудом. И что с того, что магазин уже больше недели не работал? Имеет Ди право взять небольшой отпуск?       Единственное, что огорчало графа, так это то, что ему всё время приходилось держать дистанцию. Ему так хотелось подойти поближе, коснуться сияющей шерсти, и гладить её, гладить без конца. И ведь самое обидное, что не будь этого противного мальчишки, ни Моника, ни олень не возражали бы против такого обращения.       Но пока об этом оставалось только мечтать.              В тот день граф вдруг решил узнать, что твориться в мире и включил новости. Хотя опыт показывал, что ничего хорошего из них не узнаешь. Вот и сегодня то же самое – в зоопарке убили семейство львов, к которым забрался мужчина, чтобы покончить с собой. «Лучше бы они пристрелили этого идиота» - думал граф, выключая телевизор. Ну почему его не оказалось рядом, как в тот раз…       Вот что его смущало! Он был так восхищён попавшим ему в руки чудом, что совсем позабыл о Монике. А между тем роковой срок приближался. И хотя для Ди это очевидно, она-то не знает, что теперь он любит её. Ну, не совсем её, но это не важно. И лучше сказать ей об этом, пока не поздно.       Только как это сделать? Мальчишка и так думает о нём невесть что, а тут Ди начнёт ему признаваться в любви. Эх, придётся всё объяснять, а общаться с этим юным хамом ой как не хочется.       Взяв себя в руки, граф тем же вечером попросил Альвина немного задержаться.       - Ну чего тебе? – проворчал тот.       - Хм, Альвин, видите ли, мне необходимо поговорить с Моникой.       - Ты совсем сбрендил? – Ди поморщился, но воздержался от комментариев. – По-твоему, она просто иногда ко мне в гости заходит? Да если бы я мог от неё избавиться хоть на минуту! Так что говори со мной.       - Простите Альвин, но я хочу быть уверенным, что она меня услышала и поняла, - мягко возразил граф. – Это и в ваших интересах.       - Ну что опять? – вздохнул мальчишка.       Ди постарался как можно деликатней изложить свою просьбу. Он рассказал про обещание госпожи Суйхо и о том, что нужно для его исполнения.       - И ты ждёшь, что я буду спокойно выслушивать твои признания в любви? – фыркнул Альвин. Ну хоть не сбежал – уже хорошо.       - Но они будут предназначаться Монике, - не сдавался граф. – К тому же что плохого в нескольких словах?       - В словах – ничего. Но только попробуй ко мне прикоснуться…       - Молодой человек, вам что-нибудь говорит словосочетание «платоническая любовь»? – стараясь скрыть досаду, спросил Ди. Мерзкий мальчишка, он точно подсмотрел его тайные желания. Правда, Ди нечего стыдиться – он ведь просто хотел погладить оленя, не более. - Хотя вряд ли…       - Не грузи меня, дядя, - как всегда развязно прервал его мальчишка. – Что бы ты там себе не думал, я не совсем безграмотный.       - Ну, тогда позвольте мне поговорить с Моникой. Только поговорить.       - Ладно, валяй.       - Может быть, вы для начала присядете? – граф похлопал рукой по дивану, но мальчишка устроился в дальнем кресле. – А теперь расслабьтесь и позвольте Монике ненадолго выйти на первый план.       Мальчишка нехотя прикрыл глаза, а через мгновение они открылись, до краёв полные обожания.       - Вы хотели поговорить со мной, граф? – дрожащим от волнения голосом спросил мал.. нет, девочка. Да, как же у них всё запутано!       - Присядьте ко мне, Моника, - попросил граф, и та тут же переместилась на диван.       - Вы действительно хотите признаться мне в любви? – завладев руками графа, девочка устремила на него сияющий взор, и Ди стало немного не по себе. – Неужели я наконец смогла завоевать ваше сердце?       - Да, - граф сжал в ответ её (его?) руки и твёрдо произнёс. – Моника я люблю вас всем сердцем.       - Я тоже люблю вас, Ди, - с этими словами девочка бросилась ему на шею, и не успел граф опомниться, как она его поцеловала. Он хотел оттолкнуть её, но не смог. Ведь его целовала не только девочка. Это тело принадлежало самому дорогому для него существу. Вместо этого Ди неожиданно для себя обхватил хрупкие плечи и ответил на поцелуй. Он потерял голову, целуя самые совершенные на свете губы, прижимая к груди своё маленькое чудо и пьянея от этой близости.              Неожиданно его мир рухнул. Граф обнаружил, что лежит на полу, а над ним, сжимая кулаки, стоит мальчишка.       - И это называется «платоническая любовь»? – зло спросил он, брезгливо вытирая губы рукавом. И, не давая графу ответить, закричал:       - Не приближайся ко мне, старый извращенец! – а потом выбежал из комнаты.       Ди кое-как заставил себя встать. «Что же я натворил?» - подумал он, устало садясь на диван и закрывая ладонями пылающее лицо.       ***       Я бежал, не разбирая дороги, не замечая, человек я или олень. Мне хотелось убежать как можно дальше, желательно на край света. А ещё лучше – сбежать из этого дурацкого тела, которое приходилось делить ещё с двумя постояльцами.       Только когда ноги отказались меня нести, я рухнул на траву, надеясь, что убежал достаточно далеко. Уже давно стемнело, и поблизости таинственно шумел лес, но темнота меня не пугала. Кто меня пугал, так это я сам.       Стоило мне отдышаться и на меня, как голодные волки, накинулись непрошеные воспоминания.       Я ведь мог сразу его оттолкнуть. Да, когда Моника кинулась целовать графа, я поначалу растерялся. Но потом, когда я пришёл в себя, что мешало мне его оттолкнуть? И почему до сих пор при одной мысли о том поцелуе всё тело начинало гореть, а сердце стучало, как сумасшедшее?       В бессильной ярости я саданул кулаком по земле. Нет, меня и раньше тянуло к Ди, но я думал, что во всём виноваты девчонка и олень. Особенно трудно было, когда он начинал гладить своих зверушек. А делал он это постоянно! Оленю тоже хотелось получить свою порцию ласки и мне приходилось силой утаскивать его на прогулку.       Выходит, я тоже этого хотел? Тем более что его руки оказались ещё нежнее, чем я мог вообразить, а губы были не просто сладкими. Любой десерт по сравнению с ними теперь покажется мне горьким. Проклятый граф, как же я его ненавижу! Ненавижу? Чёрт! Ну, я и попал!       Эта дурочка Моника могла верить его словам о любви, но я-то понимал, что единственный, кого он любит – это белый олень. Граф же сам признался, что не может полюбить человека. А мы с ней были людьми, хоть и делили тело этой мифической твари.       Нет, олень ни в чём не виноват, но так обидно сознавать, что всё, что я считал своей силой и ловкостью, принадлежит кому-то другому.       Чёрт, что же получается? Моника любит графа и ради того, чтобы добиться его любви готова родиться кем угодно. Граф любит оленя, а Тэцу мне много чего порассказал о том, на что Ди готов пойти ради очередной редкой зверушки. А я… получается, я вообще никому на фиг не нужен? Не будь меня, всем было бы лучше. Жалко, что нельзя убить одного себя, оставив этих двоих блаженствовать в объятиях графа.       Да о чём я?! Не дождутся! Скорее это я их передушу! И не видать им графа, как… В общем не важно. Сколько там осталось до новолуния? Неделя? Меньше? И с каких это пор я перестал считать дни моего заточения? В последнее время я так и вовсе не вспоминал, что до похищения у меня была совсем другая жизнь. Опять этот гад постарался.       Нет, всё, как только наступит новолуние, я на следующий же день свалю отсюда и больше никогда не увижу этого проклятого графа. Сердце кольнуло болью. Моей? Чужой? Нашей общей? Я не собирался в этом разбираться.       А пока мне вообще не обязательно выходить отсюда. Оленю для пропитания хватит травы и прочей дряни, а я как-нибудь обойдусь. Девчонка – тем более.       Приняв решение, я с трудом заставил себя заснуть, став оленем и устроившись под деревом.              Утром я попытался убедить себя, что трава – лучший завтрак. Но мне как-то слабо в это верилось, несмотря на то, что я был вегетарианцем. Ещё в раннем детстве родители обнаружили у меня «аллергию на мясо». Теперь-то я понимал, в чём дело. Но есть траву на завтрак – это слишком. А тут ещё воображение невольно рисовало, какими вкусностями сейчас уставлен стол графа. Тьфу, как олени это едят? Можно было поискать ягод, но аппетит уже пропал.       Зато к обеду голод вернулся. Ягоды, грибы и прочая чушь, которую, если верить урокам, едят олени, не могли меня насытить. Мой человеческий желудок требовал совсем другой пищи.       Я попробовал заснуть, но голод не давал мне сомкнуть глаз. Поэтому я просто слонялся по лесу, высматривая что-нибудь съедобное и стараясь не думать о пироженках, тортиках и печеньках. А ещё о Ди, и это было самым трудным.       В таком состоянии меня и нашёл Тэцу. Он вывалился на поляну, переполошив пол-леса.       - Ну и зачем ты припёрся? – проворчал я, стараясь не выдать радости от встречи с другом.       - Зачем? – Тэцу аж взвился от обиды. – Его все ищут, весь магазин стоит на ушах, а он тут прогуливается!       - Ищут? – удивился я.       - А ты как думал, дубина стоеросовая?! Не знаю, что у вас там произошло, но граф с утра сам не свой. А когда он узнал, что твоя постель стоит нетронутая, так и вовсе переполошился и отправил нас на поиски. Не пойму, почему он сам не может этим заняться, вместо того, чтобы метаться по гостиной. Хорошо ещё я решил забраться поглубже в лес – никто и не думал, что ты уйдёшь так далеко.       - А я не собираюсь возвращаться, - гордо заявил я, на самом деле пристыженный поднявшимся из-за меня переполохом «Ну ещё бы – у графа пропал его любимый олень! – зло подумал я, - Если бы исчез какой-то Альвин, он бы этого даже не заметил».       - Слушая сюда, - Тэцу не на шутку разозлило моё заявление. – Ты пойдёшь со мной, даже если мне придётся увести тебя силой. И не вздумай играть со мной в догонялки, осёл несчастный.       - А ты вообще баран, - повторил я нашу давнюю шутку, понимая, что от Тэцу так просто не отвяжешься. – Ну, пойми, Тэц, не могу я вернуться, даже не проси.       - Это из-за Ди?       Я только кивнул, избегая смотреть на него.       - Послушай, мне плевать, что там между вами произошло, но я не позволю тебе из-за этого прятаться в лесу и морить себя голодом.       - Я не хочу его видеть, - еле слышно отозвался я, изучая траву под ногами. – Поэтому не вернусь.       - Ну, ты и упёртый, - восхитился Тэцу. – Да не надо тебе его видеть. Я скажу графу, что если он попытается к тебе подойти, ты убежишь в лес. Он поймёт, не переживай. Ты вообще можешь не выходить из своей комнаты, а я буду тебе туда еду таскать. Пошли давай. А лучше побежали, а то до ужина не успеем.       Упоминание об ужине стало последней каплей.       - Ну хорошо, - буркнул я, срываясь с места. Тэцу ломанулся следом.       ***       Ди, как обычно, не находил себе места. В последнее время это стало его привычным состоянием. Он брался то за одно дело, то за другое, но всё валилось из рук. Магазин опять не работал. Ди просто не мог заставить себя улыбаться покупателям. Он вообще не хотел видеть людей. Потому что один из них отобрал у него любимого оленя.       Из-за этого бешеного мальчишки Ди не решался даже издалека следить за ним. А вдруг Альвин всё-таки заметит его и убежит? Ди и от первого-то раза ещё не отошёл, так что лучше не рисковать.       В день новолуния ему было ещё труднее на чём-то сосредоточиться. Тэцу передал, что завтра мальчишка намерен уйти. И что теперь делать? Удерживать его здесь Ди был не вправе. Да и чего он добьётся, если попытается? Мальчишка только ещё больше озлобится, и кто знает, на какие глупости это его подтолкнёт? Умолять его остаться? Ну, нет, Ди не собирался унижаться перед человеком, тем более тот наверняка ему откажет. Нет, пусть уходит, а Ди попытается забыть о самом прекрасном на свете существе.       - Ал! – Тэцу, ворвавшись в комнату, нарушил ход его мыслей. – Дерево!       - Тэцу, не пыхти как паровоз, я ни слова не понимаю, - проворчал граф, раздосадованный упоминанием о ненавистном мальчишке.       - На Альва упало дерево, - кое-как выровняв дыхание, сказал Тэцу. – Я не могу его сдвинуть. Спаси его.       Граф почувствовал, как будто это на него что-то рухнуло. «Нет, не может быть!» - вопило сознание, а ноги уже несли его к выходу и одежда становилась короче, чтобы не мешать бегу. И сами собой открывались двери, ведя его к цели самым коротким путём.       Ну почему? Почему? Спрашивал он себя, выбегая в поле. Ведь на этот раз он всё сделал правильно. Он ведь признался Монике в любви, он… Кому он лжёт? Он так и не смог её полюбить, отдав своё сердце оленю, в котором поселилась её душа. Но если к Монике он хотя бы хорошо относился, то Альвина просто на дух не переносил. И это называется «полюбить всем сердцем»?       Ди добежал до леса. Упавшее дерево сразу бросалось в глаза, а под ним белел олень. А ведь этот лес был задуман как абсолютно безопасное место. Но, как видно, от судьбы не уйдёшь.       Склонившись над оленем, граф сразу понял, что тот умирает. Мало того, что дерево придавило его своей тяжестью, так ещё и сучок пробил лёгкое, и теперь белая шерсть стала красной от крови.        Графу было не под силу сдвинуть дерево, но в этом не было нужды. Остальные деревья пришли ему на помощь, осторожно подняв тело погибшего товарища и положив в сторонке. При этом сучок обломился, так и оставшись в ране.       - Альвин! – позвал Ди, осторожно приподнимая голову оленя. Ему хотелось, чтобы он успел открыть глаза. Хотелось попросить у него прощения. Словно в ответ на его зов тело оленя начало меняться и вот перед ним уже не олень, а мальчик. Сучок во время превращения упал на траву, но это ничего не меняло. Ди смотрел на мальчика и недоумевал, как мог быть таким слепым? Почему он с самого начала не понял, что нельзя любить кого-то одного из этой троицы и при этом забывать о двух других? Чем они, в конечном счете, отличались от его Алого дракона? Киноварь, Дзюнрей и Канан были абсолютно разными, но это не мешало Ди любить их всех.       - Альвин! – снова позвал граф, но мальчик так и не открыл глаз. Ди осторожно гладил его по волосам, не решаясь обнять, чтобы не сделать ещё хуже. Теперь ему было всё равно, кого гладить. Мальчик, девочка или олень. Он любил их всех, но было уже поздно. Еще несколько минут, и все три жильца покинут это тело.       «Нет!» - решил Ди, бережно опуская голову Альвина на траву. Он должен хотя бы попытаться спасти его. Он знал способ это сделать, пусть даже никогда не применял его на практике.       Решившись, граф полоснул ногтем по своему запястью. Потом осторожно вскрыл вену на руке Альвина.       Ди не требовался аппарат для переливания крови, чтобы поделиться ею с Альвином. Ему достаточно было положить свою руку поверх его. Главное, чтобы не оказалось слишком поздно.       Он вливал свою кровь в безжизненное тело мальчика и никак не мог остановиться. Ди понимал, что всё напрасно, но не желал сдаваться. Ну, ещё немного, и ещё… Голова закружилась, и он привалился к дереву. При этом их руки разъединились. Всё, хватит, он ничем уже ему не поможет. Хотелось плакать, но слёзы покинули его вместе с кровью. Нужно было встать, унести отсюда Альвина, но на это пока не было сил. Да и куда теперь спешить? Ди устало закрыл глаза. Он посидит так немного, а потом…              - Ди. – кто-то еле слышно шепнул его имя, но он так и не открыл глаза.       - Да Ди же! – голос резанул слух, напомнив о былой неприязни, и кто-то бесцеремонно дёрнул его за рукав. – Я тут умираю, а он спит.       Ди распахнул глаза. Ну да, так и есть. Его дерзкий, несносный, но теперь горячо любимый мальчишка пытался подняться. Рана на груди затянулась, но всё равно выглядел он не лучшим образом. Ди бросился к нему, не веря своему счастью.       - Ты впервые назвал меня по имени, - прошептал он, осторожно обнимая Альвина.       - А ты перестал мне «выкать», - слабо улыбнулся тот.       ***       И дёрнул же меня Тэцу пойти прогуляться в лес! Хотя чего я ругаюсь – бедняга честно пытался сдвинуть упавшее дерево, а потом убежал за помощью. Останься я в своей комнате, я уверен, со мной бы тоже что-нибудь приключилось. От судьбы не уйдёшь, как ни пытайся.       По ходу я сразу же отключился, потому что совсем не чувствовал боли. Так что умирать было совсем не страшно. А понял я, что мне недолго осталось, когда обнаружил, что смотрю на себя, а вернее оленя, со стороны. Блин, всё в лучших традициях голливудских фильмов!       - Альвин! – окликнул меня кто-то, и я оторвался от этого печального зрелища. Я сразу же узнал её. Моя девочка выглядела как Моника, но сквозь её черты проступали все её предыдущие воплощения. И почему я не замечал, что она красивая?       - Прости меня, - она взяла мои руки в свои. – Это я во всём виновата. Я хотела возродиться самым прекрасным, самым уникальным животным и мне было всё равно, какого оно будет пола. Госпожа Суйхо предупреждала, что из-за этого наши души не смогут слиться в одну, но я её не слушала. Я так до конца и осталась человеком – глупой и эгоистичной девчонкой. На месте Ди я не полюбила бы себя даже если бы могла. Из-за меня вы так и не смогли стать единым целым.       Она махнула рукой в сторону, и только тут я заметил призрачный силуэт оленя, стоявший рядом с девочкой.       - Это ты меня прости, - я решил, что лучше сказать это сразу, а то неизвестно, что там будет дальше. – Я вёл себя с тобой просто ужасно – оскорблял, шпынял, гнал прочь. Я никогда не пытался тебя понять, никогда не спрашивал, почему ты поселилась во мне. Прости…       - Да хватит уже извиняться, а то опять поссоримся, - девочка вдруг порывисто обняла меня и пропала. Но почему-то теперь я как никогда чувствовал, что она рядом.       - Ну, ты-то надеюсь на меня не в обиде? – спросил я оленя, который подошёл ко мне ближе. Я погладил его и вдруг ощутил, что он всегда хотел только одного – стать со мной единым целым. Но и его я отталкивал, не желая признавать, что я не человек. Я обнял оленя, от всей души желая, чтобы хотя бы перед смертью мы соединились.       Он тоже исчез, но я не чувствовал одиночества.       Обернувшись на наше бездыханное тело, я увидел Ди. Он бессовестно дремал под деревом, в то время как я готовился покинуть этот бренный мир. Хоть бы всплакнул для приличия! Ладно я, но ему что, даже оленя не жалко?       Однако вволю повозмущаться я не успел, внезапно рухнув вниз. Чёрт, как же неудобно было в моём теле! Оно ужасно болело и совсем меня не слушалось. И что я тут забыл? Я же вроде умирал? Смирившись с тем, что кончина мне не светит, я кое-как разлепил глаза. Взгляд наткнулся на Ди, который продолжал безмятежно спать. Ну правильно, я уже никуда не убегу, почему бы не отдохнуть?       Я хотел закричать, но поначалу получилось только прошептать его имя. Никакой реакции. Вот гад, точно заснул! Злость придала мне силы, и я позвал его громче, изловчившись дёрнуть за рукав.       А потом он бросился меня обнимать, наконец-то отбросив свой дурацкий официальный тон. Когда Ди помог мне подняться, я заметил, что он тоже еле держался на ногах. Что с ним? Но думать не получалось. Так же, как удивляться. Вот мы были в лесу, а вот уже стоим, отчаянно цепляясь друг за друга в какой-то комнате. А вот мы падаем на кровать. Судя по её размерам и мягкости – это спальня Ди. Хорошо, что она такая большая, иначе мы могли промахнуться. А потом мы заснули, так и не отпустив друг друга. Проснувшись, я, как обычно, потянулся с закрытыми глазами. В ответ тело взорвалось такой болью, что я еле удержался от крика. Да, если тебя придавило деревом, наутро лучше воздержаться от резких движений. Так и не открыв глаза, я некоторое время лежал, оценивая своё состояние. Пока я не пробовал шевелиться, вроде бы ничего не болело.       «Хорошо, что у Ди такая мягкая кровать» - подумал я, решив пока остаться в таком положении. «Чёрт! А где сам Ди? Он здесь? Или уже открыл магазин?»       Ответы на свои вопросы я мог получить, только открыв глаза. За это голова отплатила мне новым взрывом боли, но я был вознаграждён вопросом:       - Как ты себя чувствуешь, Альвин?       Ди сидел на краешке кровати и видимо всё это время ждал моего пробуждения.       - Бывало и лучше, - прошептал я, силясь улыбнуться.       - Тебе что-нибудь нужно? Дать тебе воды?       - Да, - благодарно выдохнул я. Он помог мне приподняться, укрепив со всех сторон подушками, причём сделал это так бережно, что я почти не почувствовал боли.       Когда я напился, Ди повторил свой вопрос. С трудом дотянувшись до его руки, я прижал её к щеке. Она была восхитительно прохладной.       - Погладь меня, - попросил я, зная, что сам он на такое не отважится.              Моё выздоровление растянулось на неделю, и всё это время граф ухаживал за мной. Он кормил меня, поил, пичкал какими-то снадобьями. До ванны и туалета он доносил меня на руках, а в ванной Тэцу следил, чтобы я не утонул и не упал.       Но самым главным для меня была ласка, её мне всегда было мало. Дошло до того, что я не слезал с графских колен и засыпал только в его объятьях.       Я понимал, что Ди ласкает оленя, но теперь мне было всё равно. Ну, почти.        Судя по тому, как Ди на меня косился, он списывал мою покладистость на болезнь и с ужасом ждал, что я вот-вот назову его старым извращенцем и потребую убрать от себя руки.       А мне было так хорошо, что не хотелось ничего объяснять. Если честно, потом я просто изображал слабость, хотя вполне мог самостоятельно передвигаться и почти не чувствовал боли. Я так разнежился, что не замечал, что происходит с Ди.       Хорошо, что Тэцу решил вмешаться.       - Ал, ты хоть ему скажи, а то нас он не слушает. Пусть сходит, купит сладкого.       - Тэцу, не приставай к Альвину, - возмутился граф, не переставая гладить мои волосы. – Не нужно мне никакое сладкое.       - Ага, да ты от слабости скоро в обморок грохнешься – ещё и за тобой придётся ухаживать, - не сдавался Тэцу.       - Но ведь на завтрак были булочки, - разомлев от ласки, я не особо улавливал суть разговора.       - А он тебе отдаёт последнее сладкое, а себя голодом морит, - наябедничал Тэцу, – мало ему было столько крови потерять.       - Пока Альв не поправится, я никуда не выйду, - заявил граф, но при этом его голос был еле слышен. Я вгляделся в его лицо, и только сейчас заметил, как оно осунулось. Внутри всё сжалось от стыда. Чёрт, я тут симулирую болезнь, а Ди и вправду заболел из-за меня.       Уломать его оказалось непросто. Только когда я пригрозил сам пойти в магазин, Ди сдался и, поручив меня Тэцу, ушёл.       - Ну всё, хорош притворяться, айда гулять, - сказал Тэцу, запуская в меня подушкой, едва за графом закрылась дверь.       Я выждал пару секунд для приличия и вернул ему подушку, и вот уже между нами завязалась отчаянная битва.       Когда мы выбились из сил, я наконец догадался спросить Тэцу, где это Ди потерял столько крови. Ну что я за идиот – решил, что он дрыхнет, а Ди мне, оказывается, жизнь спасал.       Чтобы развеять мою меланхолию, Тэцу повторил своё предложение, и мы собирались рвануть к выходу, когда нас остановил чей-то насмешливый голос:       - Интересно, как вы собираетесь сохранить вашу вылазку втайне? Вот глупые мальчишки!       Мы заозирались и тут из-за спинки кровати вышла девушка. Она была бы симпатичной, если бы не выглядела такой сердитой. Интересно, кто это? Где-то я уже её видел. Или нет?       Пока я терялся в догадках, Тэцу опознал незнакомку.       - Пон-тян?!       - О, а ты, оказывается, помнишь, как меня зовут, - проворчала девушка. Эй, стойте, но ведь совсем недавно она была маленькой девчушкой. Когда она успела вырасти? Пока я задавался риторическими вопросами, Пон-тян с Тэцу успели сцепиться не на шутку.       - Эй, хватит лаяться! – я кое-как перекричал эту парочку. – А то мы так погулять не успеем.       - Опять ты со своими глупостями! – возмутилась Пон-тян. – В твоём лесу вы забудете о времени и не сможете вовремя вернуться.       - И что ты предлагаешь? – спросил я, не давая Тэцу снова затеять ссору.       - Давайте играть в жмурки в гостиной, - выпалила Пон-тян, теперь уже больше напоминая прежнюю девчушку. – Там мы сразу услышим, когда дверь откроется, и успеем убежать.       - Давай, - согласился я, опять не давая Тэцу открыть рот. Но тот, кажется, был не против.       Поначалу мы вели себя очень осторожно, прислушиваясь к каждому шороху и сразу останавливая игру. Но постепенно мы увлеклись. Особенно Тэцу с Пон-тян. Эти двое что-то уж слишком часто ловили друг друга. Поэтому удивительно, что водить наконец-то выпало мне. Я продвигался по комнате, ориентируясь на взрывы смеха. Но вдруг они стихли. Кажется, кто-то куда-то побежал, но мне было трудно определить, что происходит.       По идее они не должны были убежать далеко, поэтому я пошарил руками вокруг и вдруг наткнулся на кого-то. Руки непроизвольно схватили «жертву» и хотя я сразу понял свою ошибку, я не спешил размыкать объятья, прижимаясь щекой к гладкому шёлку и вдыхая запах благовоний пополам с шоколадом.       - Я вижу, тебе уже гораздо лучше, Альвин, - граф попытался убрать мои руки, но я только крепче обнял его. Тогда он снял с меня повязку и, приподняв мою голову за подбородок, добавил. – И что это значит? Это ваша с Тэцу очередная проказа?       - Нет, - я умоляюще заглянул в его глаза. Судя по всему, Ди уже успел закинуться сладким, потому что выглядел намного лучше. – Прости меня, пожалуйста, но я ни разу в жизни не болел. Представляешь? И уж точно за мной бы никто так не ухаживал. Я же не знал, что ты доведёшь себя до истощения. Вдобавок ты мне жизнь спас, а я тебя даже не поблагодарил. Ну и что, ты меня прощаешь?       С этими словами я обхватил его шею руками, умоляюще заглядывая в глаза.       - Альвин, что с тобой? – спросил Ди, удивлённо глядя на меня. – Или это Моника меня обнимает? Но почему ты не сопротивляешься? Я что-то совсем перестал вас различать.       - Потому что мы объединились, - улыбнувшись, ответил я. – И я теперь целый-целый. Правда мне кажется, я всё-таки больше человек, чем олень. Но ты можешь любить меня только как зверушку – я не обижусь.       - Дурачок, - Ди нежно погладил меня по щеке. – Я люблю тебя всего.       Мы одновременно потянулись друг к другу. Второй поцелуй был ещё лучше первого, хотя бы потому, что теперь я не разрывался на части. Я тянулся к его губам ещё и ещё, но мне всё равно было мало.       Внезапно мы очутились на софе, и вот Ди уже расстегивает мою пижаму, покрывая поцелуями плечи и грудь. Я отдался на волю его ласковых рук и мягких губ, мне было всё равно, что произойдёт дальше.       И вдруг граф, пробормотав нечто невразумительное, соскочил с софы и умчался в неизвестном направлении. Мне тут же стало холодно. Я запахнул пижаму и направился в спальню Ди, чтобы потребовать объяснений. Но её дверь оказалась закрытой! И что это значит? Он что, от меня прячется?       Не зная, что и думать, я побрёл в свою спальню. Теперь она казалась мне холодной и неуютной. Да и кровать не такая мягкая. Блин, и что на Ди нашло? Сначала говорит, что любит, а потом сбегает. Пойди, пойми этих китайцев.              Я увидел Ди только за ужином. Он облачился в чёрное. Так и подмывало спросить, кого мы хороним. Хотя в Китае вроде бы белый – цвет траура? А чёрный цвет чего? Эх, не тому меня учили в школе.       После ужина я собирался перехватить Ди, но тот и не думал убегать.       - Нам нужно поговорить, Альвин, - заявил он, когда все остальные отправились спать.       - Да уж конечно надо! – воскликнул я, усаживаясь на подлокотник кресла, в котором расположился Ди. Тот тут же отодвинулся подальше. Вот гад! – Будь добр, объясни, почему ты сегодня сбежал? Что это за дурацкие игры? Решил меня помучить?       - Никакие это не игры, Альвин, - Ди вдруг принялся изучать свой маникюр. – Я вообще не должен был тебя целовать, а уж тем более…       - Что за бред ты несёшь? – разозлился я. – Я тоже тебя целовал и готов был отдаться тебе в этой самой гостиной. Кому ты там чего должен?       - Ты ещё несовершеннолетний, Альвин, и не можешь отвечать за свои поступки. А я должен думать о таких вещах за нас двоих. – Ди наконец поднял глаза, и я понял, что он настроен серьёзно. Ну, я тоже упрямый – посмотрим, кто кого.       - Мне уже почти семнадцать, - напомнил я ему. – И вообще кого это волнует? Мои родители даже не знают, что ты меня похитил, а для остальных людей я – олень.       - Тебе ещё нет семнадцати, - переиначил мои слова Ди. – И я не могу об этом забыть. Извини, Альвин, но мне кажется, тебе надо вернуться домой.       - Ты меня гонишь? – на глаза тут же навернулись слёзы «Тсс, Моника, не надо плакать» - прошептал я сам себе.       - Но ведь я тебя похитил. К тому же теперь ты – знаменитость. И у тебя куча друзей. Кажется, Тэн-чан себе даже девушку завёл, причём самую красивую в классе.       - Вот пусть он с ней и встречается – я здесь причём? – еле сдерживая слезы, спросил я. Мне самому впору было разреветься вместе с девичьей частью моей души. Прошло всего несколько недель, а я уже не мыслил себе жизни за пределами магазина. Родители, школа, мой городок. Я пытался вспомнить хоть что-нибудь, но все воспоминания поблекли. Точно в моих снах – жизнь до появления в ней Ди была чёрно-белой, а он наполнил её красками. – Мой дом тут. Тут мои друзья. И главное – тут есть ты.       - Но Альвин… - начал было Ди, но я прервал его, стремясь выговориться, прежде чем слёзы одержат победу.       - Ты вообще понимаешь, как трудно мне было все эти шестнадцать лет? Да каждый из них можно посчитать за два, а то и за три! Мне ведь приходилось делить своё тело с Моникой, и я так её стеснялся, что даже не мечтал о девушках. Я вообще ни с кем не целовался до тебя. И если задуматься, у меня просто не было выбора, кого любить. Меня это злило, пугало, раздражало. А когда я свыкся с мыслью, что люблю тебя, ты заявляешь, что я тебе не нужен, потому что слишком мал и предлагаешь убираться на все четыре стороны! Так вот - никуда я не уйду, даже если ты больше никогда до меня не дотронешься, даже если будешь избегать. Но знай – лишая меня своей ласки ты поступаешь очень жестоко. Мне больно быть рядом с тобой на таких условиях, но и без тебя я не могу.       Я хотел вскочить с кресла и убежать, боясь, что всё-таки разревусь. Но тонкие пальцы обхватили моё запястье, не давая уйти, а в следующее мгновение я очутился в объятиях Ди. Боясь, что он передумает, я припал губами к его губам, стремясь хоть ненадолго утолить свою жажду.       Но он не отстранился, не оттолкнул меня, а наоборот, прижал к себе, целуя так крепко, что у меня закружилась голова. Всё тело горело, особенно та его часть, которую я безуспешно пытался игнорировать всю свою жизнь с Моникой.       - Ну что, так лучше? – спросил Ди, когда мы наконец оторвались друг от друга.       - Шутишь? От поцелуев мне только хуже, - я хотел снова его поцеловать, но рука Ди вдруг переместилась на мою ширинку и начала поглаживать моё невеликое достоинство.       - Ты прав, тебе совсем плохо, - шептал Ди мне на ухо, не прекращая меня оглаживать. – Нужно срочно тебя спасать.       С этими словами он подхватил меня на руки и куда-то понёс. Как оказалось - в мою спальню. Там он осторожно положил меня на кровать, а потом быстро освободил от одежды.       А потом, потом… Его губы и руки вытворяли с моим телом такое, что не верилось, что они принадлежат моему сдержанному, благопристойному графу. Мне оставалось только стонать и извиваться, принимая эти изощрённые ласки.       Он спускался всё ниже, и вот черёд дошёл до моего бедного дружка. Когда губы Ди коснулись его, мне показалось, что я сейчас умру от наслаждения. Оно было таким острым, что почти причиняло боль. А потом мир взорвался и я вместе с ним, выплеснув часть себя наружу.       - Ну что, теперь тебе легче? – голос Ди вернул меня к реальности. Он сидел на краешке кровати и облизывался, точно сытый кот или скорее, пантера.       Я кивнул.       - Ну, тогда спокойной ночи, - он чмокнул меня в висок и выскользнул из спальни. И только немного погодя до меня дошло, что удовольствие от случившегося получил только я. А этот упёртый китаец, похоже, действительно будет ждать моего совершеннолетия. Вот только я не собирался играть по его правилам.       ***       Вот уже который день Ди горел в невидимом огне. В огне, который он не мог потушить в одиночку и не хотел прибегать к посторонней помощи. Горел изнутри, внешне оставаясь сдержанным и спокойным. Но как же дорого ему давалось это спокойствие.        Если бы ещё Альвин дал Ди хотя бы краткую передышку, вместо того, чтобы усугублять его мучения. Чтобы спастись от его шаловливых ручонок Ди приходилось носить тяжёлые одеяния, ниспадающие до пола, с наглухо застёгнутыми воротничками и длиннющими рукавами. И даже это не всегда помогало.       Единственным способом приструнить Альвина, было пригрозить лишить его «поцелуя на ночь». Так он называл то, что происходило между ними каждую ночь. Ди этот «поцелуи» мучили больше всего, но он не мог отказать Альву в толике удовольствия. Бедный мальчик и так долгое время был лишён таких радостей.       Ласкать Альва было единственной отрадой, доступной Ди. Его милый олененок был самим совершенством в любом облике.       Но стоило Альву открыть рот – и он опять становился дерзким мальчишкой. Он уговаривал Ди прекратить издеваться над собой, злился, кричал, бил посуду. А потом и вовсе обвинил в мужском бессилии, подначивая Ди доказать обратное. А когда граф не поддался на провокации, Альвин решил пробудить в нём ревность.       Стоило в магазине появиться покупателю, а вернее покупательнице, Альвин был тут как тут. Самовольно отрекомендовавшись стажёром, он начинал флиртовать с намеченной жертвой, особенно много внимания уделяя молодым и красивым. Те млели и готовы были пасть к его ногам, но всё заканчивалось после покупки.       Альвин не упускал из виду и молодых людей, которые тоже попадали под его чары. Улыбаясь как болваны, они соглашались со всем, что предлагал им очаровательный «стажёр». Положительно, у этого мальчишки не было никакого стыда!       Но когда Ди высказал Альву, что он думает о его непристойном поведении, тот, глядя на него честными-честными глазами, в глубине которых плясали бесенята, спросил:       - Но ты же сам говорил, что мы продаём мечты и любовь. И что плохого в том, что кто-то из покупателей будет мечтать заняться со мной любовью?       Ди хотелось заткнуть ему рот поцелуем, но он и тут должен был сдерживать свои желания.       А запретить Альву приставать к покупателям он не мог. Тот сразу же начинал сетовать, что Ди всё ещё обращается с ним, как с пленником, и держит взаперти. При этом предложение уйти Альва особо не вдохновляло.              Постепенно Ди привык к этой безумной жизни, решив держаться до конца.       Поэтому в то утро он сразу понял, что с Альвом что-то случилось.       Вместо того чтобы наброситься на Ди с объятиями, тот тихо сидел на краюшке дивана и изо всех сил старался казаться бодрым. Получалось не очень.       - Что с тобой? – Ди присел рядом, с тревогой глядя на своего мальчика.       - Ничего, - буркнул Альвин. – Просто не выспался.       - Что-нибудь болит? – Ди взял его за плечи, пытливо заглядывая в глаза.       - Нет, - помотал головой Альв. Прижавшись к графу, он затих, видимо, потратив все силы на этот разговор. Ди ужасно не понравилась эта вялость. От простого недосыпа такого не бывает. С его любимым оленёнком что-то было не так, а Ди не знал, чем ему помочь.       Он не собирался открывать магазин, но Альвин настоял, чтобы он это сделал. Хотя еле слышный шёпот вряд ли можно было счесть настоянием.       - Вот увидишь – я посплю, и всё пройдёт, - добавил он, когда граф предложил позвать доктора.- Тэцу и Пон-тян обо мне позаботятся.       Эти двое тут же подхватили Альва под руки и увели в спальню, а Ди ничего не оставалось, как открыть магазин.       При этом он то и дело убегал проверить, как там Альвин. Лучше тому не становилось, несмотря на снадобья, которыми Ди его потчевал. Вернее это делала Пон-тян, отбирая у графа очередное лекарство и выставляя его за дверь.       В один из таких визитов Ди застал Альвина с головой, замотанной полотенцем.       - Так сильно болит? – встревожился он.       - Нет, я думал, контрастный душ мне поможет, - слабо улыбнулся Альв.       - Дурачок, - прошептал граф, разматывая полотенце и осторожно промокая им волосы Альва.       - А вы тоже хороши, - упрекнул он парочку «сиделок».       - Мы же не знаем, что с ним, - ничуть не смутившись, ответил Тэцу. – А вдруг бы помогло?              А потом Ди никак не мог спровадить назойливого покупателя. Поэтому Альва он увидел, только когда закрыл магазин.       Войдя в спальню, Ди сразу понял, что ему не стало лучше.       - Ну, всё, я сейчас же вызываю врача, - заявил Ди, погладив Альва по щеке.       - Все ветеринары уже разошлись по домам, - попробовал пошутить тот, но Ди уже решился.       - Постой, - еле слышный шёпот остановил его на пороге. – Как ты объяснишь, кто я такой? У меня же нет документов. И на родственников мы не похожи.       - У меня есть один знакомый врач, который не будет задавать вопросов.       - Ди, давай подождём до утра. Мне ведь хуже не становится. Ну, пожалуйста. Если завтра я не поправлюсь – вызывай своего врача, - просил Альв, умоляюще глядя на него, и Ди сдался.       - Ну, тогда спокойной ночи, - сказал он, подойдя к постели и чмокнув Альва в губы.       - Постой, Ди, - Альв положил руку поверх его руки, и Ди не понравилась невесомость этого прикосновения. – Пожалуйста, останься со мной, мне так нужна твоя ласка.       - Но ты слишком слаб... – начал было Ди.       - Ты вообще можешь думать о чём-то другом? – Альв попытался рассмеяться, но даже это ему не удалось. – Мне просто нужно, чтобы ты был рядом. Хочу уснуть в твоих объятьях. Это мне поможет лучше лекарств.       - Хорошо, - согласился Ди, чувствуя себя старым извращенцем. – Я только переоденусь.       Когда он вернулся, Альв уже потушил ночник, видимо устав от света. Ди осторожно лёг на кровать и, нащупав одеяло, скользнул под него. Его оленёнок тут же устроился у него на груди.       Ди осторожно обнял его, приготовившись к очередной бессонной ночи. Точно так же во время болезни Альв мирно спал, а Ди не мог сомкнуть глаз, опьянённый его близостью. Стоило мальчику слегка пошевелиться во сне, и Ди обдавало жаром. Обычно он забывался только под утро, изнурённый этим сладким мучением.       Примерно через полчаса Альв вдруг вскрикнул и оттолкнул его.       - Кошмар? – спросил Ди, найдя его в темноте и прижимая к себе дрожащее тело.       - Да, - хрипло отозвался Альв. – Ди, пожалуйста, включи ночник.       Ди выполнил его просьбу, не выпуская Альва из объятий.       - Такой страшный сон? – участливо спросил Ди, заглядывая в широко распахнутые глаза мальчика.       - Да. Мне приснилось… Ди, что это у тебя за спиной?! – закричал Альв, хватая Ди за запястья.       Граф обернулся, а в следующее мгновение на его руках защелкнулись наручники, приковывая Ди к спинке кровати.       - Попался! – торжествующе воскликнул Альв, переворачивая его на спину и усаживаясь сверху. – Теперь ты от меня никуда не денешься.       - Что за глупости, Альв, - граф пытался говорить спокойно. – Сейчас же отпусти меня.       - Чёрта с два, я и так еле тебя поймал, - заявил Альв, распахивая его халат и проводя по груди ладонями, в которых не было ни грана былой слабости.       - Сколько раз я просил тебя следить за выражениями? – спросил Ди, стараясь игнорировать тот факт, что халат уже ничего не скрывает от Альва. Это было ужасно трудно, тем более что граф по привычке пренебрег нижним бельём. Ну как можно было настолько утратить бдительность?! – И кстати, где ты достал эти наручники? Надеюсь, не украл?       - Какие же мы правильные, - ухмыльнулся Альв. – Наручники я стащил из секс-шопа. Пока Тэцу отвлекал продавцов, я прикарманил те, у которых цепь подлиннее. Для тебя старался, между прочим. Только не думай – мы им денег оставили даже больше, чем нужно. Зря ты мне столько давал на карманные расходы.       - Ну и что ты намерен со мной делать? – Ди предпринял последнюю попытку урезонить Альва. – Ты всё равно не сможешь меня заставить изменить моё решение.       - Ну, это мы ещё посмотрим, - заявил Альв, продолжая стягивать с Ди жалкие остатки халата, который держался на нём только благодаря наручникам. – А для начала я верну тебе хотя бы один «поцелуй на ночь».       С этими словами Альв прижался к его рту жадными губами. А потом эти же губы в компании с руками, отправились в путешествие по телу Ди. Ласки мальчика были скорее пылкими, чем умелыми. И эта бесстыдная невинность доводила Ди до исступления. Он старался не выдавать этого, но с его губ нет-нет, да срывался стон, а его тело не желало подчиняться разуму, слишком откровенно реагируя на ласки.       - Хм, а тут ты больше, чем я думал, - заявил Альв, бесстыже разглядывая результат своих трудов. – Ну что, попробуем, какой ты на вкус?       - Не смей… - только и смог выдохнуть Ди до того, как мальчишеские губы заставили его всхлипнуть и выгнуться дугой. И не то чтобы это был самый лучший минет в его жизни, но сейчас ему было не до сравнений. Мальчик пытался в точности повторить то, что Ди делал с ним каждую ночь. Получалось не всегда, но Альв был талантливым учеником. В результате его усилий Ди вдруг почувствовал, что больше не может сдерживаться. Огонь вспыхнул ярче и тут же погас, превратившись в угли.       - Тьфу, - в следующий момент Альв, отплевываясь, принялся вытирать руку о простыню, а потом бросился к графину с водой, стоящему на прикроватном столике.       - Если тебе так противно, не надо было этого делать, - проворчал уязвлённый Ди.       - Да я просто не ожидал такого, - со смехом ответил Альв, опять оседлав его ноги и задумчиво облизывая один из пальцев. – Хм, хотя если подумать, это даже вкусно. Ди, тебе надо завязывать со сладким – это же голимый сахар! Интересно, а твоя кровь такая целебная, потому что на 99 процентов состоит из сахарного сиропа?       - Перестань, Альв, это не смешно. Лучше отпусти меня – ты ведь добился своего.       - Я только начал, ваша светлость, - отозвался Альв, сбрасывая с себя пижаму. Ди зажмурился, но тяжесть мальчишеского тела никуда не делась, подбрасывая воображению соблазнительные картины. – Сегодня я намерен лишиться своей дурацкой невинности с твоей помощью или без.       Прикосновения маленьких ягодиц, которые принялись елозить по самому чувствительному месту, заставили Ди открыть глаза. Потом опять пришёл черёд рук и губ, и вот уже как будто и не было былого облегчения.       - Ну что, выбирай, - Альв наконец оставил его в покое, если это можно было так назвать. – Или я сейчас насажусь на тебя, и мне наверняка будет больно, очень больно. Или ты дашь клятву, что с этой ночи мы станем любовниками.       - Зачем тебе это? – прошипел Ди, цепляясь за жалкие остатки разума. – Тебе ведь и так хорошо. А если я соглашусь, тебе всё равно будет больно.       - Мне надоело смотреть, как ты над собой издеваешься, - зло ответил Альв. – Ты же не доживёшь до моего совершеннолетия! Так что лучше я потерплю. Ну, так что ты решил?       - Отпусти меня сейчас же.       - Значит, мне всё придётся делать самому? – Альв приподнялся, собираясь выполнить свою угрозу.       - Нет, постой, - простонал Ди.       - Так ты согласен?       - Да.       - Тогда поклянись моей жизнью.       - Что?       - Ну, ты же не простишь себя, если со мной что-нибудь случится? А я такой неосторожный. Уж руку или ногу точно сломаю.       - Хорошо, клянусь, мелкий шантажист.       Но Альв заставил его повторить клятву слово в слово и только тогда достал припрятанный под подушкой ключ от наручников. Освободив пленника, он потянулся, чтобы обнять его. Но Ди его опередил. Схватив Альва, он перевернул его на спину и, навалившись сверху, впился в его губы поцелуем.       Он стремился выплеснуть в этом поцелуе свой гнев и заодно немного припугнуть обманувшего его мальчишку. Вот только не на того напал. Губы Альва распахнулись ему навстречу, а юркий язычок с готовностью вторил каждому его движению.       - Ты дерзкий, невоспитанный мальчишка, - хрипло прошептал граф, отрываясь от зацелованных губ.       - Но ты ведь за это меня и любишь, - ухмыльнулся Альв, ничуть не смущённый упрёком. Ди сомневался, можно ли его вообще чем-то смутить, но попробовать стоило.       Теперь он мог ласкать тело мальчика, не одергивая себя на каждом шагу. Его поцелуи и прикосновения стали более требовательными и грубыми. Он точно волк, терзал пойманного им оленя. Но Альв, похоже, получал от этих ласк больше удовольствия, чем ото всех предыдущих. Во всяком случае, стонал он так громко, что наверняка перебудил весь магазин.       А когда Ди спустился ниже, это бесстыжее создание тут же развело ноги в стороны, побуждая его к решительным действиям. Но тут Ди не собирался спешить.       Он припал губами к мягким мальчишеским ягодицам и ощутил тот же запах, которым благоухало всё тело Альва. Сандаловое мыло. Вот бесёнок, всё-то он предусмотрел. Его язык принялся за дело и вот уже мальчик извивается, опять начиная стонать. Ди хочется вечно слушать эти стоны. Но ещё больше ему хочется овладеть этим совершенным телом, которое так настойчиво ему предлагают. Тем более что оно уже готово его принять.       Толчок. Резкий выдох. Тише, маленький, потерпи. Теперь ещё, медленно, плавно. Уже лучше. И опять. А потом Альв обхватил его руками и ногами, побуждая ускорить темп. Ну что за нетерпеливое создание! А Ди уже не может остановиться. И его мальчик кричит под ним, то ли от боли, то ли от наслаждения. Нет, всё-таки от наслаждения. Выкрикивая его имя. И Ди тоже кричит, растворяясь в своём маленьком чуде.              - Ну что, добился своего? - проворчал Ди, когда они немного пришли в себя.       - Да, - Альв, улыбаясь, поудобней устроился у него на груди. – Но ведь согласись, так гораздо лучше?       - Завтра не сможешь ни встать, ни сесть – сразу по-другому запоёшь, - продолжал ворчать Ди, нежно его обнимая.       - А зачем мне вставать, если ты можешь носить меня на руках? – удивился Альв.       - Ну, ты и нахал! – восхитился Ди. – Спи давай.       Засыпая, он блаженствовал, сознавая, что пожиравший его огонь стих. Да, завтра он разгорится с новой силой, но теперь Ди мог его потушить.              Эпилог.       Понятно, что я так и остался в магазине.       Своих приёмных родителей я больше не видел. В их жизни мне больше не было места. Тэн-чану так понравилось быть мной, что он не пожелал возвращаться, даже когда моя мама забеременела. Как я понял, это были проделки Ди. Тот хотел, чтобы она не горевала, когда Тэн-чан уедет учиться и не вернётся. Выходит, он ещё тогда был уверен, что приберёт меня к рукам.       Но Тэн-чан, как я уже говорил, наотрез отказался возвращаться. Вот уж не знал, что моя прежняя жизнь была такой интересной! Ди опасался, что он решит обзавестись семьёй. И тогда его точно не дождёшься.       А виноват в этом был почему-то я.       А ещё, видите ли, из-за меня между Тэцу и Пон-тян разгорелся бурный роман. В итоге Пон-тян залетела. И теперь страшно представить, кто у них получится в результате. Хотя Ди бы радоваться, что в его магазине появиться такое уникальное животное.       Как будто я им свечку держал! Ну не виноват я, что тотэцу – редкость навроде меня. И если я теоретически могу найти себе какую-нибудь лань, то бедный Тэцу всех похожих на него особей воспринимает как еду. А Пон-тян видимо на еду не тянет. Странная парочка, согласен, но мы с Ди не лучше. Ну, хоть в этом он меня не обвинял.       Можно подумать, что Ди только и делает, что ворчит, но на самом деле я не устаю удивляться его терпению. Если первые два года мы прожили более-менее мирно, то потом начались сплошные проблемы. На месте Ди я бы давно выставил себя за дверь, а он ещё и сочувствовал мне.       Во-первых, когда мне стукнуло восемнадцать, меня начал беспокоить мой рост. И чем дальше, тем больше. Дело в том, что за два года я не вырос ни на сантиметр. А самое обидное - даже Тэцу был выше меня, не говоря уже о Ди. Да и выглядел я по-прежнему на все шестнадцать.       В принципе, можно было махнуть на это рукой, но я-олень тоже не рос. Я как был, так и остался чем-то средним между оленем и оленёнком. Ди всё твердил, что я вырасту, надо только потерпеть, но я не особо в это верил. В глубине души я подозревал, что таким и останусь. Может, мне нужны были особые витамины, или просто белые олени стали вырождаться из-за плохой экологии. Кто его знает?       Я старался вести себя как обычно, но всё равно нет-нет, да погружался в невесёлые мысли. Правда, Ди всегда удавалось меня растормошить. Наверно, я бы свыкся со своей ущербностью, но когда мне стукнуло двадцать, началось самое весёлое.       Сначала это была лёгкая головная боль и зуд. Потом тяжёлая, а потом голова стала раскалываться так, что я света белого невзвидел. И при этом голова постоянно чесалась, сколько бы я её не мыл. Хотелось лезть на стены, но вместо этого я убегал в лес. Во время бега боль отступала, но стоило мне остановиться, как она возвращалась.       А потом даже это не помогало. Я вдруг отчётливо ощутил, что мой лес не выходит за пределы магазина и на меня давят невидимые стены.       Ди, отчаявшись, повёл меня к врачу. Закончив осмотр, тот заявил, что я абсолютно здоров, а голова болит, потому что рога растут. И прописал мне лечение – срочно уехать в настоящий лес.       От этого странного диагноза у меня даже голова ненадолго прошла. А Ди между тем затеял сборы в дорогу, всерьёз намереваясь исполнить предписание врача. Перед отъездом он порылся в семейном архиве, чтобы узнать, нормально ли, что рога начали расти у меня так поздно.       Оказалось, что так и должно быть. Белые олени не сбрасывают рога каждый год, как это делают остальные. Они вообще их не сбрасывают, видимо, чтобы не разбазаривать драгоценный материал. Лет в двадцать рога у них вырастают на всю оставшуюся жизнь, которая в этом возрасте у белого оленя только начинается. Но процесс это очень болезненный, особенно для тех оленей, которые косят под людей. Поэтому мне предстояло примерно месяц провести в лесу, ведя жизнь дикого оленя.       Я пытался объяснить Ди, что я не смогу так жить, но на тот момент боль вернулась, отняв у меня способность связно выражать мысли. В итоге он загрузил меня в самолёт и куда-то увёз.       Потом мы долго ехали в автобусе. А под конец прошли несколько километров пешком. И вот, наконец, мы добралась до леса. Ди хотел мне что-то сказать, но я, почувствовав свободу, просто сорвался с места и убежал. Ветер ударил мне в лицо, а вернее, в морду, и проклятая боль отступила.       Зря я опасался, что не смогу спать на земле и есть траву. В моём нынешнем состоянии всё это казалось ерундой. Главное, что боль меня почти не беспокоила. Хотя меня вообще мало что беспокоило. На какое-то время я стал оленем не только телом, но и разумом.       Я потерял счёт времени, да оно мне было и ни к чему.       И вот в один прекрасный день я вдруг почувствовал, что боль, которая всегда маячила на периферии, исчезла.       Тем утром я как обычно пришёл напиться из озера и вдруг увидел себя! Я был оленем, но смотрел я на себя глазами человека и увиденное мне очень понравилось. Из озера на меня смотрел взрослый олень. Мощный, и в то же время статный, с короной рогов на голове, которые нестерпимо сияли в лучах утреннего солнца.       «Вау! – подумал я, гордо вскидывая увенчанную рогами голову – Вот это я понимаю «олень с золотыми рогами»! Да Тэцу от зависти умрёт, когда меня увидит! А Ди…»       Вспомнив о Ди, я тут же рухнул с небес на землю, а в моём случае, на траву, снова став человеком. Вот чёрт, как же я доберусь до Ди, если даже не знаю, где нахожусь?! Меня охватила паника, хотелось снова стать оленем и бежать без оглядки в надежде найти правильную дорогу.       Но к счастью я заставил себя остаться на месте. Так, спокойно! Не мог же Ди бросить меня на произвол судьбы? Я напряг память и вспомнил, как Ди пытался что-то мне втолковать про билеты и документы, пока мы ждали автобус. Но я тогда мог только держаться за голову и стонать. И он что-то засунул во внутренний карман моей куртки.       Я быстро расстегнул молнию, залез в карман и достал оттуда целую кипу каких-то бумаг. Разглядев их получше, я облегчённо рассмеялся. Там был мой паспорт (Ди где-то раздобыл поддельный, т.к. настоящий был у Тэн-чана), пачка денег, а так же автобусные и авиабилеты на каждый день мая.       Оставалось выяснить, какой сегодня день и месяц. Я так спешил попасть домой, что совсем позабыл, что мы недавно переехали, и я ещё не успел освоиться на новом месте. Таксист едва не вышвырнул меня из машины, когда я не смог назвать адрес. К счастью одно я знал точно – магазин Ди находится в Чайнатауне.       Но там я совсем растерялся. Я редко выходил из магазина и ещё реже покидал пределы Чайнатауна. На мои расспросы торговцы либо говорили, что не знают, где это, либо начинали тараторить по-китайски. Махнув на них рукой, я стал беспорядочно метаться по Чайнатауну, стараясь не думать о том, что, скорее всего, Ди давным-давно уехал отсюда.       Я ведь даже с ним не попрощался! Вдруг он решил, что больше мне не нужен? А если вспомнить, сколько я ему попортил нервов за эти четыре года, вообще непонятно, зачем ему такой возлюбленный. Заведёт себе кошечку или собачку и будет жить припеваючи. От подобных размышлений я совсем было отчаялся, но тут мне на глаза попалась знакомая вывеска «CountD».       Я ворвался в магазин. Вдохнул родной запах благовоний. И чуть не расплакался от счастья. А вот и Ди спешит мне на встречу. Я собирался крикнуть: «Привет, Ди!». Но он опередил меня, оттарабанив официальным тоном:       - Здравствуйте. Добро пожаловать в магазин графа Ди. Что вам угодно, молодой господин?       Я опешил от такого приёма. Ди смотрел мимо меня, его голос был холоден, а на лице не было ни одной из тех улыбок, что он щедро раздаривал покупателям.       «Может, это не мой Ди?» - пронеслось у меня в голове. С этой семейкой ни в чём нельзя быть уверенным. Да нет, я что, своего Ди не узнаю? Вон и глаза его разные. Только они почему-то утратили свою яркость – один был серым, другой – чёрным. И Ди весь словно потух. Что же с ним приключилось? И почему он меня не узнаёт?       - Мистер, если вы не собираетесь ничего покупать, то я прошу покинуть мой магазин. Почему вы молчите? Вы немой? – голос Ди отвлёк меня от размышлений. С каких это пор он начал хамить покупателям?       Ди подошёл ближе, намереваясь выставить меня из магазина, и я вдруг заметил, что теперь он ниже меня. Я что, так вымахал за месяц?! Вот идиот! Я так спешил к Ди, что не удосужился даже в зеркало заглянуть! Ведь ежу понятно, что если я-олень вырос, то и я-человек должен был подрасти.       - Прошу вас покинуть мой магазин, - Ди приблизился вплотную, указывая мне на дверь.       - Но я уже выбрал, зверя, которого хочу у вас приобрести, - заявил я, не узнавая свой голос.       - И кого же? – раздражённо спросил Ди.       Вместо ответа я притянул его к себе и, не давая опомниться, накрыл его губы своими. Ди забился в моих объятьях, как пойманная птица, но вырваться не смог. Я целовал плотно сжатые губы, наслаждаясь обретённой силой. А потом они открылись, выдохнув моё имя, и тонкие руки обвили шею. Я расслабился, и Ди тут же оттолкнул меня, прервав поцелуй.       - Негодный мальчишка, - стараясь скрыть радость, заявил он. Но глаза выдавали его с головой. Один искрился золотом, другой переливался изумрудом. – Обязательно было так меня пугать?       - Извини, не удержался, - улыбнулся я, притягивая его к себе. – Ты меня не узнал, и мне захотелось немного побыть инкогнито.       - Да ты себя в зеркале видел? Тебя бы и неродная мать не узнала бы, - проворчал Ди, прижимаясь ко мне. – Это надо так вымахать за месяц с небольшим!       - Представляешь – не видел, - рассмеялся я, и Ди тут же потащил меня к зеркалу. И совсем как в прошлом, я не узнал своего отражения.       Из зеркала на меня смотрел высокий стройный красавец, с широкими плечами и тонкой талией. От прежнего меня у него остались только глаза. Даже волосы отросли до плеч и отливали золотом.       - Вау! – только и смог выдохнуть я.       - А ты удивляешься, что я тебя не узнал, - Ди с улыбкой смотрел на меня. Рядом со мной он казался очень хрупким и женственным. Хм, да его вообще можно принять за мою девушку!       - Насмотрелся? – Ди прервал мои размышления, нетерпеливо дёрнув меня за рукав. – А теперь становись оленем! Мне не терпится посмотреть, какой ты!       - Любуйся, не жалко, - я тотчас же выполнил его просьбу и был вознаграждён восторгом в глазах Ди. Он подошёл ближе и начал осторожно гладить меня, подбираясь к рогам. И вот уже его руки ощупывают их, а я жмурюсь от удовольствия. Хотя они и были золотыми, но это было золото, способное расти и передавать ощущения, как живая ткань.       Однако стоило мне разомлеть под невесомыми прикосновениями, как на меня набросились Тэцу, Пон-тян и ещё полмагазина. Они хватали меня за рога, трепали по морде, в общем, всячески выражали радость и восхищение, но мне от этого было не легче. В итоге я стал человеком и немного раскидал эту кучу-малу. А потом на меня накинулись с расспросами о жизни в лесу, а потом настало время обедать, а…       В общем, остаться наедине с Ди мне удалось только к вечеру.       Он вызвался проводить меня до спальни, под предлогом того, что раз уж я магазин не мог найти, то и спальню потеряю.       Стоило нам выйти в пустынный коридор, как я тут же подхватил его на руки. Ди вскрикнул от неожиданности, а потом прильнул ко мне. Какой же он лёгкий! И как он умудрялся таскать меня на руках всё это время? - Стой, Альвин! – вдруг воскликнул Ди, и я невольно притормозил.       - Ну что? Чайник забыл выключить? – недовольно проворчал я.       - Дурачок, - улыбнулся Ди. – Ты не туда идёшь. Моя спальня налево. Твоя – направо. Ты что, собрался унести меня к Тэцу с Пон-тян?       Выругавшись себе под нос, я повернул налево. У Ди кровать мягче.              К счастью, Ди надоело моё нытье, и он стал носить одежду, которую можно было снять за десять минут, а не за полчаса, как раньше. Когда последняя деталь была отброшена прочь, я посмотрел на Ди и задохнулся от восхищения, словно впервые увидев его обнаженным.       Его кожа, казалось, светилась в темноте. Чернота волос только подчёркивала её белизну. Глаза сверкали, как звезды, потемнев и почти сравнявшись по цвету. И весь он был – само воплощение нежности и изящества.       Я всё ещё любовался им, когда Ди воспользовался заминкой и набросился на мою одежду. Тонкие пальцы ловко расправились с пуговицами на моей рубашке, которая мигом полетела на пол. Та же участь постигла мои брюки и плавки.       - Я смотрю, мой мальчик совсем вырос. Он погладил моего дружка, который и без этого уже стоял по стойке смирно, а потом переключился на плечи и грудь, осыпая их невесомыми поцелуями.       Не выдержав, я повалил Ди на спину и сполна вернул ему все ласки. Он реагировал на них так бурно, что моё возбуждение только усиливалось. И всё равно я не решался перейти к главному. Теперь, когда мы поменялись ролями, я боялся что-нибудь перепутать или сделать не так.       И тогда Ди, обхватив мои плечи руками, прошептал мне на ухо:       - Альв, возьми меня.       Доведённый до умопомрачения, я поспешил выполнить его просьбу. Ди вскрикнул от боли, и я вспомнил, что такие вещи не делаются без подготовки. И самое ужасное, что я хотел, но не мог остановиться.       Вместо того чтобы меня оттолкнуть, Ди прижался ко мне, прошептав:       - Тише, Альв, попытайся повторить за мной.       Он качнул бёдрами, задавая ритм, и я подхватил его, двигаясь более плавно. И вот Ди начал стонать от наслаждения, а потом и кричать. Я присоединился к нему. Тем более что, забывшись, Ди принялся когтить мою спину. Правда эта боль была сродни наслаждению.        Одной мысли, что я сейчас овладеваю моим Ди, было достаточно, чтобы довести меня до оргазма. Но я подождал, когда он нагонит меня, и только потом позволил себе расслабиться.              - Прости – шепнул я на ухо Ди, когда он удобно устроился на моей груди.       - За что? – промурлыкал он, целуя меня в грудь.       - Я причинил тебе боль, - я осторожно погладил его по волосам.       - Ничего страшного, - ответил он, ободряюще улыбнувшись мне. – Просто тебе завтра весь день придётся носить меня на руках.       - С удовольствием, - я обнял его крепче. Хм, надо бы на досуге расспросить Ди о его прежних возлюбленных. Я наверняка у него не первый. А учитывая нелюбовь Ди к людям, это будет весьма интересный рассказ.       Мы уже почти заснули, и тут я вспомнил, что смутило меня при встрече.       - Ди… - позвал я.       - Что? – сонным голосом отозвался мой граф, не открывая глаз.       - Ты что, считал, что я не вернусь?       - С чего ты взял? – он открыл глаза. Честные-честные. Один даже был голубым. Но меня это не обмануло.       - Раньше ты никогда так не разговаривал с покупателями. Даже с самыми противными. И ты не понял, что я не человек. А при нашей первой встрече ты это сразу заметил. Хотя, возможно, я льщу себе, и у тебя просто что-то приключилось, пока меня не было? Тогда расскажи мне, что тебя так опечалило?       - Ну хорошо, я думал, что ты не вернёшься, - буркнул Ди, повернувшись ко мне спиной, а потом добавил. – Ты даже не попрощался со мной, и я вдруг решил, что ты вырос из своего увлечения, что я больше тебе не нужен.       - Ну ты и болван, - заявил я, развернув его к себе. – Запамятовал, что я люблю тебя уже целый век? Какое тут к чёрту увлечение?       - Вообще-то Моника влюбилась в моего прадеда, - напомнил Ди – К тому же олени – полигамные животные.       - А я тебе не какой-нибудь простой олень и не собираюсь играть по этим глупым правилам! – горячо заверил его я, целуя в улыбающиеся губы.       - Хотя может мне и впрямь завести себе гарем из графов Ди? – спросил я чуть погодя, вдруг представив себе такую картину. – И чего я на тебе зациклился? Твой дед гораздо опытней, а отец – моложе.       Я кататься по кровати, давясь от хохота, пока Ди не попытался придушить меня подушкой.       - А если серьёзно, - я отобрал подушку у душителя и притянул его к себе. – Нам с Моникой теперь нужен только один Ди. Мне кажется, я бы узнал тебя из тысячи, даже если бы вы выглядели абсолютно одинаково. И не нужен мне никакой гарем, у меня уже есть моя белая лань.       - Кто? – возмутился Ди.       - Ты посмотри на себя – ты же вылитая белая лань, - рассмеялся я, повалив его на спину и принимаясь целовать лилейную шею.       - Я вижу, ты так и остался невоспитанным дерзким мальчишкой, - тоже смеясь, Ди крепко обнял меня. – И надеюсь, никогда не изменишься.