***
Антон устал. Почти каждый знакомый посчитал своим долгом позвонить ему с расспросами после выхода статьи с его фото, а заодно узнать последние новости. Будто он сам был осведомлен. Хотелось уже просто отключить телефон, но Шипулин опасался, что пропустит какой-нибудь важный звонок от тренерского штаба с новостями. Разговор с Ильей немного приободрил, а уж как друг защищал его честь и невиновность в эфире! Антон пообещал себе обязательно отблагодарить друга при встрече, да так, чтобы надолго запомнилось. Бесцельно перещелкивая каналы, Шипулин остановился на Матч ТВ, заприметив Губерниева. Вдруг какие-нибудь подробности, журналисты обычно узнают все раньше спортсменов. Вот только, к удивлению, Дмитрий говорил о хоккее, обещая интервью с лучшим вратарем мира – Сергеем Бобровским. Антон мигом припомнил полные восторга посты в инстаграме, когда уровень комментаторской любви к хоккеисту выливался в огромное количество восклицательных знаков и смайликов, число коих едва ли не превышало аналогичные посты, посвященные победам Шипулина над Фуркадом. А чего стоит совет брать пример с голкипера, причем обращенный лично ему, Антону. Губерниев редко восхищался кем-либо так же, как «Громовержцем», поэтому Бобровского можно, пожалуй, считать конкурентом. Эта странная мысль вызывала неприятные ощущения где-то в области грудной клетки. Маленький Дима агукал на руках отца, а старший Дима вовсю восхвалял Бобровского, который уже и не знал, краснеть ему или бледнеть, да и стоит ли пытаться вставить хоть слово. Это было больше похоже на оду, чем интервью, и Антон рассержено сжал губы. Он сам не знал, почему так реагирует, но такое внимание Губерниева к кому-то кроме него раздражало. — Лу, дорогая! Возьми-ка Диму, у меня есть дело! – крикнул Шипулин, стараясь перекричать работающую стиральную машину. Луиза появилась на пороге комнаты, неодобрительно качая головой. А заметив горящий взгляд супруга, устремленный на комментатора, ничего говорить не стала. С этим можно было разобраться позднее, разговор давно назревал. Сын с готовностью протянул ручки маме, освобождая папу для ответственной миссии.***
— Ты проводишь фантастический сезон. Думаю, с этим согласны все. Я тут на досуге просмотрел статистику, почитал мнения экспертов. Второй ВезинаТрофи уже в твоем кармане? — Еще половина сезона впереди, я бы не стал загадывать… — Дабы не сглазить? Помог ли тебе Кубок мира влиться в сезон? — Думаю, да. Игры на Кубке стали хорошим испытанием и разминкой перед напряженным сезоном в НХЛ. — Ты был великолепен. Болельщики молились на тебя. Если поступит предложение присоединиться к сборной на Чемпионате мира, прилетишь? — Я люблю выступать за сборную, но место в команде за мной не застолблено. Может, будут более достойные кандидаты, у нас много хороших вратарей. А еще есть обязательства перед клубом и контракт. Если будем играть в плей-офф, то… — Как скромно! Сейчас Коламбус на первом месте в чемпионате, как к этому относятся в команде? Стало ли это неожиданностью? Лично для тебя. — Мы долго шли к этому. У нас прекрасные игроки, талантливый тренер, слаженный коллектив. И лидерство – заслуга каждого. Дима кивал, слушая ответ. Ничего экстраординарного, а Сергей все так же скромен и разумен. Смущается от такого внимания к своей персоне. Ни намека на звездную болезнь. Простой русский парень, талантище. — Как много вопросов поступило к нам в студию! Так, поищем что-нибудь интересное, – Дима ободряюще улыбнулся хоккеисту на экране, и устремил свой взор в ноутбук. Вопросы в большинстве своем были однотипными. И многие Губерниев уже успел задать сам. Одна из телезрительниц спрашивала про отношения Сергея с Фолиньо, и Дима решил немного преобразовать вопрос: — О, а как насчет ваших обнимашек с Ником Фолиньо? Заряжаете друг друга позитивной энергетикой для последующих игр или, может, объятия носят иной, более деликатный характер? – Сергей изумленно выдохнул на этом вопросе, но Губерниев еще не закончил: — Я слышал, ваши объятия - это едва ли не целый ритуал. Сергей сдавленно хмыкнул, покраснел и рефлекторно оглянулся куда-то за плечо. Дима тоже внимательнее присмотрелся: а вдруг за спиной у вратаря стоит Фолиньо? Но кроме белого халата на двери больше ничего и никого не заметил. — Ритуал? Я бы так не сказал. Всего лишь приятная послематчевая традиция. Я люблю обниматься. Особенно в случае побед и голов. Дмитрий прищурился. Он рассчитывал на развернутый ответ, а получил стандартный набор фраз. Хотя бы намек на особое дружеское расположение, но нет. Сергей слегка покраснел, но добавлять ничего не стал. — Хорошо, – протянул Дима. Эх, эфирного времени бы побольше, он непременно вывел бы сладкую парочку на чистую воду. Бобровский согласился максимум на десять минут с журналистом и на два-три вопроса от зрителей. — «Не беспокоит ли Вас повышенное внимание Дмитрия Губерниева к Вашей персоне и его чрезмерные эмоциональные проявления восторга и любви?». Ну надо же! Сергей, что скажете? – Дима похабно двинул бровями, и Бобровский не смог сдержать смешка. — А о каких именно проявлениях идет речь? — Тут уж надо уточнить у задающего вопрос. Возможно, дело в моем суперпопулярном инстраграме? — Я не зарегистрирован в социальных сетях. Так что нет, не беспокоит. Сергей лукавил. Как-то после матча на Чемпионате мира, в котором он отразил большое количество бросков, Овечкин показывал ему один из таких постов Губерниева, приправляя все это шуточками и намеками. Сергей старался игнорировать, хотя то и дело вспоминал вопросы о шпагате и двусмысленную подоплеку, которая звучала в приватном интервью перед Олимпиадой. Беспокоит ли его такое внимание? Возможно, но не будет же он говорить об этом в эфире на всю Россию. — Этот вопрос поступил к нам в инстраграм. И вот что странно: человек, задавший вопрос, подписался именем известного биатлониста. Ай-ай-ай, товарищи, безобразие! — Кем? – поинтересовался с улыбкой Сергей, скорее для того, чтобы пресечь новые вопросы про взаимоотношения с Фолиньо. — Антоном Шипулиным. Антон, ты ли это? – Дмитрий присмотрелся к нику внимательнее, с удивлением понимая, что, похоже, это действительно Шипулин. – Так-с. Дорогой Антон, вот видишь, Сергей нормально относится к моей манере общаться. И последний вопрос. Как будешь и с кем отмечать праздники? — В Россию прилететь не получится, у нас игра третьего января. Поэтому дома с семьей. Возможно, присоединится несколько друзей. — Ник Фолиньо, например? Сергей засмеялся, оценив попытку журналиста вновь вернуться к теме с обнимашками. — Как знать, посмотрим, – уклончиво ответил Бобровский. — Что ж, не буду больше задерживать. Очень жаль, что наше интервью проходило в таком формате, я бы не отказался от сэлфи, – с намеком протянул журналист. – С наступающим! Ты лучший, Сережа, мы верим в тебя. Смущенный донельзя Бобровский спешно попрощался. Отложив планшет, чтобы перевести немного дух, спортсмен невольно порадовался, что интервью было по скайпу, и он избежал совместного фото с комментатором и крепких объятий, которые непременно последовали бы. Все тот же Овечкин, не оставляя попыток поддразнить Сергея, показывал ему парочку сэлфи с Губерниевым, обещая, что Бобровскому тоже не удастся избежать цепких рук Дмитрия. Ужас охватывал от такой перспективы. — Боб? Боб! – Ник распахнул дверь временного убежища вратаря. – А, вот ты где! Я уже замучился тебя искать. Прячешься? Фолиньо ввалился в подсобку, где давал интервью Сергей, и в помещении сразу стало тесно для двоих мужчин не самого хрупкого телосложения. — Российский канал попросил короткую пресс-конференцию, не смог отказать, – Бобровский улыбнулся другу и попытался пройти к выходу, но Ник не двинулся, а протиснуться не представлялось возможным – широкие плечи Фолиньо занимали все свободное пространство. — У нас же праздничный ужин, а мой любимый голкипер отсутствует! Непорядок! — Все, все, – засмеялся Сергей. – Осознал. Идем? А то нас двоих потеряют и пошлют искать кого-нибудь. Неловко получится, если найдут именно здесь. Бобровский обвел взглядом подсобку, в которой помимо них находились еще ведра, швабры, сменная одежда, какие-то чистящие средства. Просто чудо, что администратор ресторана вошла в его положение и позволила уединиться здесь для интервью, которое настигло в самый неподходящий момент. — Ой, да ладно, – произнес Ник, махнув рукой, но все-таки посторонился, выпуская друга на волю. – Интересные вопросы? Сергей молчал некоторое время, суммируя вопросы в голове. Перед тем, как вернуться к товарищам, он планировал найти администраторшу, но девушка опередила хоккеиста, перехватив мужчин уже на подходе к залу. Бобровский еще раз сердечно поблагодарил ее за помощь, смутив окончательно. — Теперь ей будет что рассказать внукам. Сам Бобровский спрашивал разрешения провести время в чулане, – самым серьезным тоном произнес Ник, когда мужчины отошли на достаточное расстояние. – Так что там с вопросами? Что-нибудь каверзное? — Как обычно. Вызов в сборную, бремя лидерства. А еще спрашивали про наши объятия. Ник остановился, и Сергею пришлось притормозить. Он с недоумением посмотрел на друга, не понимая этой задержки. Они уже практически дошли до зала, где расположились игроки Коламбуса вместе с обслуживающим персоналом. Скотт Хартнелл махнул им рукой, заметив, и многие лица повернулись в их сторону. — И что ты ответил? – в голосе Фолиньо прозвучало подлинное любопытство. — Что они носят исключительно дружеский характер. Что еще я мог сказать? Ник улыбнулся, а после, к удивлению Сергея, крепко обнял его. Со стороны столиков послышалось улюлюканье и свистки. Судя по нарастающему шуму, их объятия заметили все. — Как же не любить обниматься с тобой? – шепнул Ник на ухо Сергею, а после отпустил смущенного товарища, и они вместе пошли к ребятам, чтобы наконец начать отмечать долгожданную паузу в чемпионате и грядущее Рождество. А в нескольких тысячах километров от Коламбуса, Губерниев всеми правдами и неправдами пытался убедить Шипулина по телефону, что его победам он радуется сильнее побед прочих спортсменов, и что Антон вообще самый любимый его атлет.