Заболел?

      Перед саммитом, как всегда, царил полный хаос. Что же вы можете наблюдать в подобной катавасии? О да, пока серьезный немец не будет выведен из себя, а он держится из последних сил, наблюдая за всем происходящим, вы можете заметить вновь сцепившихся двух пету... кхм, Францию и Англию, безуспешно пытающегося их разнять Америку, Италию, который даже сюда затащил пасту, из-за чего у него возник какой-то сыр-бор с братом — видимо, Феличиано всё же запачкал своей любимой едой его одежду, - а также Испанию, предпринимавшего тщётные попытки успокоить Ловино.       Конечно, нельзя сказать, чтобы это было всё, что только могло привлечь ваше внимание, но вот мне тогда тотально было скучно. Ни поскандалить, ничего нельзя! И где этот русский запропастился? Литва решил присоединиться к остальным прибалтам, так что надеяться на то, что он развеет скуку было бесполезно. Что же, в последнее время нельзя было похвастаться очень хорошими отношениями с Торисом, политика и тут всё потрепала.       Продолжись это ещё минут пять, я бы задремал, отвечаю, но тут явился последний, обычно до ужаса пунктуальный, ныне нарушивший «обычай», член саммита. Стоило ему только занять свое место, а пристроился он неподалеку от меня, по помещению разнесся громкий голос Людвига, давший понять о начале собрания.       Придите вы в другое время, я вам тотально клянусь, что вы бы ни за что не упустили такого зрелища, как выяснение русско-польских отношений. Сейчас же мы молчали. Что-то в облике моего брата мне чертовски не нравилось. То ли то, что он то и дело шмыгал носом, то ли его покашливание, то ли вновь эта усталость в глазах. Эх, Вано-Вано, неужто снова заболел? Я невольно улыбнулся, после чего, уловив взгляд Германии, заметившего то, но не понявшего причины, принял серьезный вид, словно бы заинтересованный во всём том, о чём идёт речь. ***       Тихий детский смех, и вот уже, выскочив из-за сугроба, ты кидаешь снежок в ничего не подозревавшего Ваню. Мальчонка вздрагивает, ощутив неприятный холод от снега, попавшего ему на лицо, убирая тот, после закрывает личико ладошками, чихнув, с явным неудовольствием от подобного взглянув на тебя и шмыгнув носиком. - Заболел, что ли? - посмеиваясь, спрашиваешь ты и подбегаешь к своему братцу. Он лишь позыркивает, стараясь скрыть признаки болезни, но новое «апчхи» не позволяет ему того сделать. - Но-но, Вано, это вообще не дело так часто болеть, - с ехидной усмешкой, выдаешь ты и самодовольно щуришь глазки. Да уж, Россия в детстве нередко болел. Как никак, а холод не сказывался на нём положительно, в то время как ты наоборот мог похвастаться здоровьем. Разве что не тогда, когда также начинал чихать. Тогда ты просто пытался отнекиваться, мол, «Ну и что такого? Со всеми бывает!», но вот если заболеет Иван... дело иное, ей богу.       Светловолосый обиженно отворачивается, уже готовый к дальнейшим упрекам, которые обещали следовать за ним по пути к дому, уже привыкши, ведь так было постоянно. И вот, подхватив под ручку своего братика, ты, напевая какую-то задорную песенку, тащишь его по скрипучему снегу домой, порой с нескрываемой насмешкой спрашивая, как это его угораздило, по каким это сугробам нужно было лазить, чтобы еще и в такую погоду заболеть, на что раз за разом получал невнятное бормотание и слабую попытку вырвать руку.       Вечером, когда все уже готовились ко сну, ты лишь молча стоял в дверном проёме, наблюдая за тем, как Иван пытается закутаться в одеяло посильнее, чтобы согреться. Тебя не было видно, ведь свеча освещала лишь небольшую часть комнатки, однако же ты мог со всеми подробностями наблюдать за тем, как ворочался заболевший. Наконец раздаются негромкие шажки, и ты плюхаешься на кроватку рядом с братом. Он удивлённо смотрит на тебя, а после пытается натянуть одеялко на голову, лишь бы только ты его не начал доставать. Этот жест вызывает у тебя легкий смех, после чего ты как-то даже тепло улыбаешься, начиная легонько поглаживать братика по голове и напевать ему какую-то уже призабытую ныне колыбельную. Некоторое время он лишь молчаливо смотрит на тебя, не сводит взгляда своих необычных фиолетовых глаз и, борясь со сном, вслушивается в песню, но вскоре с необычайной наивностью перехватывает твою руку и прижимает к себе, чуть улыбаясь в ответ.       Свеча гаснет от легкого дуновения ветерка, проникшего через небольшое окошечко, и ты аккуратно ложишься рядом с братом, осторожно приобнимая его второй рукой и допевая последние строки, дослушать которые Ваня уже не смог, тихо засопев. *** - Хей, Росья! - Иван оборачивается на оклик. Как обычно, он улыбается, скрывая за тем все настоящие эмоции, но по его несколько напряжённому взгляду было заметно, что он уже прямо-таки ждёт начала очередной ругачки, коими сопровождалась почти каждая встреча на саммите. Как же это забавно, что некогда детские обиды сейчас переросли в настоящие ссоры. Я лишь слабо вздыхаю от этой мысли, после чего, смотря в сторону, тихо хмыкаю, протягивая ему небольшой пакетик. - Типа, на. Не могу смотреть на то, как ты, типа, носом шмыгаешь, - словно бы совсем незаинтересованно бросаю, ощущая на себе удивленный взгляд, после которого улавливаю краем глаза, как улыбка России приобрела какую-то детскую искренность, что не могло не заставить меня взглянуть на него. - Спасибо, Фель, - слышу я тихий и чуть осиплый голос россиянина, после чего он с некоторой неуверенностью принимает мешочек с лекарствами и в знак благодарности легонько обнимает. -... да, типа, не за что... - вдруг ощутив смущение, бормочу я и, осторожно отстранившись, не спеша удаляюсь от брата, но ещё долго ощущая, как он провожает меня взглядом.