***
— Значит, ты не помнишь, как сюда попала. Фриск энергично помотала головой, уплетая третий бутерброд. Её привычный мир явно решил перевернуться с ног на голову и немного так вот постоять. Папайрус расслабленно сидел напротив с самым флегматичным видом и был близок к тому, чтобы сползти под стол; Санс же резво скакал по их маленькой кухонке, готовя завтрак, и норовил засыпать Фриск кучей вопросов, ответов на которые она и сама не знала. — Понимаешь, — торопливо объяснял он, — мы не видели Чару уже три дня. Она убежала рано утром и обещала позвонить, как только доберётся до Колдси… Но так и не позвонила. Нет, там, конечно, плохая связь, но она всегда звонила! Мы спрашивали у Андайн, но она её тоже не видела, и почти никто не видел, только Маффет сказала, что она забегала тем же утром, чтобы купить пончики. Андайн посмотрела все свои камеры, но мы так и не нашли её, представляешь? А тут ты. — Хей, притормози. Кажется, она не понимает ни слова. Фриск благодарно взглянула на Папайруса. Она и правда ничего не понимала. Откуда у Андайн камеры, что такое Колдси, кто такая Чара и почему за окном светло и зелено. Папс вздохнул, перестал сползать под стол и внимательно взглянул на ребёнка. Та оторвалась от завтрака, чувствуя, что сейчас снова начнутся расспросы. — Ещё раз. Ты помнишь что-нибудь о себе? — Меня зовут Фриск, я уже бывала в Подземелье, и сейчас живу на поверхности с мамой. Тот факт, что эта мама — Ториэль, она предусмотрительно умолчала. — Если ты бывала здесь, помнишь нас? — Да, но… — девочка замялась. — Это сложно объяснить… и сложно поверить. В моей памяти вы немного другие. Точнее, совсем другие… И дом ваш я помню, только раньше он стоял в другом месте. — Каком месте? — В Сноудине. Такой… холодный, вечно засыпанный снегом город, — она бросила выразительный взгляд в сторону окна, намекая, что никакой зелени и тепла тут и в помине не было. — Может, ты про Колдси? — с сомнением уточнил Папайрус. — Да ну, мы никогда не жили в Колдси, — фыркнул Санс, ставя перед Фриск чашку с чаем. Та благодарно улыбнулась. Кем бы ни были эти двое, они оставались Сансом и Папайрусом. И они по-прежнему заботились о ней. Повисла неловкая тишина. Санс уселся за стол и тоже приступил к завтраку, попутно пытаясь «очень незаметно» рассмотреть Фриск получше. Сама же она уже вдоволь наелась и была полна сил, разум, наконец-то, окончательно прояснился, и теперь девочка ёрзала на стуле, нервно переводя взгляд с одного скелета на другого. Это всё было очень хорошо, но она не могла избавиться от мысли, что где-то там, далеко-далеко, должно быть, сидит Ториэль одна в их опустевшем доме и волнуется, а Фриск даже не может сказать ей, что всё хорошо, волноваться не о чем, она в безопасности, даже если пока что не знает, как вернуться домой. Чем больше Фриск думала об этом, тем меньше чувствовала уверенности. Рядом с удивлением и непониманием потихоньку разрастался страх того, что она может уже никогда не вернуться. Видимо, Папайрус заметил это, потому что он вдруг потянулся через весь стол и легонько щёлкнул её по лбу. — Эй, всё пучком, — просто усмехнулся он. — Не боись, окей? Мы что-нибудь придумаем. Её брат тут же встрепенулся и поторопился заверить её: — Всё будет хорошо, ты под защитой великого Санса! И Фриск вдруг рассмеялась и поняла: даже если всё вокруг встало с ног на голову, этим двум она может верить. Само собой, они что-нибудь придумают.***
После завтрака Папайрус роется в вещах и находит ей какую-то толстовку, которая в итоге оказывается Фриск немного велика, но ладно уж, для маскировки сгодится. Они с Сансом продолжают болтать о какой-то Чаре — видимо, эта девчушка братьям-скелетам очень дорога, раз они так беспокоятся о ней. Иногда, когда Фриск отвлекается (или делает вид, что отвлекается) на что-нибудь, они плавно переводят тему на то, откуда она могла появиться и связано ли это как-то с исчезновением Чары. Всё это немного нервирует, но Фриск решает помалкивать и только слушает, пытаясь поймать суть разговора. Это никак не удаётся: собственные мысли слишком мешаются. Она всё думает и думает о том, что забросило её в этот странный мир и как из него выбраться. И с каждой минутой у Фриск появляется всё больше вопросов. Братья-скелеты периодически умолкают, и тогда она решается что-нибудь спросить; таким образом девочка потихоньку выясняет некоторые факты об этом странном мире с-ног-на-голову. Например, что Санс здесь не старший, а младший, он мечтает попасть в королевскую гвардию (на этом моменте Фриск улыбается, но на расспросы не отвечает — ей жаль разочаровывать Санса), Маффет имеет свой бар, где-то в Листопаде существует деревня Флауи… И вот здесь Фриск уже не улыбается — она долго заливисто хохочет, представляя себе эту картину. Незаметно проходит около получаса. В основном на её вопросы отвечает Санс; за ним забавно наблюдать — скелет непривычно маленький и активный, он болтает без умолку и не прекращает шуметь. Папайрус в это время сидит в сторонке, поглядывает иногда на них и о чём-то упорно думает. В конце концов он ловит момент тишины и покашливает, привлекая к себе внимание. Фриск тут же поворачивает голову. — Слушай, — без особых вступлений начинает Папс, кивая на неё, — давай покажем её Андайн? — и тут же добавляет, отвечая на немой вопрос Фриск: — Ну, она единственная, кто может что-то знать о тебе. У неё целая сеть камер. — Точно! — чуть ли не подпрыгивает Санс. — Андайн наверняка что-нибудь знает! Понимая, что других вариантов нет, Фриск соглашается с этим планом и мысленно делает вывод, что в этой вселенной Андайн — вряд ли воинственная глава стражи. Но кто тогда? Папайрус натягивает ей капюшон чуть ли не до носа, снова усмехается и говорит: — Не снимай только. У нас тут тепло, но в Колдси, знаешь ли… можно промёрзнуть до костей. — Па-апс!***
Санс гордо вышагивает впереди, а Фриск идёт рядом с Папайрусом, то и дело незаметно приподнимая капюшон, чтобы рассмотреть город. В глазах пестрит от обилия растительности самых разных форм и цветов. Там и тут девочка натыкается на клумбы; стены местами обвиты плющом. В центре города вместо ёлки стоит большой дуб, под которым валяется, читая книгу, какой-то монстр, напоминающий небольшого медведя. Как она и ожидала, здесь светло, тепло и очень оживлённо. По пути они заходят к Маффет. Похоже, что она тут вместо Гриллби… как бы странно это ни звучало. Санс моментально взлетает на один из высоких стульев. — Не-а, — сгоняет его Папайрус, — мы здесь надолго не задержимся. Маффет, давай нам пончиков, — и с этими словами он опускает на прилавок горстку монеток. Фриск наблюдает за тем, как ловко Маффет орудует лапками: двумя пересчитывает деньги, третьей достаёт откуда-то из-под прилавка пакет с пончиками, четвёртой наливает чай сидящему рядом посетителю, ещё две деловито упёрты в бока. Оглядываясь, Фриск к своему удивлению замечает Гриллби. Он совершенно на себя не похож, но такую яркую огненную шевелюру сложно не приметить; вокруг летают маленькие огоньки, ещё сильнее выделяя Гриллби из общей массы посетителей. Один из огоньков вдруг оказывается около Фриск. Та сначала шарахается, боясь обжечься, но вдруг понимает, что он не такой уж и горячий — только чуть тёплый. Прежде, чем Папайрус отмахивается от маленького сгустка пламени, она протягивает руку и позволяет ему немного погреть свою ладонь, невольно улыбаясь и замечая краем глаза, что Гриллби улыбается тоже. Потом в руки Фриск приземляется пакет пончиков, и троица быстро покидает бар. Пока они бредут к окраине, встречные монстры то и дело норовят подскочить поближе, чтобы поприветствовать братьев-скелетов. Те быстро кивают им, обмениваются парой фраз и продолжают путь, объясняя, что очень торопятся. Фриск так и хочется тоже пожать им руки и лапы и остановиться, чтобы расспросить, как дела, но ей приходится раз за разом одёргивать себя и прятаться под капюшоном. Не стоит забывать, что они не знают Фриск, и она их тоже. Все эти монстры вокруг одновременно так похожи и не похожи на её знакомых. Фриск пытается отвлечься от раздумий, рассматривая город. К тому же, со временем попадается всё меньше прохожих, так что теперь она может почти без страха оглядываться — а оглядываться есть на что. Этот город довольно красив. Он похож на какое-то царство вечного лета — жаркого, душного и живого. Но чем ближе троица к окраине, тем сильнее становится жар. Вскоре Фриск понимает, почему: впереди она замечает лаву. Пока они бредут к реке, ей становится дурно от духоты. Девочка тормозит, опасливо оглядывается и скидывает капюшон, но это не сильно помогает. Голова снова начинает кружиться. Санс тут же охает и подпрыгивает к ней, пытаясь обмахивать, а Папайрус мягко ведёт вперёд. Фриск едва перебирает ногами. Её шаг заметно ускоряется, когда в воздухе начинает чувствоваться долгожданная свежесть: они добрались до берега. Она стоит и не может надышаться. Духота ушла, жара спала, и это просто невероятное облегчение. Словно через весь Хотленд прошла, в самом деле. Здесь их уже поджидает лодочник, своим привычным жестом приглашая путников залезть в лодку. О, если б он только знал, как Фриск рада этим странным песням и загадочным фразочкам невпопад: хоть кто-то здесь не изменился! Она ютится в лодке рядом со скелетами, но теперь молчит и только улыбается, пока Папс донимает брата своими шутками. Мимо пролетают последние пейзажи города. Пару раз Фриск чуть не начинает дремать, но её тут же окатывает брызгами воды, и с каждым разом они становятся всё холоднее. Листопад проносится мимо сплошным оранжевым пятном, и вот лодка уже несётся сквозь пещеру, стены которой покрыты льдом. На вопрос о том, как здесь не замерзает вода, лодочник лишь загадочно улыбается. Они приближаются к Колдси.***
Колдси — это как если бы кому-нибудь в голову пришло полностью заморозить Хотленд. С виду он всё так же неприветлив и пугает своими бесконечными лабиринтами троп, только вместо лавы под мостом плещется ледяная вода, везде лежит снег и висят сосульки. И всё это совершенно не похоже на такой же холодный, но уютный Сноудин. Впрочем видя вдалеке лабораторию, Фриск начинает чувствовать себя чуть более уверенно, прощается с лодочником и уверенно шагает вперёд. Санс с Папайрусом на этот раз позволяют ей вести. Очень скоро их последние сомнения по поводу того, что Фриск уже здесь была, исчезают: она уверенно останавливается около входа в лабораторию. — Сюда, да? Санс быстро кивает, подаётся к ней и торопится предостеречь: — Только осторожней там, она не сильно любит гостей. Фриск понимает эту фразу по-своему и испуганно сглатывает, но Папс лишь треплет её по волосам. — Но, — продолжает он за братом, — дальше иди сама. Скажи Андайн, что ты от нас, она не откажет. А мы пока вернёмся в город и попробуем поспрашивать насчёт тебя. Окей? — Ладно… — неуверенно соглашается Фриск. На самом деле, она куда спокойнее чувствовала бы себя, если бы была не одна, но эти двое и так делают всё, что могут. К тому же, хей! Это всего лишь Андайн. Ничего страшного не случится. — Потом попроси лодочника отвезти тебя в Саннедаут. Ключ под ковриком, еда и телевизор в твоём распоряжении, — коротко инструктирует Папс, делает взмах рукой и разворачивается, собираясь уходить. Санс показывает ей большой палец, широко улыбается и следует за братом. Фриск колеблется, но быстро делает шаг вперёд и обнимает их обоих, неловко пытаясь одновременно с этим удержать в руках пакет. У Папайруса неожиданно мягкая толстовка, а от Санса пахнет тако и чем-то сладким, и они разворачиваются, чтобы похлопать её по спине. Троица стоит так с минуту, прежде чем Фриск отстраняется и машет рукой.***
— Здравствуйте?.. Лаборатория встречает её тишиной. Фриск пользуется моментом и бегло осматривает всё вокруг; к её удивлению, это место выглядит весьма… обычно. Разве что вся лаборатория теперь в синих тонах, но в остальном всё на месте: большой экран, заваленный бумагами компьютерный стол… Чуть дальше видна большая дыра в стене, но Фриск хочется верить, что это всё-таки Меттатон постарался, а не Андайн проводила нежданного гостя. — Кто там? — раздаётся сверху чей-то голос. — Ох. И-извините, у меня тут не прибрано… Фриск замирает, рассматривая спускающуюся к ней Андайн. Белоснежный халат, очки. Слегка растрёпанные волосы. А ещё — крайне смущённый вид, выдающий её волнение. Похоже, что Андайн не ожидала сегодня гостей. Девочка быстро встрепенулась, напоминая себе, зачем пришла. — Я от Санса и Папайруса, — сообщает она, пытаясь придать голосу как можно больше уверенности. — Они сказали, что вы можете помочь. С этими словами Фриск скинула капюшон. Андайн уставилась на неё круглыми глазами.***
Довольно быстро учёная забыла о смущении и устроила ей получасовой допрос с пристрастием. Фриск пришлось пересказывать все свои сегодняшние приключения от пробуждения до входа в лабораторию и долго-долго объяснять, что уже была в подземелье и в основном всё хорошо помнит, просто всё вокруг словно изменилось на прямо противоположное. После она ещё раз убеждала Андайн в том, что понятия не имеет, как сюда попала. Сложно не заметить, что учёная не до конца верит в её рассказ. И умом Фриск понимает, что это вполне естественно; на её месте она бы и сама не поверила. Но она не на месте Андайн, а потому Фриск немного обидно, потому что она-то знает, что говорит чистую правду. — Интересно… — после очередного долгого и сложного диалога бормочет себе под нос та, щёлкая что-то на компьютере. — Интересно, — словно подводит черту. — А какой ты помнишь меня? — Вы были главой королевской гвардии! — быстро и с энтузиазмом отвечает Фриск и тут же замолкает на несколько секунд, пытаясь придумать, как бы поточнее сформулировать следующую фразу, чтобы и не соврать, и не обидеть. — …сильной и отважной. Андайн лишь бросает на неё удивлённый взгляд и бормочет что-то про то, что уж на Альфис она никак не может быть похожа. — Наверное, непривычно видеть меня такой, да? — как-то даже почти виновато добавляет учёная. — Ну, вы милая. На такое признание та ещё сильнее смущается и быстро клацает мышкой. Фриск с любопытством заглядывает ей через плечо, но видит лишь кучу каких-то файлов с непонятными названиями. Кажется, это видеозаписи. — Вот, видишь? На всех этих записях камера зафиксировала присутствие человека, — серьёзным тоном объясняет она. — Вообще-то, никому не стоит это видеть, но раз такое дело… Андайн прерывает громкий противный звон, раздающийся из динамика. Она ойкает и тут же замолкает, после чего легонько отталкивает в сторону Фриск и знаками просит её сидеть очень-очень тихо, и отвечает на звонок. Девочка притаивается, надеясь, что собеседнику учёной её не видно. Притаивается и пытается подсмотреть в экран, хоть почти ничего не видит. — Здравствуй, — доносится из динамика мягкий голос. Она невольно вздрагивает: мама! Этот голос каждый вечер желал ей спокойной ночи вот уже полгода; Фриск знала каждую интонацию и лишь по паре фраз, брошенных второпях, могла понять, в каком настроении Ториэль. Но сейчас в её голосе мелькают какие-то стальные нотки и сквозит резкость — обычно Фриск крайне редко слышала такой её тон. Холодный голос заставляет съежиться. Для неё это слишком непривычно. А вот для этого мира, кажется, вполне нормально. — Да, да, конечно… — бормочет Андайн, перебирая какие-то бумаги. — Я подготовила отчёт… Следующее исследование будет завершено в течение недели. Хорошо. Само собой, я потороплюсь. Наконец, она слегка отстраняется от экрана, и Фриск удаётся подсмотреть. Издалека видно так себе, но даже так сложно не заметить, как сильно изменилась Ториэль в этом мире. Судя по тому, как Андайн чуть ли не раскланивается перед экраном и с каким почтением говорит, по её одежде и манерам… Похоже, что здесь она — королева. И этот образ настолько не похож на привычную, «домашнюю» Ториэль, что у Фриск вдруг щемит в груди. Нет уж, думает девочка, пусть она работает учительницей и беспокоится лишь о том, как бы найти время на проверку тестов, чем так тяжело смотрит и расспрашивает о каких-то сложных отчётах. — Хорошего дня, ваше величество, — почтительно кивает учёная в камеру. — До свидания. Окно с Ториэль закрывается, Андайн откидывается на стуле и с облегчением выдыхает. Фриск осторожно подходит к ней и касается плеча, напоминая о себе. Та с пристыженно-расстроенным видом поворачивается, кивает, кажется, сама себе, и снова открывает ту папку, но уже без прежнего энтузиазма. — Извини, что нас так прервали… Я совсем забыла отчитаться, — негромко объясняет она, и Фриск кивает, мол, ничего. — Вот здесь, — Андайн показывает курсором, — кажется, должно быть последнее видео с Чарой. На экране появляется Саннедаут, и девочка быстро и безошибочно узнаёт место: бар Маффет. Как и говорил Санс, в последний раз её видели именно там. Вот и Чара — беззаботно шагает к бару, кажется, перебирая в руках монетки. Она похожа на Фриск, один в один, только свитер другой и лицо, а вот со спины, должно быть, и вовсе не отличишь. Вот она уже выходит и направляется куда-то за пределы обзора камеры… Всё. На этом видео заканчивается. Больше ничего нет. — Значит, — продолжает Андайн с каким-то предвкушением, — дальше у нас должно быть первое видео с тобой. Пара щелчков. И снова Саннедаут, снова знакомое место: дом братьев-скелетов. Фриск складывает ладони и внимательно смотрит, ожидая, что сейчас что-то произойдёт… Что-то, что хоть немного приблизит её к разгадке. Но ничего не происходит — ничего того, чего Фриск до этого не знала. Дверь дома открывается, и оттуда выходит она в сопровождении скелетов. Ни-че-го. — Стой, это всё? — Андайн судорожно щёлкает мышкой. — Не может быть… Не может быть. На экране мелькает ещё пара видео, но ни одно из них, конечно, не может объяснить то, как Фриск оказалась в подземелье. — Может быть, камеры просто не засекли меня? — осторожно предполагает та. — Нет, нет, — уверенно-тревожно мотает головой учёная, не отрывая взгляда от экрана. Но тут же добавляет: — Ну, я надеюсь… Но эта система никогда не давала сбой, я столько раз тестировала её, пока Чара была здесь… Фриск вздыхает. Похоже, что и на этот раз она в тупике. Была какая-то надежда — и нет её. Остались только «может быть»: может быть, система таки дала сбой, может быть, Фриск была вне обзора камер, может быть, местные жители, по которым пошли Папайрус с Сансом, что-нибудь знают. Может быть. А может и не быть. Андайн тоже выглядит сконфуженной. Она снимает очки и трёт переносицу, после чего резко поднимается, заявляя, что ей нужно немного кофе. — Документы не трогай, хорошо? — устало просит учёная перед тем, как подняться на второй этаж. — Но если заскучаешь, там за монитором манга… После этих слов она оставляет Фриск в одиночестве. Та не находит ничего лучше, чем усесться на пол, прислонившись к огромной пачке собачьего корма. Тут очень вовремя оказываются пончики. Из пакета они исчезают довольно быстро; Фриск облизывает пальцы и выкидывает в мусорку пакет. После еды ей становится немного спокойней. Образ королевы-Ториэль, прочно засевший в её голове, быстро вытесняют образы Санса и Папайруса, и от этого становится тепло и мирно. Потом она думает о залитом светом городе и его жителях с их тёплыми приветствиями и звонкими голосами. Думает о лодочнике, холодных брызгах в лицо, проплывающих мимо пейзажах. Обещает себе исследовать Листопад и обязательно-обязательно перезнакомиться со всеми в Саннедауте, если всё-таки задержится здесь. Затем в мыслях возникает образ Ториэль — её Ториэль, домашней и уютной. Фриск даёт себе ещё одно обещание: обязательно вернуться к ней как можно скорее. Андайн всё не возвращается, а насыщенный и нервный день даёт о себе знать. Глаза начинают потихоньку слипаться, и Фриск смаривает. Поэтому она поплотнее кутается в толстовку, сворачивается клубочком и решает немного вздремнуть.