Дорогие друзья! От всего сердца и души поздравляю вас всех с Новым Годом! Искренне желаю всем и каждому, и вашим семьям здоровья (что самое главное!), счастья, радости, хорошего настроения почаще! Желаю непрекращающегося вдохновения, отличных, интересных идей для творчества и успехов на пути писательском, художественном и вообще творческом в целом! Успехов вам и удачи во всех ваших делах и начинаниях! Чтобы на вашей улице всегда светило солнце, чтобы всегда пели птички, чтобы все беды, невзгоды и горести обходили вас далёкой стороной! Не болейте! Будьте счастливы и дарите счастье другим, чтобы всё хорошее вам вернулось в троекратном размере :) Люблю вас! Целую крепко, ваша репка (^_-) (\__/) (='.'=) E[:]|||||[:]З (")_(")
❃ ✮ ❄ ✯ ❆ ✰ ❃ ✮ ❄ ✯ ❆ ✰ ❃ ✮ ❄ ✯ ❆ ✰ ❃ ✮ ❄ ✯ ❆ ✰ ❃ ✮ ❄ ✯ ❆ ✰
Написано под этот трек (и мне всё равно, насколько он не подходит под фанф, говорю сразу. Вдохновению не прикажешь)): City of the Fallen — Sky becomes water
— Когда ты узнала? Кто это? — Девочка? Мальчик?! Ичиго и Иссин наперебой чуть ли не закричали, закружив Орихиме в объятиях по очереди, когда та им полунамёком объявила о своей беременности. — Дайте ей сказать! — воскликнула Карин, хлестнув полотенцем брата и отца. Когда Орихиме сказала, что к ним приедет новый родственник, да ещё с таким выражением лица, будто сам Будда к ним явится, Карин первая заподозрила двойной подтекст и затем догадалась о том, кого именно и в какие примерно сроки им стоит ждать. — К чёрту, я буду папой! — Не выражайся при ребёнке! — Он ещё не родился… — попыталась вставить слово Орихиме. — Я буду дедушкой! Маса-а-аки!!! Сёстры-близнецы смотрели со смешанными чувствами лёгкой зависти, радости, и искреннего счастья за брата и его новоиспечённую жену, а так же и за себя — новость о том, что семья Куросаки пополнится ещё как минимум на одну голову не могла подействовать на всех как-то иначе. «Я буду папой!» — кричал Ичиго, продолжая кружить по комнате с раскрасневшейся от радости Орихиме на руках. «Я буду дедушкой! Масаки, ты теперь бабушка!» — практически рыдал у портрета своей покойной супруги Иссин и было не совсем понятно, рыдает ли он от переполнявшего его существо счастья или тоски по тому, что его любимая не дожила до этого дня и фактически бабушкой так и не стала. «Я буду… тётей?» — думала с запоздалым неверием Карин. Мысль была чертовски приятной, хоть и поначалу вселяла непонятный веер чувств: была и радость, и страх, и удивление, и неуверенность. Но всё-таки радость всё менее приятное перекрывала. «Я буду тётей, тётей! У меня будет маленький племянник или племянница!» — Юзу распирало, буквально. Она внутренне пищала, кричала и пела от одной мысли о том, что в их доме будет в недалёком будущем стоять кроватка, в которой будет тихо посапывать маленький ангел. Которого она уже полюбила всем сердцем. «Я стану скоро… Мамой. Я — мама», — Орихиме задыхалась от слёз, обнимая руками шею Ичиго и прижимаясь к нему сильнее и сильнее. Когда она узнала только-только о своём положении, то не испытала всего того, что произошло с ней сейчас. Реакция её теперешней семьи сотворила с ней что-то невероятное: буря эмоций поднялась в ней подобно цунами. Слёзы радости текли по щекам и она не могла с этим ничего поделать.***
Шёл конец девятнадцатой недели беременности Орихиме. Незадолго до тридцать первого декабря она решила посетить врача. Она и так его посещала, так как надо было следить за развитием ребёнка, но на этот раз поход был… Не по расписанию, так сказать. Никто из семейства Куросаки не спрашивал врача во время УЗИ какого пола ребёнок. С одной стороны, конечно было интересно, с другой, им рассказали, что где-то до шестнадцатой-восемнадцатой недели прогнозы могут быть неверными. Когда же прошёл срок неточных прогнозов, все и думать забыли про насущный некогда вопрос — ну, подумаешь, мальчик или девочка? Всё равно дитя родное и любимое, всё равно своё, единственное и ненаглядное, долгожданное! Словом, негласно все решили, что пусть будет сюрприз в день самого рождения малыша. Или малышки. Тем не менее, в какой-то момент календарь внёс свои коррективы: приближался Новый Год и Орихиме очень уж хотелось сделать по-настоящему особенный подарок Ичиго. Всех остальных это тоже касалось, но Ичиго как всегда был первее всех первых. Поначалу Орихиме чуть ли не сломала себе голову, раздумывая над тем, какой подарок вручить любимому в полночь на первое января. Она отпрашивалась с работы пораньше, чтобы лишний раз сделать крюк и зайти в какой-нибудь магазинчик, сувенирную лавку, мастерскую. Она даже как-то раз забрела в музей и театр в поисках идеального подарка мужу. Но каждый раз, когда ей казалось, что «вот оно, то самое!», приходила мысль, что на самом деле Ичиго плюшевая львица не понравится — и так один подобный кадр, ещё и разговаривающий уже есть, что музыкальная шкатулка с зимним домиком и снежком в стеклянном пузыре с водой ему не нужна, что набор розовых прихваток и передничков вообще-то ей самой нужнее и без всяких праздников, что… Много ещё чего, что перечёркивало враз необходимость покупки. Тем временем, до Нового Года оставались считанные дни. А подарка всё не было. И тут Орихиме осенило. Она мигом схватила телефонную трубку, набрала немного дрожащими пальцами номер своего врача и… Незнакомый голос сообщил ей, что он заменяет Асаоку-сенсея и что сам сенсей вынужден был по семейным обстоятельствам уехать в другой город. Вернуться обратно он должен был через несколько недель, ко дню очередного планового осмотра Орихиме. Будущая мама разочарованно посмотрела на свой начавший округляться живот. — То есть, я так и не узнаю до Нового Года, кто ты, малыш… — она не заметила, как заговорила вслух. Зато врач на том конце провода всё прекрасно расслышал. — Куросаки-сан, вы хотите пройти обследование, чтобы узнать пол малыша? Вы на какой неделе? — Н-на девятнадцатой, — удивилась вопросу Орихиме. Внутри затеплилась надежда. Которая оправдалась. — Куросаки-сан, на этом сроке прогноз пола ребёнка совершенно безошибочен! Асаока-сенсей потрудился освободить мне график из-за своего внезапного отъезда из города. Можете пройти обследование с помощью УЗИ хоть завтра. Если не хотите, то можете после Нового… — Я могу завтра! — выпалила тут же разволновавшаяся Орихиме. — Э-э-э… В три! Можно? — В три… — голос притих на секунду. — Будем вас ждать, Куросаки-сан! — Спасибо!***
Орихиме летела к врачу на долгожданный осмотр как на крыльях. Очень взволнованных, трясущихся от беспочвенного страха и радостного предвкушения крыльях. Ногах, точнее. Как и обещал голос, который на поверку оказался молодым акушером приятной наружности, только-только вылупившемся из университета, в приёмной было пусто и Орихиме сразу же оказалась в кресле, как пришла. Гель как обычно холодил заметный живот, роллер УЗИ как всегда щекотал кожу там, где пониже, а на экране опять Орихиме ничего не было понятно, как бы она не всматривалась. То, что ясно видел и распознавал любой врач-акушер и гинеколог, для неё по-прежнему было серо-бело-чёрным движущимся… Нечтом. Чем-то, что по идее было её ребёнком. — Во-от, — заговорил после недолгого молчания врач, — вот ваш малыш, — он развернул экран чуть ближе к Орихиме и стал водить пальцем у стекла, очерчивая область и комментируя: — Вот это головка, видите? — Орихиме кивнула — хоть голову ребёнка она распознала. И это её уже радовало. — Вот ручки, вот ножки. Одна ножка. Ну, ножки две, просто вторую плохо видно, — поспешил добавить в конце врач, видя промелькнувшее удивление на лице пациентки. — А вот… — Что, что там? — Орихиме с волнением уставилась в экран. В то место, куда указывал палец врача. Смотрела и ничего не понимала, к своему огорчению. — Мальчик, — улыбнулся врач. И тут же улыбка сошла с его лица, когда он повернул голову к Орихиме. По её щекам текли слёзы и радости ну совсем не наблюдалось. — Вы в порядке? Вам плохо? Вам лучше не волноваться, это… — Я знаю! Я беременная, мне волноваться нельзя и так далее. Зна-ю! Знаю! — гормоны как раз в самый неподходящий момент дали о себе знать и милая рыжая красавица на глазах ни в чём не повинного молодого врача превратилась в… типичную беременную «я не злая, это всё гормоны!». Собственно, с подобным бедняга уже успел столкнуться и будет сталкиваться постоянно, так что особо он не расстроился и не обиделся. — Простите, вам, наверное, уже надоело слушать от всех и каждого это? — поспешил натянуть мирную милую улыбку врач. Это несколько утихомирило распалившуюся женщину. — … — Орихиме вздохнула поглубже. — Да! — выпалила она с облегчением. — Хоть кто-то это понимает! Да, эта фраза несколько поднадоела. Простите, что… — Ничего, это так у всех, поверьте. И я нисколько не обижен. Смены настроения это… — Нормально! Знаю!!!***
У Орихиме снова были крылья за спиной. На сей раз никакие не дрожащие, не трясущиеся, не взволнованные от страха. Вполне себе счастливые, радостные, уверенные и светившиеся белизной крылья. Которые несли её домой. После того, как она узнала, что носит под сердцем сына, обход уже известных магазинов, лавок и даже театра с музеем повторился. После того, как у будущей мамочки отпала проблема «что подарить?» своему любимому мужу, появилась незамедлительно новая: «Как ему об этом сказать?» Вариантов было море — от заказа нынче очень популярного торта-сюрприза, белого снаружи с розовым или голубым кремом внутри, в зависимости от пола ребёнка, до огроменной книжки «Все мужские имена Азии». У Орихиме грозился случиться новый гормональный взрыв от негодования и расстройства, от которого крик безнадёжности мог долететь до Сейретея. Но… тут на глаза женщине, измученной долгими поисками идеального подарка мужу на Новый Год, попалась красочно-пастельная витрина какого-то магазина, с ассортиментом, выложенном на показ. Внимание тут же привлекла одна вещь и… — Вот оно! — воскликнула на радостях Орихиме, испугав случайных прохожих.***
Было тридцать первое декабря. Смеркалось. Уставшая, но до безобразия довольная собой Орихиме спокойно шла домой, держа у сердца небольшую коробочку, обёрнутую в бумагу с традиционной бело-красно-золотой новогодней расцветкой и соответствующими узорами. В коробочке лежал купленный для Ичиго подарок, сделанный наполовину на заказ, который был призван красноречивее любых слов показать тому, кого именно он в конце весны будет собственными руками пеленать и укачивать перед сном. Подарок был выбран день назад и по просьбе отложен — в магазине кончилась упаковочная бумага вместе с коробками. Что, в принципе, было на руку Орихиме — как раз без спешки приготовит с Юзу и Карин стол и дом к празднованию. Дабы никто не переживал за неё попусту, Орихиме уверенно наврала, что совсем забыла купить к праздничному столу фруктов, которые были её беременному организму так необходимы и полезны. А чтобы не показалось странным, чего её так долго нет дома, она добавила, что встретила Тацки, с которой она заранее договорилась в случае звонка от Ичиго и остальных озвучивать придуманную легенду. К слову, сама Тацки очень скептически отнеслась к подобному, но в итоге согласилась помочь при условии, что после семьи она следующая узнает, кого родит подруга. Мороз слегка пощипывал щёки и нос — в Каракуре редко зимы были студёными и сильно снежными; небо было чистым и подсвечено розовым, зашедшим за горизонт солнцем; воздух, как казалось замечтавшейся Орихиме, полнился новогодним запахом. Как именно пахнет новый год она не могла описать, но была уверена, что витавший вокруг запах был не иначе как только новогодним. Как говорится, ничто не предвещало беды. А беда, как гласит ещё одна поговорка, не приходит одна. В случае Орихиме беда пришла в виде трёх Пустых, решивших, видимо, тоже устроить себе праздник, не дожидаясь полуночи. Пустые были довольно-таки безмозглыми. Довольно-таки — потому что хоть и не могли они смолоть ни одного вразумительного слова (в отличие от той же осьминожки, с которой Орихиме столкнулась во дворе школы несколько лет назад), но действовали вполне слаженно. Пока один из них, прямоходящий быкоподобный, показывал намерение атаковать щит Рикка в лобовую, «птеродактиль» взлетел в небо, явно прицеливаясь. Чем-то. А третий, более всего напоминавший змея, вроде того, в которого превратилась некогда душа Соры, начал обходить Орихиме с незащищённого фланга. — До-о-бы-ы-ча-а-а-а! — единственное, что изрыгнул Бык. Он забил своим огроменным копытом о земь, испуская из ноздрей пар и утробно замычал. Не долго Пустые ждали момента для нападения. Издав голодный рёв, Бык бросился на Орихиме. Одновременно с Быком стартовал Птеродактиль, камнем рухнув вниз, на Орихиме. Только благодаря своему Щиту и выработанной реакции она сумела спастись от удара двоих Пустых. Когда рога Быка столкнулись со Щитом, его отбросило своим же ударом прямо в Птеродактиля. Не теряя ни секунды Орихиме бросилась прочь, пока Пустые не успели прийти в себя. Но не успела она уйти достаточно далеко, как путь ей преградил Змей. Рёв — Цуб… «Ты только моя, Орихиме!» Перед взором молодой женщины слишком отчётливо возник образ Опустошённого брата. «Братик Сора!» Взмах огромного хвоста, нацелившегося прямо в голову Орихиме и… — Гетсуга Теншо!!! Возможно, одно мгновение отделяло Орихиме от смерти. Возможно, Щит бы не выдержал удара Змея. Возможно, перед самым Новым Годом Куросаки Ичиго потерял бы вторую самую любимую, самую дорогую сердцу и самую важную женщину в своей жизни. Но он успел. Он спас. Как и обещал. Ошеломлённая напором реяцу мужа, разгневанного до состояния, почти граничащего с бессознательным бешенством, Орихиме наблюдала словно в замедленной съёмке за тем, как тот сначала своим коронным ударом смёл Змея, а потом, в лучших традициях «развлечений» Зараки Кенпачи, разорвал голыми руками крылатого Пустого. Быку он просто кулаком разбил голову, обратив того в быстро растворившуюся в воздухе пыль. Тяжело дыша от не полностью утолённой жажды праведной мести, он развернулся к Орихиме. Если бы подсознательно она не была уверена в том, что Ичиго никогда бы ей не навредил, даже будучи в невменяемом состоянии, она бы испугалась. Очень. Но она просто продолжала сидеть на земле, безмолвно наблюдая за ним. Гневное выражение на лице Ичиго незамедлительно сменилось… Страхом. Он бросился к любимой и в мгновение оказался перед ней, упав на колени. Он стал судорожно бегать по её телу взглядом и дрожащими руками ощупывать, пытаясь понять, не пострадала ли она. Голос отказывался слушаться его и все-все эмоции читались в его интонации слишком ясно: — О-орихиме… Милая, любимая, моя хорошая… Что с тобой? Где болит? Скажи, прошу, скажи… Скажи что всё в порядке. Ну же, Орихиме, не молчи… Помощь? Урахара? Исане? Как живот? Ребёнок? Боги, как ты? Что же… Что… Куда? Где? Только скажи… Выйдя из ступора, Орихиме прекратила поток бессвязных просьб и слов Ичиго. Она обняла Ичиго и затем поцеловала так крепко, так горячо, что никакие слова ей не понадобились, чтобы сказать любимому: «Со мной всё хорошо» и «Спасибо». Боль от неслучившейся вины за опоздание всё ещё плескалась во взгляде чрезмерно опекающего и ответственного в этой своей опеке мужа. И Орихиме это видела. Чувствовала. — Не вини себя за то, что не произошло. Ты меня спас. Нас спас. Ты наш герой, Ичиго. Заключив в горячие ладони бледное лицо Ичиго, Орихиме ещё раз поцеловала его. Но тут кое-что вспомнила и ахнула. — Ох, подарок! — Орихиме? Ты поранилась всё-таки? — мгновенно отреагировал Ичиго, не на шутку разволновавшись. — Нет-нет, я в полном порядке! Орихиме уже вскочила на ноги (в какой момент спасения от Пустых она успела осесть на землю она так и не поняла сама) и стала бегать по улице, пытаясь взглядом найти на сером асфальте приметную разноцветную коробочку. — Где же она, где же? — Орихиме, что бы ты не потеряла, Бог с ним. Пошли домой. Холодает, а ты на земле ещё просидела, — пытался её отвлечь Ичиго, прекрасно понимая, что никакие потерянные подарки не сравнятся с сохранённой жизнью любимой и их общего пока не родившегося ребёнка. — Как домой? — чуть ли не плача повернулась к нему Орихиме, так и не найдя искомой коробки. — Но там же был тебе подарок, Куросаки-кун… У Ичиго растаяло сердце. Орихиме всё ещё иногда, когда забывалась, на эмоциях, называла его как прежде «Куросаки-кун», а не по имени. Это было мило. Всегда. Даже в такие вот моменты. И всегда действовало на него одинаково. — Мне не нужны никакие подарки от тебя, Орихиме. Подойдя к своей жене, Ичиго обнял её, в буквальном смысле согревая своей любовью — реяцу вокруг мягко нагревала воздух, не причиняя вреда самому драгоценному. Кроме того, после пусть и кратковременной, но всё же схватки, он был всё ещё немного распалён. — Ты и твой… Наш малыш — вот мой идеальный подарок.***
— С Новым Годом!!! — Ура-а! — С новым счастьем!!! В доме семьи Куросаки раздавались радостные возгласы и стоял звон бокалов. Наполненных соком или лимонадом, потому как на столе не было ни одной бутылки спиртного, дабы не дразнить распалившиеся вкусовые рецепторы беременной Орихиме, у которой вдруг возникла невероятная тяга к пиву. Она никогда его не пила, но внезапно заявила, что ну очень хочет попробовать, мол, даже от мыслей о запахе хмельного напитка у неё слюнки текут. Когда все начали передавать друг другу подарки, Орихиме немного сникла — тот самый «идеальный» подарок, который специально для неё сделали в том магазине, она так и не нашла. А больше у неё ничего не было для Ичиго. Тот, видя состояние жены и понимая в чём причина грусти, спокойно обнял её и повторил свои слова: — Не огорчайся по пустякам. Ты и малыш в порядке. Вам обоим ничего не угрожает. Большего я не намерен просить. И вообще… — тут Ичиго отошёл от удивлённой Орихиме, полез куда-то за диван и обернулся уже с небольшим свёртком. Это была небольшая коробочка, обёрнутая совершенно точно рукой Исиды Урю — не узнать синий крест на белом фоне было невозможно. Только он один, и никто другой, мог завязать такой красивый фантазийный бант из тёмно-салатной ленточки в форме шестилистника Рикка. — Прости, что не в своей упаковке — она не подлежала восстановлению и я попросил… Кое-кого что-нибудь придумать. Я бы и сам мог, но у нас в доме вся бумага закончилась. Отчего-то смущённый, Ичиго передал подарок в руки Орихиме, хоть он и предназначался ему же. Они стояли друг напротив друга, совершенно не обращая внимания на близняшек. Они обе с интересом наблюдали где-то с час назад за препираниями Ичиго с Урю по телефону, чтобы последний пришёл к ним домой («Да мне плевать, как ты доберёшься сюда, хоть на горбу своего Рюкена! Но ты мне, чёрт возьми, нужен здесь и сейчас! Используй своё Хренкьяку. Я знаю как оно называется!!!»). Ичиго никому не говорил, что в коробке и сам честно не смотрел. Сказал лишь, что без этого чего-то, что было внутри, у Орихиме будет плохое настроение в праздник. А плохое настроение у Орихиме — это последнее, чего он бы хотел для неё. Юзу и Карин томились от лёгкой интриги — что же было в коробочке, из-за которой их любимый брат опять цапался с другом-квинси? А Иссин в это время будто из ниоткуда достал фотоаппарат и приготовился к памятному моменту. Отеческое сердце чувствовало, что коробочка, вокруг которой разыгралась мини драма сегодня явно не простая. Точнее, её содержимое. И сердце не прогадало. — Как ты её нашёл? Я ведь смотрела везде и… не нашла, — Орихиме не верила своим глазам. Хоть обёртка на коробке и была другая, но то, что это была та самая коробка она знала точно. Верила глазам Ичиго, говорившим за него без слов. — Если вспомнить, — кашлянул Ичиго, смущённо почесав затылок, — ты осматривала один конец улицы только. А там, где я стоял, ты не смотрела. Я потом туда вернулся и сразу нашёл. Ну, — видя её взгляд, он поправил себя, — не совсем сразу, но нашёл. Итак, — мальчишеское смущение уступило место такому же мальчишескому нетерпению, — что там? — Ты честно не смотрел? — Клянусь! — Верю! — Орихиме засмеялась, почувствовав некое облегчение. — Это тебе подарок от меня, Ичиго. Ичиго забрал обратно себе коробку из рук Орихиме, сорвал упаковку и снял крышку. И уставился на её содержимое. Понять, понравилось ему увиденное или нет, было невозможно, потому как ошеломлённый вид можно было толковать по-разному. — Ичи… — тут же поникла Орихиме. — Оно тебе не нравится, да? Ну, ты… Выбери другое тогда, если это не нравится. — Что там, что там? — не выдержали Юзу с Иссином, но, славящаяся своей хладнокровностью Карин, сумела обоих удержать на месте своей твёрдой рукой. — Почему оно мне должно не нравиться? Коробка тихо упала на пол. Иссин чисто по инерции нажал на кнопку фотоаппарата, всё-таки засняв своего сына в таком эмоциональном состоянии. Орихиме переполняли, до слёз, радость, счастье и всепоглощающая любовь. Сёстры продолжали недоумевать, пытаясь рассмотреть кусочек какой-то тряпочки, которая торчала из сжатого кулака Ичиго. Ичиго на мгновение отпустил из своих крепких объятий Орихиме. Но только чтобы ещё раз взглянуть на немного помятую голубенькую детскую распашонку, на которой красной нитью было вышито: «КАЗУИ».