Утаённое луной

Спящая Коноха встретила его тишиной, нарушаемой лишь стрекотанием сверчков и прохладным ночным воздухом, дарившим свежесть лёгким. Бесшумно перемещаясь по крышам домов, Саске прислушивался к биению собственного сердца — оно ускорялось по мере того, как он приближался к цели. И предвкушение жгуче-сладким вихрем пронеслось в душе, когда он увидел наконец с высоты раскинувшееся впереди поместье клана Хьюга. В несколько длинных прыжков черепица сменилась мягкой порослью травы, когда он оказался во внутреннем дворе. Его появление было замеченным лишь для потревоженных сверчков, враз умолкнувших и оставивших его в полнейшей глуши. Это добавило таинственности в и без того окутанную тайной ночь. Дорожка лунного света услужливо прокладывала путь к пустой веранде, но Саске медлил. Ждут ли его там? Будут ли рады встрече? Теперь эти мысли обратились странным волнением, несмотря на то, что ещё на пути сюда он не подвергал своё решение прийти никаким сомнениям. Просто знал, что делает это, потому что хочет. И больше ничто не имело значения. Но всё представилось в несколько ином свете, стоило ему прийти. Звук отодвигаемой в сторону стенки заставил Саске невольно вздрогнуть. Конечно, он не боялся быть застигнутым врасплох, ведь при желании мог скрыться так же быстро и незаметно, как и оказался здесь. Но слишком волновало то самое предвкушение встречи с ней. Однако в этот раз всё было по-другому. Уже спустя мгновенье, ещё до того, как появившееся на веранде бледное личико озарилось лунным светом, он понял, что это не она. Не та Хьюга. Ханаби. Сестра Хинаты смотрела на него спокойно и сдержанно, словно появление Учихи в собственном дворе её нисколько не удивило. Длинные волосы водопадом ниспадали по её спине, почти касаясь колен, руки были скрещены на груди, а худые девичьи плечи под тканью шёлкового кимоно едва заметно подрагивали от прохлады. — Ты к ней пришёл? — то был не вопрос, а очевидное для обоих утверждение. Саске кивнул. — Можешь позвать Хинату? Ханаби смерила его насмешливым взглядом, который так и кричал: «Я всё о вас знаю». Она была единственной случайно посвящённой в их своеобразные отношения, которые Саске и сам не мог однозначно охарактеризовать. Но он знал, что Ханаби можно доверять: она сестру любила и уж точно никакие её секреты выдавать не собиралась. — Разумеется, — будто бы делая одолжение, проговорила девочка. — Тебе повезло, что я никак не могла уснуть и потому заметила твоё появление. — Мне казалось, я был бесшумен, — пожал плечами Саске, мысленно ухмыльнувшись такой внимательности. Ведь Ханаби явно не ждала его, следя бьякуганом за тем, что происходит снаружи. — Сверчки умолкли и выдали тебя, — улыбнулась она, казалось, так и порываясь добавить что-то вроде «мог бы и сам догадаться». Да, конечно же, мог. Но в последнюю очередь Саске хотелось думать о каких-то там сверчках, когда так мало времени оставалось до того мига, как он увидит Хинату. И только это могло волновать сейчас. Ханаби быстро упорхнула внутрь дома, и Учихе показалось, что прошла вечность, пока стенка не отодвинулась вновь, но на пороге показалась уже старшая сестра. Она выглядела немного сонной с чуть растрепавшимися волосами и в явно наспех наброшенной на плечи лёгкой накидке. — Не ожидала тебя увидеть, — почти шёпотом произнесла Хината, неуверенно делая шаг к нему. Саске сразу оказался перед ней, будучи не в состоянии медлить, когда Хьюга наконец была так близко, впервые за долгое время. Провёл рукой по щеке, другой притягивая к себе хрупкое тело девушки, а затем мягким движениям сгребая в охапку гладкие волосы, наслаждаясь этим прикосновением и тонким ароматом каких-то трав. Хината моментально оробела, как происходило с ней всегда, когда он оказывался вплотную. Стоя неподвижно, она лишь положила голову ему на плечо, обдавая шумным участившимся дыханием. — Я ведь говорил, что вернусь. — Но не сказал, когда, — прошелестела она, как тонкий листок на ветру. — Этого я и сам ещё не знал, — Саске прижал её к себе сильнее, словно показывая: он здесь,они вместе, и ничто в этот момент не может помешать. — Разве не важнее всего то, что ты со мной? Хината отстранилась и пристально посмотрела в его глаза. Её собственные — огромные, подёрнутые белёсой дымкой бьякугана и впитывающие лунный свет, сами выглядели, как две полные луны. И эти две луны готовы были поглотить, растворить в себе, забрать из реального мира подобно его шарингану. — Но ты уйдёшь, — прозвучало тихо, но с непривычной для Хинаты твёрдостью. Она чётко всё понимала и не нуждалась в ложных обещаниях. Саске и не собирался их давать. Он всегда говорил прямо и честно, не заботясь о том, как это воспримут. Правда, с Хинатой всё было немного иначе: её чувства для него имели значение. — Да. И ты знаешь, что я не могу здесь оставаться. Это было правдой. В Конохе его обуревало навязчиво-тянущее чувство опустошенности и неправильности самого факта его нахождения здесь. Всё вокруг кричало о том, что это больше не его место. Не здесь ему суждено прожить жизнь. Деревня перестала быть ему родной, и что-то всё время подстёгивало его странствовать, постоянно и бесконечно, в поисках того самого места, которого, возможно, никогда и не будет. И этой ночью он был в Конохе лишь по одной причине. Хината. — Тогда сколько будет таких встреч? И какая из них станет последней? — теперь её голос дрогнул. — Я буду возвращаться до тех пор, пока ты не согласишься уйти со мной, — ответил Саске с простотой. — Я не могу уйти так же, как ты не можешь остаться. — Можешь, — Саске резко наклонился, прошептав это ей в самое ухо, отчего дрожь ощутимо даже для него пробежала по спине девушки. — Мы оба знаем, что можешь. Просто боишься, а потому не хочешь. Но я сделаю так, чтобы ты захотела. Он потянулся к губам Хинаты, не встречая сопротивления, пробуя их осторожно и ненавязчиво. Хината застыла лишь на мгновение, но почти сразу стала отвечать уверенно и пылко. Она тоже истосковалась по нему. И это было по-настоящему сладким осознанием. Проведя языком по её нижней губе, Саске спустился ниже, к открытой шее, покрыв её цепочкой быстрых поцелуев. Хината учащённо задышала, теряя равновесие в его руках. Учиха отстранился лишь для того, чтобы скинуть с себя плащ, а затем снова подхватил Хьюгу и уложил её на землю поверх плаща. И снова припал губами к шее, на этот раз втянув нежную кожу ртом и оставив полноценный засос. Он сам не замечал, как руки уже распахивают кимоно Хинаты, когда она схватила его за запястье, легонько отталкивая от себя. — Нет, пожалуйста, не прямо во дворе,— почти задыхаясь, сбивчиво зашептала она, — нас могут услышать. Саске улыбнулся от её беспокойства в глазах, от раскрасневшихся щёк и сбитого дыхания. В такие моменты Хината была прекраснее всего. — Можем пробраться в твою спальню. Хьюга покачала головой. — Там нас тем более заметят. — Да без разницы, — он нетерпеливо притянул её к себе, припадая губами к скуле. Так не хотелось прерываться. Хината всегда слишком волнуется, слишком беспокойна, ей стоило бы хоть раз послать всё к чёрту и уделить время лишь ему. — Мы успеем скрыться, на то мы и шиноби, верно? Противостоять ему податливая Хьюга была не в силах и всё-таки сдалась. Позволила раздеть себя и отдалась ему полностью, не позволяя посторонним мыслям вмешаться в их таинство. Саске хотелось растянуть удовольствие, раствориться в ней полностью, возобновить в памяти каждый желанный изгиб. Он не видел Хинату несколько недель и ощущал себя как никогда жадным до её тела и тепла. В их первый раз он чувствовал себя по-другому, словно собирался осквернить её не тронутую никем чистоту. Тихая и робкая Хината для такого, как он, казалась нежнее лепестка сакуры. Такая же хрупкая и невесомая, слишком незащищённая от всего вокруг и самое главное — от него самого. Но всё изменилось потом. Сейчас Саске видел перед собой девушку — взрослую и достаточно уверенную, чтобы знать, что она хочет его так же, как и он её. Не ту совершенно несмелую, едва заметную тень, что откуда-то со стороны наблюдала за Наруто с немой печалью в глазах. Учиха был рад тому, что смог стать для неё чем-то большим, смог дать ей большее. Не окажись его рядом в нужный момент, Хината так и осталась бы тоскующей по глухому к её чувствам, а потому бестолковому Узумаки. Он никогда даже и не поймёт, что упустил, и это было к лучшему. Саске трудно было сдерживаться, находясь в такой близости от предмета своего вожделения — он мог слишком грубо поцеловать её, слишком сильно сжать талию, слишком резко оттянуть волосы. Но ей действительно нравилось это и только больше распаляло. Так всё выглядело настоящим. Абсолютно реальным. Чувствовалось острее, до заходящегося в бешеном стуке сердца и стада мурашек по коже. Каждым своим движением в ней, каждым поцелуем везде, куда мог дотянуться, он словно говорил: ты моя. И Хинате нравилось принадлежать ему безвозвратно. Они помнили о вынужденной тишине, поэтому в ночи было слышно лишь их прерывистое дыхание. И, к счастью, никто не потревожил их. Когда всё закончилось, Хината осталась лежать, откинувшись, на плаще и устремив взор в небо. Луна приветливо освещала её лицо, отражаясь в глазах и безмолвно обещая сохранить в тайне всё произошедшее пред её ликом. Саске подумал о том, насколько трудно ей будет отпустить его утром. Может, до такой степени, что она не выдержит и отправится с ним. Но спрашивать об этом сейчас не хотелось. Он молча убрал упавшие на плечо Хьюги пряди спутанных волос и прикоснулся к коже губами почти невесомо, задержавшись так на несколько секунд. Это принесло особенный покой и умиротворение, которое могла дарить только Хината. Девушка прикрыла глаза, и они пролежали так всего несколько минут, когда прохлада напомнила о себе, мурашками танцуя по оголённой коже. Хьюга резко приподнялась и принялась натягивать на себя кимоно. Саске последовал её примеру, и, всё так же молча одевшись, они принялись бесцельно прохаживаться по двору. Хината так и не сказала ни слова, когда они шли всё дальше, пересекали тренировочное поле и забрели наконец в небольшой сад, прилегающий к поместью Хьюга. Когда дальше идти стало некуда, Хината обернулась к нему, сложив руки на груди. — До утра ещё есть время. Уйдёшь сейчас? — Конечно, я останусь, — с лёгким недоумением сказал Саске. Он никак не хотел терять драгоценные минуты их времяпровождения вместе, и уж Хинате это должно быть известно. — И я всё ещё надеюсь, что ты соберёшь вещи и мы уйдём вместе. Хьюга вздохнула. Было видно, как её разрывают на части противоречивые эмоции. — Саске, я не могу так поступить. У меня здесь клан, семья. Представь, что они подумают? — Клан не обязывает тебя безвылазно сидеть в Конохе. Ты ведь не наследница. Значит, и ответственность на тебе не лежит. Ты уже взрослая и вполне можешь решить отправиться, скажем, в небольшое путешествие. Или на какую-нибудь тайную миссию. Просто оставь им записку и всё. — А что потом? Странствовать с тобой, не имея понятия, когда вернусь? Саске почувствовал упрёк в её словах. Для терпеливой Хинаты такое было редкостью. — Если ты хочешь быть со мной, то да, именно так, — Учиха произнёс это непреклонно, холодно, пожалуй, даже холоднее, чем ему хотелось бы. Но он по жизни не привык быть нежным. Мягкость — это не его. Хьюга обидчиво поджала губы, не найдя, что сказать. Похоже, всё вело к тому, что они могли разойтись на плохой ноте, чего Саске совсем не хотелось. Но он вдруг оказался неспособен сдерживать себя. Хината на глазах превращалась в прежнюю нерешительную версию себя. А Саске знал, что она не слабая. Что внутри не такая, какой может показаться. И хотелось вынудить её реальную силу, её настоящие чувства вырваться наружу. Он не думал, что говорит. — Знаешь, а ведь Сакура... — взгляд Хинаты застыл, вперившись в него, на этих словах. Они никогда не говорили о Харуно. — Сакура просила меня взять её с собой. Ещё тогда, в день моего первого ухода. Но я отказал. Хотя знал: она хочет этого больше всего. И теперь сам получаю отказ от тебя. — Я не Сакура, — она прошептала это едва слышно, но настолько ледяным тоном, что у Саске что-то дрогнуло внутри. Конечно, нет. Они были совершенно разными людьми. Не стоило даже сравнивать. Но Саске не удержался, за него сказала ущемлённая гордость. Возможно, даже обида. Как, ну как ему утянуть эту вечно сомневающуюся девушку с собой? Разве что схватить её в охапку и унестись прочь от Конохи. — Да, ты не она и ей никогда не будешь. Хотя бы потому, что ты единственная, кого я прошу. И от кого не могу добиться согласия. Единственная, кто мне нужен. Хината, кажется, смягчилась от его искренности. Она никогда не умела сердиться долго. Она умела прощать, умела понимать чужие чувства, умела быть терпеливой. И это было большим, чем он заслуживал. — Просто... дай мне время, хорошо? — она подошла к нему и положила руки на плечи, внимательно глядя в лицо снизу вверх. Он кивнул. Бороться не было смысла. Но был смысл понять её. Хината приподнялась на носочках, чтобы ответить ему благодарным поцелуем. А Саске просто знал, что у него не было иного выхода, как ждать и раз за разом возвращаться. Потому что каждая такая ночь, не становившаяся последней, давала ему надежду. А с надеждой жилось легче.