Тем временем в Королевстве

Иви протирает рукой квадрат в запотевшем окне и отстранённо смотрит на улицу сквозь своё отражение. Она уже почти привыкла к изменениям в своей внешности, которые достались ей в комплекте с Ксерсесом. Волосы ослепительной белизны и чистые, светлые голубые глаза ей понравились куда больше её собственных, но… – Меня исключили, Ксерсес, – негромко произносит в полумрак Иви, рисуя пальцем на стекле грустную рожицу. – Или теперь лучше сказать «нас исключили»? От её пальца по стеклу с едва слышным потрескиванием начинает виться ледяной узор, напоминающий сначала колючую ленту; затем эта лента извивается, разделяется на две половинки, из которых формируются два закатывающихся глаза. – Да, да, «а чего я ожидала», – кривит рот Иви, – но разве не сам архимаг говорил, что «молодё-ожь должна-а тяну-у-уться к зна-а-аниям»? Избавь меня от нотаций, пожалуйста, старик мне уже устроил головомойку. Ледяные глаза на стекле снова приходят в движение, в этот раз складываясь в ехидную клыкастую ухмылку. Иви фыркает и показывает стеклу язык. – Вопрос в том, что нам делать, – протягивает она. – Я ведь теперь жутко сильная, со мной никто не посмеет тягаться. А если и посмеет, – внезапно переходит она на насмешливо-задиристый тон, – то пусть сначала попробует поймать! Ухмылка на стекле становится ещё шире и язвительнее. – Ты что, сомневаешься? – с жаром восклицает Иви, подскакивая с места. – Думаешь, я не смогу управлять этой силой? За окном тихо падает снег, ложась на уже порядочные сугробы. Промёрзшие голые деревья стоят неподвижно, как статуи: на улице ни ветерка. В комнате становится всё темнее, но Иви не спешит зажигать лампу; вместо этого она гневно вперивается в узор на стекле, который в ответ на её вопрос трансформируется в громадный знак «плюс». – Ах, так! – вскидывается Иви, задохнувшись от возмущения. Раззадоренная, она хватает свой посох, мгновенно телепортируется к двери и, распахнув её, выскакивает под меланхолично кружащиеся снежинки. – Ну, я тебе сейчас покажу! Стоит ей чихнуть, как погода буквально сходит с ума. Спокойного вечера как не бывало: в окна домов с воем бьётся уже могучий снежный буран. Порядочной силы ветер с треском ломает ветви деревьев, не трогая, однако, крыши зданий и заборы; снежинки теперь не мерно планируют, а носятся в безумном колючем вихре, забиваясь в глаза, рот и за шиворот. Иви вспрыгивает на посох и взмывает ввысь, в самое сердце бурана, где подхватывает танец ветра и азартно кружится в вальсе с собственным посохом, попутно рассылая воздушные поцелуи воображаемым наблюдателям. Когда ураган утихает, Иви мягко опускается на землю и задорно смахивает прядь волос с лица. – Я сокрушу любого, кто бросит мне вызов, – хихикнув, расплывается в гордой улыбке она и делает реверанс. Ксерсес на этот раз не отвечает ей. Возможно, он решает дождаться, когда Иви сама научится не только применять свою силу, но и использовать её во благо. А возможно, поблизости просто не оказывается оконного стекла.