Утешение

- Он ангел, Исаак? Мужчина отрывает взгляд от книги, чтобы посмотреть на того, кто задал подобный вопрос. Глаза у Дитриха большие и, кажется, по-детски доверчивые. Но Исаак не позволит себя обмануть. Этот ребёнок слишком жесток и талантлив, чтобы играть по тем правилам, которые, кажется, пытаются навязать Кэмпферу сияющие медовые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. - Почему ты спрашиваешь у меня, Дитрих? – мягко интересуется он. – Неужели у тебя нет своего мнения? - Он похож на ангела. - Это уже ближе к истине, маленький Лоэнгрин. - Но разве ангелы могут быть такими жестокими, как он? – в его вопросе нет страха или недоумения. Только восторг. Кэмпфер закладывает место в книге авторучкой и убирает книгу в сторону. Мальчик довольно улыбается. Он путешествует с Исааком и Каином недолго, но уже успел понять, что если Кэмпфер откладывает книгу, значит, Дитриху удалось завладеть его вниманием полностью. - Ты когда-нибудь слышал о серафимах, Дитрих? - Конечно! Это ангелы, у которых шесть крыльев. - Верно. А ты знаешь, что эти ангелы вооружены пылающими мечами? И что гнев их подобен огненному смерчу? – мужчина приподнимает уголки губ в улыбке, но мальчик не улыбается в ответ. Глаза Исаака остаются холодными и мёртвыми, словно холодные кусочки угля в остывшей золе. Дитрих некоторое время размышляет над тем, что услышал. - Исаак… - Что? - А эти серафимы… они такие же красивые, как Каин? - Я не знаю. - Ты? Чего-то и не знаешь? – Лоэнгрин смеётся, но несколько обеспокоенно, будто это каким-то образом может пошатнуть его веру в образ всезнающего Мага, который он сам себе успешно создал. – Почему? - Потому что я не видел других ангелов, кроме Каина. - Исаак? Никакого ответа. Только музыка. Дитрих тихо проходит на звуки. Половицы, к счастью, не скрипят. Лоэнгрину не хочется прерывать эту мелодию, ведь он прекрасно знает, как Маг любит исполнять «Утешение» Листа. Орган, конечно же, мощный и красивый инструмент, но Дитрих искренне полагает, что фортепиано намного чувственней и передаёт куда больше эмоций. Вот и сейчас – в тишине, кажется, звучит не мелодия, а обещание красоты и покоя. Кукловод бесшумно проходит в комнату и невольно замирает. Сегодня он не единственный слушатель Мага. В кресле у камина сидит Каин. Он молча наблюдает за тем, как движутся по клавишам пальцы Кэмпфера. Вот – чуть поворачивает голову на едва слышный звук дыхания Дитриха. Их взгляды встречаются. В тишине звучит «Утешение»… и Дитрих дорого бы дал лишь за то, чтобы узнать – кого пытается утешить этой музыкой Исаак. Себя или Каина? Сейчас ангел смотрит прямо на Дитриха – без своей обычной лёгкой и отрешённой улыбки, словно впервые действительно его увидел. Таким умиротворённым лидера Ордена Розенкройц Лоэнгрин ещё никогда не видел. Кажется, что каждая черта его совершенного лица излучает скорбь и светлую грусть. -«По ком он скорбит?», - задаётся вопросом юноша, а потом дыхание перехватывает. Ведь в этих удивительных глазах – холодных, будто капли росы на рассвете – стоят слёзы. Последние звуки дрожат в тишине. Маг аккуратным движением снимает руки с клавиатуры. - Это лучшее исполнение из всех, что я слышал, Исаак, - тихо произносит Каин, но смотрит по-прежнему в глаза Дитриха. - Благодарю, мой Герр. - А что скажешь ты, Дитрих? – обычно голос звучит требовательно. А сейчас будто и правда интересуется мнением Кукловода. - Это было прекрасно, мой Герр, - склоняет голову Лоэнгрин. Но, даже смежив века, кажется, он может видеть глаза Каина, в которых стоят слёзы. - Исаак? Исаак, что с тобой?! – в голосе Лоэнгрина отчётливо слышна нарастающая паника. Главное не дать ей разгуляться. Лицо Мага бледное – ни кровинки. Только глаза блестят лихорадочно, будто у него жар. - Я видел! – он смеётся. Это страшней всего. Кэмпфер смеётся, и нет его безумней. – Я видел ангела, Дитрих! Это был серафим… - Ты бредишь, - дрожащим голосом отзывается Дитрих, пытаясь усадить Кэмпфера в кресло. Хотя бы так. Чёрный мундир всегда аккуратного Мага сейчас помят и кое-где испачкан. - Брежу? Может быть, мальчик… мне это позволено. Барселона в руинах, - он снова заходится хохотом, но лицо его, кажется, искажено судорогой боли. – А я видел ангела… там, в Барселоне… Дитрих молчит. Если Кэмпфер не справится со своим безумием сейчас – то не сделает этого уже никогда. Лоэнгрин почти видит, как сознание Мага пляшет на краю бездны. Смех прерывается так же резко, как и начался. -«Удержался», - одна эта мысль, кажется, несёт неимоверное облегчение. - Дитрих… - тихо произносит Исаак. И голос его звучит удивлённо. – Я видел серафима в Барселоне. Я вступил в бой с ним… я проиграл. - Почему же ты до сих пор жив, Исаак? - Потому что этим ангелом был не Каин. Глаза учителя сейчас полны такого беспросветного мрака, что юноша не выдерживает. Он выходит из кабинета Кэмпфера, тихо прикрыв за собой дверь. - Зачем ты преклоняешь колени передо мной, Дитрих? – голос не может принадлежать существу, живущему в этом мире. В нём слышится музыка далёких и хрустальных сфер. Музыка, которую иначе Лоэнгрину никак не услышать. - Потому что я вижу ангела, - отвечает ему юноша, не смея поднять взгляда на Каина. - Вы такие смешные, люди, - задумчиво произносит крусник, касаясь пальцами волос цвета ореха. – Вы ищете себе ангелов, придумываете их и умираете за них. - Иногда, мой Герр, мы живём для них. - И это, Дитрих, лучшее из всего, что вы можете для нас сделать. Лоэнгрин поднимает лицо и видит… Каин смотрит на него с самой светлой из всех улыбок, что когда-либо доставалась мальчику. Со всей осторожностью, на которую он сейчас способен, Дитрих приподнимает показавшуюся неожиданно тяжёлой руку крусника и прижимается холодными губами к ней, словно пытаясь выпросить благословения. И серафим благословляет.