В чужой голове

      Темнота обволакивает пугающим холодом. Справа — тёмная стена из ничего, а под ногами старая деревянная «тропа» над пропастью. Каждый шаг отдаётся скрипом. Единственное, что помогает не потеряться в этой тьме и не улететь в пропасть — двери. Множество дверей. Старые, обшарпанные, новые и… Просто проёмы, пустыми глазницами взирающие на мага. Его от них передёргивает, но он продолжает бродить. Ликсу никогда не доводилось бывать в чужих головах. Конечно, он читал об этом — он читал, кажется, обо всём возможном и невозможном. Но никогда не думал, что попадёт в такую ситуацию. Сколько прошло времени? Сколько дверей он обошёл? Ликс сбился со счёта. Какая-то из них — выход. Но маг не ищет её. Ему нет места в том мире. А в этом..? — Что это… — Ликс кривится от отвращения. Он наступил в какую-то мерзкую тягучую тёмную жижу. С трудом сдержав рвотный позыв, вышел из очередной комнаты и захлопнул за собой дверь. Глубоко вдохнул и выдохнул. Малоприятно, но терпимо. Ещё одна дверь напротив. Иногда Ликс забредает в закоулки в виде коридоров, в которых можно отдохнуть от постоянно маячащей под ногами пропастью. Что будет, если одна из деревяшек провалится и маг полетит вниз? Об этом лучше не думать. Сам маг не знает, что там, поэтому додумывать не лучшая идея.       Рука в чёрной перчатке мягко обхватывает ручку и тянет на себя. Дверь с ленивым скрипом отворяется, раздаётся щелчок, хлопок, и она уже лежит под ногами. Двери здесь хлипкие. Почему?..А, хотя, да. В этой голове столько копались, плюс чувства за двоих и прочее. Ликс вздыхает. Это, конечно, хорошо — он не зря позволил Коноэ выжить, но такая хлипкость — перебор.       Взгляд кота темнеет от охватившей его печали. В сознании снова всплыли картины последней битвы. И звуки. Эта песня...       Ликс тряхнул головой, зажмурившись. Нет-нет, не думать, не сметь. Он поднимает взгляд на шорох, донёсшийся до ушей из открытой комнаты, которая теперь без двери. — Нет… — дрожащим голосом, почти хныча, кот сделал пару настороженных шагов назад, не отводя взгляда от всё разрастающихся клубов то ли дыма, то ли смолы, и рванул в сторону пропасти.       Тьма, она ищет его. Пару раз ей даже удавалось схватить Ликса за щиколотку, от чего он падал и ударялся всем чем можно, но постоянно появлялся свет и тьма отступала. Странный, тёплый… Такой знакомый… Но в голове мага будто что-то замкнуло. Он не мог вспомнить, где был такой свет. И когда.       Поворот, поворот, хлипкая лестница над пропастью, коридор, тупик, дверь, бешено бьющееся сердце. Кот забился в угол за дверью и бесконечно долго не подавал признаков жизни. Да, он боится её. Эту тьму. Он и не думал, что будет так цепляться за это жалкое существование. Даже если он проиграл и теперь заперт в голове Коноэ собственным заклятием, наложенным много лет назад. Только когда прошло в два раза больше, чем бесконечно — Ликс так измеряет местное течение времени — маг позволил себе выдохнуть и стечь спиной по стене на пол. Он уже устал. Кажется, это его личный ад. — Ликс.? — дверь приоткрылась.       Чертовски знакомый мягкий голос, рыжеватые волосы и цветастая одежда. Ещё его здесь не хватало.       Маг накидывает на голову капюшон своей потрёпанной накидки и старается слиться с окружением. Возможно, тьма использует его собственное сознание — точнее его остатки — и пытается выманить его. Или Ликс просто самостоятельно сходит с ума. — Эй… — такой тихий, взволнованный оклик прямо над ухом. Не реагировать, не откликаться, не подавать признаков существования, не… — Ликс, это я. — «Ещё бы это был не ты!» — мысленно рычит и всё же поднимает взгляд. Так и есть — перед ним стоит надоедливый менестрель и обеспокоенно тянет к нему руку, которую сразу же цапают когти вскочившего мага. — Какого чёрта ты здесь забыл?! — Ликс взмахивает руками. Он зол, дико зол на этого кота, порушившего всю его спокойную жизнь и пробравшегося к нему даже после чёртовой смерти! — Вон от сюда, вон иди, ты!..       Шуи с грустью и тихой виной в глазах стоит перед Ликсом, плотно прижав уши к голове, и покорно выслушивает крики. Видимо, магу совсем поплохело от полутора лет в чужой голове, раз обычно такой сдержанный и разумный Ликс вдруг взорвался. Возможно, это было ожидаемо, но раньше Шуи боялся показаться. Снова умирать не хотелось, хоть это и не возможно, а Ликс обязательно бы его попытался придушить. Менестрель подсовывал Ликсу еду, — она здесь не настоящая, иллюзорная, но тот так отчаянно искал её. — запирал тьму в комнатах до того, как её обнаружит Ликс и прогонял её после. Он бы с радостью запирал эти комнаты или помечал выцарапанными надписями, но стоило ему отойти на какое-то расстояние, как они возвращались в исходное состояние. Он берёг своего Тогу как мог… Но даже призрак не всесилен. -…и всё это произошло из-за тебя, ясно тебе?! — от долгого монолога дыхание мага сбилось, щёки непривычно раскраснелись от злости, а чёрный хвост нервно подметал пол.       Шуи поднял взгляд на Ликса. Тот, встретившись с покорно-мученическим взглядом Санги, снова чуть было не вспылил, но едва раскрыв рот, тут же его закрыл. Он выговорился. В голове и сердце, наконец, недолгое затишье. Блондин отвёл взгляд и тут же заметил свет. Тот самый свет, когда-то давно дарящий покой и совсем недавно — спасающий от тьмы. И он шёл от нерадивого Санги. Песня теплом пробирала до костей. Бесконечное отчаяние, усталость и бессилие снова нависли на плечах мага и мёртвым грузом тянули вниз. Ноги сами подкосились и тот осел на пол, задыхаясь от тоски, сжимающей неощутимыми пальцами горло изнутри, выдавливая застрявший там комок отчаяния, и чем ближе этот комок был к корню языка, тем сильнее щипали и жгли глаза предательские слёзы. Не подобает магу рыдать у кого-то на глазах, но он так устал и отчаялся, что сейчас было уже всё равно.       Перед ним тихо присел Шуи. Снял с себя широкий шарф и накинул его на вздрагивающие плечи блондина, кутая совсем промёрзшего кота. Он бережно поглаживал бесшумно рыдающего мага и успокаивающе пел.       Ликс тоже многое сделал и во многом виноват. Он и сам осознаёт это. Но не раскаивается. Каждый раз, когда тьма касалась его, он слышал крики погубленных им и по его вине, чувствовал их страдания и терзания. Сначала он испытывал к этим ощущениям отвращение, но каждый раз, когда он забивался в угол от тьмы, видения возвращались всё с новой и новой силой и яркостью, на него наваливалось столько отчаяния и боли, что хотелось выть и лезть на стену, сдирать когти о камни и о собственное тело, хоть как-то выдрать из себя это. Много лет назад он избавился от лишних чувств, запер их в другом, чтобы они больше не мешали ему. И вот сейчас они вернулись, но с ними вернулось и это. Ликс чувствует как ломается от этой тяжести. Он не ожидал, не просчитал это, не… он не справляется. Признавать это так ужасно, но перед собой такие признания нужны хоть изредка. И сейчас это «изредка» как раз кстати. И даже Шуи сейчас кстати. Здесь он — единственный живой и не желающий вреда Ликсу. Единственный луч тепла и света. Маг больше не хочет доверять и привязываться, «но всего на немного — можно», подумал он. Это решение показалось ему таким детским, что он едва улыбнулся уголками губ самому себе. — Тебе лучше? — Шуи заглядывает в лицо Ликса и видит отголоски улыбки, осторожно гладит кота по волосам, а после плавно отстраняется. Вопреки обыкновению, менестрель не улыбается своей грустной робкой улыбкой. Его глаза просто опущены в пол, он зябко кутается в свои оставшиеся два шарфа и замирает. Сейчас он больше похож на хрупкую неподвижную статую, чем на призрак предавшего друга. Когда-то давно жил кот. Он не был из рода Санга, но пел так прекрасно, что совет ему предложил стать главным Сангой. От его пения распускались цветы под ногами и в сердцах котов… Любовь ко всему миру в сердце этого Санги была так велика, что его песни способны были пролить свет даже в самые чёрные души.       Ликс протягивает руку Шуи. В ней зажато кольцо. Кольцо жены того. Шуи поднимает взгляд на него, потом переводит его на кисть мага и опускается лицом в его ладонь. От неожиданности Ликс дёргается, но руку почему-то оставляет. — Хоть когда-нибудь ты поверишь мне, Ликс? — робко шепчет рыжий, поджимая к своим ногам хвост.       Сейчас Шуи выглядит как провинившийся котёнок, просящий прощения. Хотя подождите. Так оно и есть. — Я не знаю, Шуи, — так же тихо выдыхает маг. Он притягивает к себе рыжего и утыкается носом в его затылок. Если на немного, то можно. Покой накрывает его так же, как недавно накрывало отчаяние. Но от этого бежать совсем не хочется. Кажется, стоит отпустить этот рыжий комок тепла из своих рук, как личные демоны и тьма накроют с головой и потопят в отчаянии уже навсегда. Ликс чувствует, что если это произойдёт, то он окончательно потеряет себя и растворится в чужом сознании воспоминаниями. ------------- — Он всё ещё там? Немного подумав, кот кивает. — Я думаю, теперь всё будет хорошо, — Коноэ, мягко улыбаясь, смотрит в свою кружку и немного поцарапывает её поверхность ногтями. Рей недоумённо смотрит на светловолосого, а потом так же мягко улыбается, обвивает своим хвостом ногу Коноэ и поднимает голову к звёздному небу. Наконец тишина воцарилась и в потрёпанном сознании его Санги. -------------       Держась за руки, они вышли навстречу рыскающей тьме. Кажется, что она живая. Тёмная субстанция вовсе не ожидала содействия и, сомневаясь, замерла, лишь переливаясь оттенками густой черноты. Шуи, чуть улыбнувшись, переглянулся с Ликсом, а после первый шагнул в пропасть. Кто бы мог подумать, что это и есть выход. Ликс шагнул следом, не отпуская руку того, притягивая в полёте рыжего к себе. Но от чего-то сердце ушло в пятки. Холод прошёлся по позвоночнику и к холке, стукнув неожиданностью в затылок. Резкий толчок в грудь и Шуи отлетает в сторону. Он обеспокоенно смотрит на Ликса, переводит взгляд за спину и его самого пробирает холод. — Ликс, нет! Дай мне руку! Мы успеем, слышишь?       Ликс спокойно поводит головой, прикрывает глаза и расслабляется в объятиях обволакивающей его тьмы. Он устал убегать. Он заслужил. Он не раскаивается, но знает, что эта тьма не многим чернее его собственного сердца. — Нет, Шуи. ТЫ успеешь. Мне нет дороги назад. Теперь ты свободен.       Лицо, искажённое нескрываемой тоской и болью потери, скрывается за охватившим всё пространство ослепительным светом. Ликс лишь на мгновение отстаёт от менестреля, но этого достаточно, чтобы принять свой выбор и отдаться ему. Он не жалеет. ------------       Солнечные лучи бесцеремонно лезут в глаза, мешая спать. Светловолосый кот морщит нос, поворачивается на другой бок, пытаясь скрыться от света. Тепло. Зелёная трава щекочет нюх, кот поджимает под себя хвост и поводит чайного цвета ушами. Тепло солнечных лучей, уже успевшее забыться, мягко пробирает продрогшее тело. Кот приоткрывает глаза и первое, что видит — спящего рядом рыжего, закутанного во множество привычного для него тряпья, кота. Шуи так хорошо вписывается в лесной пейзаж, что кажется, что только так и должно быть, что это и есть мир — зелёная трава, вековые деревья позади, голубое небо, мягкое солнце и этот спящий комок умиротворения. Рука сама тянется к рыжим прядям, неаккуратно упавшим на спокойное лицо, сама бережно убирает их назад. Шуи приоткрыл глаза. Улыбка, с которой он спал, стала чуть более открытой и радостной. — Ты проснулся, — Шуи расслабленно потянулся, а потом перекатился ближе к собеседнику. — Что произошло? Меня ведь… — Ликс не закончил фразу. Ком снова подкатился к горлу и заставил голос предательски задрожать. Он всё ещё слишком отчётливо помнил это ощущение, когда отчаяние и страх, пришедшие с прикосновениями тьмы, накрывают с головой, когда боль едва не разрывает на части и апатия сковывает конечности. Тогда, в темноте бездны, не было видно, но слёзы сами катились из глаз мага неудержимым потоком. Больше всего из того, что он тогда испытывал, его волновало лишь одно — чтобы с Шуи больше ничего не приключилось по его вине. Странно. Последние лет двадцать Ликс ненавидел, но в критически важный момент оттолкнул его от тьмы, пожертвовав собой… — Жертва, — Шуи улыбался, уже успев сесть рядом. Он осторожно положил руку на плечо Ликса и продолжил, заглядывая тому в лицо. — Это была жертва. Тебе дали второй шанс, потому что ты не есть тьма. Там, в сознании Коноэ, ты бегал от самого себя. Но бегал не потому что боялся. А потому, что оберегал оставшийся в тебе свет. Именно поэтому мне разрешили помочь тебе.       Ликс всматривался в мягкие черты лица напротив и чувствовал, с каким трудом воспринимает слова и их смысл. — Так мы… Где?       Менестрель на это лишь рассмеялся своим приятным и таким родным голосом. Казалось, будто даже обычным смехом он поёт, от его звучания становилось тепло и легко на душе.       Много лет назад Ликс заметил за собой зародившуюся и развившуюся привязанность к этому созданию. Она пугала его своей непривычностью и отвлекала от занятий магии. Но больше всего его пугало то, что он не хотел от неё избавляться, ему нравилось это тепло. — Идём, — Шуи шустро поднялся и протянул Ликсу руку. Тот воспользовался помощью и смирно шёл след в след за провожатым в его собственный мир.       Почему-то маг был сейчас уверен, что Шуи — личный провожатый в мире Ликса, в его мире, в его одиночестве.       Одиночестве? Он никогда не задумывался об этом. Ему всегда было хорошо наедине с собой. Но с появлением Шуи в его жизни, он стал ощущать это. Получается, нехватка близкого — это одиночество?.. — Здесь, — Шуи привёл Ликса на широкую поляну. Она оказалась слишком знакомой, настолько, что маг на автомате одними губами прочёл заклинание, снимающее морок, который скрывал… Его дом. Светловолосый смотрел на появившееся дерево и не верил своим глазам. — Это… — Да! — Шуи был таким радостным, каким Ликс не видел его очень давно. — Ты можешь продолжать заниматься тем, чем занимался. Как раньше. Теперь всё точно будет хорошо. Ты слышишь?       Ликс слышал. Он слышал и не верил. Он видел и не верил. Он жадно вдыхал воздух и не верил, что это правда. Он сделал столько плохого, его руки по локти в крови, он сам по горло в собственной грязи, но этот Санга… Неужели он сделал это всё для него?       Искренне улыбающийся менестрель стоял около дверей, которые успел открыть, и звал мага внутрь. Ликс неверяще шагнул к нему, потом ещё и ещё, шаг за шагом срываясь на бег. Да. Теперь точно всё будет хорошо.