Не такие уж и разные

Накануне зимних каникул в коридорах школы толпилось на редкость много учащихся, особенно напротив досок объявлений замечалось небывалое оживление. Каждый ученик уже наизусть знал расписание каникул, так что не было надобности сверять даты, и лист с расписанием как-то осиротело висел в углу доски, а вот внимание учащихся привлекали два пестрых поздравительных сертификата для участников художественной и спортивной секций школы. Недавно прошли районные соревнования среди дополнительных кружков и обе команды школы одержали сокрушительную победу, за что теперь получали в качестве награды поездку на время всех зимних каникул в рекреационный лагерь "Лесная сказка". Лагерь был широко известен среди богатой молодежи и крепко держал положительные рейтинги, так что победители были удивлены и чрезвычайно рады, а остальные учащиеся с завистью любовались сертификатами, как-то желчно поздравляя победителей. Были даже особо настырные персоны, которые норовили записаться в секции и поехать вместе с ними как "полноценные члены команды". Но ничто не могло осквернить радости победителей. Даже ко многому безучастный Салли оживился и согревался от чувства предвкушения отличных каникул. –Хэй, Ник,ты же в курсе, что тот парень, за которым ты сталкеришь, тоже едет? Не пугает?- с немного злорадной улыбкой спросил Миша у друга, когда они уже погрузили свои чемоданы в автобус и дожидались там опаздывающих спортсменов. – Пугает, Киран? Пф. Не убьет же он меня, - на самом деле Ник был скорее в предвкушении их встречи, особенно узнав, что на территории лагеря есть крытый спортзал. Но даже несмотря на слабые инстинкты самосохранения, он был слегка на нервах и твердо решил быть осторожным и не пересекать дорогу раздражительному спортсмену,– Ну в крайнем случае буду держаться поближе к мистеру Оуэнфорду. Ну или к вам - потенциальным свидетелям, - с иронической улыбкой добавил Ник. – Хах, ну смотри, если из-за тебя нам назначат стрелку - на меня не рассчитывай. Спортсмены - звери. Особенно их тренер и еще один.. как же его..Стив что ли..здоровый такой, как шкаф! Да и твоя пассия тоже не робкого десятка. Тебе же от него неплохо влетело? – Ой, ну не так уж и сильно,– слукавил Ник, хотя впечатление после их личной встречи осталось далеко не из приятных. Ник нервно потеребил волосы на затылке, умалчивая и о грозном предупреждении Кирана об устройстве ему ада на земле. –Эх, Ник, напросишься же ты бед на свою садовую головушку. По глазам вижу, что ты и не думал прекращать преследование. Искусство, конечно, дорого стоит, но играть в мазохиста - уже перебор, - заметила Хоуп. Только Ник поднял указательный палец вверх и , раскрыв рот, набрал побольше воздуха, чтобы начать с ней дебаты о том, что пара синяков и разъяренный парень не такая уж и большая цена за его видимый прогресс в практике анатомии, как в автобус начали заходить спортсмены, шумно что-то обсуждая и еле как втискиваясь в проход со своими чемоданами. Первым зашел предмет бурных обсуждений художников,и ,увидев впередисидящего Ника, он тут же помрачнел в лице и шумно выдохнул сквозь сжатые зубы:" Блеск!" Ник же назло ему улыбнулся во весь рот и даже глаза прищурил будто от удовольствия. Наконец зашел тренер Гатри, загрузил свой чемодан на полку, от души потряс руку мистеру Оуэнфорду и громким ревком успокоил уже расшумевшихся ребят. Предводители кружков мигом пересчитали всех присутствующих ( кроме известных читателям героев здесь были еще несколько незнакомых лиц из обоих кружков, в общем человек двадцать) и, дав сигнал водителю к отбытию, заняли передние места напротив Ника и Миши. Так вот, совсем обычно, началась всеми ожидаемая поездка, и, казалось бы, что ничем примечательным кроме заряда положительных эмоций и теплых воспоминаний, она не закончится, но двое из присутствующих и предположить не могли, какой головокружительный вираж судьбы пройдут они на своем пути. Дни в лагере пробегали весело и безмятежно. Именно пробегали, так как ни для кого не секрет, что все самые счастливые моменты длятся словно несколько секунд, в то время как повседневная рутина тянется целую бесконечность. Вот и ребята уже почти не отличали рассветы от закатов в череде веселых дней. Большую часть времени все проводили на улице, и не удивительно, ведь погода, казалось, тоже была рада их видеть: дни стояли морозные, но палящее горное солнце никому не давало замерзнуть, а редко проходящие тучи иногда порошили пушистым снегом, обновляя и без того глубокий снежный покров, в котором подростки плескались словно в морской пене. Но а Мише с Хоуп не пришлось волноваться за сохранность своего друга: два кружка практически не пересекались. В то время как спортсмены, надев лыжи, прокладывали себе все новые лыжные трассы или же нарабатывали скорость на уже протоптанных, мистер Оуэнфорд вел свою шумную свиту куда-нибудь на вершину горы, откуда открывалась заснеженная панорама на окрестности, и преподавал им уроки живописи до тех пор, пока оледеневшие пальцы не переставали слушаться. Художник плохо ориентировался, особенно в густых еловых зарослях, так что он решил оставлять цветные метки на деревьях, что его подопечные приняли за свою обязанность, ну а вскоре превратили в очередную забаву: они "одолжили" несколько флакончиков из-под духов у девушек, налили туда разбавленную гуашь и стали распылять на снегу, где только им вздумается. В дальнейшем эти следы послужили не только художникам, но и спортсменам, в частности тренеру Гатри, который, едва увидев на снегу цветные граффити, тут же уводил своих учеников в противоположную сторону, дабы эти чюдиковатые люди не отвлекали его парней от высшей и благородной цели. Так что художники и спортсмены пересекались только в общих столовых ( надо отметить, что кормили там отменно), иногда на горках для санок, аргамаков, тюбинга и сноубординга а также во время снежных войн между группами, которые иногда устраивались исподтишка, пока тренера еще распивали чай или же обсуждали бытовые мелочи с работниками лагеря. Вот в последнем случае Ник и Киран не раз встречались в ожесточенных схватках ( благо снег был мягким, а не оледеневшим), после чего Ник как правило торчал вверх тормашками в огромном сугробе и немощно жестикулировал ногами в воздухе до тех пор, пока это не привлекало внимание Миши и Салли. Жили они тоже в разных крылах, так что, казалось, сама судьба берегла Ника. Но вот Ник себя поберечь не хотел. Недовольный тем, что ему никак не представлялось случая сделать хотя бы пару набросков со своей натуры, он сам решил найти этот случай. Спортсмены, разумеется, как только прознали о спортзале, оккупировали его для разминок по утрам. Ник выведал точное время их прихода и вернулся к своему шпионству. Сначала он забирался на крышу пристройки и оттуда через обширные и всегда идеально чистые окна спортзала спокойно делал наброски. И все было бы просто идеально, если бы на крышу не падали с веселой трелью капли с сосулек на крыше спортзала, делая ее невыносимо скользкой. Так что как только у Ника затекали ноги от долгого пребывания в одном положении, и он хотел их хоть малость размять, он тут же начинал скатываться вниз. Это не говоря уже о том, что он по три-четыре раза наворачивался с крыши каждый раз, когда хотел залезть на нее. После пары пребольных ушибов и, кажется, растяжении лодыжки, Ник нехотя заключил, что стратегию надо менять. И он на свой страх и риск начал приходить в спортзал "заниматься" вместе с спортсменами. Зал был свободный для посещения, так что никто при всем желаний не смог бы запретить Нику там находиться. И он под видом растяжки и гимнастики располагался на матах с альбомом и карандашами, глаз не спуская со своей модели. А бешенству Кирана не было предела. На каждый взгляд Ника он бросал в его сторону ответный, но только вот полный ненависти и презрения. И он давно бы уже самолично выпроводил его кулаками из зала, если бы там не присутствовал постоянно тренер Гатри, который подобного бы не позволил. Он спокойно относился к наблюдателям, а вернее пытался вообще никак к ним не относиться, игнорируя их существование, к чему и призывал своих подопечных. Так что его не волновали проблемы Кирана и он еще пуще ругал его за ошибки из-за его отвлеченности, отчего ненависть спортсмена к художнику разрасталась до необъятных размеров. Ник это прекрасно чувствовал и знал, что как только он столкнется с ним наедине без всяких свидетелей, то он огребет тумаков гораздо больше, чем в предыдущую их встречу. Так что он насилу притаскивал с собой Мишу, который сначала противничал и даже требовал "плату за услуги", а после стал сам обязательным посетителем спортзала, но только вот не из-за Ника и конечно же не из-за огромной любви к спорту, а потому, что присоединился к кружку по занятию йогой и бодифлексу, в котором были исключительно дамы. Конечно ни для кого там не было секретом или загадкой причина его присутствия, так что дамы сначала пытались его выгнать, ну а после, заметив его ослиную настырность, решили оставить в качестве наблюдателя,чтобы его нелепые движения никому не резали глаза, но и потому, что некоторым льстили его слащавые комплименты. Так что Ник остался без своей и без того не очень толковой защиты и старался улизнуть из спортзала как минимум за пять-десять минут до окончания тренировки спортсменов, дабы обеспечить себе нужную фору. Но судьба и тут проявила к нему благосклонность, и Нику ни разу не пришлось пускаться в бега от спортсмена, что в прочем только добавляло ненависти к чувствам Кирана, который только и помышлял об удобном случае поквитаться с художником-извращенцем наедине, и как все мечтающие (в идеалистической вселенной) получил желаемое в самую новогоднюю ночь. Канун Нового года прошел просто прекрасно. День вроде бы ничем не отличался от всех остальных, разве что в столовой порадовали богатым праздничным меню, но засчет всеобщего предпраздничного настроения, он казался куда ярче и приятней, чем все остальные. Елка уже давно была наряжена: высоченная красавица с пушистыми лапами пестрила мишурой и всевозможными игрушками, дожидаясь своего звездного часа посреди просторной поляны, куда в полночь должна была высыпать радостная ребятня ( на территории лагеря деревья никогда не срубали, встречая бой курантов под открытым небом). Вечером секции собрались у себя в корпусах , запасшись терпением, отличным настроем, душевными или попросту веселыми историями, кучей настольных игр и припасенными/украденными сладостями из столовой. Запаслись казалось бы всем, кроме как водой для фруктовых чаев, которыми художники злоупотребляли вместе со сладким. В корпусах лагеря питьевую воду брали из горячего подземного источника, протекающего неподалеку, что было пусть не очень удобно, но зато полезно. Вот только в мороз -20*С никому не хотелось раньше времени выходить из теплого и уютного корпуса, а на часах минуло только семь. Так что художники решили разыграть карточную партию, дабы определить того "счастливца" , что "спасет" от "сухой" смерти всю секцию. Это доля выпала Нику, который как на зло выходил практически весь вечер победителем в настольных играх, а именно в этот раз остался аж с десятью картами. Чертыхнувшись, безуспешно поторговавшись и пожаловавшись на свою жизнь чуть ли не всем, он таки начал собираться. Ник оделся легко и по-быстрому, рассчитывая на то, что путь туда и обратно не займет более 15 минут, так что надел только толстые болоньевые штаны и теплые носки с сапогами, а верх не стал переодевать, накинув шарф и куртку на футболку. Перчаток не брал, а вместо шапки надел утепленные наушники и незаметно проскользнул за дверь с двумя пятилитровыми бутылями, дабы мамочка-Хоуп, которая была, пожалуй, единственной преградой между своими беспечными друзьями и смертью от обморожения, не увидела его и не устроила нагоняй. Ник направился по уже протоптанной дорожке к источнику. На улице после шума, теплоты и переливающегося света гирлянд было особенно тихо и темно, лишь ярко мерцающие звезды сквозь редкие облака и слабый фонарик не давали Нику потеряться в этом зимнем негостеприимном царстве тьмы и холода. Страх постепенно начал щекотать душу, отогретую теплой праздничной атмосферой и компанией верных друзей, но Ник и не думал унывать, а лишь прибавил шаг. Вскоре он услышал знакомое тихое журчанье и присел возле родника, вокруг которого вязким туманом расползался пар от горячей воды. Ник даже с некоторым умилением смотрел на спокойный поток воды: этот родник всегда восхищал его своей прыткостью и настойчивостью, с которой он, такой маленький и слабый, продолжал растапливать целое царство вечных снегов около себя, несмотря на лютые морозы и явное превосходство противника. Ник даже несколько сравнивал себя с этим ручейком, потому и сидел сейчас перед ним с трепетом, как перед близким другом, забыв обо всем на свете. Но идиллию разорвал холодный, ядовитый и пугающе знакомый голос: – Так, так, таааак. Вот мы и встретились, наконец, один на один. Теперь то ты не скроешься от меня и не спрячешься за своими дружками, извращенец. Хах, кажется, я получу свой новогодний подарок в качестве твоей окровавленной рожи чуть раньше срока. По спине Ника пробежал холод, он хотел бежать, но отсиженные на корточках ноги не желали его слушаться. Он медленно развернулся и так же осторожно начал вставать, не сводя глаз с разъяренного, перекошенного от злобы лица Кирана с некой жестокой улыбкой на нем, больше походившей на оскал голодного зверя, который вот вот полакомится долгожданной добычей. –Ахахах, а может лучше в срок? Зачем же портить сюрприз?– с испуганной улыбкой сказал Ник, не найдя больше слов. – Ну уж нет, я не люблю сюрпризы...– Киран отшвырнул свои бутылки для воды в сторону и угрожающим, медленным но верным шагом направился к осточертевшему ему человеку, держа перед собой фонарик, как дубинку, и сжимая кулаки до скрипа в суставах. Ник нервно сглотнул, сделал слабый рывок в сторону, но ноги все еще были непослушны, да и убегать от спортсмена - дело проигрышное и бессмысленное. Так что ему не оставалось ничего другого, кроме как выставить вперед локти в надежде хоть как-нибудь защититься от удара и прищуриться в ожидании скоропостижной боли. Но вместо хруста собственной переносицы он услышал хруст еловых веток позади Кирана. Хруст и осипшие, приглушенный рыки, явно несвойственные человеку. Киран тоже услышал, остановился и мигом переменился в лице. Теперь холод пробежал по его спине, и он почувствовал, как из охотника медленно но верно превращается в жертву. Он смотрел в глаза Ника и видел в них обоюдную мысль:" Надо бежать!" Обе секции по приезду в лагерь уведомили о том, что они находятся рядом с территорией природного заповедника и что они могут время от времени встречать лесную живность как безобидного характера, так и более крупных и опасных представителей - волков, лисиц, бурых медведей. Лекции по правилу поведения при столкновении с последними проводились часто, но вот только парни под давлением страха забыли все, что им говорили. Прошла еще секунда. Шаги, хруст и хрип стали еще явнее и доносились с той стороны, откуда пришли парни, что перерезало им прямой путь в лагерь. Ник и Киран словно по невидимому сигналу выключили фонарики, дабы не выдавать еще больше свое присутствие зверю, и сорвались с места, стремглав помчались вверх по берегу ручья, не разбирая ни дороги, ни ее направления. – Ргх, пфх, да чтоб... чтоб я еще раз вызвался добровольцем хворост собирать! Хороши работнички лагеря, не могли предусмотреть и припастись нужным количеством заранее?! Зато мы теперь - броди себе по лесу, ночью, как зверье! Уу, чертовы заросли, все лицо исцарапал! Чертов фонарик, вот как на зло отключился, хоть глаза выколи, не видно ни зги! Не удивлюсь, если мы совсем заблудись. – Крэйг, да что ты разревелся, точно как зверь! Хах, как бы тебя кто за медведя не принял, шуму от тебя по крайней мере столько же,– с натянутой улыбкой попытался приободрить товарища мистер Оуэнфорд, хотя и сам здоровски вымотался и не прочь был поскорее вернуться в лагерь, - Смотри! Это ведь тот самый источник, у которого мы воду набираем! Хвала богам! Мы таки не заблудись. Хм, интересно, кто здесь бутылки побросал? Ник и Киран продирались сквозь колючие заросли на ощупь, то и дело застревая ногами в сугробах и раздирая одежду или лицо о еловые когтистые лапы. Их передвижение уже сложно было назвать бегом, но окончательно перейти на шаг и тем более остановиться им не позволял страх. Наконец, обессиленные, с бешеным пульсом и сбившемся дыханием они повалились в снег, пытаясь отдышаться и восстановить потерянные силы. – Вроде... ушли...– прохрипел Киран. Ник ничего не ответил. Он то понимал, что убежал только от одного зверя, и ему предстоит еще побег от второго, может быть не менее опасного. Поэтому он начал тихо подниматься и как можно незаметнее улепётывать по направлению к лагерю. Но, к несчастью, Киран заметил это движение и тут же вскочил на ноги, схватив Ника под шарф. – Ну уж нет, приятель, никуда ты не вернешься, пока я тебе морду не набью за твои... Ком снега прилетел к нему в лицо, обжигая разгоряченную от бега кожу и залепляя ему глаза. Нику перспектива быть избитым в лесу, тем более после спасения от медведя, показалась даже смешной и неудобной, так что он решился на отчаянные меры и после своего "ослепляющего маневра" со всех сил рванулся от спортсмена. Но хватка того была крепкой, Киран вслепую продолжал идти за своей жертвой, вцепившись в ее шарф как стервятник в шкуру. Ник продолжал рваться и пятиться назад, пока земля внезапно не ушла у него из-под ног и он кубарем полетел вниз по заснеженному склону, утягивая за собой Кирана. Мир в их глаз смешался, как стеклышки в калейдоскопе, превращаясь в единое иссиня-белое полотно. Падение длилось долго, они почти полностью покрылись снегом, пока не остановились на чем-то твердом, но оба сразу поняли, что что-то пошло не так: они приземлились не на мягкое покрывало снега, а на лед, который тут же от их падения покрылся сетью расползающихся во все стороны трещин. Все это сопровождалось звучным треском, но парням после головокружительного спуска не хватило ни сил, ни реакции, чтобы хотя бы попытаться отскочить в сторону, и их падение продолжилось, только вот не по диагонали кувырком, а стремительно вниз. Оба не успели ничего осознать, а резкое падение прибавило к их смешанным чувствам лишь панику, они словно на мгновение выпали из реальности. И прошло несколько минут, прежде чем парни с ужасом осознали, что они, полузаваленные снегом, лежат на дне глубокой ледяной пещеры. Первым вернулся в реальность Киран. Он встал, отряхиваясь от снега, и начал нервно крутить головой во все стороны, пытаясь получше изучить обстановку. Они были в полумраке и лишь окно света, сквозь которое они провалились, в 10-15 метрах над их головами слабо освещало пространство. Свет из "окна" темно-синими бликами играл среди ледяных сталактитов на своде пещеры, переливался причудливыми волнами на стенах и искрился на полу, который парни усыпали снегом от своего падения. Все это было скорее красиво, чем пугающе, но тот факт, что они оказались в ловушке в этом ледяном царстве не давал им насладиться панорамой и придавал красоте пугающий, зловещий облик смертельной западни. – Нет...нет,нет,нет…– панический ужас вязким туманом начал захватывать сознание Кирана. Он, все еще шатаясь после быстрого падения, начал метаться из стороны в сторону, пытаясь найти выход, хотя бы щель, но везде его руки натыкались только на твердый лед,– быть не может...только не это..не Ник тоже начал постепенно вставать, но у него падение вышло менее удачным - он подвернул лодыжку, и теперь щемящая боль прибавляла страху и безысходности к его положению. Он тоже стал метаться, насколько позволяла нога, шел вдоль стен пещеры, прощупывая каждый сантиметр, и тоже ничего не находил. Оба судорожно запрокидывали голову вверх, и так же судорожно опускали, находя расстояние до свода непреодолимым. Оба еще никак не могли осознать до конца свое фантастически бедственное положение и принять его, у обоих в головах жужжала паника и мысли одна мрачнее другой сменялись с быстротой. Наконец, пришло страшное осознание того, что выхода нет, а спасительный рассвет с оживляющими теплыми лучами солнца еще не скоро, что подмоги ждать неоткуда ( они довольно далеко убежали от лагеря) и что им попросту может не хватить сил и тепла пережить остаток этого дня, а другой они могут и не встретить. Киран облокотился о ледяную стену,с какой-то молящей надеждой смотря вверх, на последние лучи света, соединяющие их с жизнью. Ник присел на корточки, сжимая голову руками, словно пытаясь впихнуть в голову осознание случившегося. – Не может такого быть...ты...– как и у любого человека, осознавшего всю беспомощность своего положения, страх Кирана начал стремительно перерастать в чувство не менее сильное, но более отрицательное - в ярость,– Ты! Это все из-за тебя, урод! Мы умрем из-за твоей тупости! Киран подскочил к Нику, поставил его за шкирку на ноги и тут же повалил его на спину мощным ударом в нос, из которого тут же фонтаном брызнула горячая кровь. – Из-за тебя! – Киран, обезумев, встал над Ником, занося руку для нового удара, но Ник успел увернуть голову, и кулак спортсмена с треском ударился об лед. Ник чувствовал себя еще более слабым и уязвимым, он понимал, что если не внешние обстоятельства сломят его, то Киран сможет это сделать. Но и им постепенно начала овладевать ярость. – Из-за меня?! Меня?! – он с усилием освободил здоровую ногу и одним мощным ударом, в который он вложил чуть ли не половину своих сил, опрокинул спортсмена навзничь, зажал его ладони своими коленями к полу и занес руку для удара,– Да это твоя вина! Мы могли спокойно вернуться в лагерь, если бы ты не решил поквитаться! Из-за тебя мы сюда свалились!– менее точный, и чуть менее мощный удар обрушился на лицо Кирана, тем не менее рассекая ему бровь, – Все из-за твоей слепой ярости! – Ярости! Да ты еще не видел моей ярости! Сейчас вот и увидишь!– Киран еще больше озверел от неслыханной дерзости художника, которого он считал абсолютным и единственным виновников данного инцидента, и который теперь пытался нагло спихнуть всю вину на него. Киран с усилием поднял художника на своих руках и отшвырнул его в стену, словно плюшевую игрушку. Тут же вскочил на ноги и начал посылать в сторону Ника удар за ударом. Первый с силой врезался в стену, второй угодил художнику прямо в скулу, тут же оставляя на месте поражения обширный кровоподтек. А третий удар.. прилетел со стороны Ника, больно защемляя Кирану губу между рядами зубов, откуда тоже полилась алая кровь вмести со струйками пара от разгоряченного дыхания. За этот дерзкий ответ Киран был готов удушить Ника, его руки уже непроизвольно тянулись к горлу блондина, но тот защищался локтями. Еще один удар от Киран пришёлся в стену, проходя в миллиметре от изворотливой белобрысой головы. На этот раз резонанс от удара волнами прокатился по своду, сообщая всю ярость Кирана сталактитам, которые ,словно пропитавшись ею, нервно затряслись. Киран бы и не заметил этого движения, увлеченный полностью своей жертвой, и их спасло более трезвое сознание Ника, который с пронзительным криком "Ложись!", прыгнул на Кирана, отбрасывая его и себя тем самым подальше от опасного места, куда секундой позже со стеклянным звоном упали несколько увесистых сосулек, разбившись на мелкие части. – Прекрати это! Да что же ты творишь!– Ник встал с Кирана, которого прижал своим телом ко льду,– Неужели...неужели я так тебе ненавистен, что ради моей смерти, ты готов рискнуть и своей жизнью?!– жгучие слезы обиды и непонимания стали накатывать на его глаза,– Да что я тебе такого вообще сделал?!– Ник уже кричал, срываясь своим непоставленным голосом на охрипший фальцет. Киран ничего не ответил. Он сел на корточки, поправляя сбитую шапку-ушанку и отряхивая снег. Одурманивавшая, залепившая ему глаза ярость стала постепенно затихать, уступая место щемящему чувству ненависти в равной степени как и к художнику, так и к самому себе. Он чувствовал, что все же перегнул палку, но не хотел спускать все с рук своему сталкеру, который одновременно был и его спасителем, и, возможно, его палачом, если им не удастся отсюда выбраться. Или все же не из-за него они сюда попали... Ну уж нет, если бы этот настырный парнишка послушал его предупреждение и оставил его в покое, то ничего бы не случилось! Так успокаивал себя Киран, но Ник и не думал останавливаться. – М? Чего молчишь! Что, ты у нас звезда, весь такой дерзкий и неприкосновенный, да?! И посмотреть на тебя лишний раз нельзя, особенно такому ничтожеству как я, а уж если зарисовать или по-другому как-нибудь запечатлеть твой пресвятой лик так... – Не неси чушь! Я...я вовсе не такой..– ненависть к самому себе становилась все более весомой, но Киран не относился к тем людям, которые легко отказываются от своей позиции или быстро меняют свои взгляды, – Ты просто отвлекаешь меня! Чертовски мешаешься под ногами! Для меня легкая атлетика - всё! Быть успешным в этом - моя цель, мечта, главная мотивация в жизни! А ты преграда на моем пути. Я попросил тебя уйти, но ты не послушался! И видишь, к чему это привело? – Хах, но я не понимаю! Неужели тебя это так сильно отвлекает? Я ведь тебя и позировать не заставляю! Не прошу и не буду просить тебя останавливаться, замедляться, скачи себе на здоровье, а я по-тихому за этим понаблюдаю. – Да как ты не понимаешь?! Просто... просто поставь себя на мое место. Неужели тебе будет приятно, когда ты, полностью поглощенный своей работой, любимым делом, вынужден будешь отвлекаться, представляя, как какой-то чудик в кустах пялится на тебя, сканирует каждую часть твоего тела пристальным взглядом и потом еще и зарисовывает твои ..интимные части тела! – Киран снова разгорячился, встал и начал угрожающе передвигаться к Нику,– ты хоть понимаешь, какие темы для разговоров, сплетен, басен ты подаешь окружающим? – Воу, воу, погоди,– залепетал Ник, пятясь к стене, – это ведь всего лишь зарисовки! Анатомия, практика! Ты ведь не жалуешься на излишнюю интимность, когда смотришь на скелет в кабинете биологии, это то же самое. Ты же...– Ника только что осенило,– только не говори, что ты принял меня за...гомика? Такие мысли приходили Кирану в голову и не раз, что прибавляло отвращения к Нику, но увидев сейчас его искренне удивленное лицо, он отсеял этот вариант. Он облокотился о стену рядом с ним и зажал голову руками. – Я уже не знаю, что о тебе и думать... просто прекрати. Неужели ты не можешь срисовывать с того же скелета? – Ну ты сравнил... безжизненную пластмассу с таким живым, энергичным человеческим телом. Ты ведь и вправду великолепно со стороны выглядишь ... такие амбиции, целеустремленность, решительность в каждом твоем движение! Ты словно паришь по стадиону... идеальные формы в сочетании с невероятной энергетикой... что может быть лучше для натуры? Поэтому... я тобой восхищаюсь. Последняя фраза далась Нику особенно тяжело, он проговорил ее сдавленно, осипшим голосом, что сделало сказанное особенно неловким, так что Ник сразу отвел голову в сторону. Киран ничего не ответил, устремив взгляд вниз. Ему сложно было принять похвалу от своего врага. Врага? А можно было ли теперь так назвать его? Киран окончательно запутался. Повисла гробовая тишина, которая длилась целую вечность, пока ее не прервал Ник. – Хах, но ты все же эгоцентричен. Только вперед к своей мечте, да? И сметаешь все и всех на своем пути... Это похвально на самом деле, я ценю людей, полностью увлеченных своим любимым делом... Да я и сам такой же,– Ник смущенно перебирал пальцами волосы,- но ты не думал, что у других тоже есть мечта? Вопрос застал Киран врасплох, он не знал, что на это ответить и потому просто вопросительно посмотрел на художника. – Слушай, я знаю, что ты мне ничем не обязан помогать, но и у меня есть мечта.Я хочу стать художником, по-настоящему великим или хотя бы запоминающимся. А для этого надо работать много и усердно. Хах, ну думаю, ты это знаешь,– Ник с лукавой улыбкой посмотрел на Кирана, на что у того дрогнул окровавленный уголок рта, изгибаясь в слабой улыбке,– А лучшей натуры, чем ты я в жизни не найду. У меня и вдохновение последнее время только благодаря тебе появляется. Для тебя это все мало значит, но ты и представить себе не можешь, как я вырос в анатомии, пока с тебя скетчил. Киран молчал. Он был выбит из колеи. Теперь художник казался ему не невменяем извращенцем, а нормальным человеком, да и притом во многом похожим на него самого. Такой же настырный и непоколебимый. Кирану было досадно на самого себя за свою эгоистичность, ему даже было в некоторой степени приятно за успехи Ника, только вот позволять ему развиваться засчет собственных неудач и регресса он не собирался, как бы ни было это печально, но необходимо. – Я тебя понял. Только и не думай, что я позволю тебе упрямо идти к твоей цели в то время как ты мешаешь осуществлению моей. Я от своей мечты не откажусь,– Киран посмотрел на Ника холодным, полным непоколебимой решительности взглядом, но в то же время губы как-то непроизвольно скривились в извиняющей улыбке. Ник шумно выдохнул: – Знаю. Но учти, и я от своей не откажусь. Два парня, минуту назад готовые разодрать друг другу лотки, сейчас сидели и улыбались друг другу, улыбались на обоюдное продолжение "войны". Они неожиданно для себя нашли среди острых спиц ненависти прочную нить понимания и теперь крепко обмотались ею, открывая в своем враге родственную себе душу. Оба поняли, что похожи по темпераменту. Даже слишком похожи, и потому предоставляют друг другу столько неудобств. Вот только это совсем не разрешало их проблемы, по сути все осталось на своих местах. Но над ними нависала сейчас куда гораздо большая проблема, которая казалась неразрешимой. Успокоившись и не ожидая более угрозы для жизни друг от друга, парни полностью сосредоточились на том, как бы им решить проблему внешнюю и выбраться отсюда живыми. Они еще несколько тщетных раз обошли всю пещеру, включили фонарики, просмотрев с ними каждую расщелинку, но не нашли ничего, что могло бы предоставить им хоть малый шанс. Они прикидывали свой совместный рост, но и его не хватило бы, чтобы достать до спасительного отверстия над ними. Варианты спасения все более и более невероятные и неисполнимые сменяли друг друга, и с каждым отвергнутым надежды становилось все меньше. Парни пытались кричать, но голоса скоро осипли от холода, а вызванный резонанс обрушил рядом с ними еще пару сталактитов. Пытались светить фонариками в отверстие ( может по воле судьбы случайный прохожий заметил бы отблески), но рассеянные тусклые лучи еле как дотягивали до середины. В конце концов им ничего не осталось, как просто сесть у стен на корточки и ждать, как распорядиться их жизнями судьба. Время текло очень медленно, а вот температура продолжала стремительно понижаться, и равномерно с тем, как температура воздуха становилась ниже, градус паники все накалялся. Изредка во взглядах парней мелькала та недавняя бессильная ярость за то, что они оказались здесь, но оба тушили ее в себе, зная, к чему это все может привести. Изредка они, подверженные наплыву паники вставали и начинали метаться, колотя стены и взывая неизвестно кого на помощь, но дрожащие сталактиты быстро остужали их пыл, и метания были полезны только тем, что их замерзшие конечности слегка разогревались, спасаясь тем самым от обморожения. Киран еще крепился, а вот у Ника уже зуб на зуб от дрожи не попадал, неудивительно, ведь на нем была лишь футболка да куртка. Он вставал чаще, чтобы разогреться, но это ему не помогало, а лишь усиливало боль в ушибленной ноге и отнимало сил. Наконец он окоченел и, заметно побледнев, сел у стены, не подавая более признаков жизни, кроме как лязганья зубами. – Ты замерз?– спросил Киран, хотя это был глупый вопрос, так как состояние Ника само за себя говорило,– разомнись еще, а то оледенеешь. – Н-н-не могу, я н-н-ногу ушиб...иии на мне т-т-только ф-футболка.. – Грх, ты что, совсем идиот, какого черта ты выперся на улицу в такую холодрыгу в одной только футболке под курткой?! –Т-так я д-думал,что по-б-быстрому сбегаю за вод-дой! – Думал?! Ты по-моему вообще лишен этой функции! Киран был оснащен гораздо лучше - майка, теплая толстовка, шарф, пуховик. Но тем не менее и он начинал явственно чувствовать прокрадывающийся к нему холод и понимал, что если сейчас отдаст Нику куртку, то сам наверняка замерзнет. Но не отдать ему куртку означало обречь этого посиневшего идиота на верную смерть. Киран метался. С одной стороны благородное, но глупое пожертвование, добродетель, но во вред себе, с другой стороны - соучастие в убийстве, ненужная смерть...ненужная ли? Ведь он может после отобрать одежду, увеличив свои шансы на жизнь, да и потом... ему нужна будет пища... Киран яростно замотал головой, пытаясь вытряхнуть оттуда справедливые, но бесчеловечные и мысли и рывком расстегнул молнию на куртке, стягивая ее с себя и протягивая Нику. – Держи! Балбес... столько бед из-за тебя. Ник сильно удивился, выпучил глаза и не посмел протянуть руки, отползая подальше от пожертвования Кирана и мотая головой в знак отказа. – Держи я тебе говорю! Посмотрел бы на себя, ты уже синеешь! Я не собираюсь смотреть на твою медленную смерть. Киран присел подле Ника на корточки, насилу закутывая его в свой пуховик. – А я п-почему должен смотреть на т-то, как умираешь т-ты?! Да и притом из-за моей глупости!!– Ник отчаянно рвался из сильной хватки спортсмена, но оставшихся сил было явно мало для этого. От бессилия и резкого осознания своей вины и того, что этой ночью из-за его настырности и упрямой тупости может умереть не только он сам, но и другой человек, что он, Ник, обрек человеческую жизнь на холодную, мучительно-медленную смерть, горячие слезы хлынули из его глаз и он затрясся еще больше, только не из-за холода, а от ненависти к себе,– из-за моей г-глупости. Т-так что не н-надо,я получу по заслугам, а т-ты вовсе не герой, чтобы р-рисковать соб-бой. Киран отстранился и медленно надел на себя куртку. Он и вправду не герой, зачем же он устроил эту сцену, когда еще некоторое время назад не считался даже с интересами этого парня, а его жизнь вызывала у него лишь раздражение? – Да, я не герой... Но здесь мы не только из-за твоей тупости, я тоже виноват, ты был прав, я эгоист... но не хочу им быть. Здравый ум, отрезвленный холодом, подсказывал единственно верное решение, но ограниченное гендерными установками сознание активно сопротивлялось. Наконец, проделав огромную работу в себе,которая в реальности не длилась и минуты, он решился. Киран передвинулся ближе к Нику, сел перед ним, раздвинув ему ноги и упершись своими коленями в ледяную стенку, быстрым и почти непоколебимым движением, так, чтобы у Ника не было времени сопротивляться, расстегнул ему куртку и придвинувшись к нему еще ближе, почти вплотную, натянул на него свою обширную и теплую толстовку, растянув ее на двоих. –Ч-что, что т-ты… - Ник пытался сопротивляться, но сил не хватало, а разум шептал, что это было необходимой и спасительной мерой, и он просто обмяк, почувствовав долгожданное живительное тепло толстовки и живого тела. Некоторое время небольшая дистанция между их корпусами продолжала держаться, но вскоре они плотно прижались друг другу, запахнувшись куртками и обмотав друг друга шарфами. Руки с оледеневшими фалангами непроизвольно тянулись к теплу, сначала неприятно обжигая тело соседа холодом, но после отдавая ему собственное приобретенное тепло. Им обоим было тепло, живительно тепло и до ужаса неловко. Киран прятал голову в пушистый капюшон Ника, а тот крепко жмурил глаза, и никто не смел обронить и слова. Вместе с теплом их тела обволокло приятное чувство успокоения, уверенности, и даже появилась толика надежды на спасение. Обоим думалось, что вот так, в тесном симбиозе со своим врагом, они смогут пережить эту ночь, а может и встретить новый день. Но вот только у зимней ночи, очевидно, были другие планы на них. Температура продолжала падать, а время, казалось, текло еще медленнее. А может только казалось, потому что парни уже давно потеряли ему счет, и только яркий молочно-белый свет полной луны столбом опускался на дно пещеры и ослепительно искрился на снегу и льду, давая понять, что ночь еще в самом рассвете своих сил. То обжигающее тепло, что сообщали друг другу парни сначала, постепенно начало ослабевать, уступая шаг за шагом место всесъедающему холоду. Оба это чувствовали, как и то, что рядом с ними кружила смерть, обдавая с трудом отогретые щеки своим морозным дыханием. И вместе с этим ощущением появлялись и угнетающие мысли о смерти и жизни. Ник ни о чем не жалел, кроме как о том, что на его долю выпало так мало времени и он не успел добиться желаемого. Даже в случае с Кираном, если бы ему дали шанс переписать судьбу, он бы, пожалуй, ничего не смог исправить да и не захотел бы. Киран... интересно, а о чем он сейчас думает? Тоже жалеет о несбывшейся мечте? – Киран,- Ник прервал чуть ли не вековое молчание,- почему для тебя это важно? – Что важно?- Киран поднял голову от капюшона Ника, но все еще не смотрел ему в глаза, сосредоточив взгляд на ледяной стене. –Твоя мечта. Спорт. Почему именно спорт? Что тебе это дает? Ах ну... от спортсменов же все дамочки млеют. Так ты хочешь прославиться? – Нет, глупости! – Кирана всегда раздражало это стереотипное мнение,– я просто, грх, забей, ты не поймешь... Киран точно знал почему и зачем ему это, по крайней мере раньше всегда знал. А сейчас... глупо было поэтому поводу, не по-взрослому. Да и он уже не тот, изменился, отошел от первозданного себя. – И все же попытайся,- не унимался Ник. – Не могу... это личное. – Хахах, личное? То есть, хочешь сказать, что ты когда-либо был с парнем ближе, чем сейчас со мной?– Ник знал, что ни ко времени и ни к месту его шутка, но все же даже на предсмертном одре не унималась его инфантильная художественная натура. Киран больно стукнул Ника под рёбра, но улыбки сдержать не смог. А все же стоит...хоть кто-то об этом узнает. Они же все-таки обречены, так когда еще, как не теперь? – Яя...Это глупо прозвучит, наивно, по-детски. Так что можешь глумиться, презирать меня. Но в детстве я верил в это всем сердце, стремился к этому. Я просто хотел стать супергероем. Не ради славы разумеется, и даже не ради всяких подвигов, а просто чтобы помогать. Ну и, хах, я начал физическим трудом развивать в себе "суперспособности". Долго в это верил, но жизнь все же разбила розовые очки. Но я и тогда отказаться не мог, просто перенес мечту в реальность, в спорт. Разумеется, сейчас в супергероев не верю, но основное направление осталось. Киран ожидал оглушительный залп хохота или хотя бы язвительный смешок, но вместо этого услышал следующее: – Хм, теперь понятно. Но я не считаю это глупым. Киран слегка отстранился, чтобы посмотреть Нику в глаза и увидеть там тень лицемерия, но различил только искреннюю и очень теплую улыбку. Ему стало как-то неловко, опять этот странный парень как будто восхищается им. – Потому что ты сам дурак! Вот тебе и кажутся глупости нормой, - ответил Киран, но как-то шутя, лишь бы прервать неловкую пазу, а не со злобой. – Хахаха, да твоя мечта еще нормальная по сравнению с...- Ник резко оборвал речь, поняв, что он сболтнул лишнего, и теперь ему придется открыться в ответ. Киран тоже это заметил и ехидно ухмыльнулся: – Ну уж колись про свою, Да Винчи! – Хах, нуу... я тоже отошел от этого, а раньше верил в то... хах, как же это глупо! Верил в то, что существуют другие миры. Много миров. И порталы в них открываются через листы бумаги, через рисунки на них. Я почему-то твердо был уверен в том, что настоящие умелые художники - волшебники. Они рисуют и тем самым создают параллельные миры со всеми своими персонажами, местами и событиями. И естественно, чем лучше ты рисуешь, тем реалистичней и совершенней твой мир. И поэтому я старался изо всех сил, чтобы когда-нибудь проникнуть через портал в свой собственный идеальный мир без войн, насилия, смертей. Я протрезвел, к сожалению, но выбранный путь, как и у тебя остался. – Вот как... хах, а не такие уж мы и разные, выходит! Оба искренне засмеялись, излучая своими глазами не физическое ощутимое тепло, но гораздо более приятное, хоть и менее действенное тепло души. Оба чувствовали себя хорошо после раскрытия глубинных недр и чувствовали себя еще более лучше из-за того, что их сущность не только была понята и принята собеседником, но и оказалась родной ему. – Знаешь, а ты все же зря поставил крест на своей детской мечте. Хочешь сказать, что нет сейчас супергероев? А пожарники, спасатели? Пусть они без каноничных плащей, но зато реально жизни спасают. И физически они конечно должны быть подготовлены очень хорошо, как ты. Кирану словно глаза открыли, пусть и на такую очевидную истину. Он взглянул на Ника как-то по-особенному, каким он и считал теперь этого инфантильного, сохранившего в себе столько светлого, по-детски чистого и ценного человека. И вот он сидит и смотрит на него так, будто и не на секунду не мог сомневаться в том, что у него получиться стать героем. А Киран... ему стало ужасно больно, горько, противного от самого себя, ведь он не смог, не сохранил в себе эти детские истоки. Почему же ему и раньше в голову не пришла эта мысль о пожарных? Да потому, что он перестал думать о спасении людей, о добродетели и замкнулся в себе, одержимый только своим результатом и успехами. Низко. Эгоистично. Он не заслуживал веры Ника и взгляда его восторженных глаз. – Я... Но размышления Кирана прервали отдаленные, но все же четко различимые в этой ледяной тишине звуки будто выстрелов. – Стой, слышишь это? Оба навострились. Киран, вставая,стянул с Ника свою толстовку и подошел к просвету. Призрачно-белый диск луны пересекали искры разноцветного дождя, рассыпаясь по небу и сливаясь со звездами. А по небу изредка проплывали темно-синие облака и легкий дым от пиротехники. – Салюты! Они уже пускают салюты! Стало быть полночь... Эхехей! Киран начал кричать, еще более оживлённо, чем обычно, и не унимался, даже когда задрожавшие сталактиты начали местами падать. – Тише ты! – Ник с трудом поднялся из-за боли в ноге и подошел поближе к Кирану, чтобы его ненароком не пришибло массивной сосулькой,- тише! Или хочешь, чтобы тут все к чертям обрушилось? – Обрушилось... Точно! Если мы сюда упали, то и все остальное тоже может упасть! Если мы не может взобраться наверх, то верх спустится к нам! Они переглянулись, обменявшись обоюдной зародившейся надеждой и азартом. Конечно же, они понимали, что верх может оказаться не под ними, а на них, но это был единственный, пусть и рискованный выход. Ник начал кричать своим звонким заливным голосом, раздавая эхо и резонанс по всей пещере и не выходя за пределы спасительного круга, который проецировал лунный свет из отверстия над их головами. Киран сначала тоже кричал, но его менее мощным голос быстро осип, и он начал прыгать, с силой ударяя ногами в ледяной пол. Эффект от прыжков был еще больший, сосульки гроздьями падали и от крушения брызгали ледяным дождем из осколков во все стороны. – Ахахаха, Киран, еще, еще, наподдай! – от близости неопределенного разрешения судьбы в пользу спасения или смерти у Ника сорвало крышу, остались только беспричинная радость и бурный азарт. Кирану тоже было на удивление легко и весело. Он отошел к стенке пещеры и , сделав разгон, подпрыгнул еще выше и ударил пятками в пол еще сильнее. После этого уже начали шататься крупные сталактиты,и, казалось, свод тоже поддался дрожи. – Хахха, ну, еще, давай! – Ник сам бы начал прыгать или даже пустился бы в пляс, но больная нога не позволяла, и ему оставалось только припрыгивать на здоровой ноге и звонко голосить. Кирану тоже хотелось смеяться, хоть и было страшно, как и Нику. Еще разгон, еще прыжок, оглушительный стеклянный звон от падения и веселый треск взрывающихся где-то неподалеку петард сливаются воедино, создавая атмосферу веселого безумия. Еще разгон, быстрее, еще прыжок, выше, и звон оглушительнее, и больше света из разросшегося отверстия над ними. – Аххах, ну же, герой! Взлетай! Спаси, нас, я верю, у тебя получится! Киран засмеялся непривычно звонко для самого себя, ему из-за веры Ника самому хотелось поверить в себя, и он поверил. Киран отбежал к самой стене, рванул из-за всех сил к спасительному кругу света. Мощный толчок, прыжок, время словно замедлилось, и он летит, правда, летит! Руку вперед и согнул одно колено как подобает героям. Пальцы протянутой руки скользнули по воздуху в каком-то ничтожном метре от края отверстия, которое казалось недостижимым. Триумф растекался по крови вместе с адреналином и радостью. После кульминационного момента своего полета, когда земное притяжение все же взяло вверх над прытью и воспарившим духом спортсмена, Киран сжался, выставив ноги вперед, приняв форму ядра, летящего в воду. Сокрушительный удар и громкий веселый крик Ника. Заряд боли прошелся по пятками и коленям Кирана, и он тоже закричал. По льду разошлась сеть трещин, своды неистово задрожали, а сосульки с частями ледяных глыб с оглушительным треском дождем посыпались на пол. И вот их "небо", под которым они ожидали встретить холодную смерть, весь свод пещеры в одночасье рухнул вниз. Парни лежали, тесно прижавшись к земле и друг к другу, и прикрывали головы руками. Их занесло снегом и ледяными обломками, но, к счастью, сильных увечий они не получили. Когда их "мир" обрушился, а звон в ушах сменился глубокой тишиной, они подняли головы, сначала переглянулись, убедившись в том, что оба целы и невредимы, потом начали смотреть по сторонам и , увидев свою разрушенную ледяную могилу, с радостным криком помчались наверх по развалинам глыб. Остановились только тогда, когда отбежали от злосчастного места чуть ли не на километр и, запыхавшись, повалились в снег, неожиданно мягкий снег после вечности, проведенной на жесткой льду. Киран был на седьмом небе от счастья. Он посмотрел на Ника и увидел улыбку до ушей с показавшимися белоснежными зубами и зеленые глаза лучившиеся радостью, детским восторгом и благоговением к нему. – Киран, мы спаслись! Мы живы черт возьми! Ты сделал это, ты спас нас! Полная эйфория охватила Кирана, он забыл обо всем что было и что будет, испытывая лишь сильнейшее счастье и благодарность к этому человеку, за понимание, за вернувшуюся мечту и веру в себя. Одурманенный, он протянул руку и резким движением притянул к себе белобрысую взъерошенную голову Ника, сливаясь своими губами с его лучезарной улыбкой. Эпилог. Это было и, пожалуй, будет самое незабываемое впечатление в их жизнях. Не только время, проведенное в пещере, принесшее им столько эмоций, как положительных, так и негативных, опыта, душевных перемен, осознания и новых отношений к себе и к другому, но и время после этого. Их радостное возвращение к прежней жизни, которая могла оборваться так скоропостижно, их появление на поляне у елки, когда под бой курантов и все еще взрывающиеся разноцветные снаряды к ним, всем в снегу, замерзшим, с окровавленными лицами и увечьями подбежали с радостными возгласами и слезами счастья на глазах их друзья, которые уже начали списывать их со счетов после продолжительных и тщетных поисков. Утро на следующий день, когда они проснулись все залатанные, обогретые и сытно накормленные в кругу своих близких друзей и в покинувшей их на время атмосфере праздника. Тот момент, когда Киран среди прочих приятностей под своей елкой нашел менее весомый, но более значимый среди всех подарков для него лист с рисунком на скорую руку себя в образе супермена и подписью: "А для меня ты уже герой". Незабываемый опыт и резкая перемена в Киране, ведь в ту ночь он не только спас свою жизнь, но и возродил ее, переменил в лучшую сторону. Ни с чем несравнимые чувства и приключения для Ника, спровоцировавшие новый подъем в его искусстве. И, самое главное, оба они обрели тогда одно из самых больших ценностей в жизни - родственную душу.