Однострочники

Персонажи: Наруто, Хиаши Рейтинг: G Жанр: ангст, повседневность. Постаканон Размер: 458 слов По заявке: Наруто/Хината, Хиаши. Наруто, уже ставший Хокаге, просит руки наследницы клана Хьюга. NH! В доме Хьюга пахнет благовониями и старым деревом, комнаты просторны и пусты, только бледными тенями скользят слуги, что не поднимают глаз от пола. Наруто разувается. Ноги, сопревшие за день в сандалиях, оставляют на полированном паркете влажные отпечатки. Ему немного неловко за это: Хокаге с потными ногами… Не слишком круто. Зато жизненно. Узумаки хмыкает и проходит вглубь дома. Глава клана ждет его в большой комнате, убранной свежими татами, свитками с каллиграфией и скромным алтарем. Перед фотографией Неджи Наруто ненадолго останавливается, сжимает пальцы в кулак и чувствует знакомый, ставший почти родным за столько лет приступ легкой боли: связки срослись неправильно, а к медикам идти лень… Хотя кому он врет? Сакура бы за полминуты поправила. Он просто не хочет, ведь и боль – своеобразная память. Память о том, что забывать нельзя. А Неджи на фотографии совсем молодой… Точнее - навечно молодой. Да и сам Узумаки далеко не старик, а вон как бывает: чужое лицо, породистое, волевое и спокойное, почти истерлось в памяти. Остались только волосы – густые, длинные, блестящие, что шелк. Как у Хинаты. А кроме волос в Неджи, оказывается, еще и брови – чуть изогнутые, четкие, словно углем провели рукою опытного художника. И губы - упрямые, тонкие, с резким изгибом. И скулы… Руку сводит, боль поднимается от запястья к локтю. Голосом Сакуры в голове раздается: мертвым – мертвое, живым – живое. И Наруто возвращается к живым. Хиаши сильно сдал: в волосах сплошь серебро, а плотно сомкнутый рот темнеет стянутым сборчатой ниткой швом. Они приветствуют друг друга чинно, медленно и важно. Уж чему-чему, а этой ерунде Наруто обучился раньше, чем нашел тайник Цунаде с выпивкой. Оба знают, зачем здесь Узумаки, но ходят по кругу. Проходят первый, потом второй и третий… Они концентрические, эти круги. А потом Наруто останавливается ровно посередине. Чувствует себя очень усталым, ото всех этих игр, но собирается с силами и произносит заготовленную фразу. Ее он тоже слышал от Сакуры, придумай сам, сказал бы проще. Но проще не получится, нельзя, это он понял давно. Хиаши старик уже – припорошенный пеплом войны, присыпанный серебром почета. И даже взгляд его, прежде цепкий и жесткий, полный ума и гордости, впитанной с материнским молоком, потускнел. Когда дети умирают, родители старятся вдвое быстрей. Наруто борется с желанием оглядеть комнату, чтобы увидеть еще один алтарь. Это слишком личное, вдруг понимает он. Фотография Ханаби, должно быть, в самом сердце дома, там, куда незнакомцам вроде него хода нет. Наконец, Хиаши размыкает губы, Наруто почти видит, как летит по воздуху пыль и пепел, сверкая в столбах вечернего света. Он отдает ему Хинату - последнюю часть себя. Освобождает из склепа памяти, распахивает дверь дома тоски по мертвым. И Наруто улыбается. Широко, искренне, забывая обо всех условностях. И в той улыбке – обещание: больше не будет скорбных алтарей в доме Хьюга. Больше не будет пыли, пепла и молодых стариков. Так решает Хокаге. Так решает он, Узумаки Наруто