Часть 1
27 декабря 2016 г. в 00:23
Харли Квинн, что ожидаемо, не была у Джокера ни первой, ни единственной. Последнее, разумеется, относится к периоду их отношений, который длится уже столь долго, что вспомнить сразу, без затруднений и с подробностями, крайне сложно. Да и зачем двум психопатам с неразберихой в чувствах еще и ворошить прошлое? Но Харли вдруг захотелось…
Вывести на чистую воду главного злодея Готэма при помощи банального вопроса «сколько у тебя до меня было женщин?» — затея нелепейшая и априори провальная, да что там — в таком случае грозит целый комплекс бонусов в виде свеженьких синяков, переломов и выдранных волос. Но не это уберегло мисс Квинзель от рискованного шага, ведь куда больше она боялась травм душевных, нанесенных грубыми речами такого непостоянного, но обожаемого Джея. Казалось бы, блондинке со съеденным безумием мозгом глупо переживать из‐за колких фраз — сколько их уже было! — и все же за широкой белозубой улыбкой каждый раз пряталась маленькая девочка, которая просто хотела тепла и любви, а не слез и вынужденных обид. Однако искренность и безграничная забота — фетиш кого угодно, только не Джокера. А потому самым действенным вариантом получения достоверной хоть на унцию информации стали слухи, разговоры и домыслы, узнать подробнее о которых было весьма удобно у его шестерок.
На контакт шли далеко не все, и то не сразу, но все же сдавались под напором обаятельной подружки босса. Ох уж эта магия ножа, приставленного к мошонке!
Один из служивших на благо начальства поведал, что в центре Готэма есть бордель, откуда для Джокера он привозил девушек. По телу Харли разлилось блаженное тепло, когда она услышала, что заказ всегда был особым: никто из шлюшек обратно не вернулся. Даже трусики слегка стали мокрыми от представленной картины: Мистер Джей, его распахнутая рубашка, расстегнутая ширинка, возбужденная плоть, писклявые крики, кровь повсюду, полуголые трупы… Она и сама любила так развлекаться, но эту тайну раскрыть некому — есть и плюсы в отсутствии свиты.
Другой прихвостень милого сердцу рассказал — само собой, после серии качественных увечий, на которые отвечать женщине Джокера смерти подобно, — о некой Элизабет, появлявшейся в доме минимум трижды, а уж о встречах за его пределами оставалось лишь предполагать. Брюнетка, «вроде ничего такая, с сиськами», и тут же, получив битой по остаткам зубов, паршивец исправился: «Уродина! А в лифчике наверняка вата…» Ну вот, совсем иной коленкор! К большому везению Лиззи и к огромнейшему разочарованию Харли, темные патлы и сомнительная грудь разлагались на местном кладбище. И снова никакого веселья! Квинн злилась и топала очаровательными ножками от досады — убийство, а без нее…
Еще один, крепкий только с виду, после банальненького выстрела в коленную чашечку растаял и промычал что‐то о нескольких сучках, к которым лично сопровождал Шутника. Всех имен и адресов он не помнил. Харли была уверена, что этот корчившийся громила — редкое в плане преданности существо, и он скорее позволит себя прикончить, чем выдаст все, касательно чего в курсе. Но разве это скромное обстоятельство могло воспрепятствовать эмоциональным порывам чокнутой особы? Еще пара-тройка пуль по ногам и несколько ножевых по телу, и с кровавых уст слетела-таки парочка фамилий, а найти обреченных членососок — дело техники.
Каково же было ее удивление, когда первая будущая-мертвая оказалась похожей на нее саму: те же светлые волосы, разве что без цветных кончиков, и те же пухлые губы, и те же большие глаза. Высокая, стройная, ладная… Квинн на миг подумала, что это игра воображения, мираж, поэтому ощутимо ущипнула хозяйку квартиры, на что та ойкнула и состроила гримасу — и тут сходство. Пудинг завел ее клон? Он скучал, выходит, когда они были в разлуке? Или к ней, к этой девице, он заваливался после их ссор? Объемная копия не дала Харли возможность и дальше засорять голову мыслями, вдруг заговорив, и в этот момент безумная королева преступного мира почти облегченно выдохнула: ужасный голос не имел ничего общего с ее восхитительным. Что ж, поводов для расправы поднакопилось, а на одну жительницу города убавилось.
Познакомиться со второй по меркам Харли было куда приятнее: потаскушка явно была наслышана об избраннице Джокера и чуть ли не с порога затеяла драку. Такой расклад пришелся Квинн по душе, ведь наконец-то можно было не просто поиздеваться, а буквально отточить мастерство на практике. Азарт подогревали и жалкие попытки рыжеволосой дряни вставить между делом едкие комментарии о том, что хорошим женщинам замену не ищут. Это она, конечно, зря…
Сложнее всего пришлось вытаскивать правду из Фроста, правой руки любимого Клоуна. Харли прекрасно понимала, что он сродни тому верзиле с дырявыми после нее ногами: сколько его ни лупи, путных данных не получишь. Дрессированная собачка могла повестись только на особое лакомство. Перебрав в тихой беседе с внутренними голосами возможные методы и твердо решив, что пойдет до конца, она включила соблазнительницу, напела в поломанные мужские уши о безудержном влечении к мускулистому и такому сексуальному и потянулась к поясу его брюк.
Усадив слегка растерянного, но не особо сопротивляющегося Фроста на заранее поставленный стул, она опустилась перед ним на колени, не забыв удачно открыть зону декольте, плавным движением расстегнула молнию и, томно вздохнув, освободила уверенно стоящий член от скрывающей его ткани трусов.
— Какой ты большой, какой горячий… — сладко протянула Харли. — Это все для меня, да?
Взятый в плен смог только пробурчать что‐то, но перевод Квинн не понадобился: какая нахрен разница, что он там хотел ей сообщить? Ее любопытство удовлетворила бы исключительно новая порция информации о бывших и нынешних ее вовсе не благоверного.
Психопатка с официальной справкой из Аркхэма, любимая игрушка Джокера, огонь его чресел, принялась сводить с ума и играть с чреслами совсем другого мужчины. Она мягко провела прохладными пальцами по всей длине пениса, облизнула губы, глядя Фросту прямо в глаза, и нарочито медленно покружила кончиком языка по головке, собирая смазку и восторженные стоны.
— Скажи, ты ведь давно работаешь на моего Пудинга? — как бы невзначай поинтересовалась она, продолжая ласкать руками.
— Угу, — выдавил из себя он и откинул голову назад.
— Наверняка ты видел и других его женщин, не так ли? — Она взяла член глубоко в рот, опустившись почти до конца, чтобы Джонни не пришлось сильно задумываться об истинных причинах аттракциона порнощедрости. — Было у него что‐то серьезное до меня? — Она прервалась на пару секунд.
— Ох, черт… Да, вот так… — Он схватил ее за волосы, прижимая голову ближе. Харли хотела было возмутиться — никому нельзя портить ей прическу, но передумала, когда один из голосов напомнил, зачем она решилась отсосать не Джею.
— Поделись со мной, пупсик! — прощебетала она и прошлась языком по его яичкам.
«А Пудинг для нас бреется!»
«Терпи, так надо!»
«Бреется… Он и помыться не забывает».
«Да заткнитесь вы!»
— О-о-о, детка, я сейчас кончу! — Фрост стал дышать чаще и сам подаваться бедрами навстречу. Умненькая Квинн тут же выплюнула «каку».
— Погоди, сначала расскажи мне, — хитро проговорила она и прикусила губу.
Он нехотя открыл глаза, шумно выпустил воздух, явно разочарованный паузой, и несколько мгновений, видимо, взвешивал, стоит ли откровенничать, а потом произнес то, чего Квинн уж точно не рассчитывала услышать:
— Сам я ее не видел, но знаю, что у Джокера была жена. Дженни, кажется. Она…
Выстрел в лоб закончил интервью. Харли вздрогнула, пискнув от неожиданности, и, так и не вытерев лицо от брызнувшей крови, обернулась к, вне всякого сомнения, предмету своего обожания. Она осталась сидеть на корточках и машинально пригнула голову, когда злобно настроенный гангстер принялся всаживать в уже мертвое тело пулю за пулей; затем он приставил дуло к ее макушке:
— Ну что же ты, продолжай делать минет этому ублюдку! — якобы нежно проговорил Джокер. Харли лишь шмыгнула носом, позволяя слезам падать на колени в порванных сетчатых колготках. — Продолжай, я сказал! — Гнев был самый настоящий.
Она не двинулась с места, за что получила ногой в бок, и всхлипнула, но не послушалась. Тогда Джей дернул ее за волосы, взяв в руку оба хвостика, и резким движением ткнул лицом прямо в пах Фросту, сдобрив все отборными ругательствами.
Харли легла на пол и завыла в голос. Ее возлюбленный этого не оценил — наградил новыми ударами и эпитетами.
— Как ты могла, паршивая блядь?! Еще и с кем — с этим отребьем! — Джокер опрокинул стул с трупом и начал избивать второго виновника плохого настроения, выдохся и последним оставшимся зарядом пороха ликвидировал все еще эрегированную причину их ссоры с Харли.
— Я… — Квинн решила заговорить. — Я просто ревную тебя ко всем на свете! — выкрикнула она, чуть приподнявшись. Тушь потекла из‐за обилия влаги, потеки смешались с кровью убитого информатора и превратили красивое личико в весьма неприглядное.
Джокер засмеялся, сумасшедше и громко, эффектно, в его собственном стиле. Действительно, выходило весьма забавно: пойти на измену из ревности.
— У тебя была жена? Это правда? — Харли захлебывалась слезами.
Ее обожаемый Пудинг быстро сменился в лице, в два счета сократил расстояние между ними и наклонился чересчур близко к мордашке блондинистой собственницы.
— О, я любил ее! — Он выпрямился и стал расхаживать по комнате, погрузившись в воспоминания. — Она была прекрасна: умная, обаятельная, добрая… Работала врачом, помогала людям. А потом начала принимать наркотики и — БАМ! — умерла. Точка. — Джокер развел руками и выпятил нижнюю губу под недоуменный взгляд Харли. — Или это была не она?.. Ах, точно! — Он хлопнул себя по лбу. — Она любила играть в карты, была азартной дурочкой. Ты думаешь, почему я Джокер? Во-о-от. Но ее убили за долги. — Он сделал паузу и вновь посмотрел на Квинн: — Ну ты чего? Я шучу, я же Шутник! Если я вспоминаю, то предпочитаю, чтобы у прошлого было несколько вариантов.
Харли рискнула сесть на полу ровнее, вытерла рукавом нос и щеки, размазав грязь по ним, обхватила руками подтянутые к груди колени и с опаской подняла глаза на Джокера. Он выглядел повеселевшим — спокойнее, чем несколько минут назад, но безумная знала, что это иллюзия. Возможно все. И догадки подтвердились…
— А вообще, — вдруг будто очнулся Мистер Джей, — ты что‐то слишком любопытная. Так не пойдет. — Он цокнул языком и достал нож.
После проверки на себе, когда он провел лезвием по подушечке указательного пальца и порезался, хихикнул и направился к своей занозе в сердце. Или нет? Занозы положено вытаскивать — всем известно.
— Харли, Харли, Харли… Я ведь к тебе привык. Но я не люблю слезы, нюни, все эти разговоры по душам, фу! — Он брезгливо поморщился, будто съел самый кислый лимон в мире. — Мне нравятся счастливые люди! А знаешь, что является символом счастья? Правильно, улыбка!
Джокер покрутил у нее перед лицом нож с фиолетовой рукоятью, бодро подмигнул и под вопли и несущественные удары сопротивляющейся Харли поместил его острие ей в рот.
— Серьезность — убийца веселья, моя королева, а я борюсь со строгостью в Готэме. Спроси вот хоть у Бэтмена — он в курсе! Правда, я не знаю, будет ли удобно тебе теперь говорить… Зато улыбаться будешь всегда, а я буду уверен, что даже твои слезки — из‐за моих шуток! По-моему, я здорово придумал, как считаешь? Что ты там мычишь? Ладно, сочтем за согласие. Ну, вперед, к счастью!..