Возрождение

Медленно шагая по узкому коридору смутно знакомой квартиры, она пыталась услышать еще что-то, кроме своего безумного стука сердца. Она безумно боялась, боялась увидеть то, что может разбить и без того ее хрупкий мир. Но девушка продолжала уверено шагать к той комнате, где, если верить записке, которая была прислана к ней по почте утром, должны подтвердиться все ее подозрения. Гермиона резко поднялась с кровати в холодном поту. Опять этот дурной сон. Прошло три месяца, а она не может забыть. Точнее, она старается, но ночь каждый раз старается ей напомнит об этом. Да будь проклят этот Нейтан. Жалкое подобие человека. Девушка от жуткого раздражения обратно упала на подушку и громко завыла. У нее уже больше нету сил с этим бороться. Она с трудом вспоминают ту ночь… Открыв беззвучно огромную дубовую дверь, она застыла в проходе наблюдая за ним. Нейтан, тот, кому она доверила почти все самое сокровенное, что у нее было, смотрел на нее с испуганным взглядом. Ох, как же она хотела ощутить в своей правой руке свою палочку, которая пять лет мирно лежит в ее шкатулке под кроватью, и запустить в него несколько Круциантусов. Как он мог так поступить с ней? Крик полуголой Амелии был тишиной по сравнению с тем, что бурлило и пылало в маленьком тельце Гермионы. Грейнджер бросила на нее гневный взгляд, давая ей понять, чтобы она немедленно заткнулась. — Мерзавец, — на удивление и для себя сказала спокойно Гермиона, — чтобы до завтра собрал все свои вещи и ушел с моего дома и с моей жизни навсегда. — Гермиона, — жалостливо протянул Нейтан, поспешно натягивая на себя штаны и одевая футболку. Грейнджер же это нереально разозлило. Та как он может еще с ней говорить. Она резко подняла руку вверх, давая ему понять, что на этом разговор закончен и повернулась назад, гордо поднимая подбородок, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Она давно ведь об этом догадывалась. Его частые встречи с друзьями на покер, задержки после работы, фальшивость в разговорах — все это Гермиона замечала не одну неделю, но старалась себе доказать, что это глупое стечение обстоятельств, случайности и самовнушение. Ну, а что самое смешное, помогла его выкрыть ее же враг и по совместительству бывшая Нейтана, Натали. Месть — все, что должно руководить ею, думала Гермиона. И что более странно, именно Натали осталась с ней и поддерживала ее все эти три месяца. Общее горе сближает. Гермиона взглянула на будильник, который стоял на комоде возле кровати. 4 часа утра. Она хмыкнула и встала с кровати, понимая, что после этого она явно больше не заснет. Она спустилась на нижний этаж, зажгла огонь в камине и удобно села в кресло напротив. Было не холодно, но в последнее время огонь это единственное, что может успокоить девушку. Нейтан… Чем-то, но она ему и была благодарна. Ведь она сама заметила лишь неделю спустя расставания, что все симптомы ее болезни пропали. Найдя лишь под кроватью огромную пильную шкатулку, где она хранила своей магическое прошлое, она открыла ее и взяла нужные ей бумаги. Проклятие Грайи. Пропустив всю историю проклятия, она нашла листочек с симптомами, хоть и наизусть зная его содержание, она уверенно убедилась, что ничего этого она не замечает у себя. Проклятие Грайи, смертельное мучительное и долгое, за длительностью проклятие. Она с трудом вспоминала, как каждое утро мучилась от сумасшедшей боли, которая изнутри поедала каждый ее орган, а потом все обратно возвращалось на свое место. Или страшные язвы на ее руках, было чувство, как будто ей кто-то делал глубокие открытые раны, сыпал туда очень много соли, для большего болевого эффекта. И опять же в течении пол часа это все пропадало. Все это имело какой-то часовой механизм, и Гермиона знала когда нужно было уходить далеко от Нейтана, чтобы он не увидел все это. Грейнджер была глубоко поражена, что она не заметила за своим страданием по предательству самого любимого человека в мире то, что должно было мертвой печаткой вписаться в ее голову — проклятие. Она должна была все сделать, чтобы никто не узнал о ее страшной тайне, не считая того, что она волшебница. Просматривая другие страницы, которые явно было вырваны с книги, она нашла еще один, полностью исписанный разными теориями. Она взяла его и сразу же взглянула на фразу, которая была обведена красным маркером: «Спасение от самой страшной смерти в еще более ужасной». Гермиона никогда не понимала данного высказывания, не считая того, что она должна была бы все это понять на «УРА!» через ее высокий интеллект и образованность в философии и тому подобному. Спустя лишь многих часов раздумий она поняла, что открыв свою невинную, чистую для любви душу и позволив ее уничтожить, она позволила себе умереть. И она помнила эту смерть, и не одну. Каждую секунду она умирала самыми ужасными способами, и иногда даже кажется, что такая боль превосходит в десятки раз страшное запретное заклинание Круцио. А ее еще относят к героям войны за Хогвартс, смешно ведь. Выдели бы ее друзья, уже бывшие друзья и знакомые, увидели бы неуравновешенную психопатку, но явно не сильную духом девушку. Гермиона никогда бы не подумала, что она может так страдать. Но в той момент она была одновременно благодарна Нейтану, он спас ее. Но в тот момент, она уже не знала, что было хуже. Но она себя успокаивала — время лечит. Она опять сложила все бумаги аккуратно в шкатулку и поставила ее на законное место. Она не готова еще смотреть на палочку и на все те магические вещи, слишком больно. Но полностью верить бумагам она тоже не решилась. Страх, что проклятие лишь притихло перед новой волной, не оставлял Гермиону не на секунду. Но спустя все это время она успокоилась и стала думать, что делать с ее жизнью. Жизнь среди маглов, от которых она произошла, не для нее. В этом она лично убедилась. У волшебников слишком разные с ними взгляды на жизнь та и на всё. И она уже не первый день думает вернутся. Но только одно пугает — проклятие негативно влияет на волшебников, которые окружают ее. От долгого контакта оно может убить. Это единственная вещь, которой руководилась Грейнджер, уезжая от друзей и близких из магической Британии — страх. Страх ко всему. Наверное, то что её близкие и друзья или уже нет, не смогут её принять обратно, не простят того, что она сделала, что бросила в такой трудный период даже ничего не сказав. А после этого -одиночество, от которого и тут ей не спрятаться. Переосмысливая всю ту информацию, известную о её возможно уже бывшем проклятии, мисс Грейнджер вспоминала ту главу о действии проклятии на окружающую среду "больного" - если волшебник увидит момент, когда у человека, на которого было наложено проклятие, будут проявляться те самые отвратительные язвы, сработает эффект заражения. Это не значит, что волшебник будет также поглощён проклятием, нет - просто на его тело от одного зрительного контакта может перейти одна та язва или может разорваться какой-то орган, но не жизненноважный. Проблема в том, что если у человека, который носит тёмное проклятие, все проходит через небольшой период времени, то у волшебника, который это увидел остаются реальные раны, это и вызвет ужасные последствия и заставит больницу Святого Мунго хорошо поработать над выращиванием органов или исцылением ран. Вся информация была недостоверной, но у Гермионы не было другого выбора, как довериться нескольким листикам пергамента - они были ее единственным источником о этом проклятии. Девушка также прихватила с собой еще, как бы это нестранно звучало, несколько книг, о проклятиях, нанесённых темной магией, чтобы детально изучить все на новом месте обитания. Меньшую половину проклятий Гермионе все-таки приходилось изучать еще за времен Хогвартса, чтобы быть хоть немного подготовленными и отбыть атаку Темного Лорда, которая бы состояли из столь ужасных заклинаний. Какое же было разочарование девушки, когда она обнажурила о своём наименьшее информации в главе самых ужасных проклятий всех времен магического существования. И из истории проклятия Граии, которую она уже вроде бы как знала лучше истории Хогвартса, последний случай был замечен еще в 18 ст., и нанесла это проклятие представители рода бывшей мучительницы Гермионы и по совместительству "великодушной женщины", которая и заставила своим темными чарами уехать Гермиону из магического мира. И ведь теперь все ставило на свои места. Как же трудно все, думала Гермиона. За ее долгими мыслями, огонь в камине давно погас, а на улице уже было светло. Около 8 часов уже наверное, решила девушка и ушла в душ. Ее вечно задумчивое и угрюмое состояние стало ее постоянным настроением.