Tendres adolescents

Вино оказывается неожиданно крепким и коварным, а вечер, венчающий окончание первого года в Академии, ‒ слишком зыбким; он плещется за высокими окнами особняка графа Набедренных, ластится и льнёт к стёклам, дыша яблонями и морем. Июнь, предавая все непреложные заветы петербержского климата, отказывается быть и лёгким, воздух дрожит неверным маревом, и от духоты не спасают даже плотные гардины на окнах ‒ только и остаётся, что дожидаться прохлады. Жмурясь от щекотки, Жорж проходит по пушистому ковру босыми ногами и опускается на него. Граф Набедренных откидывает голову на прихотливо изогнутую спинку тахты, гася ресницами взгляд. Пропустив момент, когда было нужно выдыхать, Жорж смотрит на него, пока тот не видит. Пока... пока можно. Нежный гладкий шёлк рубашки обнимает графа. Узкие манжеты держат его запястья. Свободный воротник ласкает шею двумя раскрытыми белыми крыльями. Жорж роняет лицо в ладони, не в силах отогнать картины, встающие перед глазами. Это всё жар, жар и вино, и слишком тихо в гостиной графа, так тихо, что собственные мысли слишком хорошо слышны... Что делать, когда так? Когда совсем-совсем застывает время, переливаясь в воздухе сверкающими пылинками, когда совсем близко, когда в самом деле никого больше рядом нет, когда кажется, что можно ‒ и впрямь можно?.. И так страшно. И близко. И сладким-сладким предчувствием щекочет под рёбрами. Зажмуриться ‒ и шагнуть. Вдохнув поглубже, Жорж бесшумно поднимается и подходит ближе, чувствуя, как искорки пробегают по всему телу. Граф почти неслышно выдыхает, когда Жорж оказывается у него за спиной, и этот тихий звук заставляет Жоржа замереть на месте ‒ но только лишь на секунду, и тут же в голове вспыхивает: если в самом деле можно, я хочу, хочу, хочу это узнать!.. И когда Жорж забирается на широкую тахту и падает лицом в прохладные гладкие подушки, граф медленным, невыносимо медленным движением опускается рядом с ним ‒ голова к голове, словно приходят одновременно в движение фигурки в старинной графовой индокитайской головоломке. Они не произносят ни слова, лишь вслушиваются в дыхание друг друга. Вино ведёт голову, тянет их за ниточки, и плывёт потолок... Шалея от собственной смелости, Жорж тянется ближе, ближе ‒ и, коснувшись наконец пальцев графа, медленно гладит их и сплетает со своими. Граф поворачивает голову и глядит с любопытством. Будто пробуя в первый раз, он раскрывает ладонь и снова сгибает пальцы, гладя запястье Жоржа ‒ случайно, нарочно? И отнимает руку. Сердце Жоржа падает куда-то долго и гулко. Всё?.. ...И граф ловит его запястье. Жорж не дышит, отказывается дышать, когда граф Набедренных неспешно расстёгивает пуговицы на его манжете, и лёгкая ткань скользит по руке. Подушечками пальцев граф ведёт по его коже вниз, вниз, невозможно долго, и Жорж прикусывает губу; ткань рубашки щекочет, чувствительная кожа отзывается на каждое движение, мурашки волнами разбегаются по телу... Вырвавшийся вздох Жорж топит в подушке, пряча в ней и горящее лицо, и дрожь. Граф улыбается, он слышит. Это всё вино, говорит себе Жорж, украдкой дотрагиваясь до разметавшихся по подушкам шелковистых светлых волос. И сдаётся, подаваясь ближе; сдаётся, когда граф роняет голову ему в ладони; сдаётся и не даёт себе больше останавливаться. Этого не происходит, думает он, купая кончики пальцев в стоящем на полу бокале и медленно прикасаясь к своим губам ‒ а потом точно так же дотрагиваясь до губ графа. Во взгляде графа плещется вино и лопаются крошечные пузырьки игристого смеха. Мы даже не запомним этого, пытается Жорж объяснить самому себе, когда губы графа, дрогнув под прикосновением его пальцев, приоткрываются навстречу и прихватывают сладковатую влажную кожу. Дымка сумерек неторопливо течёт в комнату, колышет занавески, льнёт к стенам, и жоржевы расстёгнутые манжеты гладят кожу графа, и слипаются ресницы, и блестят взгляды... Этого совсем, совсем не может быть, но ведь так есть?.. Это всё вино. Этого не происходит. Они даже не будут этого помнить. Но если забывать ‒ пускай будет, что, решается Жорж. Он ещё успеет подумать, забывать ли взгляд графа за секунду до поцелуя сквозь пальцы.