«Нет у меня ближе тебя, слышишь? Брось телефон, кто это в нем пишет? Обними, успокой, выключи боль. Ревность сжирает меня с головой»
Виктор открывает глаза, когда чувствует движение Юри рядом с собой, но оборачиваться он не спешит. Щеки все еще мокрые от слез и он не хочет, чтобы его видели таким. Не он, не сейчас. Бессонница — это дело гадкое, особенно тогда, когда на протяжении всей ночи думаешь об измене. И черт его знает, было бы ли лучше, если бы он знал наверняка — если бы Юри ему сказал или лучше не знать, иметь хоть какую-то надежду на то, что все еще наладится. Хотя кого он обманывает? Тайное слишком явно. Утреннюю тишину нарушает сигнал телефон, оповещающий о новом сообщении. Виктор резко закрывает глаза, в то время как Юри быстро приподнимается и хватает телефон. Разблокировав смартфон, он читает сообщение и поднимается с постели, бросив быстрый взгляд на Виктора. Придя к выводу, что мужчина все еще спит, Юри уходит в ванну, попутно набирая чей-то номер. Виктор поднимается следом, сразу же после того как закрывается дверь в ванную комнату, и подбегает к двери, прислушиваясь. — Пхичит, не пиши мне больше утром, хорошо? — Виктор кристально слышит каждое слово своего мужа. — Виктор мог проснуться, увидеть уведомление, он и так обижается на меня, что я постоянно в телефоне, — Юри усмехается, от чего по спине Виктора бегут мурашки. «Почему он смеется? Разве это смешно?» — спрашивает себя Виктор, прислоняясь лбом к холодной стене. — Пхичит, я понял и я буду у тебя, как только Виктор куда-нибудь уедет, раньше не получится. Он может спросить, куда я поеду, а что я должен ему сказать? — Юри смеется, когда слышит ответ Пхичита, а Виктор сильно сжимает кулаки. — Да, конечно, так и скажу. Но такая «правда» ему не особо понравится. «Милый, у меня появился другой» — как ты говоришь, и все. «Прошу Юри на улицу». Холодную, Питерскую… — Виктор не слышит, что он говорит дальше. Не хочет, не может. Он выпрямляет спину и нервно окидывает комнату взглядом, хватает свой пуховик, одевает кроссовки и выбегает на улицу не взяв с собой ничего, кроме разбитого сердца, хотя лучше бы и его оставил. Холодный ветер "ударяет" его в лицо, и начинает щипать щеки. Виктор оглядывается по сторонам, решая куда же идти. Просто чтобы не нашли. Никогда. — Молодой человек, время не… — кричит кто-то из прохожих, но он не слушает, проходя мимо. Он знает, что в его состоянии лучше не контактировать с людьми, иначе кто-то явно пострадает. Ноги сами его приводят к бару, где он проводил на пике своей карьеры слишком много времени. Яков конечно же ругал его, так ведь и в запой можно уйти, но Виктору было плевать. Как впрочем и сейчас. Он шарит руками по карманам и находит пару мятых купюр. На бутылку хватит, а там посмотрим.***
Виктор не помнит, что было в баре; не помнит, как выпил больше половины бутылки водки; не помнит как оказался на пороге квартиры Фельцмана. Дверь ему открыл Юрий. Юноша смотрел на него пару секунд прежде чем ударить с ноги по груди, да так, что Виктор отлетает на пару метров и ударяется спиной о двери лифта. — Мать тебя… Плисецкий! — рычит Виктор, поднимаясь на ноги, что удается ему далеко не с первого раза. — Скотина ты, Никифоров, — резко бросает Юрий, хватая мужчину за шиворот и заталкивает его в квартиру. Он не церемонясь ведет Виктора в ванну, открывает кран с холодной водой и придерживая Виктора за шею, умывает его и окунает в ледяную воду, когда раковина наполняется. — Что ты делаешь, блять? — Орет Виктор, пытаясь вырваться, но Юрий сильнее, чем кажется и он держит этого пьянчугу еще пару минут. — Протрезвел? — грубо спрашивает Плисецкий, швыряя полотенце Виктору в лицо. — Да, — в тон Юрию отвечает он. — Ты чего такой злой, а? — рявкает он, вытирая волосы. — Потому что ты мудила, ясно? Твоя свинья тебя с утра ищет, Яков уехал тебя искать, тебя, блядину такую, весь Питер ищет, а ты бухой в жопу. Мог бы хотя сказать свинье, что пить пошел, а не свалить, придурок! — на одном дыхании орет Юрий. Виктор невольно отступает на шаг и просто смотрит на юношу. — Чо ты уставился? — Юрий злится еще сильнее. — Ничего, — отвечает Виктор и вдруг заливается смехом. Он смеется так громко, что это пугает даже Юрия, но еще больше его пугают слезы, которые катятся по щекам Никифорова, а тот и не замечает, или не хочет замечать. — Блять, да что с тобой не так? — пытаясь скрыть волнение, спрашивает Юра. — Ничего, Юр, просто… налей мне кофе, пожалуйста, — вздыхает Виктор, вытирая щеки. — Сначала мне надо позвонить Якову. Кацудону сам звони, телефон я тебе дам… — вздыхает Юрий и выходит из ванной. — Нет, Юр, — мужчина качает головой. — Я не буду ему звонить и прошу, не говори ему, что я тут. Пожалуйста. Плисецкий молчит, «переваривая» информацию, что проходит не очень успешно. Что могло произойти, что вдруг Никифоров, обожающий и боготворящий своего мужа, вдруг не захотел его видеть и слышать? — Как я по-твоему Якову это должен сказать, ты в своем уме? — Юрий вздыхает и у него вновь просыпается желание ударить Никифорова, но он невольно заглядывает ему в глаза и ужасается тому, что в них видит. Вы когда-нибудь видели отчаявшегося человека? Смотрели ему в глаза? Там так холодно и пусто, что вдруг хочется его спасти, но как? Не придумали еще лекарства для излечения разбитого сердца. Все говорят о времени, но пиздежь это. — Хорошо. — Юрий все же кивает. — Но ты мне расскажешь, что произошло, — Это меньшее, что он может для него сделать. Виктор послушно кивает и провожает Юрия взглядом. Он медленно поворачивается и смотрит на свое отражение в зеркале. «А что еще мог я сделать?» — спрашивает он себя, изучая собственное лицо. «Зайти в ванную, устроить истерику? Нет, это не про Виктора Никифорова. Сделать вид, что ничего не произошло? Тоже не вариант. Спокойно поговорить? Не хотелось. Не о чем нам говорить», — Виктор вздыхает. — Выглядишь ты дерьмово, Никифоров, — вздыхает он. «Хотя душа нервно смеется над этими словами», — добавляет он про себя и отворачивается, идя в гостиную. — Яков не будет ему ничего говорить, как он сказал. Скоро домой приедет, — говорит Юрий, поворачиваясь, когда Виктор заходит в гостиную. Он ставит на стол две чашки кофе и садится на стул, приглашая и Никифорова. —«Как он сказал»… — Виктор вздыхает. — Значит точно скажет. Ладно, плевать. — Он качает головой и делает глоток черного кофе, стоящего перед ним. Горячо и он обжигает язык, но тем не менее делает еще один глоток. — Он еще сказал, что убьет тебя, когда приедет, поэтому остерегайся, — хмыкает Юрий. — Он очень злой. — Плевать, — Виктор безразлично пожимает плечами. Юрий тяжело вздыхает. — Что у вас произошло? — тихо спрашивает Юра, как можно безразличным голосом, но не очень хорошо получается. — Он мне изменяет, — спокойно отвечает Виктор, будто они говорят о погоде, а не о предательстве человека. — Да быть такого не может, — Юрий качает головой. — На вас, блять, смотреть-то страшно, сразу приходят мысли о том, что я одинок и холост, накрывая депрессивной волной, а ты об измене мне пиздишь. Бред… Ты уверен? — Постоянные переписки с кем-то, звонки, бумажка с адресом отеля и номером. Финальное «Витенька, иди домой, я еще потренируюсь», а на катке его нет, ну и сегодняшнее «Что мне ему сказать? Милый, у меня появился другой?» по телефону. Юр, это конец, — Виктор проводит рукой по лицу, будто желая снять с себя всю эту боль. Не выходит. — Вот же сука, а, — рычит Юра, сжимая кулаки. — С кем, ты знаешь? Виктор вновь истерически смеется, кто бы мог подумать, что угроза будет настолько близко к Юри. — Пхичит, — отвечает он, пытаясь успокоиться. — Ебан… — он не договаривает, услышав, что открывается входная дверь. — Витя, мать тебя!.. — орет Фельцман, направляясь к ним. — Ну что? — вздыхает Виктор, но не успевает даже послать Якову надменный взгляд, как он хватает его за ухо и ведет в прихожую. Он так и знал, что Яков не сможет утаить от Юри правду, потому сейчас Кацуки стоял в дверях квартиры. Его вид напугал Виктора. Растрепанный, глаза бешеные, руки трясутся. Напугал, но лишь на миг. Стоило представить, как его целует другой и лицо Виктора мгновенно меняется. Он злится, он не хочет видеть его, тем более говорить. — Идиот, — бормочет Яков, толкая Виктора ближе к Юри и уходит. Они смотрят друг на друга с минуту, думаю, что следует или не следует говорить. Юри смотрит на Виктора теперь с облегчением и в глазах появляются слезы. Виктор не желает это видеть. — Уходи, — говорит он, опуская взгляд. — Витя… — Юри теряется, явно не понимая, что происходит, что происходило весь день. — Я прошу тебя уходи! — восклицает Виктор. — Нет, — резко заявляет он и делает шаг на встречу Виктору. — Объясни мне, что произошло. Почему ты ушел утром? Виктор тяжело вздыхает и решает, что все же стоить обсудить все сейчас, чем страдать и дальше. Надо закончить все сразу, а не растягивать это. — Юри, я знаю про тебя и Пхичита. Ты совершенно не умеешь прятаться. Я понимаю тебя, он интереснее, однажды он может стать великим фигуристом и будет вдохновлять тебя так, как я когда-то. Я понимаю тебя, — еще раз повторяет он. — Но не принимаю. Я так не могу, поэтому, прошу тебя, уходи. — Он не может найти в себе силы, чтобы поднять взгляд и посмотреть на него. Слезы катятся по щекам и он ловит себя на мысли, что ему страшно. Он боится того, что Юри рассмеется ему в лицо, скажет, что Виктор сам виноват, что сам все испортил и самое в этом страшное — скорее всего он будет прав. Так и происходит. Юри смеется, громко и истерически. От этого смеха слезы текут лишь быстрее и желание выгнать Кацуки вон лишь усиливается. — Пошел нахер отсюда! Уходи! — ревет Виктор, толкая его в грудь. — Уходи! Юри тут же успокаивается и хватает его за плечи, прижимая к стене, да с такой силой, что спина Виктора ноет. Там точно останутся синяки. — Отпусти меня! — рявкает Виктор, пытаясь освободиться, но этот хрупкий, как казалось ранее, юноша, прижимает его лишь плотнее к стене и впивает зубами в его шею. Он кусает его, целует, ласкает его кожу языком в то время, как Виктор все еще пытается его оттолкнуть от себя. Когда ему наконец-то это удается, он, не сдержав себя, отвешивает Юри звонкую пощечину. — Какой же ты дурак, — Юри качает головой и яростно смотрит на мужа. Он успокаивается и встает на колени перед Виктором. — Я не изменял тебе с Пхичитом, глупый. Я не изменял тебе ни с кем, — он качает головой и берет руку Виктора в свои, сильно сжимая, чтобы тот не оттолкнул его опять. — Витя, я люблю тебя. — Юри, я все слышал и видел, хватит… — Виктор качает головой. — Что же ты видел и слышал? — Адрес отеля, номер. Твои постоянные разговоры с ним и переписки. Ты лжешь мне, говоришь, что задержишься на тренировке, а тебя там нет. Юри, все понятно. — Никифоров, ты не просто плохой тренер, ты еще и глупый муж, — смеется Юри, продолжая старую шутку. — Я и правда встречался с Пхичитом, но по делам, когда он был в России. Он нашел, сестру нашего Маккачина, которая как раз недавно родила двух очаровательных щенков. Я скучаю по Маккачину и ты тоже, так у нас могла бы быть хоть какая-то связь с ним. Я хотел устроить тебе сюрприз, любовь моя, оформлял документы, встречался с хозяйкой щенков, которая так же недавно была тут. Виктору хочется ударить кого-то. Нет, не просто кого-то, а себя. Сильно и больно, так, чтобы вся дурь и грязные мысли вышли. Ему редко бывало стыдно, но это явно тот случай, когда он сгорает от стыда. — Я… Юри, прости меня, — шепчет Виктор, вставая на колени рядом с ним. — Прости — прости — прости, — безустанно повторяет он, обнимая Юри и целуя его шею и лицо. — Прости меня. — Пожалуйста, умоляю тебя, Виктор, никогда больше так не делай, не пропадай, не оставляй меня. Ты не представляешь насколько я испугался, насколько я боялся за тебя. Ты пропал и… я правда не знал, что думать. — Пойдем домой, — вытирая слезы, шепчет Виктор. — Я хочу домой.