Окна на седьмом этаже

В Питер Антон прилетел в четыре с небольшим пополудни. Огляделся. Поправил на плече полупустой рюкзак. Глубоко вдохнул колючий морозный воздух. Холодно. Это было безмерно странно: бесцельно бродить по нарядному городу, считать огоньки гирлянд в магазинных витринах, слушать радостные выкрики случайных прохожих и уже ощущать в воздухе запах мандаринов и пороха от взрываемых петард. Именно в таком городе — украшенном, переливающемся тысячами цветных лампочек, бликующих на водной глади, и гомонящем миллионами голосов — было невероятно просто потеряться закутанному в плотный пуховик вечно мерзнущему парню из Воронежа, которого сюда не звали. Одиночество в толпе. Антон ощущал именно это. Антон был лишним в этом городе в канун Нового года, хотя бы потому что его никто здесь не ждал. Антон не мог выцепить в шумной толпе ни одного человека, который мог бы просто побыть рядом, поддержать и выслушать, а еще лучше — позволить ему молчать. Глупость, конечно. И были в Питере друзья. Только вот Антон сам не хотел их видеть сегодня. Да и к тому же, его бы неотвратимо стали звать встречать Новый год вместе, а планы на вечер-ночь у Антона были. Самые идиотские, дебильно-романтические планы. Да уж, знал бы кто, какой он придурок. Знал бы Арсений, какой он придурок… интересно, он бы смеялся? Или покрутил бы пальцем у виска? Или попытался бы посочувствовать, как убогому? Антон с детства привык встречать Новый год дома. А дом там, где сердце. Всю справедливость этой избитой фразы он осознал тридцать первого утром, когда неожиданно для самого себя схватил рюкзак и рванул в аэропорт. Кристальное осознание того, что нужно лететь в Питер, пришло уже в такси. Хм, наверное, Антон чересчур легок на подъем. При всем при том сообщать Арсению о своем неожиданном визите он не собирался: у того ведь наверняка свой круг заранее приглашенных друзей, запланированный поход в гости или даже весьма прибыльная — а как иначе в Новый год? — клубно-корпоративная работа. И встрепанный явившийся без приглашения Антон вряд ли его обрадует. Он скорее неприятно удивит и даст повод обоснованным подозрениям. И тогда все полетит к черту. А Антон всего лишь хотел встретить Новый год рядом с ним. А Антон всего лишь влюбленный идиот. Самому смешно, честное слово. Узнай он о подобных планах в голове кого другого, то сам бы икал от смеха. До позднего вечера Антон бесцельно слонялся по городу, разглядывал взбудораженных петербуржцев, заглянул в пару магазинов и прошел по целой веренице мостов — он обожал мосты, пусть даже ветер на них еще пронзительнее. В десять вечера Антон поймал такси и назвал заученный наизусть адрес. По счастью, даже в это время с транспортом не было никаких проблем. Во дворе дома Арсения стояла небольшая кособокая елка. Было достаточно шумно: кто-то уже взрывал петарды или жег бенгальские огни, с разных сторон доносился заливистый смех, с парковки слышалась музыка сразу из нескольких машин. А Антон считал окна. Вот же они, три окна Арсения на седьмом этаже: одно темное, два других слегка освещены неяркими переливами — или слабенькая гирлянда, или работающий телевизор. Безмерно радовало, что Арсений, по-видимому, хотя бы был дома. Антону искренне хотелось в эту ночь быть к нему максимально близко, и было бы обидно узнать, что он будет близко лишь к дому Арсения, а не к самому Арсению, который мог напиваться где-нибудь на другом конце города. Антон повертел головой и выцепил взглядом вполне себе гостеприимную с виду лавочку возле детской площадки и с видом на вожделенные окна. Вот так. Вот и все планы: заснеженная лавочка, слабо освещенные окна и Новый год… Чтобы добавить праздничной атмосферы, не хватало еще включить «Иронию судьбы» на телефоне, только вот интернет из-за перегруженности сетей работал ожидаемо паршиво, и Антон бросил эту затею. Ой, ну ладно, за старый год, пропади он пропадом! Он открыл рюкзак. Там нашлись бутылка шампанского и два мандарина. Его внутренний Фрейд зарыдал от восторга. Это было именно то, что Антон почти не глядя прикупил в одном из близлежащих супермаркетов — праздник же, так его растак! Пробка с хлопком вылетела из бутылки. На него обернулись несколько человек из группки молодежи, радостно галдящей метрах в десяти. Антон приложился к горлышку. Шампанское на морозе — сомнительное удовольствие, но почему-то именно сегодня ему хотелось побыть рабом традиций. У него есть мандарины и шампанское, а еще он там, где сердце. Все хорошо. Антон горько усмехнулся. Он нисколько не жалел о своем приезде, о котором Арсений, конечно же, никогда не узнает. Антон просто хотел быть рядом. Пусть даже незримо. И ничего ему не нужно, кроме этих слабо освещенных окон на седьмом этаже. Он не станет мешать. Он всего лишь приехал встречать Новый год с Арсением. После выпитой половины бутылки возникла шальная идея заорать: «Аааарс, выходи во двор гулять, я на качелях!» Антон заставил себя захлопнуть рот. И ведь не пьяный вроде. Вслед за этим в голову пришла другая мысль: а если Арсений тоже решит выйти пускать фейерверки или поболтать с друзьями-соседями? А если Арсений выйдет из подъезда в компании приятелей и заметит сгорбившегося на лавочке Антона? Вот уж будет картина маслом! И Антон действительно назовет себя богом импровизации, если сможет выдавить из себя хоть сколько-нибудь адекватную причину своего здесь появления. Пока же в его голове вертелось лишь: «Я шел домой и случайно перепутал город. Кстати, с наступающим!» Антон не знал, что можно было бы изменить. Арсений же такой… такой, что и слов не подберешь. И узнай он о глупой антоновой влюбленности, он бы, наверное, расстроился. Ну насмехаться бы не стал, конечно, слишком уж благороден, да и относится он к Антону хорошо. Но ждать ответных чувств — безумие чистой воды, за что такой человек как Арсений может его полюбить? Антон же обычный, таких миллионы… Бутылка пустела, а полночь неотвратимо приближалась. Во дворе стало еще более людно. Антон забросил в рот дольку мандарина и чуть не подавился от звука неожиданно запиликавшего телефона. Он взглянул на экран и судорожно сглотнул. — Да, — испуганно прохрипел он в трубку. — С наступающим, Тош, — немного смущенно зазвучал голос Арсения. Самый бархатный в мире голос. — Прости, что так поздно. Я там тебя не отрываю? — Нет, нисколько, — вообще нисколько, было бы неплохо говорить с Арсением и под куранты. — Как ты? — Хорошо, — немного, как показалось Антону, устало ответил он. — Нормально. Тихо сам с собою хоровожу вокруг елки. А ты? Мимо Антона снова пробежала группка молодежи. «С Новым годом! С Новым годом!» — завопила какая-то девица в метре от него, переходя почти на ультразвук и наплевав на то, что до Нового года еще пятнадцать минут. — Я с друзьями, — нашелся Антон. — Веселимся вот… — Понятно, — тихо протянул Арсений. — Я… Ладно. Пока. И прервал связь. А Антон изумленно уставился на умолкший телефон в своих руках. С одной стороны, в груди разливалось ласковое тепло оттого, что Арсений вспомнил о нем за несколько минут до курантов, с другой — видимо, тратить на Антона больше пары минут своего времени в предновогодней суете он не собирался. Арсений показался на пороге своего подъезда через две минуты. Он огляделся по сторонам и выцепил взглядом злополучную антонову лавочку, а Антон искренне пожелал превратиться в соляной столп. Арсений замер на месте, но уже через пару секунд уверенно порысил в его сторону. Арсений бежал к Антону, а в голове у того было совершенно пусто, лишь где-то на краю сознания шизофренически играла мелодия «Джингл бэллз». Арсений плюхнулся рядом. На нем была распахнутая куртка, а на ногах кеды: левый — белый, а правый — голубой. Да и вообще всем своим видом тот воплощал в данный момент образ городского сумасшедшего. — Это Даша, — отдуваясь, проговорил Арсений и указал на оравшую недавно девушку, которая теперь с визгом поджигала невдалеке фейерверочный фитиль. — Моя соседка по лестничной площадке. У нее с детства прозвище — Сирена Корабельная. Я ее вопли ни с чем не перепутаю. — Понятно, — тупо ответил Антон и начал разглядывать почти пустую бутылку в своих руках. Хм, «Советское». Он бы даже умилился, если бы хоть на сотую долю меньше охреневал. — Ты тут собрался Новый год встречать? — осведомился Арсений. — Ну да, — независимо ответил Антон и смахнул с лавочки кожуру от мандарина. — А что такого? — Да нет, ничего, — Арсений пожал плечами. — Нормально так. Только холодновато немного. — Будешь? — Антон вспомнил о вежливости и протянул ему бутылку, в которой шампанского оставалось едва ли на полпипетки. Арсений одним глотком допил последнее и повертел бутылку в руках. — Как же это, — спросил он, — еще не Новый год, а ты уже без шампанского? — Я то, что там оставалось, на Новый год и приберегал, — обиделся Антон. — Я ж не думал, что ты явишься и придется делиться. — Ну извини. — Да пожалуйста. В рейтинге «Самые тупорылые диалоги две тысячи шестнадцатого года» появился абсолютный фаворит. Арсений сидел рядом в своих разномастных кедах, а Антон продолжал охреневать. — Я это… — начал он. — Что? —встрепенулся Арсений. — Нет, ничего. Жизненное кредо Антона: «Если ты дебил — будь дебилом до конца» — и сейчас он упорно ему следовал. Он вздохнул и начал жевать мандарин. — Ты приехал ко мне, — тихо произнес Арсений после паузы. — Ага. — Ты приехал ко мне, — полуудивленно-полувосторженно повторил Арсений. — Арс, я понимаю, как это выглядит. И это какая-то дикая дурость, — затараторил Антон. — Я просто вдруг подумал… Договорить ему не дали. Арсений подался к нему, притянул ладонью за затылок и уперся лбом в его лоб. — Я загадал тебя, — зашептал он в паре сантиметров от губ Антона. — Заранее. Еще утром. И ты приехал. — Арс, я… — Пойдем наверх, — продолжил Арсений умоляюще. — Пожалуйста. Скоро куранты. Я загадаю тебя снова. Чтобы ты не вздумал исчезнуть.