Мама

-Кёя-кун, хочешь конфетку?- Мор топталась на пороге, чувствуя себя неуютно и даже глупо. Она впервые не знала, как подступиться к этому замкнутому и закрытому от других людей подростку. Он хмуро смотрел на неё исподлобья, скрестив руки на груди. "Боги, Рю, тебя самого отлупить надо за то, что сотворил с собственным сыном..." Конечно же ей не ответили. Даже не дрогнули губы, только нахмурились сильнее брови. -О чём нам разговаривать? Он считал её врагом, человеком, посягнувшим на последние крошки внимания, которые ему изредка, как крошки голубям, бросал отец. Она - враг. А с врагом надо быть максимально собранным и внимательным. Теперь Кёя видел, что Мукуро и Мор - родственники, они оба с искренностью притворялись безобидными, чтобы потом вонзить под рёбра ядовитый ледяной кинжал. Она и сейчас проворачивала трёхгранное оружие у него в душе, продолжая всматриваться в измученные серые глаза внимательным, притворно сочувственным взглядом. "Ненавижу!" -Не злись на своего отца, Кёя. "Я не злюсь. Я не злюсь на него! Никогда не злился! Уйди! Оставь нас! Ненавижу-ненавижу-ненавижу!" -Он на самом деле очень хороший человек. "Я это и без тебя знаю! На его месте я бы уничтожил всё то, что разрушило мою жизнь..." -И он любит тебя. "Смешно. Может засмеяться?" Перед глазами встал хохочущий сумасшедшим с долей истерики смехом Мукуро. И Кёе захотелось хоть раз в жизни засмеяться так же: безумно, горько. "И он не любит меня. Никогда не любил. Но слишком благороден, чтобы справить ненужного отпрыска куда подальше. Я должен быть благодарен ему за то, что он у меня есть, что я живу в его доме, что вижу и знаю его" Но он не мог смеяться. Он никогда не умел делать этого искренне и не умел достаточно хорошо играть, чтобы выкинуть подобный трюк. А вот у этой семейки актёрская игра - в крови. Только сжимать крепче кулаки и губы, стараясь удержать лицо. "Я не позволю ей добраться до меня!" -Знаешь, Рю очень добрый. Видел того щеночка? Я подарила его на годовщину нашей встрече. Незадолго до того... "... как та женщина забеременела мной..." -... как случилось то, что случилось. Ты не думай, я не виню тебя. "Ещё бы она меня винила! Как будто это я просил своего рождения, да ещё и при таких обстоятельствах!" -И он погрузил того волчонка в сон, чтобы больше не вспоминать обо мне. "... до определённого момента" -Он хотел всё своё время посвятить тебе, Кёя. Но ему было слишком больно. "Конечно ему было больно! Я - живое доказательство его ошибки! Что малейшая оплошность может превратить твою жизнь, твой мир - в ничто!" "Я вообще не должен был рождаться" "Они должны были быть счастливы" "У них могло бы быть двое сыновей - Изая и Мукуро. Может быть ещё дочка или ещё один сын. Но не я. Если бы отец остался с ней, ничего бы плохого не произошло. Я знаю, что им пришлось пережить. И Мукуро сейчас был бы обычным мальчишкой с неполоманной психикой. Мне жаль его. Он тоже ни в чём не виноват. Хоть он и мой враг, я признаю, что никогда не пожелал бы ему такой судьбы" "Они все могли быть счастливы, если бы я никогда не родился..." -Кёя... "Уйди! Ну уйди же! Чего ты ко мне пристала?! Мне больно, мне грустно, мне очень-очень тяжело! Оставьте меня вы, все! Забудьте, живите счастливо! Чего вы все ко мне лезете?!" От сжавшегося в комок подростка волной хлестало фиолетовое пламя. Лицо его замерло словно камень, только глаза жгло, словно в них насыпали соли. "Я никому не нужен..." И эта последняя мысль добила его. Если бы в этот момент в руках Кёи был бы нож, он бы вскрыл себе вены или воткнул в висок. Если бы нашёлся пистолет - выстрелил бы себе в голову. Если бы стоял на краю крыши - не раздумывая шагнул бы вниз. Чтобы больше не чувствовать. Не чувствовать, чёрт побери! этой всепоглощающей боли, разрывающей голову и сердце. Ну почему, почему, все могут быть счастливы, но только он, только он! никому не нужен и всюду лишний?! -Ты мой хороший... Сквозь обжигающе ледяное пламя прорвались и нежно обняли тёплые, дрожащие руки. "Она боится меня..." И эта мысль не принесла удовлетворения или толики довольства. Только ещё больше холода и боли. Больше, больше. -Не плачь. Не плачь. Хороший мой, маленький. Я тебя не обижу, солнышко. Тшш... "Отстань! Отстань от меня! Чего, ну чего тебе ещё надо??" А вопреки своим мыслям замер на одном месте, не шарахнулся в сторону, не оттолкнул её, не ударил. Редко кто-то вторгался в его личное пространство настолько близко и настолько по глупой причине. Не чтобы ударить или причинить боль... а обнять. Мор обнимала его руками, прижимала к себе, щекотно сопела на ухо и гладила по голове. И Кёя растворялся в этом тепле, всё ещё ненавидя эту женщину. Но больше всего - себя. -Кёя - хороший, хороший. Ненужно ненавидеть. Не ненавидь себя, Кёя. Ведь мы тебя так любим, ребёнок, так любим. "Ребёнок..." Его никогда никто не называл в таком контексте. Не с указанием возраста и статуса, а именно как ... как ребёнка, как бы это глупо не звучало. "Я правда хороший?" Она не вытирала его слёзы, только перебирала тёплыми пальцами чёрные короткие волосы. И позволяла плакать. Не ругала, не смотрела холодно. Она вообще на него не смотрела. Только бормотала какие-то глупости, что он хороший, и что его любят. И правда глупости. -Ты хороший, Кёя. Ты очень умный, сильный и храбрый. Ты честный и незлой. Действительно. Хибари Кёю сложно назвать добрым, в этом Мор попала в точку. Но он никогда не был злым. Равнодушным, жёстким, да. Но не злым. И причинял боль так же равнодушно, но не зло. А лучше ли это, чем быть злым? -Я - не хороший. -Какие глупости, дитёнок,- Мор отстранила мальчика от себя и заглянула в грустные серые глаза с едва заметными тенями под ними.- Ты хороший мальчик, ты хороший сын, ты хороший человек. Ты действительно очень хороший, Кёя. Она улыбалась. Но почему Кёя так и не мог понять. Он просто смотрел на неё. На ту, которая не кричала, когда он плакал; ту, которая обнимала его, когда ему плохо; ту, которая... Он действительно хотел бы себе такую маму. Такую добрую и тёплую. И он пытался снова ненавидеть её. Пытался ... и не мог. Только себя. "Она действительно заслуживает счастья..." -Мы тебя так любим, Кёя. Это ложь, но даже лживые, как же он мечтал услышать эти слова... -Хороший, хороший...- Мор приговаривала эти слова, одной рукой продолжая приобнимать мальчика за плечи, а второй стала вытирать катящиеся из широко распахнутых глаз слёзы. Вытирала и вытирала своей маленькой ладошкой, хотя слёзы и не думали останавливаться. -Ты держал в себе целое море, да? Море чего? Море чувств, обид или слёз? Наверно, всего вместе и сразу. Он снова уткнулся ей в плечо, не в силах выдержать этого по-матерински нежного и тёплого взгляда. За что она так смотрит на него? Чем он это заслужил? Эту теплоту её объятий, эту нежность, заботу. Он не тот, кому она должна дарить такие вещи. Но почему от этого хочется плакать ещё больше? -Ты хороший, Кёя, ты действительно хороший. Не держи в себе это море, не держи. Ты не один, ты дома, малыш, дома. Здесь все - твоя семья. Здесь все всегда поддержат тебя и помогут. Ты не одинок больше. Кёя, сыночек мой... Этих слов он никогда не слышал. Не слышал, и наверно она сказала их по ошибке. Но всех собранных сил хватило только на то, чтобы взглянуть ей в глаза и выдавить жалкую улыбку. -Ошиблась... -Не ошиблась, малыш. Не ошиблась. Ты мой ребёнок. Мой, слышишь? Я всегда буду рядом, я буду присматривать за тобой, любить тебя и вытирать слёзы. Ты можешь злиться на меня и ненавидеть, но я больше никогда не оставлю тебя одного. Слышишь? Ты не один, не один. У тебя есть дом, у тебя есть семья, Кёя. Можешь перестать быть сильным хищником. Тебе здесь не от кого защищаться. -Ты ... ты здесь самая опасная. Ты оплетаешь собой как ядовитыми растениями. Я задыхаюсь от тебя и не могу надышаться. -Какой же это яд, глупенький?- Мор не оскорбилась, не обозлилась. Продолжила грустно и тепло улыбаться. И объятия её всё ещё были тёплыми. -Это не яд, Кёя. Это - любовь... Позади неё скрипнула дверь, и Кёя увидел, как отец со странным лицом вошёл в комнату. Кёя никогда не ненавидел отца. И не боялся. Но всё равно зажмурил глаза, когда рука отца потянулась к нему. И оказалась тоже - тёплой. Рю гладил сына по голове и чувствовал, как сжимается его собственное сердце. -Прости меня. Он собственными руками выстроил стену между ними. Не смог перешагнуть через собственную боль ради той беззаветной любви, которой его любили. Дети любят родителей не за подарки, не за внимание. Они любят их за то, что они есть. А Рю сам, своими же руками, своей холодностью убивал в душе своего сына эту любовь. Вымораживал, отторгал, забивал. И так и не смог убить до конца. Потому что его, самого худшего отца на свете, всё равно любили. Просто за то, что он был. -Прости, прости... Его сын вырос. Но, боги, каким же маленьким и хрупким он был в отцовских объятиях. Рю никогда не качал малыша на руках, когда он плакал, не читал сказки, не обнимал за заслуги или просто так. Он впервые потянулся только сейчас, когда понял, что же сотворил с душой своего собственного ребёнка. Ребёнка, который был его лучиком света, за который он держался и хватался в мгновения отчаяния, принимал его любовь, ничего не отдавая взамен, собирая крошки тепла и растворяя в холоде собственной души. Но никакая любовь не поддаётся законам математики. Она становится лишь больше, чем больше ты её отдаёшь. Рю этого не знал. Но надеялся, что научится. Он же умел когда-то? Но не поздно ли? Не стоит ли оставить в покое израненную душу сына и не марать её тьмою своей? Глядя на то, как Кёя захлёбывается рыданиями и сжимает его руками, Рю осознал, что нет - не поздно. И Мор, добрая, ласковая, всепрощающая Мор. Такая сильная, что её сердца хватит на всех, кого она любит. На всех. Она как ласковое солнце, как орлица обняла их своими руками-крыльями. И грела, грела. Грела эти замёрзшие, израненные души. -Вы дома, мальчики. Вы дома. Кёя, с трудом оторвав одну руку от отца, цепко сжал в пальцах ткань её футболки. Конечно это ещё не всё. Это переломный момент, но отнюдь не окончание. До конца вообще далеко. Им столько всего предстоит ещё, столько увидеть, пережить, познакомиться... Вернувшийся домой Мукуро, заглянув в приоткрытую дверь, с трудом подавил в себе желание присоединиться к этим объятиям. Изая, выглянувший из комнаты, позвал брата вместе с ними поваляться на кровати и посмотреть фильм. Мукуро согласился и тут же вляпался в неприятного вида кучку. Щенок со звонким лаем спрятался под стол. Шизуо закатился смехом ещё до начала фильма. Конечно же это не конец. Каждое событие, каждый разговор, каждая улыбка - это новое начало.