Мальчик, ты снег.

— Почему ты так поступаешь со мной? Почему ты просто не исчезнешь из моей жизни? — еле сдерживая слёзы, Ирина кричала в безответную пустоту. — Ириш… — Молчи! Я не хочу ничего слышать, к чему мне твои пустые слова? Их было слишком много, я сыта по горло. Она не выдержала, и слёзы свинцовыми каплями скатывались по щекам. Было больно, ведь она все равно любит его. Так сильно, что если бы он узнал, убежал как можно дальше от этой безумной любви. Григорий слышит всхлипы женщины, тихо подходит к ней и кладет руку ей на плечо. Аллегрова тут же скидывает её. — Знаешь, что бы ты не думала, но я люблю тебя. Он достал сигарету. Щелчок. И его лёгкие заполняются никотином. — Мальчик, ты снег, которого не будет в июле. Ты считаешь себя другим, не похожим на остальных. Ты ошибаешься, ты — жалкая копия заводского варианта. Ты слеп, как и другие люди. Ирина переводит взгляд на мужчину, всматриваясь в его туманные глаза, в его губы, которые так небрежно держат сигарету, и пытаясь найти те родные черты, до боли знакомые и любимые. — Несмотря на все, ты полюбила меня такого, какой я есть. Что ж теперь? — лукаво улыбнулся Лепс, проводя большим пальцем по щеке женщины, тем самым убрав новую слезу. — Какой же ты подонок, Лепс.- огрызнулась Аллегрова, ударив Григория по руке- Тебя не изменить! Зачем тебе я, когда ты так любишь себя? — Я люблю тебя- повторил певец- Люблю и не могу перестать любить. Там, где тебя нет рядом, я исчезаю сам. С тобой я будто заново родился. Я не наделен способностью красиво говорить, но это все- он положил руку на грудь- Из чистого сердца. Ирина посмеялась, забрав сигарету из рук Лепса и потушив её об его пиджак. — Скорее из прокуренных лёгких. Скольким ещё дурам ты пудрил мозги? — ехидно улыбнулась Императрица- Мне и не нужны были слова, мне требовалось присутствие тебя, внутреннее тепло твой души, если от неё хоть что-то осталось. А сейчас что? Лед да вьюга… Сможешь перекричать эту вьюгу и согреть мои руки? — мужчина тупо смотрел, сглатывая эту ситуацию, и пытаясь конструктивно объяснить самому себе происходящее — тяжёлое и неприятное. — Думаю, что нет…- вздохнула Ира. В доме стало морозно, то ли из-за того, что убавили отопление, то ли… Этот приятный холод продирал до дрожи, забираясь в самые укромные уголки внутренностей, медленно превращая их в ледышки. Или потихоньку убивал тебя, так трепетно и неподражаемо. Аллегрова вздрогнула и придвинулась ближе к своему оппоненту, в последний раз взглянув в его незабываемые глаза, она поцеловала его в губы. Быстро и бесчувственно. — Это конец? — Прости, мой мальчик, за эту бесчеловечность, а я прощу тебя за то, что ты был слеп. Но ты мне больше не нужен- она схватила сумку- Прощай, моя любовь. Одевайся теплее, я холодна к тебе, ты можешь простыть- и скрылась за стенами уже одинокого дома.