Рождена наслаждаться потребительством

Этот запах. М-м-м… так вкусно. Я не могу открыть глаза, дабы не ослабить остальные рецепторы. Блюдо играло всеми оттенками, у меня в голове зажигались искры. Мозг не понимал, что происходит. Это удовольствие равнялось некой божественной эйфории. Рукой я осторожно нащупала следующий кусочек, вновь втянув носом пряный аромат. Отгрызла маленький кусок, за ним чуть больше. Еще и еще. А эти идеальные специи. Ох уж эти специи. — Открой глаза. — Не хочу. Я слабо оттолкнула собеседника от себя и потянулась за новой порцией удовольствия, но мои пальцы ничего не смогли найти на этом небольшом круглом столике. — Зачем ты забрал эту вкуснятину от меня? — в мгновение ока состроила обиженное личико, а потом, вспомнив, что на его подобное не действует, начала умолять взглядом вернуть мое сокровище. — Прошу. Еще чуточку. Ну дай, а? Этот злодей лишь довольно лыбился. Эротичный оскал, взлохмаченные синие волосы. Господи, да мне хватало одного взгляда на узор на его лице, чтобы начать сходить с ума. — Я буду забирать у тебя все. Улыбка касается и моих уст. Злая улыбка. Мысленно я уже опустила его на колени и заставила ублажать меня языком. На деле же лишь прислонилась к парню, оставив на его щеке горящий поцелуй. Отстранившись, провела пальцами по щеке, где осталась помада. — Если не отдашь, я начну есть тебя. — Кто-то у нас каннибал. Я действительно готова была сожрать его. Конечно же, в переносном смысле, но стоило сказать волшебное слово «каннибал», как меня начало мутить. Вспомнились жуткие сцены с одного из последних заданий, где мы столкнулись с группой людей, которые больше всего любили есть… других людей. Господи, они даже чуть не угостили меня этим мясом. И, право, это мясо! Оно выглядело аппетитно. От осознания того, что я могла с удовольствием съесть человека, я начала колыхаться на ровном месте. Он придержал меня за талию. Вдруг упаду. — Прости. Ты еще не отошла от того случая? — … Два часа спустя мы лежали на кровати и размышляли о будущей жизни. Мне хотелось, конечно же, исполнить свою давнюю мечту и издать свою книгу. Быть может, открыть собственное издательство или же во второй раз попытать удачу в журналистике. У него же все было совсем по-другому. Его мечтой, его манией стало лекарство от болезни, поглотившей мир. Я понимала этого парня, как никто другой. Впрочем, других тут и не было… Утром мы ели вкусный десерт. Я даже представить себе не могла, откуда ему удавалось достать такие крутые блюда. Правда, вопрос о том «откуда» вмиг становился риторическим, стоило вспомнить, что мы тут пребываем уже больше десяти лет. Налаженное домашнее производство, уютный дом с плодовитыми садами вокруг и шикарным огородом. Мы, на самом-то деле, многое могли себе позволить. Не без помощи магии, естественно. Я редко занималась кулинарией, все, что касалось еды, падало на его плечи. Такой себе домашний поваренок. Моей же задачей было обустройство дома, чистота, красота, особое внимание к охране периметра. Каждый вечер, как только солнце приближалось к горизонту, я выходила к реально огромной ограде, которая была высотой примерно с три меня, и выискивала слабые места. Погода не всегда нас жаловала. То забор с одной стороны повалится, то вообще — часть стены дома возьмет и рассыплется. Из нас были такие себе строители, но за годы мы все же подучились этому делу. Обед. Сытный. Сочный. Мясо вальяжно заняло почти все пространство тарелки. Мы разводили животных. Их было не так много, но раз в недельку мы могли себе позволить съесть огромный кусок говядины или баранины. Диву давались, что удалось вывести здоровых животных, не пораженных сей ужасной болезнью. Нам определенно везло. Я, как обычно, проверяла состояние ограды. Поднялась на деревянную вышку. Помню даже, как мы ее в две пары рук строили. Это, кажется, была наша первая совместная постройка. Все валилось с рук, конструкция никак не хотела держаться кучи. В итоге получилось все же сделать ее стойкой и достаточно высокой, чтобы с нее можно было обозревать местность, но… она была уродливой. Чуть кривоватой, с кучей, казалось, лишних, плохо обтесанных бревен, прибитых чисто для того, чтобы конструкция ну вот точно получилась прочной. Что сказать еще, мы старались. Он принес мне ужин в постель. — Ты не ела с обеда. Возьми. — Спасибо, — я часто забывала вечером поесть. А все из-за творчества. Эти порывы вдохновения все чаще и чаще меня посещали. Я садилась на нашей кривой вышке и марала своими мыслями, идейными проблесками всю бумагу, которую только могла найти. В ход шли и газеты, и свитки, и целые книги известных личностей. Я все еще хотела издать свою книгу, открыть издательство или податься в журналистику, совершенно забывая о том, что нет больше издательств и не о чем писать в газетах. Не для кого. Да, так точнее. Новый завтрак всегда лучше прежнего. Хотя бы из-за того, что он еще не съеден. — Так вкусно. — Ты всегда так говоришь. — Потому что ты всегда божественно готовишь. И это было чистейшей правдой. Я не могла припомнить ни дня, когда бы мне не понравилось его блюдо. Я наслаждалась едой, как последним, что у меня осталось. Да и то… благодаря ему. Его ждал сладкий поцелуй. Десерт после шести? Господи, я забыла о существовании точных часов. Утро, день, вечер, — вся моя классификация. Он обнял меня. Я почувствовала, как моя грудь плотно прилегает к его. Наверное, ему приятно. А мне хорошо, когда я чувствую приторные нотки его голоса. Добавить немного сахара — и идеально. Завалился со мной на кровать, поцеловал в щечку, а мне вспомнилось, как он аккуратно клал клубничку на верхушку нежнейшего десерта. Он провел руками по животу, тронул мои руки, коленки… Этот трепет, какой бывает в первый раз, во второй или третий, его не было. Но я получала удовольствие от самой близости. И от его мастерства. От мастерства в кулинарии, конечно же. Воспоминания о его кондитерских успехах будили во мне аппетит. В остальном это был обычный секс. Вечер. Я снова после проверки засела на вышке. Он меня никогда не трогал в это время. Казалось, что мы вдвоем тут и без того достаточно одиноки, но мне было необходимо мое одиночество. После стольких лет я все еще желала оставаться наедине с миром. На вышке громоздились исписанные листы, придавленные неким подобием пресс-папье. Как жаль, что их некому было прочесть, кроме него. Я хотела поделиться своими мыслями с миром, но мир просто не мог услышать меня. Еще год. Мы ели вкусности, спали друг с другом, говорили ни о чем и пытались исполнить на самом деле глупые мечты. Мне было не для кого писать, ему — не для кого создавать лекарство. Чувство, будто мы первые и последние люди на земле. Оно накрывало. Оно возбуждало мозг. Я наконец забеременела. У человечества появился шанс, но я стала сомневаться в том, нужен ли он вообще. Шанс этот. Зачем? Для чего, если моему ребенку судилось жить наедине с миром? Он меня поддерживал. Он меня любил и не хотел сдаваться. Вкусная еда, сладкий секс. Я вновь залезла на вышку и посмотрела на утопающее в горизонт солнце. Стало тепло. — Покушай. Он впервые за долгие годы побеспокоил меня на вышке. Поставил рядом со мной тарелку и ушел. Я взяла кусочек торта в руку и с жадностью стала его поглощать. Как будто это единственное, что осталось у меня в жизни. Хотя примерно так оно и было. Вкусная еда и сладкий секс. И если второе спустя годы стало меркнуть, то едой я наслаждалась каждый раз, словно впервые. Я жила, чтобы есть. Я вообще забыла, кем была рождена.