Письмо 3
15 июля 2020 г. в 07:53
Здравствуйте, доктор.
Перво-наперво хочу предупредить, что я знаю о врачебной тайне. Пит когда-то говорил Вам можно верить, и я надеюсь, что и мою тайну Вы сохраните.
Так уж вышло, что поговорить мне не с кем. Из своих только Пит да Хеймитч. Но с Питом обсуждать этот вопрос стыдно, а с Хеймитчем — неудобно. Мама в Четвертом, но к ней я ни за что обращаться не стану. Есть ещё Сальная Сэй, но всё-таки человек она чужой, да и поболтать с посетителями в своей забегаловке страсть как любит. Так что остаётесь только Вы. Приготовьтесь и пристегните ремни: моя жизнь, как неисправный планолет, снова ушла в крутое пике.
Знаете, а я ведь думала, что хуже уже быть не может… Но, как обычно, ошиблась.
Оказывается тошнило меня не только от всего происходящего, доктор Аврелий! Это ж надо быть такой невнимательной к себе! Хотя в нынешних условиях, наверное, неудивительно, что моё… состояние положение стало сюрпризом и для меня самой.
Честно сказать, сама я решила, что переела Питовых булочек — так меня тошнило и полоскало в течение нескольких дней. Да я бы до сих пор оставалась в неведении, если б не Пит. То ли ему стало обидно за свою стряпню, то ли он просто более сообразительный, но именно Пит как-то вечером принес тест на беременность. Ну, знаете, один из тех, что продают теперь в аптеках на каждом углу. Невесомый пакетик огромным булыжником приземлился на журнальный столик. Только на самом деле камень лег мне на сердце. Я догадалась, что это, ещё до того, как Пит заговорил. Уж лучше бы он молчал…
— Китнисс, я думаю тебе это понадобиться, — сказал Пит, глядя куда угодно, только не на меня.
Я же застыла посреди комнаты. Не могла шевельнуться, не могла произнести и слова. Как-то, ещё до Революции, мы с Гейлом после грозы отправились на охоту и набрели на одно дерево. Оно почернело и обуглилось, пораженное молнией. Вот и я, увидев тест, ощутила себя тем самым деревом. Очнулась только от хлопка двери, больше походившего на звонкую пощечину. Пит — сама тактичность, решил оставить меня одну.
Боясь передумать, я схватила пакетик и бросилась вверх по лестнице в ванную комнату. Сама процедура заняла всего пять минут, и все это время я пыталась найти в себе признаки изменений, подтверждающих домыслы Пита. Но кроме расстройства желудка не было ничего.
Посмотреть результат я долго не решалась. Тест лежал на расстоянии вытянутой руки, но ее-то я и боялась протянуть. Знаете, это чем-то напоминало Жатву — вот сейчас Эффи опустит свои наманикюренные пальчики в стеклянную чашу, достанет бумажку и прочтет имя. Страшный ритуал свершится, но между тем ты будешь знать…
А потом пришла злость. В конце концов, я ведь прошла Голодные игры, Квартальную бойню и Войну. Так что в итоге мои пальцы почти не дрожали. Почти. Но стоило мне увидеть две полоски… Я отбросила тест куда-то в угол и посмотрела на него с отвращением, будто он — ненавистная мне белая роза. Мой мир рухнул в очередной раз. А вот в который, я уже и со счета сбилась.
Понимаете, одно дело — планировать, а другое — оказаться… Да и планы строил по большей части Гейл, а я как-то сама собой согласилась, что в новом Панеме иметь детей не так уж и страшно. А теперь эта полоска разделила мою жизнь на «до» и «после», надежнее забора под напряжением родного дистрикта в старые времена.
Помню, как легла тогда на кровать, свернулась калачиком и пролежала с открытыми глазами до самого утра, надеясь, что это окажется сном, ошибкой или рассосется само собой. Но новый приступ утренней тошноты разбил мои надежды в пух и прах.
Сырные булочки я с тех пор не ем совсем. Пит ни о чем не спрашивает. Опять его тактичность, от которой становится только хуже.
Дни шли, а я все думала, что делать. И в один прекрасный ужасный день, отправилась в мамину комнату, где в дальнем шкафу хранились ее снадобья. Спустя пятнадцать минут в руках я держала пыльную баночку с остатками нужной мне травы. Ее ни чем не спутаешь: запах такой резкий и противный. Мама заваривала это средство для совсем отчаявшихся женщин, которые не желали приводить в наш мир ребенка, обреченного на голод или Игры. Тогда я думала о них с презрением. А теперь сама сидела перед ненавистным стаканом, вдыхая отвратительный аромат. Отвар должен был все исправить, но я никак не могла себя заставить сделать даже глоток. Все-таки это ребенок Гейла, все, что от него осталось в этом мире. А потом я вспомнила изувеченное тело Делли… Ужасный выбор, если вдуматься.
Сколько я так просидела и не знаю, но когда в доме послышались чьи-то шаги, мигом метнулась к раковине и вылила содержимое, с опозданием сообразив, что запасов травы в баночке не осталось.
Это был Хеймитч. Воняло от него даже хуже, чем от ненавистного настоя. Многолетний перегар ничем не заглушить. Он спросил, что со мной происходит. Мол, Пит сам на себя не похож в последние дни, а я сама и вовсе из дома не выхожу. Я даже подумала: может, рассказать все как на духу? Но его очередная шуточка отбила всякую охоту. Пришлось наврать про пресловутое несварение желудка. Он поскреб свой вечно небритый подбородок, раздумывая, а потом напомнил, что завтра вообще-то Рождество. Тон был такой, будто конец света грядет.
Думаю, Вы понимаете, доктор, что Рождество в тот момент меня волновало мало? Так я и сказала Хеймитчу, а он вдруг разозлился. Оказалось праздник должен был пройти на площади, а мы с Питом — главное украшение.
Раньше так организованно народ там собирался только на Жатву. Конечно, об этом я говорить не стала и честно ответила, что ношу траур. Про ребенка под сердцем промолчала. Хеймитч начал было песню про свежий воздух и мое здоровье, потом посмотрел на меня и, махнув рукой, ушел, что-то бурча себе под нос. А я осталась со своей проблемой один на один. И до сих пор не могу ее решить. Меня даже посещала мысль воспользоваться крючком от вешалки. Но от одной мысли стало так жутко, что больше я к ней не возвращалась.
Конечно, я знаю, что теперь в нашей стране разрешены аборты. Я даже подумываю об этом, но никак не могу принять правильное решение. Мне больно. Мне стыдно. Мне страшно.
А время идёт. Я схожу с ума и не знаю, что мне делать. Доктор Аврелий, скажите, что же мне делать?!
Китнисс.
29 декабря