Их мгновение

Доктор танцевал с Ривер на балу в ресторане напротив Поющих Башен. Это был уже n-ный танец по счету, а они никак не уставали. Если посмотреть на танцевальный зал, можно заметить, что уже давно они танцевали одни. Правда, это их не сильно беспокоило. Они наслаждались обществом друг друга в этот по истине красивый вечер. Весь ресторан был украшен еловыми ветками, красными лентами и свисающими с потолка омелами. Каждый раз, когда пара проскальзывала в танце под такими гроздями, они обменивались легкими поцелуями, сопровождающимися легкими смешками и наполненными нежностью улыбками. В зале, в самой середине его, стояла большая елка, украшенная красными шарами, бусами, мишурой и прочими елочными прибамбасами. «Рождество? Опять?» - Спросите вы. Нет — Новый Год. Даже этот «не праздник»* они отмечали, находясь вдвоем. Когда закончилась музыка, они сели за столик, открывающий вид на Башни. Сразу же им поднесли горячие праздничные блюда, сделанные на заказ, шампанское и легкие закуски. Доктор нагнулся к сумке, стоящей около его кресла. Достав оттуда маленькую бардовую коробочку, он, с счастливой улыбкой на лице, разогнулся и.. Коробочка выпала из его рук, громко падая на пол. Доктор вскочил, со страхом осматривая зал. Вокруг него было пусто, но это не важно. Его напугало отсутствие его жены. Его милой, доброй, умопомрачительной жены. Она как дым растворилась в воздухе. Ничего не напоминало о ней: ни легкий запах духов, которые он вдыхал, танцуя с ней, ни крошки от закусок, которые она ела пару секунд назад, - ничего. Его позвали. Такой знакомый голос. Мягкий, как только что испеченные булочки, нежный, как дуновение летнего теплого ветра, и родной, как никакой боле.. Доктор обернулся. Его ожидания никак не оправдались. То, что он увидел, поразило его до глубины души и заставило его осесть на пол, хватаясь за волосы, практически вырывая их с корнем. Доктор плакал. Плакал, как маленький мальчик, плакал, как когда-то давно, когда потерял всю свою расу. Сейчас он плакал только из-за одного. На полу лежала мертвая Ривер Сонг. Она лежала в крови. Лежала изуродованным трупом, который вряд ли могли бы распознать и ее родители. Но он знал, что это она. Знал, что его сокровище, его жену убили. Убили, испоганили, извратили и оставили здесь, рядом с ним, разлагаться и превращаться в одно только упоминание об этой женщине. Только скелет. И он появился перед Доктором. А потом растворился. Растворился, не оставляя ни единого следа. После все исчезло. Все стало сплошной тьмой, в которой был лишь он. Он был один - покинут и обречен на вечные скитания в темноте. И не было человека более печального и злого на свете. Доктор мстил. Мстил темноте, забравшей его жену; забравшейся в его душу темноте. Это продолжалось веками. Тысячелетиями. До тех пор, пока... Доктор резко поднялся. Он был в холодном поту, но он был не один. Рядом с ним спокойно спала его жена. Она была жива. Они были дома. Это был лишь сон. Страшный, глупый сон. Доктор, на радостях, начал расцеловывать лицо Ривер, проверяя факт ее нахождения рядом с ним. Она проснулась. Удивленно посмотрев на мужа, она тут же оказалась в его объятиях. Просидев так некоторое время, Доктор подал ей руку, и они направились на кухню, где Повелителю времени предстоял сложный пересказ своего недавнего сна. Пока Ривер варила сладкий какао, Доктор собирался с духом. Рассказать ТАКОЕ было не просто «сложно», а почти «невозможно»! Мелоди поставила две кружки с дымящимся напитком на стол — напротив Доктора и напротив себя. Немного погодя, мужчина рассказал о том, как во сне они танцевали, как сели за стол, и он хотел подарить ей что-то в маленькой коробочке; как остался один, как, обернувшись, увидел труп жены, как наступила темнота и как он скитался много-много лет один. Когда он закончил, они переваривали полученную информацию. Они молчали. Они молчали долго, пытаясь понять, почему Доктору могло присниться именно это, а не луг с красной травой из его детства. Они молчали, боясь поднять глаза друг на друга, боясь сказать что-то. Они бы сидели так еще и еще, но надо говорить. Надо разговаривать, чтобы между ними не выросла шестиметровая стена недомолвок и недопонимания. Они оба знали, что такого не будет, но им обоим нужно было удостовериться. Первым не выдержал Доктор. Спросив как она, он с боязнью и надеждой посмотрел на нее. Она, ничего не ответив, посмотрела на него и слабо улыбнулась. Немного погодя, Ривер выдавила легкое, тихое «не знаю», давая понять, что готова разговаривать с мужем. Он счастливо, но, все же, с толикой опаски, посмотрел на нее и выдохнул: - Никогда не пропадай, Ривер. Никуда, ни на сколько, ни на долю секунды. Ривер, я не переживу этого, не смогу. Я не хочу этого переживать. - Доктор вглядывался в глаза женщины. Вглядывался до тех пор, пока он не сказала короткое «обещаю»... Рассвет на планете Дариллиум вещь крайне редкая. И мы не застали его на этот раз. Может, оно и к лучшему. Хотя на улице было темно, большая стрелка часов указывала на ветвистую цифру семь, как бы намекая, что время для сна окончено, и начался новый день. Конечно, никто не вставал. На улицах было безлюдно, тихо и одиноко. Окна во всех домах не горели ярким светом, а оставались темными, сливаясь с цветом долгой ночи. Если внимательно посмотреть, можно заметить один дом с горящим светом. В окнах виднелись две фигуры: женская и мужская. Даже когда в остальных домах начал загораться свет, они продолжали сидеть друг напротив друга. Казалось, они могут сидеть так еще больше, вечность, наверное. И, кто знает, может, оно так и будет...