Смысл жизни

Тебя не для секса сегодня позвал, А чтобы спасла... Дайте танк (!) — Спасла

Жить в убежище Орочимару, очевидно, нравилось только самому Орочимару. И если с некоторой оторванностью от цивилизации ещё можно было смириться, то проводить большую часть времени под землёй, в постоянном полумраке холодных затхлых пещер — это уже было развлечение для сильных духом. Даже Суйгецу, в принципе питавший определённую любовь к прохладе и сырости, периодически не выдерживал и срывался куда-нибудь подальше — что уж говорить об остальных. Хуже всего приходилось, когда надолго заряжали дожди. Высовывать нос наружу смысла, фактически, не было, снаружи ожидали всё те же холод и сырость, а без солнечного света неумолимо накапливалась нервозность. Все придерживались негласной договорённости и старались лишний раз не сталкиваться друг с другом, чтобы не провоцировать бессмысленные конфликты. Впрочем, в этот раз Суйгецу воспринял испортившуюся погоду почти с энтузиазмом. Долину то и дело заволакивало непроглядным туманом, а это природное явление всегда придавало ему сил и приводило к долгим многословным рассказам о счастливом кровавом детстве в Кири. Первые пару дней Суйгецу бодро носился по убежищу, цеплялся к окружающим, но в итоге нарвался на гневную отповедь от Карин и подуспокоился. А на второй неделе промозглой погоды сдался. По стылым коридорам гуляли ледяные сквозняки, шум дождя снаружи то и дело перекрывался назойливым звуком капающей воды где-нибудь внутри. Суйгецу слонялся то тут, то там и с каждым днём казался всё тише и пасмурнее, будто постепенно напитывался всей дрянью, льющейся с неба, потолка и стен. Обычная острозубая улыбка сменилась на кислую гримасу, он не только не пытался расшевелить остальных, но и сам почти перестал разговаривать. Первое время Карин этому искренне радовалась и ради такого даже готова была потерпеть недели дождей. Однако вскоре и её начала одолевать тоска, скука и осознание того, что невозможно столько времени сидеть, уткнувшись в книги, и иногда хочется поговорить с живым человеком, пусть даже раздражающим. Она поймала себя на мысли, что вообще не видела Суйгецу уже несколько дней, и это почти настораживало. Но прежде, чем она успела о нём забеспокоиться, Суйгецу без разрешения ввалился к ней, рухнул на кровать, воззрился на сидящую рядом хозяйку комнаты и мрачно поинтересовался: — А скажи мне, Карин… Ты знаешь какой-нибудь быстрый и безболезненный способ убить себя? — Ты его только что изобрёл! — прорычала взбешённая таким нарушением личного пространства Карин, откладывая книгу. — Ещё раз хотя бы войдёшь без спроса — и я тебя убью! Правда, быстро и безболезненно не обещаю! — Я серьёзно, — поморщился Суйгецу. — Если бы ты решила совершить самоубийство, то как бы это сделала? — Ты мне подарок на день рождения готовишь? — фыркнула Карин. — Так он через два месяца только… — Спасибо, помогла, — едко бросил Суйгецу, поднимаясь с кровати. — Хотя от кого я ждал! — Эй, ты чего? — озадачилась Карин, но Суйгецу только отмахнулся, выходя в коридор. Карин пожала плечами и вернулась к книге, но что-то отвлекало, мешало сосредоточиться. У Суйгецу был такой взгляд, как будто… Ну да, как будто он спрашивал всерьёз. — Меня это совершенно не волнует, — громко и чётко произнесла Карин в пространство. Какой бы то ни было реакции от пространства на это заявление не последовало. — Вообще. Ни капли, — добавила Карин, придавая своим словам дополнительный вес. Тревога по-прежнему подло не хотела уходить. Карин мрачно вздохнула, потёрла виски и снова попыталась сосредоточиться на тексте. Пару минут спустя она резко захлопнула книгу и выругалась. Похоже, спокойно дочитать уже не удастся. Помянув Суйгецу множеством нелестных слов, она отложила книгу и вышла из комнаты. *** От Джуго добиться помощи Суйгецу тоже не удалось. Тот в свойственной ему манере заметил, что в лаборатории Орочимару гораздо сложнее остаться в живых, чем умереть, — Суйгецу эта остроумная мысль ничем не помогла, только вызвала смутное глухое раздражение. Впрочем, в последние дни именно эта эмоция преследовала Суйгецу неотступно. И когда Карин без стука влетела в его комнату и плюхнулась на кровать — явно из чувства мести в точности повторив его поступок, — Суйгецу снова почувствовал только лёгкую досаду. — Что-то хотела? — поинтересовался он. — Слушай, каппа, я тут подумала: а давно ты ко мне «на потрахаться» не заходил, — как можно безразличнее проговорила Карин, внимательно вглядываясь в его лицо. — Прости, что-то настроения не было, — безэмоционально отозвался Суйгецу. Спать они начали пару лет назад и в основном от безысходности — больше было не с кем. Идею высказал Суйгецу, Карин повозмущалась немного, но быстро согласилась, а потом и инициативу начала проявлять едва ли не чаще, чем он. Обычно это приятно щекотало самолюбие и самую малость веселило, но сейчас тоже не вызвало ничего кроме лёгкого раздражения: страстных ночей с Карин Суйгецу в ближайшее время не планировал. — Неважно выглядишь, — отметила Карин, всё ещё разглядывая его. — Как себя чувствуешь? — Нормально, — пожал плечами Суйгецу. — Серьёзно, чего хотела? Потрахаться? — Допустим, — кивнула Карин, принимая такую версию. — Давай ближе к ночи? — попросил Суйгецу. — Сейчас правда не в струю. Приходи часа через три. — Ладно, — не стала спорить Карин и, уже покидая комнату, попросила: — Ты тогда хоть душ заранее прими. *** Почти всё время до возвращения Карин Суйгецу потратил с толком: сидел в полумраке и пустым взглядом пялился в стену. Заняться ему было нечем, да ничем, откровенно говоря, и не хотелось. Если быть с собой честным, и секса с Карин тоже хотелось не особенно. Стоило подумать об этом, и снова возвращалось то самое глухое раздражение — на Карин, на всё вокруг, на самого себя и на свои мысли. Он гнал их прочь, как мог, пытался найти происходящему другие объяснения, но почему-то не получалось, и мрачное осознание давило всё сильнее с каждым днём. Явившаяся точно к обещанному времени Карин явно решила не тратить времени зря, так что раздеваться начала сразу с порога, едва затворив за собой дверь, — безо всяких там пошлых эротичных выгибаний и томных вздохов, но деловито и неумолимо. Суйгецу, глядя на это, тоже не стал выпендриваться, приглушил свет и принялся расстёгивать рубашку. — Давай сюда скорее, — позвала Карин, юркая под одеяло. — Холодно тут у тебя… Она осторожно положила очки на тумбочку рядом. Долго ждать не пришлось, Суйгецу присоединился к ней буквально через минуту. Руки у него оказались совершенно ледяные, и Карин вздрогнула от первого прикосновения. — И сам холодный, как лягушка… — пробормотала она. Никак не прокомментировав «лягушку», Суйгецу полез целоваться, но делал это как-то слишком уж механически; у Карин появилось ощущение, что мыслями он при этом где-то далеко. Она отстранённо отмечала покрасневшие глаза и синяки под ними — как будто от долгого недосыпа — и лёгкое возбуждение всё сильнее вытеснялось вопросом: «Какого чёрта вообще происходит?» Суйгецу внезапно отстранился и, глядя в сторону, бросил: — Прости, кажется, сегодня ничего не получится. — Да что случилось-то? — Карин подслеповато воззрилась на него. — Ты вроде ещё не в том возрасте, чтобы были проблемы! — Говорю же, настроения нет, — попытался уйти от расспросов Суйгецу, но Карин была неумолима: — Или ты мне рассказываешь, какого чёрта с тобой творится, или!.. — альтернативу она не продумала, но понадеялась, что и без того прозвучало достаточно грозно. — Да какая тебе разница, — пробормотал Суйгецу. Карин дотянулась до очков, вернула себе нормальное зрение и скрестила руки на груди со строгим: — Я не уйду, пока не расскажешь. — Хочешь знать? — неожиданно разозлился Суйгецу. — Хорошо, тогда слушай. Я никак не могу понять, какого чёрта я делаю здесь, но какая разница, если мне всё равно некуда идти, да и вообще смысла в моей жизни больше, видимо, нет! Не ожидавшая такого напора Карин даже рефлекторно подалась назад, а Суйгецу продолжал: — В Кири мне возвращаться уже не за чем, там никого у меня не осталось. Собрать все мечи и возродить Мечников Тумана мне тоже не позволят: у них там после войны такая всеобщая благость настала, что я туда никак не впишусь! Я к Орочимару-то пошёл от безысходности, вроде как знакомые все лица, но чем дальше, тем тоскливее… Он горько ухмыльнулся и закончил: — Я хотел пойти и красиво самоубиться об какого-нибудь слишком сильного врага, но даже самоубиваться мне не об кого. Не на Саске же нападать. — Так ты всерьёз, что ли, спрашивал про быстро и безболезненно? — смогла выдавить Карин. — Угу, — кивнул Суйгецу. — Тошно уже, сил нет. Карин нервно сглотнула. — Так что в честь нашей многолетней дружбы и взаимной ненависти… — начал Суйгецу, но Карин его перебила: — Не надо трагично помирать или куда-то уходить. Просто оставайся. — Чего? — не понял Суйгецу. Карин вздохнула и порывисто прижала его голову к своей груди. Суйгецу явно не понимал, что происходит, но освободиться не пытался. — Оставайся, — недовольно повторила Карин. — Да не заставляй же меня говорить это вслух! — Что говорить? — окончательно растерялся Суйгецу. — Я всегда повторяла, что ты тупой, но именно сейчас понимаю, насколько была права, — Карин прижала его к себе ещё крепче и попросила: — Если тебе нужна причина, оставайся из-за меня. В комнате воцарилась звенящая тишина. Карин затаила дыхание, Суйгецу, кажется, тоже. — Я, вообще-то, не причину искал, а смысл жизни… — пробормотал, наконец, он, поудобнее устраиваясь у Карин на груди. Снова повисла тишина. Карин подождала некоторое время и приободрила: — Ну? И где продолжение? Ты собирался сказать: «А ты до него не дотягиваешь», — так? — Я пытаюсь понять, дотягиваешь или нет, — Суйгецу скользнул ладонью вдоль её бедра. — Смотрю, настроение появилось, — нервно хохотнула Карин, и Суйгецу руку убрал. — Слушай, я же серьёзно говорил, — он поднял на неё взгляд. — Я тоже, — кивнула она. Они опять замолчали, Суйгецу снова опустил голову Карин на грудь. Атмосфера в комнате сейчас складывалась из тишины, темноты, холода и катастрофической неловкости — и очень располагала к тому, чтобы крепко обниматься под одеялом. — У меня же мечта была, — тоскливо протянул Суйгецу. — Цель… — Сколько тебе лет тогда было, пятнадцать, шестнадцать? — фыркнула Карин. — А у меня тогда была мечта отхватить себе Саске. — Ты наши мечты не сравнивай, — проворчал Суйгецу. — Что бы ты делал со своими мечами сейчас? — продолжила Карин. — Для таких уродов в мире теперь места нет. — Вот умеешь ты поддержать! — не удержался Суйгецу. — Да я про всех нас, — проявила редкую честность Карин. — Мы ведь потому с Орочимару и держимся, что тут хоть немного веселее и беспредельнее, чем в этой… Как ты там её назвал? Всеобщей благости? — С этой стороны я Орочимару как-то не рассматривал, — признал Суйгецу и задумался. Не то чтобы все сомнения и тревоги разом его оставили, но всё-таки он чувствовал себя самую малость лучше. Может быть, просто оттого, что высказал всё вслух. И оттого, что Карин его неожиданно поняла и даже — страшно сказать — поддержала. — В жизни бы не подумал, что, лапая тебя за грудь, буду больше радоваться тому, что мы поговорили! — с чувством признался Суйгецу. — Вот надо было тебе про грудь вспомнить! Я тут для кого психотерапевта изображаю?! — возмутилась Карин. — А знаешь, мне нравится такая терапия: когда ты и я, в койке, голые… — с самым невинным видом воззрился на неё Суйгецу. — Чувствую, тебе полегчало, — фыркнула Карин. — Потому что ты снова меня бесишь — значит, в порядке. — Да нет, я правда оценил твои жертвы, — Суйгецу ещё крепче стиснул её в объятиях. — И вот эти вот ещё слова, мол, остаться ради тебя… — Давай не будем заострять на них внимание, — попросила Карин, — это было сказано под влиянием момента. — Нет, вот мне теперь интересно, — Суйгецу был твёрдо настроен докопаться до истины. — То есть тебе без меня будет грустно и одиноко? То есть я тебе так дорог? — Угу, дорог. Так и хочется на органы продать, — огрызнулась Карин, но Суйгецу не сомневался, что за грубостью она прячет смущение. — Эх, Карин, не умеешь ты быть честной с самой собой, — ухмыльнулся он. — А призналась бы — я бы тебя, может, замуж позвал. Ты бы стала ужасной женой, вечно была бы всем недовольна, пилила бы меня каждый день… А, погоди, ты это и так делаешь. Обойдёмся, значит, без свадьбы. — Ты ещё детей предложи завести, — фыркнула Карин. — А то у Саске есть, даже у Орочимару есть, а у нас нет! — Нет, всему, знаешь ли, есть предел! — хохотнул Суйгецу и неожиданно посерьёзнел. — Для начала буду искать новый смысл в жизни. Цели какие-нибудь интересные. Всё такое. — Ищи. Мы тут и не такое найти можем, — согласилась Карин. — Один идиот даже доискался, что Сарада — моя дочь. — Я извинился, — насупился Суйгецу. — Могла бы и не припоминать. — А сейчас мы будем спать, — сообщила ему Карин. — Просто вместе спать, голые и под одним одеялом. Чтобы к утру ты пересмотрел кое-какие приоритеты. «Разве что если ты храпишь и пинаешься во сне», — хотел сказать Суйгецу, но почему-то впервые в жизни решил промолчать, и это его почти испугало. Кажется, новая жизнь начиналась стремительно, сама и не спрашивая его мнения на этот счёт. Но прямо сейчас рядом с ним лежала Карин, тёплая и уютная, а все сомнения, размышления и тревоги он решил отложить на утро. Глядишь, и смысл жизни где-нибудь там найдётся.